*********
—В первую очередь ты гриффиндорец, Гарри, — тяжелая ладонь профессора Дамблдора легла на плечо. — Честь школы несомненно важна, но помни и о собственной чести. Глаза директора опасно сверкнули. Выровнявшись по струнке, Гарри молча внимал наставлениям старшего. Серьёзный взгляд и застывшая осанка — любой лишний вздох приведёт к последствиям. Пальцы, покрытые морщинами, больно впились в кожу. Предупреждая. —Эти испытания проверят ваши умения и силу духа, но порой этого недостаточно для победы. Дальше по коридору послышался тихий голос. Директор слегка отклонился, и только сейчас Гарри отметил, насколько близко они находились. Кисловатый запах старческого пота казалось прилип к его мантии. Собственное сердцебиение оглушающе стучало в голове, не давая разобрать ни слова. Прошло буквально мгновение, прежде чем из-за поворота выплыла Серая Дама, что-то неразборчиво бормоча. Не заметив никого, она так же апатично направилась дальше, жалобно вещая и заламывая призрачные пальцы. Достаточно осмелев, Гарри рискнул на секунду поднять голову, ловя смеющийся взгляд Дамблдора. Возможно, устрой он сейчас переполох, благоволение директора исчезло бы само собой. Но это плохая идея. Серая Дама отлетела достаточно далеко, чтобы в коридоре снова воцарилась тишина. Улыбка тут же покинула глаза директора и он повернулся обратно к Гарри. Передышка кончилась. —Конечно, сэр. Я понимаю. —Иначе и быть не могло. — Прямой взгляд гипнотизировал. Серая полупрозрачная радужка затапливала всё вокруг. Подавляла. — И наверняка сделаешь всё возможное. — Именно, сэр. Тонкая лента обещания крепко стянула горло. Любой другой бы возмутился такому дерзкому вмешательству, но ни в этом случае. Директор всегда прав, его вопрос не терпит лжи, а любая просьба — приказ. Неписанное правило, вырезанное на подкорке у каждого ученика Хогвартса. Сухая ладонь сместилась ниже, плотно обхватывая руку. Гарри продолжал безучастно стоять. — Турнир предоставляет тебе особый шанс показать себя. — Директор довольно хмыкнул в бороду, оглядывая мальчика будто впервые. Мутные глаза впились в лицо напротив, ощупывали, в поисках границы дозволенного, откровенно присматривались. — Я буду только рад дать тебе несколько наставлений перед испытаниями. Приходи сегодня после ужина. Пароль: "клубничный сироп". Цепкие пальцы пробежались по ткани, прежде чем Дамблдор наконец отступил. Фантомная рука продолжала сдавливать. Затаив дыхание от накатывающего волной страха и отвращения, Гарри снова и снова пересчитывал плитки на полу. Ровно тридцать четыре, если не переводить взгляд. Директор вёл себя очень любезно, а приглашение на чай было давно уже не первым. Гарри беспокоили не бесконечные посиделки со скучными наставлениями, а понимание: однажды директору надоест это вышагивание вокруг да около, и тогда только одному Мерлину известно, как всё кончится. А снаружи, отделяемые всего лишь тонким стеклом, покрытым изящным слоем инея, мелькали множество фигур, из которых особенно выделялись кровавые красные. Дурмстрангцы. После их появления дисциплина школы стала как никогда строга. Иначе и быть не могло. Прямой конкурент, высококвалифицированное учебное заведение, с добрую сотню лет соревнующееся с Хогвартсом за право называться лучшим. Показать перед ними своё невежество — опозорить самих основателей. С трудом оторвавшись от холодного стекла, Гарри поплёлся в сторону библиотеки — остаётся ещё много работы, прежде чем он сможет хоть немного отдохнуть. Поправляя воротник, Гарри отметил неприятное онемение в плече. Останутся синяки.*********
