***
Венди не переживает всю дорогу до управления полиции, и ей даже начинает казаться, что получится избежать нервозности, как все переживания появляются, как только на горизонте начинает видеться силуэт крепко сбитого мужчины среднего роста. Редкие седые волосы аккуратно прилизаны, глубокие морщины на лбу, свойственные людям, которые много и долго хмурятся. — Здравствуйте, я Венди… — девушка хочет представиться, но очевидно обрывать собеседника является излюбленной манерой общения её будущего начальника. — Джерри Бойл, очень приятно. Венди, у Вас очень интересный жизненный путь. Двадцать пять лет, Колледж Святого Норберта, бакалавр права с отличием, — мистер Бойл по памяти перечисляет основные вехи в её высшем образовании, а девушке становится все более и более неудобно. Казалось, что босс, который на интервью не интересовался биографией соискателей узнал о ней все и ему больше не требуется ни грамма слов со стороны Венди. — Начало правовой практики в восемьдесят девятом, — продолжает говорить словно сам себе мужчина, — Юридическая Школа Кули при университете Западного Мичигана. Бакалавра получили в одном штате, а степень юриста в другом. Интересно. Венди уже ничего неинтересно — мистер Бойл с его изучающим взглядом ей не нравится и единственное желание побыстрее закончить с вынужденным знакомством. — Устали? — тоном понимающего дядюшки уточняет мужчина. Блондинка неопределённо ведёт плечами, не желая отвечать ни да, ни нет. «Да» нельзя ответить, потому что с молоком матери девушка впитала установку, что говорить о собственной усталости невежливо, а «нет» будет чистейшей ложью. — По глазам вижу, что устали, — добродушно улыбается мужчина, — у нас, мисс Патрикус, новое и достаточно серьёзное дело, которое вы начнёте через пятнадцать минут. Венди окидывает взглядом большое светло-бежевое здание с многочисленными, но маленькими и очень узкими оконцами, чьи стекла пускают солнечных зайчиков под лучами полуденного солнца. — Вам, наверное, интересно узнать, кто же будет Вашим первым клиентом, не так ли? — Да, если это возможно, я бы была не против узнать больше и о деле, и непосредственно о клиенте, сэр, — девушка не видела смысла отрицать собственную заинтересованность. — Джеффри Дамер, — произносит мужчина с некоторой долей самодовольства и удовлетворения. Девушка приоткрывает рот от удивления и широко раскрытыми глазами всматривается в глаза начальнику, желая услышать: «шутка, мисс Патрикус, конечно же не Дамер, вы о чем?» — Вы не беспокойтесь так, я уже защищал Дамера и он очень спокойный и вежливый человек, голову тебе не откусит, — на последней фразе мужчина акцентирует внимание и смеётся, как могут смеяться над серийными убийцами лишь сами убийцы и опытные адвокаты. — Хорошо, — произносит на выдохе Венди, с трудом понимая факт того, что ей придётся тет-а-тет общаться с серийным убийцей, насильником, каннибалом и некрофилом. — Не бойтесь, — уже серьёзно произносит мистер Бойл, направляясь по заасфальтированной дороге в сторону здания, — он будет в наручниках, в любом случае сможете позвать конвой, он будет стоять у дверей. Венди понимает, что физически ей ничего не угрожает — девушки никогда не были «целевой аудиторией» Дамера, но голос предательски дрожал, а самой девушке казалось, что вот-вот она расплачется от непонимания и тревоги. «Соберись, ну что ты как ребёнок, Венди!» — обрывает саму себя блондинка, крепче сжимая кулаки. — Мисс Патрикус, Венди, — повернулся и проникновенным голосом заявил мужчина, — все будет хорошо, но не забудьте записывать на пленку и бумагу все сказанное. — Спасибо, мистер Бойл, но у меня нет с собой кассет, я не подумала, что они могут понадобиться. Мужчина мягко и как ему кажется поддерживающе улыбается, но глаза остаются такими же стеклянными, а взгляд цепким и колючим. — Возьмёте чистые кассеты, у кого-то из полицейских они точно будут и они точно не откажутся пожертвовать ненужные чистые кассеты на благо правосудия. Девушка кивает и с ужасом понимает, что дальше должна идти сама — начальник дошёл с ней до стойки охраны и дальше не