Слёзы провала и руки утешения

— Мы провалились на выступлении из-за тебя, Тсукаса-кун! — громко говорила невысокая с серыми волосами девушка, сдерживая свои слёзы, пытаясь достучаться до лидера группы, стыдливо смотрящего в пол. Он не мог найти слов, чтобы объясниться перед ней. Он не мог объясниться перед всей группой. Сейчас блондин был похож на немого. Они стояли за кулисами. Шоу давно закончилось, и зрители разошлись без единой улыбки на лице. — Нене-чан, пожалуйста, успокойся! — на шею расстроенной Кусанаги запрыгивала Эму, крепко обнимая диву, надеясь, что подруга успокоится. Вместо этого та её постоянно отталкивала. Отори плакала уже давно, она редко сдерживает любые свои эмоции. Актриса разрывалась между своими друзьями, боясь, что ссора зайдёт слишком далеко. — Руи-кун, скажи хоть что-то! Девочка обратилась к Камиширо, стоявшему в стороне от остальных. Было сложно понять, что сейчас творится в его голове и на кого он злится сильнее: на себя, потому что не смог до конца продумать всё шоу, или Тсукасу, слишком поздно приехавшего, за испорченные им костюмы, за конфликт на сцене… — Нене, криками ничего не добьёшься, — он подошёл к сломленной подруге детства, испытавшей впервые за долгое время позор на сцене, и сжал её хрупкое плечо. Руи было привычно быть опорой для Кусанаги. Но на сегодняшнем шоу даже Робо-Нене не смогла исправить ситуацию. — Эму-кун, иди вместе с Нене, а с Тенмой-куном я сам поговорю. Тсукаса заметно дёрнулся от обращения друга. Руи называл его по фамилии только в исключительных случаях, когда Тенма действительно провинился, и им предстоял очень серьёзный разговор. Но лидер не был к нему готов. Он еле стоял, сжав свои кулаки до посинения, нижняя губа почти что кровоточила от сильных укусов, сдерживавших его бурю эмоций. Ему хотелось кричать и плакать, упасть на колени перед участниками их группы, но он не мог. Парень знал, что настолько сильное унижение его друзья не примут… Тсукасе не хотелось ещё сильнее пасть в чужих глазах, успевших стать ему близкими. — Камиширо-сан, пожалуйста, давай поговорим завтра, — промямлил юноша, не решаясь посмотреть на режиссёра. Но около своей щеки актёр почувствовал лёгкий ветер, а потом звук удара кулака в деревянную стену сцены. Руи был очень зол, но, видимо, у него оставалась капля уважения к своему актёру, поэтому Тсукаса не пострадал. «Лучше бы ты ударил меня, а не стену», — хотел сказать лидер, но смог лишь проводить взглядом Камиширо, последовавшего за девочками. Мальчик, мечтавший с детства о сцене, остался в полном одиночестве, в пустующем концертном зале за кулисами сцены без единого зрителя. И в этом он был сам виноват. Никогда в жизни Тсукаса не чувствовал себя настолько беспомощным и жалким человеком. Из его глаз потекли маленькие слёзы, с которыми он пытался совладать, потому что нужно добраться до дома, где его ждала семья. Хотя бы для них он должен постараться сохранить улыбку.

***

— Уйди, Саки, ты ничего не понимаешь!!! Он не смог. Грубые слова, адресованные сестре, вырвались из его уст. А всё потому, что младшая Тенма увидела расстроенного братика, вбежавшего в дом, и он отказался от совместного ужина с семьей. Пианистка хотела его поддержать, утешить. Но Тсукасе хотелось сейчас только одиночества или наказания за ошибку, что было бы вполне заслуженно, по его мнению. Саки пыталась бороться, настоять на разговоре со своим братом, но кинутая со всей силы в неё подушка в форме звезды дала всё понять. Она выбежала из тёмной комнаты, прижимая её к себе, тихо плача. Саки было стыдно и больно, что она не могла никак помочь дорогому ей человеку, спасавшего её на протяжении всей жизни. От заботливого и старшего брата не скрыть такую мелочь, а точнее её слёзы, он знал малышку Саки очень хорошо. Когда дверь закрылась, Тсукаса остался один, как он этого и хотел. Он ненавидел себя в этот момент. Ненавидел себя за то, что из-за экзаменов его уровень стресса взлетел настолько сильно, что это отразилось на группе. Ненавидел за то, что не успел подлатать костюмы девочек, и Эму с Нене выступили в дырявых платьях. Ненавидел себя за то, что сорвался на глупого провокатора из зрительного зала, который спровоцировал его оскорблениями в адрес самого лидера и участников группы. В нынешнюю минуту Тсукаса ненавидел себя за то, что обидел свою чувствительную сестрёнку, которая ни в чём не была виновата. Ему стало страшно, что ей станет и физически плохо из-за него. Он просто сорвался на неё, как настоящий слабак, который не смог обуздать собственные эмоции. Он всегда пытался казаться сильным ради кого-то, но не самого себя. Группа дала ему надежду, что вместе они покорят целый мир, засияют ярче любой звезды на ночном небе, давая веру в лучшее и счастье другим людям через свои яркие выступления. Тсукаса смог по-настоящему поверить в себя, поверить в то, что он способен быть прекрасным актёром. Но неужели всему наступил конец?.. Златовласый мальчик плакал бесшумно, чтобы самоотверженная Саки не прибежала на всхлипы, или случайно мама с папой, хотя какое им дело до него… Он не хотел, чтобы кто-то его видел таким. Боль от провала резала сердце, а вина перед дорогими ему людьми душила. Хотелось кричать, хотелось убежать, исчезнуть из этого мира как можно подальше, будто бы Тсукасы Тенмы никогда не существовало. В уши актёра были воткнуты наушники, играла плачевная музыка, но песня закончилась, сменяясь на трек без названия… В один миг всё оказалось ярким, будто это сон. Знакомый голос спросил мальчика: — Тсукаса-кун, ты в порядке?

