Детство

      Ну разумеется они не начали доверять Ригору с первой же встречи! Шутите? Ребенок из богатой семьи, осознанно сбежавший из дома из-за каких-то там своих причуд, с живой матерью, которая может быть по-своему, но искренне его любит. Думаете он смог бы вот так сразу заручиться поддержкой бездомных детей, лишившихся всего едва ли не с рождения?       Понимал его, кажется, только Понти, тот тоже сбежал из дома, когда вечно пьяного в хлам отца таки загрёб за очередной разгром Серебряный Легион. С отцом ещё можно было смириться и сделать вид, что у него была нормальная семья, тот пил, конечно, и поколачивал его временами, но всё-таки был, а вот без? Без отца он остался один на один с сумасшедшей матерью, которой теперь было попросту не на кого срываться кроме него самого, и находиться в этом доме стало совсем невыносимо.       У всех остальных членов банды истории были до боли похожи друг на друга: Питера отдали в детский дом когда его мать погибла от какой-то болезни, Мэри оказалась на улице, а после и в детском доме, когда магазин её опекунши разорился и та не смогла больше содержать девочку, а подавляющее большинство родители попросту бросили чуть ли не сразу после их рождения. Вот просто так, кто-то отнёс на крыльцо детского дома, кто-то просто оставил на улицах Храморры, оставив их на произвол Ао, которая и определила их дальнейшую судьбу, послав прохожих, отнёсших детей в безопасное место.       Так что Ригору Зару пришлось их преданность заслужить, и тем ценнее для него были жизни этих детей, с таким трудом подпускающих к себе посторонних. Он, помнится, даже подрался с кое-кем, кто посчитал что железные ноги помешают ему стать хорошим главарём. Не то, чтобы Ригор в целом хотел обладать этим званием, ему поначалу было достаточно выделенного места в их тайнике чтобы мастерить свои штуки и ночевать пока на улице слишком холодно.       Вот только Понти после той драки долго ещё ходил с синяками от тех самых ног, которые его так раздражали, но косился на них уже с неким уважением, а когда Ригор, продав одну из самодельных механических штуковин, купил им нормальной еды и даже смастерил печь, в которой они могли эту еду разогреть, мальчишка был готов едва ли не в ноги поклониться «маменькиному сынку». В благодарность, но не за себя, а за мелких. Ригор Зар за то короткое время что был с ними смог показать, каково это — жить, а не выживать.       Когда он пошёл за этим старым пророком, Халдуром, дети напряглись, в их глазах взрослые никогда не вели ни к чему хорошему, но в особняке было теплее чем в коллекторе, и кормили там хорошо, поэтому они быстро привыкли, слушать проповеди пару раз в декаду было не такой высокой ценой. Но тем больнее было когда особняк разносили в щепки орды чудовищ, а самих детей хватали по одному и тащили в повозку, с трудом отбиваясь от их укусов и попыток расцарапать ногтями глаза. Они вели себя как дикие животные, хотя, если честно, правда мало чем от них отличались, их никто никогда не воспитывал (кроме Ригора, разве что, он попытался научить хотя бы некоторых из них читать и нормально держать в руках вилки), да и в целом детство у них закончилось не успев даже начаться.       На рудниках было тяжело, они срывали спины, таская тяжеленные корзины с углём, но их истязателю, Гораглину, видимо этого было мало. Сама гора, в которой располагался рудник, казалось, вытягивала из них жизненные силы, превращая гиперактивных детей, успевших окрепнуть за последний год, в истощённые тени самих себя, которые только и могли что молча выполнять указания. Мэри в первый день даже плакала, и они все её понимали, но сделать ничего не могли — за любой шаг в сторону девочки им прилетало хлыстами по плечам, так что Питеру, работающему совсем рядом с ней, приходилось справляться с этим за всех них сразу. Он что-то бормотал себе под нос, и это, кажется, помогло. О том, что видеть слёзы бойкой Мэри им никогда раньше не приходилось, они все старались не думать. Так было проще теплить в душе крохотную надежду на то, что их отсюда вытащат. Труднее стало, когда забрали Понти.       Но эта крохотная надежда оправдалась. Они не знали тех, кто разговаривал с Гораглином, и не знали куда они их ведут, но оказавшись за пределами рудника все вздохнули с облегчением. С них сняли кандалы и первые пару секунд дети даже думали о том, чтобы сбежать, но были слишком истощены тяжелой работой чтобы хотя бы попытаться. Их отвели на корабль и повезли в неизвестном направлении. Их покормили. Им завязали глаза и они оказались в незнакомом городе, который находился, кажется, под землей. Их привели в замок, познакомили с его владелицей и, вау, устроили в нём же на ночь.       Утром они встретились с уже знакомой блондинкой, одной из той четверки, что искала пропавшую девушку в Храморре, и она дала им сделать то, чего никто из них не мог уже много лет, едва ли не никогда в жизни. Она позволила им хотя бы на пару часов почувствовать себя теми, кто может не думать как им пережить ближайшие сутки.       Она позволила им наконец почувствовать себя детьми.