— С огромной честью объявляю начало дружеского Чемпионата! — усиленный Сонорусом голос Дамблдора прогремел над трибунами. Болельщики взорвались овациями, сопровождаемыми хлопушками и фейерверками. В раздевалках было неспокойно. — Думаешь у нас есть шансы? — Джинни затянула рыжие кудри в тугой пучок. Не то чтобы она сомневалась в честности противника, но иначе не была бы лучшей охотницей Гриффиндора. Тугие ремни плотно обтягивали ей голени, комкая плотную ткань штанов. Гарри перевел взгляд со стены напротив на неё. Синяки под глазами почти удалось скрыть, но знающий человек отметит мягкое мерцание магии. Вид у него был чуть менее собранный чем обычно, кожа бледнее, а брови нахмурены. — Не думаю. — он обеспокоенно поджал губы. — Но они не должны об этом узнать. Не сразу, по крайне мере. В форме было непривычно неуютно. Ремни и шнурки казались перетянуты, ткань раздражала кожу, а ботинки давили. Нечасто он так сильно нервничал. Хоть результаты чемпионата и не повлияют на турнирную таблицу, облажаться перед всей школой они просто не имели права. — Будем держаться в нападающей, как и планировали. В обороне шансов мало, поэтому держим счёт очко в очко. В ответ раздалось саркастичное хмыканье. Рон выглянул из-за дверцы шкафчика, одёргивая мантию. — Не завидую. Нам будет некогда отвлекать их ловца. — Предложишь сбить его с метлы? — Предложу спрыгнуть тебе. Будет время придумать отмазку, пока кости срастаются. Гарри пробрала крупная дрожь. Нет, он не боялся боли, жесткие тренировки научили ловить снитч и сломанными руками, но навредить Виктору... этого он не допустит. Сама мысль, о том, чтобы увидеть его искаженное страданиями лицо, с высоты наблюдая на изломанным телом внизу, подгоняла вязкую желчь к самому горлу. Снаружи раздался оглушительный вопль, окатывая мандражом всех в раздевалке. Гарри запустил пятерню в волосы. — Наш выход.*********
— Не занято? — первой перед глазами возникла алая мантия, а уже после лицо её обладателя. Крам. Всё такой же широкоплечий и невероятный. Гарри рассеянно моргнул, прежде чем кивнуть на стул. — Садись. Виктор опустил тяжелые фолианты на стол, уже после располагаясь напротив. — Ты хорошо играл. — Недостаточно. — Достаточно, чтобы впечатлить меня. — уголки губ на суровом лице едва заметно дрогнули. Гарри положил перо, откидываясь на спинку стула. Чего бы не добивался болгарин, следовало быть осторожнее. Он не выглядел напряженным или обеспокоенным. Скорее заинтересованным. Лениво поглядывал на стеллажи, то и дело возвращаясь к лицу Гарри. Наблюдая за реакцией. Изучая. — Я приму за честь. — Гарри сцепил пальцы рук. Жест нервозности, на который, как он надеялся, его собеседник не обратит внимания. Но он обратил. Задержался на тонких пальцах, пробежал по предплечьям и груди, уже после возвращаясь к лицу. Выглядя еще увереннее, чем был до этого. Чёртов болгарин. Он наклонился вперед, протягивая ладони и почти касаясь собеседника. — Ты отличный игрок. И твоя техника довольна самобытна, хоть и требует корректировки. Позволишь тебе помочь? Атмосфера стала неоднозначней. Гарри не раз сталкивался с флиртом, но было в этом нечто новенькое. Как и взгляд напротив. Предлагающий, но не настаивая на своём. Хороший повод отвлечься. Алые плащи уже как месяц то и дело мелькали перед глазами, выделяясь нелепым пятном на вечно серых пейзажах Хогвартса. И Гарри ни разу не мог отвести взгляд. В большом зале, аудиториях, дворе, они то и дело привлекали к себе. Еще бы. Гордые и статные, не стесняясь излучающие тёмную ауру — все, у кого диапазон восприятия чуть больше горошины, тянулись к ним как мотыльки на керосиновую лампу. И не то чтобы Гарри был исключением. Он, как гордый представитель светлого до самых кончиков пальцев Рода, дурел от происходящего. Первобытные, заложенные еще матерью магией инстинкты, шептали всякое, зазывая принять дарованное, распробовать все оттенки противоположной, горчащей на языке магии. Видимо что-то отразилось в его глазах и Виктор мягко накрыл своей огромной ладонью напряженные пальцы. Следовало как то отреагировать, и идеальный ответ тут же возник в голове. — Как на счёт полетать только вдвоём?*********