пойдёт. Дрожащими от нервов руками Венди достаёт из кармана все документы, удостоверяющие личность и записывает в предложенные бланки ряды цифр — простая формальность для тех кто имеет полное право проходить в комнаты для допросов. — Комната для допросов в той стороне. Венди словно загипнотизированная идёт по коридору, вслушиваясь в эхо, вызываемое её шагами и замечательной акустикой здания. Время уже близится к вечеру и многие сотрудники покинули свои рабочие места. После очередного этапа проверки документов и подписей девушка наконец-то получает возможность зайти в комнату. Маленькая душная комната, в которой были лишь голые стены, пол, покрытый самым дешёвым линолеумом, тихо жужжащая вентиляция и маленький квадратный стол. В комнате пока никого нет, но Венди кажется, что за спиной уже раздаются фантомные шаги её первой работы. Первая работа — так намного легче воспринимать происходящее — если Дамер не человек, а просто-напросто обезличенная работа, задачка, требующая решения, все без проблем получается уложить в голову. — Мисс Патрикус! — девушку откликает молодой офицер полиции, её ровесник или возможно даже немного младше. Короткие темно-русые волосы слегка видны из-под форменного головного убора, который парень не снял несмотря на то правила ношения формы офицера полиции. — Да? — разговаривать с кем-то - это последнее, чего желает Венди, но из последних сил у нее получается показать заинтересованность и дружелюбие. — Я бы хотел Вас предупредить, скорее всего об этом сказано нигде не было, — офицер неожиданно начинает мяться, каждое слово даётся с огромным трудом, но слово за слово Венди начинает что-то понимать. Девушка открывает взгляд от затертого, но чистого пола, чтобы посмотреть в глаза собеседнику и взгляд выдаёт парня с головой. Яркие зелёные глаза смотрят на Венди со смесью мягкого, практически материнского упрёка, неприятной унижающей жалости и страха, адресованного отнюдь не ей. Блондинка судорожно сжимает папку с пока ещё белоснежными листами до боли и мелких судорог, глубоко дыша. Венди кажется, что ещё чуть-чуть, несколько минут проведённых в этом месте и с этим человеком и ей самой потребуется адвокат — она сама будет давать показания об убийстве в состоянии аффекта. — Ну? О чем Вы хотели меня предупредить? — Венди старается, чтобы её голос звучал ровно и в нем не слышалось подкатывающих к горлу слез страха и беспомощности. — Видите ли в комнатах для допросов не работают видео-и аудиозаписывающие устройства. Строители не думали о нуждах государственного аппарата и полупрозрачных стёкол у нас тоже нет. <Венди начала ковырять ногтем папку, разбирая её на ниточки, желая хоть как-то справиться со стрессом. — Единственное, на что мы можем положиться со стопроцентной гарантией - это ленточные магнитофоны. Чистых кассет к ним у нас просто завались. И рабочие магнитофоны тоже есть. — Мне было очень приятно познакомиться, диалог очень занимательный, но., — когда Венди бесцеремонно оборвали на середине предложения уже в третий раз за половину дня она не удивилась, но разозлилась. Девушку злило то, что она не могла понять: «так сложно просто дослушать?» Многим это оказывалось не по силам. — Простите но мне пора бежать, был рад пообщаться, если что спросите на первом этаже стажёра Элмерда Роули! — торопливо и сбивчиво прокричал офицер-стажёр уже из коридора. Венди, у которой в один миг появилась возможность собраться с мыслями и побыть наедине с собой стала внимательно рассматривать комнату, сделав акцент на небольшим и относительно низким столиком. Стол был сделан полностью из металла, а округлые поручни с обеих сторон из металлических труб. Девушка словно завороженная водила кончиками пальцев по холодной матовой поверхности, всматриваясь в смутное отражение собственных пальцев. С трудом у блондинки получается оторвать взгляд от гипнотической поверхности и начать укладывать на небольшую часть стола все нужные или обязательные объекты. На стол ложатся несколько чистых кассет, которых должно хватить на шесть часов полной записи. Поверх кассет Венди рассеянно кладёт