moved

      Юта сидит в зале для тренировок и думает о Марке. У него сводит живот от воспоминаний о прошлой ночи. Его стоны, его сладкая кожа, его податливое тело. Юта не может выкинуть Ли из головы ни на секунду. Он думает о нем последние недели, месяцы, годы. Накамото словно сосредоточил всю свою жизнь на нем одном, позабыв о друзьях и работе. Юте кажется, что он справляется с обязанностями только потому, что Марк является этому свидетелем. Раньше все было по-другому, и ему не хочется думать, чем это может быть вызвано.       Их первый секс с Марком не выходит у него из головы уже слишком давно, чтобы это было нормальным. Они были такими неловкими, что ему хочется смеяться. Но парень был таким нежным. Накамото помнит все его касания, все его «Хен, сделай так еще раз, пожалуйста», его всхлипы в футболку Юты и то, как Ли покраснел, когда все кончилось, как извинялся, сам не понимая, за что, как поспешно натягивал джинсы и боролся с желанием поцеловать японца. Ярко-голубые волосы Марка стали влажными от пота, щеки алели, небольшие синяки потемнели на пояснице. Юта потирает переносицу и возвращается мыслями к парням.       Марк сидит в другом конце зала, обсуждает что-то с Тэеном и их хореографом. Он сосредоточен, на шее болтается какой-то кулон, плечи открыты из-за коротких рукавов футболки. Если присмотреться, можно заметить, как на внешней стороне левого плеча темнеет небольшой синяк — Юта слишком крепко держался за парня прошлой ночью. Накамото улыбается про себя, закрывает глаза и лицо руками. Он чувствует слабость во всем теле и совсем немного тепла в груди.       «Глубже, хен, пожалуйста».       Юта трясет головой. Ему кажется, что если бы в нем было чуть больше разума, он бы прекратил их взаимоотношения уже после первой ночи. Он не хочет быть настолько зависим от чувств к другому человеку. Это опасно и нерационально. Нельзя сказать, что он всегда руководствуется здравым смыслом, но именно сейчас это кажется правильным. Юта знает, что признавался Марку в любви по меньшей мере сотню раз за последние месяцы, он снова и снова шептал это в его влажные волосы за ухом, стонал ему в кожу на груди, писал в сообщениях утром или в записках, которые оставлял на комоде в номере отеля или на подушке их ставшей общей на ночь кровати. Но сам Ли не говорил ему ничего подобного. Это никогда не казалось проблемой, пока Юта не стал чувствовать себя глупцом.       Накамото зовет его деткой, шепчет ему «Макы» и стонет «Марки». Ли обращается к нему «хен» и немногим чаще — по имени. Юта видит в этом что-то неправильное, но не хочет винить в этом парня. Наверное, должно пройти чуть больше времени, чтобы во всем можно было разобраться. Он уже взрослый и понимает, что не может ждать от другого того, что сам себе выдумал. Они с самого начала никак не называли то, что началось между ними. Юта с самого начала должен был понимать, что иметь доступ к телу Марка — не то же самое, что иметь доступ к его сердцу. Но Ли так смотрит на него, так загнанно дышит, так улыбается, что японец неосознанно придает этому лишние смыслы.       — Марки, Марки, еще, сделай так снова.       Он направляет его руку обратно в себя, толкается ею чуть сильнее и стонет от собственной же стимуляции. Марк над ним тяжело дышит, слизывает капельки пота на его висках. Сам Юта ерзает на простынях, не может решить, стоит ли закинуть на парня ногу. Он готов что угодно для него сделать.       — Юта-хен. — Донхек зовет его, говорит, что уже подошло время репетиции. Накамото улыбается ему, согласно кивает — мальчишка не виноват в том, что он не может совладать с самим собой. — Ты стал немного рассеянным в последнее время, ты так не думаешь?       Юта замирает на месте. Неужели это так заметно? Он вспоминает ощущение крови на руках — тот сон был такой правдоподобный. Оно заполняет весь его разум, японец глубоко вдыхает и смотрит на Хека. Тот совсем немного обескуражен, за его спиной — Тэен и Марк, репетируют хореографию. На фоне слышны голоса Донена и Чону, они поют, Джонни хохочет, а Джехен досыпает утренние часы в углу зала. Донхек трогает Юту за рукав.       — Хен? Все хорошо? — Младший напуган.       — Да, Хэчан-и, я сейчас подойду. Только воды попью.       Он правда идет за бутылкой в сумке, правда делает пару глотков, чтобы побороть приближающийся приступ паники. Когда такое случается, Юте кажется, что его мозг плавится и перестает как следует проводить сигналы. Мысли путаются, воспоминания смешиваются с реальностью, и остается только ныть в углу комнаты в надежде, что это быстро пройдет. Накамото пытается отключиться от посторонних шумов в голове, не позволить им просочиться между ощущениями холодной воды, льющейся по горлу, и громкой музыки, бьющей по ушам.       