Это был будто сон. Еще никогда в жизни Гарри не чувствовал такого, желания просыпаться по утрам ради встречи с кем-то. Все мысли, действия, каждый шаг, который ведёт к нему, только бы взглянуть, поймать хоть образ среди толпы, уловить ответный взгляд. Показать свою небезразличность, наконец набравшись смелости. Хоть как-то соответствовать. Несколько недель назад Крам подарил ему небольшого плюшевого медведя. Такой глупый, смешной подарок для четырнадцатилетнего, можно даже подумать унизительный, но с тех пор кошмары стали реже мучить Гарри, и его лицо приобрело более здоровый оттенок. Время от времени он спрашивал себя, а действительно ли всё так как кажется. Может это всего лишь дружеское внимание, забота о младшем? Три года разницы казались невелики, но может только для него? Виктор часто с теплотой вспоминал о своих братьях и сёстрах. Он вообще любил поговорить, затащив Гарри на берег Чёрного озера или к кромке Запретного Леса, рассказывал о холодных зимах в Болгарии, о великолепных празднествах на Йоль, что длятся несколько дней и ночей, в конце концов о вкуснейших пирогах матери. Сегодня они снова выбрались на прогулку, мороз уже отступал, и тёмные клочки земли то и дело пробивались сквозь белоснежное полотно. Гарри забыл свои перчатки, и его руки утонули в крупной вязи шерстяных рукавиц Виктора. Тот редко мёрз, даже в самые сильные морозы не застёгивая шубы, и вечно укутывал Гарри грея его ладони под своим свитером, заботливо натягивал шарф до самого носа и смеясь над тут же потевшими стёклами очков. И в такие моменты, смотря прямо в заполненные нежностью глаза напротив, Гарри ощущал себя действительно нужным. Медвежьи объятья сулили только безопасность. —Знаешь, —начал он и запнулся. Как такое можно было произнести вслух? «Мне страшно», «Я боюсь, что это всё мне сниться, и я проснусь, а тебя нет», «Вставая по утрам, я бегу к окну, надеясь, что ваш корабль еще здесь». Что из этого можно было произнести, не боясь быть высмеянным? А даже если и нет, то не пристало парням такое говорить. Но казалось, Виктор и не нуждался в словах. Его внимательный взгляд всё замечал, и внезапные запинки, и дрожащие, вечно мёрзнущие пальцы, с обкусанными ногтями, даже растрёпанные от нервов уголки на пергаментах. И никогда не спрашивал. Только успокаивающе, как-то особенно трогательно, улыбался. Находился рядом, грея тонкие пальцы в своих огромных ладонях, оставляя невесомые поцелуи на самых кончиках. Удивительный. Гарри понимал, что между ними что-то происходит, чему ни он, ни Виктор не давали в слух названия. И всё равно, несмотря на всю эту неразбериху, Гарри бы ни за что не отказался от этого.*********
Лабиринт казался бесконечно длинным, и уже здесь, стоя в окружении таких же любимчиков судьбы, Гарри ощущал всю тяжесть навалившихся обстоятельств. Двадцатифутовая изгородь жила собственной жизнью, прямо на глазах создавая новые повороты, разводя ветки густого, и наверняка злобного, кустарника, и мгновенно затягивая старые. Проём — огромная арка, уводящая в черноту, то и дело меняла своё расположение, перекраивая и внутреннее содержание, от чего у Гарри откровенно бегали мурашки. Трибуны позади ликовали, взволнованные голоса сливались в какофонию, перебивая оркестр, а чемпионы тревожно поглядывали друг на друга. В лабиринте было две опасности: твари из Тёмного леса, и они сами, и кто знает, от встречи с кем пострадаешь сильнее. Патрульные, одетые в мантии с ярко-красными звёздами, раздавали последние наставления. Гарри начинал по-настоящему нервничать. Скудный ужин, который в него через силу впихнула обеспокоенная Гермиона, уже подбирался к горлу. — Леди и джентльмены, последнее задание Турнира Трёх Волшебников объявляется открытым! — оглушающая волна криков потревожила даже зачарованную траву. Предупреждающий шелест прокатился по полю. — Бесспорным лидером остаётся Седрик Диггори, школа «Хогвартс», имея девяносто очков! — аплодисменты, вероятно, было слышно даже в подземельях Хогвартса. Удивительно, как Турнир смог объединить все факультеты. — Второе место разделяют Гарри Поттер, так же «Хогвартс», и мистер Виктор Крам, институт «Дурмстранг», восемьдесят очков! — и снова гром аплодисментов. — Третье же место принадлежит прелестной мисс Флёр Делакур, академия «Шармбатон», шестьдесят очков! Где-то там на трибунах, за него держали кулачки Гермиона с Роном, но увидеть их в такой толпе не представлялось возможными. Седрик уже начал соревнование, по свистку ныряя в темноту лабиринта, и Гарри с Виктором готовились зайти следующими. Понизив голос, Крам тихо обратился к нему. Его взгляд, несмотря на внешнюю грозность, оставался доброжелательным. — Судьи не будут видеть что происходит внутри. Это не было хорошей новостью. Несмотря на прямой запрет непростительных, существует масса заклинаний, способных вывернуть внутренности наружу и выложить в герб Хогвартса. Тугая пружина липкого страха сгибала пополам. Что не делай, а скоро он окажется внутри, совсем один. И вопрос уже будет стоять не о победе, а о том, чтобы выжить любой ценой. Там рассчитывать будет совсем не на кого, кроме себя.*********
— Экспеллиармус! — Димиттас! — заклинания практически одновременно направились в противников и болгарин оказался расторопнее. Пленённый заклинанием, Гарри всего на пару секунд лишился возможности двигаться, чего хватило, чтобы его обезоружить. Видок у него был не очень. Форма запачкана грязью и травой, порвана в нескольких местах — подарок от загонявшего его Тебо. Волосатая тварь оказалась на редкость озлобленной, и пришлось попотеть, прежде чем Ступефай Трио наконец попал в чувствительное местечко. Не то чтобы Виктор выглядел совсем уж лучше. — Виктор? — беспокойство не отпускало Гарри уже как несколько часов, ровно с момента, как красный сигнальный огонь внезапно вспыхнул над лабиринтом. Затянувшаяся пауза почти начала беспокоить, как Крам стремительно приблизился, заключая Гарри в свои объятия, оставляя целомудренный поцелуй на виске. Едва заметный шарик Люмоса плавно завис у его плеча. По коридорам было уже невозможно перемещаться, хотя наскоро брошенный Темпус показывал всего семь вечера. — Ранен? — грубые подушечки забегали по его лицу, оттирая прилипший мусор. — Нет. Просто устал. А ты? — Мелочи. Никто из не осмеливался говорить громче шепота. Твари лабиринта оказались ожидаемо противными, и достаточно опасными. Одно лишь чудо позволило Гарри ускользнуть, прежде чем детёныш нунду его заметил. — Центр совсем рядом. — Виктор неспешно перебирал волосы Гарри, выпутывая веточки и слегка подёргивая у корней. Он немного замешкался, прежде чем добавить. — Мы можем пойти дальше вместе. Гарри с надеждой поднял взгляд, желая убедиться что он говорит серьёзно. Этот день был чертовски длинным, и единственным желанием было закончить побыстрее и вернуться в мягкую прохладную постель. Третий участник всё еще в лабиринте, а значит стоит поторопиться.*********
Время шло, а Виктор все никак не возвращался. Оркестр всё продолжал громыхать над злобно шебуршащим лабиринтом, а преподаватели обеспокоенно перешептывались. Многие взгляды были направленны на Гарри — будто он, как последний выбравшийся должен знать больше чем остальные. Всего часом ранее он выпустил красный сигнальный огонь. Еще тогда стало понятно, что что-то не так. Когда они вышли к широкой площадке, то сначала и не поверили. Вот он, конец испытания, прямо на расстоянии вытянутой руки. Еще в зелёных коридорах, когда, взявшись за руки, они аккуратно шли вперёд, Гарри всё решил для себя. Ему и так хватало всеобщего внимания, а победа... Виктору она сейчас нужнее. У Гарри впереди еще несколько лет учёбы и статус самого младшего участника за всё историю Турнира Трёх Волшебников. Только этого пункта в характеристике