Братские узы

      Осенний вечер всегда нравился Тунбриелю. Он обожал осень в любых её мелочах, например, в падении огненно-красных листьев или в том, что он может испечь тыквенный пирог.       Сегодня его старший брат Гавриил попросил его отправиться на его кровать, говоря, что соскучился по нему и хочет провести с ним всё своё время.       Тунбриель, конечно, очень удивился этой просьбе, но ничего не сказал. Сейчас он сидел на кровати и болтал ногами. На нём была бархатная зелёная кофточка и пижама состоящая из лёгких клетчатых штанов черно-белого цвета и белая футболка с чёрными краями и двумя обнимающимися мишками на правой стороне.       В то время как братец смирно сидел на кровати, иногда накручивая на палец свои длинные пшеничного цвета волосы, Гавриил раздумывал, что же ему делать.       Он давно хотел лишить Тунбриеля девственности. Хотя, он сначала думал, что тот сам справится с этим. Всё же ему как-никак двадцать лет, а не двенадцать или четырнадцать.       Но сам Тунбриель был милым, зажатым пареньком, который и в жизни ни разу не целовался ни с кем. А хоть одна пошлая шуточка заставляла его краснеть так, словно у него жар.       «Раз Тунбриель не может переступить свои глупые запреты то я, возможно, ему помогу!» — на лице Гавриила появилась похотливая улыбка.       Он представил как Тунбриель, такой милый, раскрасневшийся, умоляющий его перестать, будет лежать на кровати, прогибаясь под ним. Эта картина была прекрасной, по крайней мере, для самого Гавриила.       Он вернулся в спальню и его тут же встретил голос брата: — О, Гаври! Ты хочешь прилечь рядом со мной? — радостно спросил Тунбриель, смотря во все глаза на старшего. — О, да, — облизнулся он, — сегодня я буду спать с тобой, мой милый братик! Позволь…       Ловкие пальцы расстегнули сначала у себя, потом у Тунбриеля кофты и потянулся за пижамой, оголяя худенькое тельце младшего. — Гавриил? Что ты делаешь? — Тунбриель был в шоке, пытаясь отодвинуться, но у него ничего не получилось. — И куда ты собрался, м? — Гавриил прижал его к кровати, сжимая тело в объятиях, — Я ничего не сделаю. По крайней мере пока что.       Нужно было начинать. Гавриил поцеловал его в губы, которые, как он и ожидал, были сладкими и очень мягкими. Неспешно он целовал щёки и шею, чуть покусывая своими острыми клыками.       Он отстранился, любуясь как быстро тот раскраснелся, братец выглядел ещё более невинно и нежно. — Ты же знаешь, что тебе необходимо потерять свою девственность, — фальшиво сладко говорил Гавриил, лаская пальцами тело Тунбриеля, — а я согласился тебе помочь.       Поцелуи переместились на грудь, а потом на плоский живот. Тунбриель был уже весь красный, взгляд замылился, а аккуратные вьющиеся волосы теперь напоминали воронье гнездо, хотя по сравнению с ними гнездо вороны — сама ухоженность.       Обласкав брата где только можно, Гавриил потянулся за штанами, стягивая их на себя, но тут его брат резко дёрнулся и ударил его в живот. — Тунбриель, — прошипел он, наклоняясь к самому уху, — пожалуйста, будь послушным. Иначе я передавлю тебе сонную артерию дабы не бесил меня своей улыбочкой сахарной!       Тот всхлипнул. Тунбриель никак не мог поверить, что это происходит по инициативе старшего брата. Так мерзко он ещё себя не чувствовал, тело колотилось как при жа́ре, но он боялся физической расправы и потому тихо сказал: — Я буду послушным, только не убивай! — Вот так и надо. Ты очень покладистый, братик, — Гавриил всё же снял с него штаны, поглаживая его.       Гавриил снова облизнулся. Лишь одна мысль о том, что сейчас тот принадлежит ему и станет намного грязнее, заставляла румянец покрывать его щёки.       «Боже! Я так долго ждал как можно сделать его грязнее и вот, наконец-то этот шанс настал!» — подумал Гавриил, тонкими пальцами рисуя на коже незамысловатые рисунки. — Тунбриель, встань теперь на четвереньки, — приторным голоском сказал Гавриил, сам вставая над братом. — Что?! Но мы… мы родные братья! — в голову того явно не входил весь абсурд ситуации. — Быстро я сказал! — Гавриил уже начал явно выходить из себя, откинув назад одеяло со звёздами, тот подождал когда Тунбриель исполнит просьбу и резко вошёл в него.       Раздался приглушённый крик Тунбриеля, но подушка заглушила.       Дальнейшее действие для последнего было максимально противно. Ощущения боли были неравномерные, ведь тот никогда не знал, когда Гавриил решит толкнуться в нём сильнее, а когда медленнее. От таких «болевых качелей» на глазах младшего то и дело наворачивались капельки слёз. — Ну не ной хотя бы! — прокомментировал Гавриил прерывистый вздох, — Я в печь тебе не сувал живым, так что не ной. Не так уж это и больно!       Тогда тот замолчал, изредко постанывая, скорее от боли, чем от удовольствия, но тот принял это как раз за второе. — Боже, Тунбриель, ты наконец-то становишься не таким уж и чистым! — сказал Гавриил, целуя его в шею.       Прошло минуты две, может и меньше, как Тунбриель почувствовал, что всё заканчивается. Его с силой прижали к кровати и он почувствовал, что что-то до омерзения горячее наполняет его.       Пока Гавриил поправлял пепельные волосы, щуря лиловые глаза, Тунбриель побежал как можно быстрее в ванную комнату, дабы смыть с себя весь этот позор.       В ванной он включил душ, усиленно протирая тело клубничным гелем для тела, надеясь забыть те прикосновения, поцелуи и грязные словечки, которые то и дело говорил Гавриил, пока совокуплялся с ним. Внизу побаливало от его не слишком приятного «первого раза». Да, он теперь не только лишён девственности своим же братом, так ещё, наверно, сидеть не сможет.       Наконец, закончив мыться, Тунбриель оделся в пижаму и, до сих пор чувствуя заполненность, проскользнул в спальню.       Там уже лежал одетый Гавриил, кровать была прибрана и всё выглядело как обычно, если не считать улыбочки этого сладко-похотливого гедониста, который, казалось, находился на седьмом небе от счастья.       Постучав по кровати, Гавриил пригласил его к себе. Тот лёг и сразу был заключён в железные объятия. — Ммм, — протянул Гавриил, вдыхая нежный клубничный аромат, — ты был просто бесподобен, братец. Так сбивчиво дышал, так умолял меня перестать и в конечном итоге стал грязнее.       Тунбриель ничего не ответил, просто замолчал, вслушиваясь в удары сердца, которое уже успокоилось.       Накатила усталость и Тунбриель заснул, посапывая и иногда всхлипывая. — Я так сильно люблю тебя, мой очаровательный братик, — тихо проговорил Гавриил, утыкаясь носом в волосы, засыпая.       Да, об этом дне он совершенно не будет жалеть, хоть и сохранит всё в тайне.