Адская чихуахуа

      Ким Сэюн никогда не претендовал на роль избранного. Вся его жизнь была полна обыденности и серости. Он не был отличником и не был изгоем в школе, у него были друзья, с которыми он сходился и расходился без скандалов, средние отметки, недолгие отношения с девушками и с парнями в студенческие годы. Даже свою ориентацию он принял спокойно. Вообще, его легко можно назвать примером спокойности: любой стресс жизни он переживал незначительно, быстро брал себя в руки и успешно выходил из спорных ситуаций, а горечь расставания терзала его максимум пару часов (или пока не закончится первая бутылочка пива).       Была лишь одна вещь, которая могла бы отличить его от обычного человека. Еще, будучи ребенком, он не был труслив, хотя и храбрецом не являлся и на рожон не лез, но он не боялся тёмных переулков по пути до дома. В один из спокойных зимних вечеров он возвращался из начальной школы, бодро шагая по недавно выпавшему снегу, и повторял стишок, только выученный на уроках, когда перед ним возникла стая одичалых и голодных псов. Ту боль и страх, что он испытал, он помнит до сих пор, как и длительные походы по больницам, уколы и шрамы от укусов, напоминающие ему о том дне. Но это было только начало. После этого случая он стал замечать вещи, которые другие дети в его классе и взрослые не замечали: будь то чёрные тени, мельтешащие около людей, или огромные чёрные псы с горящими красным глазами. К счастью он был достаточно спокойным и тихим ребёнком, чтобы не поднимать шумиху, а самостоятельно принять этот факт. Он оставил это тайной и решил не отвлекаться на творящуюся вокруг него чертовщину, а сосредоточиться на земном.       Спокойные деньки были нагло нарушены одним зимним днём. К нему в дом внезапно завалились двое парней, назвавшись самим Дьяволом и ведьмой, и заявив, что отныне на Сэюна возложена важная миссия — воспитание адского пса по имени Бёнкван. На вопрос, с чего вдруг ему этим заниматься, те дружно ответили, что так нужно, затем хитро переглянулись и исчезли. Ким ещё тогда заподозрил что-то неладное, но позже узнал от Джунхи, который, как оказалось, учился с ним в одном университете, что они с Донхуном в отношениях, но из-за необходимости заниматься дрессировкой адских псов давно не проводили время наедине, а потому, как только выдалась возможность, Дьявол решил сбагрить самого трудного щенка на плечи невинного человека.       Желания заниматься чьим-то воспитанием не было совершенно, у него и без того проблем хватало: сессия сама себя не закроет и съемная квартира сама себя не оплатит. Теперь ещё и этот светловолосый парень, названный адским псом, бесконечно мельтешил перед глазами. Но, к удивлению и к счастью, Кван не был таким уж раздражающим, всегда послушно выполнял указания и в целом вёл себя прилежно, за исключением внезапных приступов тяги к тактильности, когда он в наглую забирался на колени к блондину или просто лез обниматься. Ким ему и место для сна выделил — на старом скрипучем диване, но хоть не на коврике, кормить его было не нужно, и выгуливался он как-то сам, так что Сэюн просто смирился с новым соседом.       Вернувшиеся через неделю Донхун и Джунхи тоже были удивлены. По их словам Бёнкван никогда никого не слушался ни в аду, ни на земле. Они также любезно поведали о том, как вообще решили сбагрить это адское отродье человеку: оказалось, что однажды вечером, когда Сэюн выгуливал пса друга, за которым присматривал несколько дней, он тренировал с ним команды, и после его громкого приказа «Сидеть!» вместо пёсика на жопу приземлился именно демон.       — Значит, он слушается только меня? — уточнил в очередной раз Сэюн, методично помешивая в кружке любимый растворимый кофе. Звук бьющейся о края чашки ложки действовал как антистресс.       — Ага, — согласился Донхун. — У нас в Аду дичайшая нехватка кадров и твоя помощь будет неоценима.       Дьявол развалился на кровати, будто в родной обители, в то время как человек и гончая теснились на диване. Повиснувший на руке Кима парень потёрся лбом о его предплечье, как бы давая понять, что уходить не собирается.       — Служить Аду никогда не было моей целью, — фыркнул человек. — Какая мне выгода от этого?       — Если попадёшь в Ад, станешь моим приближенным и обойдёшься без страданий, — с улыбкой заявил Дьявол. Сэюн поморщился. Перспектива такая себе, хотя звучит обнадёживающе.       