уже достаточно. Вся эта нескончаемая суматоха только давила на плечи. Тогда, одурманенный накатившим облегчением, Гарри не мог оторвать взгляда от улыбки Крама, не меньше радого закончить испытание. Почти дотянувшись кончиками пальцев до потусторонне мерцающего кубка, он повернулся к Гарри, желая разделить момент триумфа на двоих. Сколько всего плескалось в его глазах! А потом он исчез. Совсем. Правила предполагали, что от порядка коснувшихся зависит количество получаемых баллов. Могли ли они что-то изменить в процессе? Этого Гарри не знал. Единственное, что он мог сказать точно — сейчас в этом лабиринте он один. Не забывая, конечно, о полчище злобных голодных тварей, что стали только свирепее от встречи с участниками. Вот так и погибают чемпионы. Поисковый отряд уже подходил к трибунам, как громкий хлопок, сопровождающийся ослепительной вспышкой, всполошил задремавшего на лавочке Гарри. Несмотря на незначительные повреждения, названные пустяком прямо в лицо мадам Помфри — крайне рискованный поступок, — он наотрез отказался возвращаться в замок, устроившись вместе с Гермионой и Роном на местах отдыха участников. Видя бледность его лица, они всё убеждали, что Крам скоро вернётся, сами не особо веря в это. Облаченный во всю ту же форму, Виктор выступил из воронки трансгрессии, бездумно озираясь по сторонам. А после упал без чувств, всё еще не выпуская кубка из рук. Мерцания вокруг него уже не было.*********
— Вы уверенны, что он ничего не помнит? — Это всё, что я могу сказать. Пациент отказался от наблюдения, а значит дальнейшие манипуляции являются противозаконными согласно восьмому пункту статьи 12 Акта о вмешательстве в телесное и ментальное здоровье граждан Магического Объединенного Королевства и его магических колоний. — заучено протарахтел приглашенный целитель из Мунго. Его мантия лимонного цвета резко контрастировала на фоне облаченных во всё темное магов. — Если в моих услугах больше не нуждаются, позвольте... — Игорь, это крайне безответственно с твоей стороны. — Нет и еще раз нет. Я не позволю этим цветным болванам даже коснуться моего студента! Дальнейшее прошло уже мимо ушей Гарри. Перед глазами стоял только Виктор, цветом лица едва различимый на белоснежных простынях больничного крыла. Его кожа отдаёт желтоватым, но глаза всё так же цепко следят за разворачивающимся у его кровати спором. Не успело пройти и минуты, как крайне возмущенная мадам Помфри вытолкала всех за дверь, сетуя на шумных посетителей. К счастью, Гарри предполагал подобное, поэтому первое, что он сделал, узнав о пробуждении Виктора — выдернул запрятанную мантию. Так что ему не составило труда легко проскользнуть к нужной койке, дождавшись как мадам уйдёт по своим делам. Гарри пробирается за ширму, слегка задевая ткань, и Виктор тут же переводит взгляд на него. Он не выглядит довольным своей победой, даже немного. Тяжелый взгляд пришпиливает Гарри к тому месту где он стоит, и он не решается заговорить первым. Виктор зол? Расстроен из-за произошедшего? — Ты в порядке, — коротко констатирует. — Да. Пришел узнать как ты. — И не спросишь что произошло? Гарри умолкает на секунду, обдумывая свой ответ. Понижает голос. — Я бы хотел. Но ты не выглядишь так, будто хочешь отвечать. — преодолев дистанцию в два шага, он садится на край кушетки. Ладонь в сантиметре от расслабленной кисти. Виктор только усмехается на это, смотрит долго, выискивая в глазах что-то известное только ему. Усмехается, видимо, найдя. — Ты очень смелый мальчик, Гарри Поттер, и чрезвычайно удачливый, — он хмыкает, задумчиво водя ладонью по простыне. Гарри не знает, что ещё он скажет, не хочет это слышать. — Но лучше бы не был. Предчувствие, никогда не подводящее Гарри, вытянуло голову, начиная нашептывать всякие глупости. Виктор, всё такой же бесконечно внимательный, замечает. — Ты мне действительно нравишься. Очень. — бледные