стопку чистых, девственно-белых листов и две шариковые ручки. Одну для протокольного написания, а другую на всякий случай. Когда все вещи аккуратно лежали на столешнице, девушка садится, плотно придвинув стул к столу, внимательно смотря на единственный способ попасть в комнату для допросов — тяжёлую металлическую дверь. Несмотря на мучительное ожидание громкий щелчок замка заставил Венди вздрогнуть и сжаться. От вспотевших рук на столе оставались разводы, имеющие смутные очертания маленьких ладоней. Высоко подняв голову, со спокойным прямым взглядом и двумя офицерами за спиной в комнату для допросов заходит Джеффри Лайонел Дамер, уже одетый в тюремный костюм. За спиной Дамера краем глазом Венди замечает встревоженный взгляд офицера, с которым у неё недавно состоялась короткая беседа и две пустые пары глаз конвоиров. Дамера проводят вперёд, расстегивают наручники и пристегивают один из браслетов к поручню, оставляя вторую руку свободной. Перед Джеффри ставят пепельницу, кладут зажигалку и высыпают пачку сигарет. Девушка сомневается, что это безопасно, но ей не страшно. Венди не страшно когда Дамер садится меньше чем в полуметре от неё самой. Венди не страшно, когда рядом с её носом щёлкает зажигалка и в плохо работающую вентиляцию тянется тонкая струйка сизого табачного дыма. Венди не страшно, ей неуютно. Кивнув друг другу, конвоиры в последний раз проверяют прочно ли надеты наручники и без слов выходят из комнаты для допросов. Все мысли улетучиваются из головы вместе с планом диалога и к Венди приходит осознание, что если она что-то не скажет, все отведённое время они будут молчать. — Я Венди. Ваш адвокат, — представляется и в последнюю секунду понимает, что протягивать руку для рукопожатия нельзя. Рука, уже поднятая на уровень плеч, резким и неуклюжим движением поднимается выше и девушка делает вид, что просто захотела поправить волосы. Блондинка включает заранее приготовленную кассету, глубоко вздыхает и берет ручку, готовясь фиксировать важные пункты. — Джеффри Дамер, — спокойный, размеренный голос звучит мягко и обтекаемо. Глаза и голос собеседника вводят Венди в подобное трансу состояние, но она старается не уплывать и спустя минуту у неё это получается. Голос не перестаёт быть гипнотическим, но у Венди получается сопротивляться такому гипнозу и харизме — достаточно одной чёткой и громкой мысли. «Венди, он убийца. Семнадцать человек, которые также поверили в его мягкость и доброту приедут к родителям в цинковых ящиках, когда закончится следствие. Соберись и начинай по существу», — повторила девушка про себя. — Джеффри Дамер, я Ваш адвокат, Венди Патрикус. Двадцать третье июля, тысяча девятьсот девяносто первый год. Беседа первая, — давайте начнём с Вашего детства, мистер Дамер. Девушка «отключается» от всего, что происходит за пределами её маленького мирка, в котором есть место только работе — руки сами собой выписывают подзаголовки и тезисы, а слова, направленные на укрепление доверия появляются сами собой. Начиная с детства, спустя час с небольшим невинные обсуждения детства, одноклассников и родителей перетекают в разговоры «о вечном» — любовь, дружба, понимание, а из этого в свою очередь закономерно вытекает тема совершенных преступлений. Венди кажется, что все это не с ней, так не бывает в реальной жизни. В фильмах, в книгах, но не так близко. Она ощущает себя Клариссой из вышедшего в этом году фильма, но в отличие от Клариссы то что происходит в маленькой душной комнате реально. — Расскажи о первом человеке, с которого это все началось. Венди не понимает, испытывает ли она интерес или просто нуждается в информации, но ей почему-то хочется услышать ответ на свой вопрос. —Это был Стивен, парень, который ехал на рок-концерт, кажется, — Дамер закуривает уже четвертую сигарету подряд и Венди начинает всерьёз беспокоиться о сохранности собственных лёгких — работающая на последних силах вентиляция не справляется с нагрузкой и в маленькой комнате без окон уже прилично накурено. — А что именно ты сделал? — лицо Джеффри кривится, словно от неприятного запаха и Венди