Он снова перевёл взгляд на Бёнквана. Тот действительно выглядел как настоящий щенок с круглым личиком, пухлыми губами и сияющими серыми глазами в тон волосам. Весь его вид выдавал желание остаться с человеком, и когда Сэюн со вздохом и сомнениями в груди согласился, тот принялся радостно кричать и наворачивать круги по маленькой комнате.       — Маленький и шумный. Прямо как чихуахуа, — заявил Ким.       Они прожили вместе несколько месяцев. Адский пёс оказался весьма полезен в быту, если его научить, поэтому постепенно Сэюн стал привыкать и даже радоваться соседу. Например, тот довольно быстро освоился на кухне и часто помогал с приготовлением еды. Оказалось, что возвращаться с поздних пар или подработки приятнее, если знать, что тебя дома встретят со счастливой улыбкой и крепкими объятиями.       Время от времени они получали заказы на сбор душ, и это стало настоящим испытанием выдержки Кима. Бёнкван был спокоен в стенах дома, но за его пределами его легко было потерять: он всё норовил убежать за птицей или нарваться на драку с мимо проходящими поздней ночью бандитами. Вне стен маленькой съёмной квартиры он вёл себя как настоящее исчадье Ада, ставя на уши всех прочих демонов, которые были вынуждены подчищать за ним. Кван мог пропасть из виду за секунды, и найтись в другом конце города, напрочь забивая на первоначальную цель выхода из дома — сбор душ.       — И что мне с тобой делать? — устало вздохнул Сэюн, глядя в бессовестные глаза его подопечного.       — Любить и играть со мной, — привычно заявил сероволосый с нахальной улыбкой.       Спорить было бесполезно. Кван был послушным, когда ему этого хотелось или это было выгодно для него, но он также был требователен и жаден до чужого внимания, порой вынуждая краснеть и заикаться. Конечно, он был адским псом, но тело у него было человеческое и очень даже привлекательное, чем он часто пользовался, раз за разом склоняя своего хозяина к более отчаянным действиям. Но Сэюн держался монолитом, не позволяя собственным рукам блуждать по чужому телу, даже если оно требовало этого, он насильно отводил взгляд, если Бёнкван решал, что в одежде ему тесно, и стискивал зубы, кусая внутреннюю часть щеки до крови, если в очередном порыве нежности тот прижимался и тёрся об него. Но в то же время Сэюн часто ловил себя на мыслях, что если он заметит демона в чужих объятиях — это разозлит его. И над природой этих чувств он долго не задумывался.       Это всё казалось пыткой, личным Адом для Ким Сэюна. И даже Донхун пожимал плечами, улыбался и предлагал просто поддаться желаниям. И впервые человек был готов поддаться искушению Дьявола.

***

      Наступил Канун Дня всех Святых. Сэюна пригласили на студенческую вечеринку в честь Хэллоуина, и тот с радостью согласился. Бёнквана пришлось взять с собой, но тот этому даже обрадовался. Среди людей ему нравилось, особенно их внимание.       Бёнкван знал своё предназначение с тех пор как впервые оказался в Аду. Сейчас он должен собирать души тех, кто продал их ради своих мирских прихотей, как однажды он продал свою. Ему не нравилось подчиняться, и он не слушался своего повелителя, но этот человек с первого взгляда, с первого слова заставил его колени подгибаться, в буквальном смысле и в переносном. Квану до безумия хотелось сделать Сэюна своим — неважно кем, лишь бы всегда был рядом, смотрел только на него и думал только о нём. Это казалось безумием, совершенно не похожим на то, что люди зовут любовью — это было сильнее. Долгие месяцы наблюдения, попыток сблизиться, больше похожих на игру в догонялки, где водящий всегда один и тот же, наконец, начали приносить свои плоды.       Бёнкван чувствует прожигающий взгляд человека, когда танцует в центре гостиной, и краем глаза видит, как тот нервно пьёт алкоголь из своего стакана большими глотками если к сероволосому подходят другие. Адский пёс на то и адский, чтобы умело склонять людей к грехам, и он использует их тела и души ради спектакля, сыгранного для одного зрителя.       — Бёнкван, рядом! — тихий рык отдаётся мурашками на коже. Это было тихо, чтобы люди вокруг не слышали, но слух у демона острый. Его губы растягиваются в довольной улыбке, и он небрежно отталкивает от себя какого-то парня, который обслюнявил его шею, и медленно идёт в сторону своего человека.       Глаза в глаза. В одних — недовольство, ревность и отголоски страсти, в других — чистейшая похоть и ликование.       Они вваливаются в пустующую комнату уже целуясь. Бёнкван цепляется за чужие плечи, выглядя куда более отчаянным, чем человек, но что он мог поделать, если желал этого так давно? Оторвавшись первым, Сэюн сел на кровать и нахально улыбнулся.       — Сидеть.       Дрожь прошлась по телу Квана. Он ждал этого момента очень давно, но не мог даже представить, каким будет человек. Он всегда был спокоен, лицо не выражало лишних эмоций, он легко противился соблазнам, но сейчас он выглядел как демон, совращающий невинную душу. На негнущихся ногах Бёнкван подошёл ближе и оседлал чужие колени, и тут же был втянут в новый поцелуй. Невольно из его горла вырвался стон, больше выражающий его радость от долгожданной близости, нежели его слабость перед человеком. Однако возбуждение всё равно било в голову, и он стал потираться пахом о чужой живот, надеясь получить желаемое удовольствие. Ладони Сэюна, сильные и грубые, тут же сжали его бёдра, вынуждая остановиться.       — Разве я разрешал? — риторический вопрос и насмешка в глазах. — Разве ты был хорошим мальчиком и заслужил награду?       — Да, я-, — договорить не дали, прервав смачным ударом по ягодице.       — Нет, не был, Кван-и, — ласковое прозвище отдалось пульсацией в паху. — Ты упустил десять душ из пятнадцати, четыре раза чуть не раскрыл свою сущность перед охотниками, а теперь ещё и обжимался с моими одногруппниками при мне. Ты правда считаешь, что это хорошее поведение для щенка?       Бёнкван захныкал.       — Ты собираешься отчитывать меня в такой момент?       — А когда ещё мне этим заниматься, если ты меня не слушаешься?       — Я буду хорошим, ладно? — нетерпеливо ёрзает и облизывает пухлые губы. — Обещаю слушаться тебя, если ты, наконец, засунешь в меня свой член.       В ответ на такой компромисс Сэюн мягко смеётся, чем вызывает ураган из бабочек в желудке адской гончей. Однако он решает больше не тратить время на разговоры. Рывком он переворачивает их, роняя Квана на кровать. Тот спешно скидывает с себя одежду и помогает с этим Киму. Оголенная кожа парня вызывает обильное слюноотделение, и он с наслаждением целует подставленную шею и ключицы. Вскоре они меняются, и уже Сэюн оставляет свои метки на теле Бёнквана, попутно избавляя его от остатков такой мешающей сейчас одежды.       Ему уже приходилось видеть парня обнаженным — тот специально красовался перед ним, и сейчас Ким даже жалеет, что не пометил его раньше, ведь засосы на бледной коже демона выглядят просто потрясающе. Тяжелое дыхание и томные вздохи — единственное, что удерживает Сэюна в сознании. Звуки, издаваемые Бёнкваном, ласкают слух, хочется ещё больше и громче, а потому он становится настойчивее в своих ласках, то целуя, то кусая самые нежные места. В награду он слышит мольбы и далеко не невинные просьбы.       Бёнкван готов волком выть от отчаяния и необузданного желания. Тело горит огнём, его словно лихорадит от ощущений и предвкушения. Трясущимися руками он тянется к чужой рубашке, но глупые пуговицы не поддаются, а потому он нагло рвёт ткань, за что ожидаемо получает по рукам.       — Держи свои лапки при себе, — рычит Сэюн и отстраняется, чтобы раздеться самому.       Член ноет и сочится, Ким обхватывает его ладонью и блаженно стонет. В глазах напротив он замечает обиду, но Бёнкван не шевелится, послушно сжимая руками подушку по обе стороны от головы. В качестве награды блондин целует его в пухлые губы, но не задерживается на них, а легкими поцелуями-бабочками спускается ниже, лижет широким языком сосок, кусает под ребром и чуть задерживается у живота, что подрагивает от судорожных охов и ахов. Наконец он добирается до сильных бёдер, не упуская возможности покусать их с внутренней стороны, и когда сверху слышится едва различимый скулёж, он окончательно решает закончить с мучениями для демона. Член у Бёнквана горячий и влажный, пачкает кожу, а теперь ещё и руку Сэюна. Сероволосого подбрасывает, а из уст вырываются слова благодарности.       — Так вот что делает тебя послушным, — замечает Ким с издёвкой, лениво размазывая предэякулят по стволу. — Как насчёт того, чтобы сделать это нашим, м? Если будешь хорошо себя вести, я буду трахать тебя столько, сколько тебе захочется, а если начнёшь своевольничать, я запрещу тебе касаться себя.       Не прекращая ласкать член Бёнквана, Сэюн склонился над его лицом, заглядывая в стальные глаза, почерневшие от похоти. Адский пёс на секунду даже забыл, кто из них настоящий демон.       — Что угодно, только войди в меня уже, — собирая остатки гордости и вредности, бурчит он в ответ.       — Я не думал, что сегодня дойдёт до такого, у нас ни смазки, ни презервативов, — замечает человек, не скрывая разочарование.       — Да пофиг. Я же демон, я не почувствую боли, и заболеть я не смогу, и сам не заразен.       — Тогда вставай на четвереньки, — сдаётся Сэюн и отстраняется, предоставляя место для манёвра.       Бёнкван переворачивается не без труда, но с очевидным нетерпением. Встав как сказано, он опустился грудью на кровать и игриво махнул пятой точкой, тут же получая по ней смачный удар. Он растягивает губы в улыбке и прикрывает глаза, готовясь к проникновению, но его не последовало. Вместо этого его входа сначала коснулся поток прохладного воздуха, а затем кончик мокрого языка. Сжимая ягодицы, Сэюн раскрыл для себя Бёнквана и жадно лизнул, не жалея слюны. Он захотел съесть этот прекрасный зад ещё с тех пор, как демон впервые показался перед ним в чём мать родила, и наконец, дорвался до желаемого. Стоны парня разлетелись эхом по всей комнате, его тело потряхивало от напряжения и перевозбуждения. Ад не казался ему таким горячим, как воздух вокруг них. Ещё до того, как его душа была утянута в глубины Ада, он не отказывал себе в удовольствиях, деля постель и с женщинами и с мужчинами, но такой страсти и отчаянного желания он не испытывал прежде. Эти чувства накрыли его с головой.       Сэюн отстранился только когда услышал всхлипы. Выпрямив спину и размяв плечо, он осмотрел демона под собой, замечая как из его члена тянется тонкая струя спермы, а самого его лихорадит. Повернув голову, Бёнкван заплаканными глазами посмотрел на человека, и улыбнулся.       — Ещё, — задыхаясь и содрогаясь от оргазма, он желал получить больше. — Не останавливайся на этом.       Такой жадный и нуждающийся. Послушный пёсик.       Тормоза окончательно слетели, но даже это не затмило голову Сэюну настолько, чтобы действовать опрометчиво. Первым делом он вставляет в расслабленный вход смоченный слюной палец, убеждаясь, что тот готов принять его. Тугие стенки плотно обхватили костяшки пальцев, но мышцы тянулись без сопротивления и вскоре, вытащив уже три пальца и вытирая их о бельё, Сэюн приставил головку к входу. Бёнкван резко подался назад, самостоятельно насаживая себя, при этом радостно вскрикивая.       — Да, вот так!       Сжав узкую талию, да так, что могут остаться следы от пальцев, Ким придавил демона к постели.       — И всё-таки ты чертовски непослушный, — рык на ухо и следом резкие толчки.       Сэюн больше не сдерживается, окончательно отпуская себя. Он толкается сильно и глубоко, втрахивая Бёнквана в матрац. Тому только и остается, что задыхаться и захлёбываться стонами. Член у человека не идеальный, но ощущается внутри превосходно, бьёт прямо по чувствительному месту и даже складывается ощущение, что если Кван прижмёт ладонь к животу, то почувствует, как кончик выпирает из него при особенно глубоком проникновении. Конечно, он понимает, что это невозможно, но эта мысль подстегивает его и сдерживаться становится невозможно. Сэюн чувствует, как тугие стеночки судорожно сжимаются вокруг него и догадывается, что Бёнкван вновь кончает. В этот раз тот не издаёт ни звука, плотно зажмурившись и задержав дыхание. Электрический ток проходится по позвоночнику, когда его отпускает, но он понимает, что Ким не планирует замедляться, трахая его чувствительный зад с прежней силой. Слёзы вновь текут по щекам, и он глушит стоны подушкой, даже не думая жаловаться или просить человека остановиться. Однако вскоре тот сам замедляется, совершает глубокие и медленные фрикции прежде чем залить его нутро семенем с гортанным рыком вместо стона.       Выйдя из тела демона, Сэюн неуклюже заваливается на кровать. Тяжелое дыхание обоих становится единственным источником звука в комнате, не считая отголосков громкой музыки. Когда сердце чуть успокаивается, и мышцы перестаёт сводить, Ким решается взглянуть на Бёнквана. Тот, всё ещё лёжа на животе, уснул. Уголки его губ слегка тянусь вверх, дыхание было ровным и тихим. Почему-то именно в этот момент он показался Сэюну особенно очаровательным, даже несмотря на спутанные волосы и грязь, что они развели. Он, обтерев Квана и себя влажными салфетками и оставив на задней части шеи поцелуй, лёг рядом и накрыл их одеялом, прежде чем отправиться в мир Морфея.

***

      — Сидеть! — Бёнкван послушно садится на колени перед Донхуном. — Стоять! — он поднимается, смотря с недовольством, но терпит. Дьявол одобрительно кивает головой. — Сэюн, я удивлён твоим мастерством! Как ты смог его так хорошо воспитать?       — Индивидуальный подход, — со знанием дела заявляет Ким. — Бёнкван, дай лапу.       Он тянет к нему ладонь и тот кладёт сверху свою. Они переплетают пальцы и смотрят друг на друга до безобразия влюблённо.