губы растягиваются в улыбке. Гарри не знает, когда начал считать эти губы притягательными. Помимо влечения. Хотелось сминать, кусать их, вызывая хриплые стоны, но не меньше просто целомудренно касаться кожи кожей, едва заметно, глядя прямо в глаза напротив, наблюдая ту же безымянную бурю, что бурлит внутри. Он наклоняется ниже, почти машинально следует навстречу приподнявшемуся на локти Виктору. Одна его рука ложится на плечо, в то время как другая ласково царапает по затылку. Хотелось бы вплести пальцы в локоны, но волосы у Крама короткие, необычайно мягкие для такой длины. В такой позе Виктору приходится откинуть голову назад, принимая ласковые поцелуи по лицу, в уголок губ, подбородок, скулу, снова возвращаясь к губам. Гарри не хочет думать о произошедшем на поле и странных взглядах, тепло тела напротив занимает все его мысли, а запах, смешанный с горьким лекарственным, добавляет остроты в поцелуй. Они всегда были такими захватывающими — борьба не за доминирование, но за возможность доставить больше удовольствия другому. Потираясь друг о друга и оглаживая всё до чего достанут руки, помечая касаниями. Гарри уже не нужен был ответ на вопрос. Он чувствовал его — неровности на предплечье, проступающие сквозь тонкую ткань больничной рубахи.*********
Астрономическая башня — официально самое холодное место Хогвартса, не особо пользуется популярностью в это время года. Продуваемая ветрами со всех сторон, что не способствует романтическому настрою забредших парочек, она часто служит пристанищем для желающих уединится, но в более мрачном контексте. И вот, Гарри здесь. Стоит, облокотившись на шершавую поверхность колоны и пачкая мантию об известняк, — от холода заклинание изоляции слетело. Всего в нескольких шагах позади стоит и он. Как всегда, в кроваво-алой мантии и шубе, небрежно накинутой поверх. Он не подходит — знает что другому нужно время позлиться, прежде чем они смогут поговорить. Гарри дрожит, от холода или негодования, и Виктор делает пару твёрдых шагов вперед, прикрывая от потоков воздуха, замирает. Проходит еще несколько минут угнетающего молчания, прежде чем Гарри решается: — Ты бы смог. — констатирует. — Что? Убить тебя?— вопрос развеселил Виктора. — Я бы принес ему твоё сердце в шкатулке, если бы захотел,— он повернулся, разглядывая Гарри.— Но я не хочу. — Почему? — Глупые вопросы задаешь, Гарри, — он покачал головой, считая вопрос не серьёзным. — Тебе повезло не коснуться кубка первым. Делакур. Она была под империусом, поджидала меня, чтобы вывести из состязания. Он продумал почти все. Неприятный комок встал поперек горла Гарри. Интриги, заговоры, противостояния, было ли хоть что-то среди всего этого хаоса искренним? — И нас с тобой тоже...— голос неприятно сорвался, превращаясь в карканье,— продумал? От колючих порывов ветра глаза запекли, и Гарри отвернулся, смаргивая, фокусируясь на снегу, причудливо танцующему на замёрзшей глади озера. Со стороны не раздавалось ни звука, поэтому он дернулся от неожиданности, когда грубые пальцы аккуратно заправили непослушную прядь за ухо, задерживаясь в мягких локонах. — Не так. — Виктор прижался со спины, заключая в теплое кольцо рук. — Ты должен был поверить мне, а я позволить тебе коснуться кубка. Гарри задумывался об этом. Вспоминал, поминутно перебирая в памяти все события того состязания, анализируя каждый жест и слово. Замечая. И обеспокоенный взгляд исподтишка, и явное облегчение, когда Гарри предложил Виктору коснуться кубка первым. Он тогда решил, что дело в ожиданиях Каркарова, но реальность, как всегда, оказалась сложнее. — У тебя не было метки. До этого. — Нет.— не задумываясь. — Он заставил тебя? Вибрации, заглушенные плотной мантией, разошлись по спине Гарри. Виктор смеялся, тихо, но вполне искренне. — Это было в моих же интересах. Вернуться живым, подумал Гарри, но озвучивать не стал.