стремится исправить положение, чтобы не разрушить хрупкое доверие, — Джеффри, я заставляю тебя чувствовать себя дискомфортно? — Венди, я просто вспоминаю. Об этом надо подумать, — Дамер сосредоточенно крутит незаженную сигарету в пальцах и выглядит как человек, который по-настоящему силиться что-то вспомнить. Венди не понимает, когда они успели перейти на «ты» и почему она кажется начинает получать удовольствие от беседы, не замечая, как руки сами собой переставляют кассеты, откладывая полностью записанные в сторону. — Мне было восемнадцать, — ровным тоном начинает Дамер и Венди мгновенно начинает писать, — Стивену тоже где-то так. Он автостопом ехал на концерт или куда-то в этом роде, но когда я позвал к себе домой, он согласился. Когда Джеффри прекращает говорить блондинка думает, что он прервался для очередной глубокой затяжки, но подняв глаза, она видит, что Дамер просто уставился пустым безжизненным взглядом в стену, смотря словно сквозь саму Венди. — Джефф, — негромко зовёт девушка, желая всего лишь вывести из прострации, так как запись все ещё идёт, — что предшествовало его смерти? — Как я его убил? — спокойно уточняет Дамер и лишь после кивка Венди начинает, — мы несколько дней пили алкоголь, курили травку и Стивена все устраивало, как через несколько дней он заявил, что ему пора домой. Я не хотел, чтобы он уходил, а он настаивал. К горлу начала подступать тошнота, а на губах появился характерный горько-кислый привкус, лишь усиливающий тошноту. Из последних сил, но девушка не показывала собственную брезгливость. — Я смутно помню, что было после его отказа остаться ещё, но вроде как я ударил его гантелей по голове и потом задушил, — Дамер говорит без единой эмоции, будто бы перечисляет позиции рецепта. — Джефф, — Венди кашляет и пытается сглотнуть тошнотворную горечь, но она словно застряла в горле, — ты помнишь, что ты сделал когда смог контролировать себя и как избавлялся от тела? Венди не считает, что хочет услышать это, но понимает, что первая жертва, а также способ её убийства и сокрытия тела могут помочь в раскрытии других убийств. — У меня в распоряжении был подвал, в который никто из семьи не заходил. Я перенёс тело туда, чтобы никто не помешал. Я просто не хотел, чтобы он уходил. Разрезал на части и закопал во дворе. Потом через пару недель достал, залил кислотой, раздробил кости и раскидал их по участку. К тошноте прибавляется головокружение — на долю секунды девушка решает, что падает в обморок, но находит в себе силы гордо и спокойно выслушать и зафиксировать всю информацию, полученную в ходе беседы. — Джефф, мне как адвокату стоит знать больше, чем знает следствие, чтобы у меня была возможность выстроить линию защиты. Дамер кидает скептический взгляд на тихо шуршащую плёнкой кассету и высоко вскидывает брови, одними губами произнося: «серьёзно?» — Это официальное право любого человека: не свидетельствовать против себя, поэтому ты вполне мог воспользоваться Пятой поправкой при даче показаний. К тому же эти кассеты нельзя будет прослушать, пока не истечет определенный срок после вынесения приговора. Любой наш разговор полностью конфиденциален. Услышав про конфиденциальность, Дамер расслабляется, откидываясь на спинку стула и выдыхает струйку дыма. — Я рад, но мне все ещё нечего тебе рассказать из того, что я не рассказывал никому. Я уже рассказал всё мистеру Бойлу и мистеру Дугарду. Венди понимала, что диалог, начавшийся с нервной ноты на такой же ноте заканчивается — весь «социальный резерв» Дамера исчерпан и сквозь тонкую маску приличного «очень милого парня» начинает пробиваться озлобленный на весь мир, зашуганный подросток. — Спасибо, — как может искренне благодарит девушка и начинает медленно складывать бумаги, раскиданные по всему столу в сумку, — я немного подумаю над тем, как можно полученную информацию преобразовать в твою пользу и завтра мы сможем обсудить предварительную линию защиты. Венди в последний раз осматривает стол, не желая забыть в комнате для допросов ручку или карандаш — она и будет приходить сюда каждый будний день на всю вторую половину дня ближайшие полгода, но это не умаляло привязанности к личным вещам.***