***

— Почему я оказался здесь, Кайто-сан? — спросил юноша, лёжа в траве в Чудесном Секае. Вопрос он задал тихим и безразличным голосом, в котором не горели эмоции, как обычно. Глаза были красными и опухшими от слёз, рукава серой пижамы промокли, стали своеобразным платочком для Тенмы, когда он плакал в объятиях холодной кровати. Огни парка развлечений ночью светили очень ярко, но они не приносили ни капли радости, а только раздражали, хотелось их потушить… Но боль с каждой минутой отступала, потому что актёр чувствовал уединение со старшим товарищем, наверное, потому что Кайто молчал и терпеливо ждал ответов. Тсукаса надеялся, что Мику не появится, было предчувствие, что с её громким и глупым характером она не поймёт всю ту боль внутри… — Тсукаса-кун, почему ты молчишь? Кайто сидел на коленях напротив Тсукасы, разглядывая его. Виртуальный певец был озадачен, немного нервничал, пытаясь понять, что же происходит с его подопечным, который выглядел очень плохо для своего повседневного вида, и думал, как ему можно помочь сейчас. Была бы тут Хатсуне, она точно забила бы тревогу насчёт нежданного гостя в Чудесном Секае в столь поздний час! Но Кайто знал, что сейчас Тсукаса вряд ли хочет её увидеть, как и остальных вокалоидов. — Кайто… я… — Ты плачешь, — спокойно ответил шоумен, смахнув слезинки с мальчишеских щёк. Что-то сломалось внутри Тсукасы от этого жеста, или же его внутренний ребёнок смог получить то, чему ему не хватало очень долго. Слёзы стали течь с двойной силой. Лёжа на траве, Тсукаса принял позу эмбриона, приложив свои ладони к лицу, плача в них. Кайто сидел на коленях рядом с ним, не собираясь никуда уходить. Сердце виртуального певца сжималось… Как он не догадался раньше о всей внутренней боли будущей мировой звезды? Вина отпускала горло и больше не душила. Её не страшно выпустить. Актёр плакал изо всех сил, крича на весь чудесный парк, оскорбляя себя и обвиняя во всём. Наставник не препятствовал этому. Потому что так будет лучше. — Я-я такой идиот, я п-правда хотел… как лучше!!! — сквозь эмоции звонкий голос Тенмы дрожал, проглатывал слова, задыхался в соплях и слюнях. Но Тсукаса не мог молчать, продолжая выливать всю свою боль на пустой парк… или нет? На своей спине он чувствовал тёплую руку, которая его гладила очень нежно и осторожно. Это было похоже на то, когда родитель утешает своего маленького ребёнка, или старший младшего… Кайто мягко улыбался, надеясь, что это сможет как-то помочь Тсукасе вместе с прикосновениями. Всё это время парень внимательно слушал мальчика, каждый его всхлип, похожий на ливень. Никогда актёр не был настолько сломленным, беззащитным, брошенным и обидевшимся на самого себя. — Ну-ну, Тсукаса-кун, тише, — шептал Кайто, оставаясь рядом, сколько это нужно. Огни парка не прекращали мерцать, но с проходящим временем становились всё более и более бледными. Тенма устало поднял свои глаза на старшего. Нельзя сказать, что актёр был тактильным человеком, но оказаться в чьих-то объятиях ему было необходимо. Гордость была отпущена… опереться на кого-то больше не казалось таким страшным. Тсукаса прижался всем телом к Кайто, как маленьких ребёнок к своему родителю, уже более спокойно плача в плечо виртуального певца, а они всё сидели на траве в центре парка. Выровняв дыхание, лидер рассказал о том, что произошло на выступлении и после: про скандал, про плохие костюмы, ссору с Саки, страх перед разговором с Камиширо, стресс из-за экзаменов… Всё то, что лежало мёртвым грузом на душе самой яркой звезды, выливалось раз за разом через каждое слово и фразу. Кайто слушал. Кайто придерживал чужую спину, поглаживая её, ловя каждый всхлип. Сердце его подопечного было обнажено полностью, и настолько хрупкое, что его необходимо было защитить. Ему становилось больно так же, как и Тенме. «Какой же он сильный, ведь держал всю эту боль в себе», — думал вокалоид, обнимая Тсукасу, отдавая ему своё тепло и чувство опоры, утешение, в котором тот нуждался слишком долго…

***

Неизвестно, сколько прошло часов с момента истерики Тсукасы Тенмы, и потом очень долгого и душевного разговора с Кайто. Но всё же они смогли найти решение проблемы, какой бы тяжкой она не казалась. Когда Тсукаса покинул Чудесный Секай, вернувшись в свой родной дом, Кайто осознал для самого себя, что сегодняшней ночью раскрылась другая сторона Страны Чудес, о которой не предпочитают говорить ни взрослые, ни дети. Не из-за того, что она мерзкая или ужасная. Просто слишком печальная, наивная, искренняя, похожая на плач маленького ребёнка.