Первое судебное заседание — это словосочетание отдаётся в голове Венди ощущением лёгкого опьянения, тревоги и странного, практически нездорового предвкушения. Вместо привычной лёгкой блузы и брюк свободного покроя, какие она носила на беседы девушке пришлось одеваться не в пример теплее и официальнее. Чёрная водолазка, серый пиджак, строгая юбка-карандаш и тонкая серебристая подвеска. На укладку непослушных волос уходит приличное количество времени и половина бутылки лака, но оно того стоит — Венди готова простоять у зеркала несколько часов, потому что в кои-то веки волосы лежат аккуратными локонами до плеч, а светлые пряди не лезут в лицо, а спокойно заправлялись за ушли. Венди не переживает, когда едет к зданию суда — сумка с заключениями, набросками, графиками и чертежами до боли оттягивает руку, но успокаивает. Девушка уверена в невменяемости Джеффри также как и в своей способности это доказать. Джеффри уже давно перестает вызывать у второго председателя по своему делу тревогу или дискомфорт — являясь лишь одной из членов команды адвокатов стороны защиты Венди несёт на себе груз ответственности, равный, а временами превышающий груз основного адвоката. Девушке неприятно узнавать, что единственные люди, которые приходили к Дамеру со дня его ареста - это помощники адвоката — она сама и Эллен Райан, вступившая в команду позже всех. Из-за крайних мер защиты Венди заходит в зал заседания в окружении вооруженных полицейских и у блондинки появляется навязчивое ощущение, что её ведут под конвоем. Для стороны защиты выделен небольшой стол и четыре стула — для стороны обвинения в три раза больше. Венди не нравится идти перед всем залом — кажется, что полные злобы и праведного гнева глаза людей прожигают насквозь. Она старалась объяснить людям, не убивала вместе с Джеффом их сына, брата, племянника, но глаза людей застилала пелена боли, а девушка смиренно собирала письма с угрозами в отдельную стопку. Когда Венди садится аккурат спиной к сестре убитого Эррола Линдси, блондинка начинает понимать Дамера, который несмотря на неудобства отказывается надевать очки на заседания, чтобы не видеть сотни пар глаз, смотрящих с ненавистью, осуждением, горем, непониманием и страхом. Венди хотелось бы пересесть, что было относительно не сложно сделать до начала заседания, но как только девушка начинает думать об этом в зал, под таким же контролем заходит Эллен. — Привет, Эллен, — шёпотом говорит блондинка и видит как брюнетка садится к противоположной стороне стола, через один стул от Венди. Райан старше Патрикус на двенадцать лет, единственное, что их связывает это Дамер и студенческое знакомство Венди с родным городом Эллен Чикаго, но женщина в первый же день совместной работы попросила Венди называть себя по имени. Эллен лишь кивает, сосредоточенно выкладывая перед собой целые блоки листов — толстая стопка бумаги ставится на край стола, напротив документов Венди. У неё в разы больше опыта работы, чем у вчерашней студентки, но это не мешает ей также как и всем переживать, сомневаться в собственных силах и проверять малейшие детали десятки раз. Когда Венди видит, как ведут Джеффа она зарекается, когда либо говорить, что отношение к ней было конвоем. Дамера выводят со стороны других дверей, чтобы он не пересёкся с родственниками жертв. Он одет в классический костюм, гладко выбрит, волосы зачёсаны на пробор и идёт к своему месту с прямым, но с нотками высокомерного оценивания взглядом. Белая рубашка, светло-кофейного оттенка пиджак, тёмные брюки и тюремные ботинки, заменяющие собой привычные к костюму туфли. Венди с легким удивлением понимает, что в приличном костюме вместо ярко-оранжевого, пятого тюремного комбинезона он выглядит более опрятно и красиво. Девушка с мягкой улыбкой вспоминает о том, как в первую их встречу сравнила себя с Клариссой, а Джеффа с Ганнибалом. Те же самые ассоциации снова дают о себе знать. Дамер садится посередине и плечом касается плеча Венди. Блондинка чувствует себя спокойно и расслабленно, хотя скажи кто ещё год назад, что ей будет приятно проводить все свое время с серийным убийцей, она бы покрутила пальцем у виска и назвала человека сумасшедшим. Адвокат уже на месте, но сидит в отдалении ото всех и всем кажется, что ему не нужно дело как таковое — переложить ответственность на помощников и пустить все на самотёк выглядит не вызывающим достаточно доверия. Заседание проходит размеренно и за несколько часов Венди говорит всего несколько обрывистых фраз — психиатры доказывают невменяемость и болезненность Дамера с пеной у рта и ни у стороны защиты, ни у стороны обвинения не остаётся возможности для вставок, протестов и ремарок. В силу жуткой головной боли от отсутствия очков многое Джефф просто не слушает и ничего не понимая, спустя время интересуется у Венди. Чтобы говорить шёпотом, но слышать друг друга им приходится регулярно наклонять голову близко к лицу собеседника и каждый раз, когда волосы попадают Джеффри в лицо Венди становится некомфортно, Дамер же кажется и вовсе не обращает на это внимание. Венди не помнит ничего о перерывах или возможно их и не было, но все заседание в её голове слилось в одно яркое и тревожное пятно. На стадии допроса свидетелей из числа родственников убитых многие уже успели расслабиться и слова Риты Изабель, старшей сестры Эррола Линдси застают в врасплох даже опытный конвой. Блондинка слушает её речь внимательно, понимая, что ничто не вернёт сестре брата и если ей станет хотя бы чуточку легче от того, что она сможет прокричаться, то Венди промолчит. Очень быстро показания становятся истерикой и в приступе горького отчаяния женщина в два шага преодолевает расстояние между стойкой свидетеля и столом стороны защиты и тянется к Дамеру, с намерением придушить голыми руками. Венди не ощущает пресловутой замедленной съёмки — для неё все проходит в доли секунд и время наоборот ускоряется. Конвоиры быстро приходят в себя и успевают оттащить Риту Изабель раньше, чем она сможет что-то сделать. Блондинка в свою очередь замечает, что Дамер не шелохнулся и даже перестал учащенно моргать, как делал из-за отсутствия фокуса Когда судья торжественно объявляет об окончании первого основного заседания по делу Джеффри Лайонела Дамера, обвиненного в семнадцати убийствах, Венди облегчённо выдыхает сама и слышит, как тревога отпускает её коллег. Выходят из зала без разделения — Джефф, Эллен, Венди и мистер Бойл идут нога в ногу, удивляясь, что вообще смогли пережить этот день. А у Венди из головы не выходит, насколько близко она сидела с Дамером. Венди не считает и никогда не считала себя романтичной или часто витающей в облаках персоной. Также девушка обладает прекрасной, но редкой способностью — не врать себе ни при каких обстоятельствах. Идя по коридору суда, девушка прокручивает в голове, каково было уложить подбородок на чужое плечо, чтобы что-то сказать и хотелось бы ей повторить, Когда внутренний голос легко и просто ответила на второй вопрос: «Да» Венди понимает, что разом попадёт и на нарушение Кодекса Профессиональной этики — никаких фамильярностей или тем более романтических отношений с клиентом, и на нарушение собственных принципов. Венди не готова признавать, что влюбилась не тогда и в того человека. Девушке хочется как в детстве — спрятаться под кровать, закрыть уши руками и представить, что никакой грозы за окном нет, но сейчас ей так не позволит сделать возраст и ситуация. Гроза начнётся и пройдёт без нее, а нынешняя ситуация прямо зависит от её слов, решений, которые нужно принимать прямо сейчас и действий. Девушка смутно понимает, как подходит к конвоирам и уверяет их, что ей нужно обязательно переговорить со своим подзащитным один на один и это настолько важная и срочная тема, что дождаться официального приезда в тюрьму нельзя. И под страхом смертной казни она не поймёт как они оказались в маленькой и душной каморке, одни в один похожей на комнату для допросов. Как и на суде для Венди самое тяжёлое — начать. Начать говорить о любви с человеком, который пуст. Все психиатры и он сам признают полную неспособность испытывать любовь и практически полный эмоциональный дефицит. Джеффри наклоняет голову к плечу, становясь похожим на птицу и внимательно смотрит в глаза Венди. Его губы двигаются, он что-то говорит ей, но девушка слишком оглушена шумом в ушах и собственным оглушительным сердцебиением. Венди понимает, что не сможет сказать словами ровным счётом ничего — она не знает как об этом говорить со здоровым человеком, что уж говорить при психопата. Венди не приходится вставать на мыски — за счёт каблуков она и Джефф одного роста — она просто наклоняется вперёд, задерживая дыхание, словно перед заплывом в ледяную воду. Она просто и неуклюже накрывает чужие губы своими, удивляясь тому, что кожа Дамера, в противовес его мёртвой душе тёплая. Когда спустя семь ударов сердца Джефф на поцелуй не отвечает в голову девушки закрадываются сомнения, а спустя десять единственным желанием становится провалиться сквозь землю от стыда. Венди отстраняется сама, заглядывая в глаза Джеффа и пересчитывая длинные светлые ресницы, чтобы хоть немного успокоиться. — Зачем? Я могу тебя задушить, — спокойно говорит Дамер и словно в подтверждение своих слов наматывает цепочку, висящую на шее Венди на свою руку. Не душит, но создаёт ощутимое давление на горло. Венди хочет сказать дурацкое и мелодраматическое «ты так не поступишь, ты не такой!», но понимает — Джефф поступит, Джефф именно такой и влюбилась он именно в этого Джеффа. Джеффа, после посещения квартиры которого Венди рвало. Джеффа, который убивал людей и занимался с трупом сексом. Джеффа, который демонстративно чуть не задушил её её же цепочкой. — Я рада, — со спокойным лицом говорит Венди, — ты наконец-то показываешь свое настоящее лицо, но при этом я ещё жива и здорова. Оба понимают, что слово «ещё» является ключевым. С Дамером ни в чем нельзя быть уверенным — сегодня жив, а завтра нет. — Это не противоречит адвокатской этике? — с усмешкой задаёт вопрос. — Противоречит, — честно соглашается Венди, — поэтому если в этой подсобке есть камеры, то мне конец. Венди целует ещё раз, но Дамер отвечает практически сразу. Джефф перебирает светлые волосы Венди, наматывая локоны на пальцы, но не дергая. От былой причёски нет и следа, как и от укладки Джеффа. — Венди, ты там вообще живая?! — у двери разносится встревоженный не на шутку голос мистера Бойла. Дверь открывается с громким хлопком и в проеме показывается красное, лоснящееся от пота лицо. Венди отскакивает на другой конец маленькой подсобки, понимая, что в этом нет смысла — в адвокатуре дураков нет. — Пять минут привести себя в порядок и на выход, — мужчина выходит из подсобки, плотно прикрывая за собой дверь, — я ничего не видел. Венди пытается уложить волосы в какое-то подобие нормальной причёски, но Дамер целенаправленно убирает пряди в разные стороны, путая их. — Зачем? — спрашивает Венди, в очередной раз закалывая волосы. Никто из них двоих не понимает, что Венди имеет ввиду, спрашивая «зачем?». — Не собирай волосы. У тебя красивые волосы, — часть волос все ещё намотана на руку Джеффа, но он не дёргает рукой, спокойно держа её на весу и потому девушка не чувствует боли. Венди смотрит в глаза Джеффу и понимает, что люди, считающие убийцу семнадцати человек мягкотелым болванчиком придурки. А она отмороженная дура, ведь даже если бы он начал её душить — она не стала звать на помощь…***
Блондинка сидит у окна, наблюдая как пожелтевшие листья медленно летят вниз, к земле. Уже который день без каких-либо перерывов льет проливной дождь, частично парализовавший движение наземного транспорта. «Давно пора», — думает Венди, когда слышит очередной прогноз погоды с сильным дождём и штормовым ветром, — «ноябрь месяц, конец осени». Венди не понимает почему так одиноко и почему она чувствует себя преданной — Джефф ведь ей ничего не обещал, а она уже большая девочка и должна понимать, что такая влюбленность — глупость и все случившееся лишь закономерный результат ряда её ошибок. Однако руки все ещё помнят, каково пропускать через пальцы отросшие в камере русые волосы. Быстро появившаяся привычка водить рукой по чужим волосам и резкий запах сигарет от всей одежды Джеффа оказывается успокаивали. Венди понимает это слишком поздно — уже не будет ни быстрых попыток коснуться пока никто не смотрит, угроз со стороны Джеффа и холодного расчёта со стороны Венди. Голова идёт кругом и ничего не хочется. Каждую секунду блондинка чувствует фантомную боль, словно ты потерял что-то важное — болеть уже не должно, но почему-то ноющая боль никуда не девается. Фантомная боль бывает после удаления конечности, однако у Венди почему-то болит в груди. Эта боль медленно сводит с ума. Боль сводит с ума не одна - вместе с ней правит бал вина. У девушки ощущение, что в смерти Джеффа есть и её вина — вина человека, в чьи обязанности входило защищать. Блондинка уверена в том, что Дамер был психически болен и нуждался в помощи, а тюрьма и жёсткая социальная изоляция лишь усугубили все проблемы с психикой что было это этого.***
Венди достает ксерокопии, оставшиеся от дела Дамера. Опять. Каждый раз она обещает не бередить раны, не забывать, но перешагивать этот этап жизни, чтобы идти дальше, но взгляд цепляется за что-то, что неуловимо напоминает о Джеффе и руки сами собой тянутся к полке. <Русоволосый мужчина в очках с роговой оправой, что поздоровался с ней на улице сам того не зная может заставить пересмотреть фото Джеффа. Девушка не помнит какой на дворе год — не ощущает, что это для неё важно, для нее все встало двадцать восьмого ноября девяносто четвёртого года. На улице зима и это навевает воспоминания о судах. Мало кому воспоминания о уголовных судах доставляют удовольствие, но Венди смаковала каждое воспоминание, связанное с Джеффом и старается оставить его в памяти на долгие-долгие годы, в, место того, чтобы отпустить и принять. Под руководством странного эмоционального порыва девушка вскакивает, утирая рукавом давно нестиранного свитера влажные после недавней истерики щеки. Быстрым шагом идёт в прихожую, сдергивает с вешалки серое приталенное пальто, чуть не уронив саму вешалку. Венди наспех накидывает пальто и засовывает ноги в зимнюю обувь, оставляя шапку, перчатки и шарф сиротливо лежать на комоде. На улице середина декабря, поздний вечер, который ещё чуть-чуть и можно будет окрестить ночью. Люди пробегают прямо перед носом блондинки, впопыхах ища родственникам, друзьям и коллегам подарки к Рождеству. Венди слушает как тонкий слой влажного снега скрипит под тёплыми чёрными ботинками. Девушка идёт вперёд, взглядом ища любой магазин, торгующий табаком в столь поздний час. Девушка помнит, что курил Джефф даже спустя время — бело-красная пачка, терпкий, но не очень крепкий запах. Сигареты Marlboro, бессмертная классика американской табачной продукции. Венди навсегда запомнит эта марку сигарет — она привезла целый блок Джеффу в свой последний визит в тюрьму. Магазин со свободным отпуском табака оказался на приличном расстоянии от квартиры, но блондинку это не смущало — время воспринималось с трудом и тянулось как нуга, а где ему тянутся: на улице или в загрязненной и вечно пустой квартире было все равно. — Добрый вечер, мэм, — улыбается женщина за кассой, пересчитывая мелкие центы, лежащие на пухлой ладони. — Добрый, — здоровается Венди, все ещё частично витая в собственных мыслях, — мне пожалуйста две пачки Marlboro и одну зажигалку. Женщина смотрит на Венди не осуждающе, но с мягким укором: «такая молодая, а уже куришь». Девушка, за несколько лет работы привыкшая к прожигающим осуждением взглядам, быстро расплачивается и забирает с кассы сигареты и зажигалку. Венди Патрикус поворачивает в сквер и пройдя вглубь садится на заснеженную, одиноко стоящую в кустах скамейку. С треском девушка открывает первую пачку, сминая упаковочную плёнку, достает одну сигарету, сжимая между указательным и большим пальцем и поджигает. Венди закрывает глаза, откидываясь на спинку скамьи — в нос бьёт приторный запах сигарет, руки мёрзнут, но перед глазами встаёт маленькая комната для допросов с плохой вентиляцией. Голове становится неожиданно тепло, словно кто-то стоит за спиной и мягко перебирает светлые локоны.