Он умеет жить только собирая свои мысли и чувства вокруг чего-то одного. Такое случается часто, Юта зацикливается на одной вещи, одном вкусе или одном человеке. Иногда он вспоминает, как проводил первые годы в агентстве и группе, как уделял все свое внимание сначала Тэену, а потом Сычену. Так было легче концентрироваться на остальном. В итоге первый остался для него отличным другом, а второй — приятным воспоминанием молодости. С Ли, должно быть, было точно так же, но, Юта готов это признать, все зашло чуть дальше, чем он планировал. Накамото не хотел так сильно открываться ему.       — Марки, пожалуйста. Не останавливайся, да, вот так, пожалуйста.       Юта чувствует давление на животе, широкая ладонь Ли вдавливает его в матрас. Из-за этого он с трудом дышит и ловит какой-то скользкий на ощупь кайф. Японец чувствует себя, в своем теле, в этой комнате и на этой кровати. Его бедра все еще горят, ровные линии от ногтей Ли на его ягодицах пылают алым. Юта отговаривает себя, чтобы не двинуться ближе к изголовью кровати и не начать биться о стенку макушкой.       Ему хочется, чтобы его использовали, но Марк до приторного хорош. Накамото сдается и тянет к нему руку, тот позволяет забросить ему ее за шею, прижать к себе сильнее, чтобы можно было на ухо шептать сладкие пошлости, красиво стонать имя и отчаянно просить ускориться. Он любит прятать лицо в плече Ли, чувствовать, как краснеют кончики ушей. Внутренности Юты сжимаются от того, что ему слишком хорошо рядом с парнем. Он обещает себе прекратить.       На горло Накамото снова давят широкими ладонями. Он так устал. Он просит Донхека подождать еще и передать Тэену, что скоро вернется, и уходит из зала. Юта планирует добежать до ближайшего туалета и просто умыться, возможно, посидеть на унитазной крышке минут десять или двадцать или целый час, пока его дыхание не восстановится. Парень смотрит на трясущиеся руки и выступившие на внешней стороне ладони вены — выглядит, скорее, пугающе, чем соблазнительно, что бы там ни говорили.       Он очень сильно устал. Вдох и выдох. У него не случается панических атак, обычно Юта просто теряет силы. Он может часами смотреть в одну точку на стене или спать и не двигаться. Однажды, когда у парней был перерыв, а Марк и Донхек были заняты с дримами, он пролежал в кровати пять дней, вставая раз в двенадцать часов для того, чтобы сходить в туалет и выпить стакан воды. Стоит признать, что по истечении второго дня Тэен забеспокоился и стал приносить в комнату японцу какие-то картофельные крекеры и рисовые конфеты. Живший в то же время в общежитии Джонни каждые шесть часов проверял его самочувствие — просил поспать или хотя бы попить. Тэен знал о том, что у Юты есть — как он сам это называл — определенные проблемы. Когда парни были трейни и проводили долгие часы за репетициями, они пришли к выводу, что у Накамото есть симптомы ментального расстройства.       — Но ведь это не так, верно? — косится на друга в танцевальное зеркало он. — У меня нет депрессии. И не случается эмоциональных всплесков. Я всегда примерно одинаково бодрый, просто…       Тэен, нахмурившись, смотрит на Юту. Тот сразу же замолкает.       — Если ты не хочешь использовать какое-то слово, мы не будем называть это. — Японец кивает. Они не заговаривают о его проблемах ни разу за семь лет.       Сейчас ему эта идея не кажется такой уж и плохой. Возможно, найти тому, что происходит с ним, какое-то определенное название, было бы весьма кстати. Юта не любит вешать на себя какой угодно ярлык, ему не нравятся сухие «бисексуальный мужчина» и «певец-танцор» — в первую очередь он человек и артист. Но знать, какое слово использовать в случае очередного тяжелого периода, очередного раза, во время которого Марк, думая, что делает это незаметно, будет волноваться о нем…       — Он волнуется о тебе, — кричит на него Джонни и ударяет кулаком по стене, хотя обычно ведет себя куда сдержанней.       — Он не волнуется обо мне, потому что не любит, — негромко отвечает Юта. — Потому что мы не договаривались друг друга любить. …очередного приступа паники у всех на глазах, для описания происходящего, — намного спокойнее и полезнее всяких прочих ответов на вопросы вроде «Какие женщины тебе нравятся?».       — И ты правда встречался с ней?       Голые бедра Марка лежат рядом с плечами Юты. От них исходит жар, и японец тянется и лижет под коленкой, кусает выступающую жилку.       — Она была довольно милой. Мне тогда казалось, что самое главное в людях — целомудрие и честность.       — Зачем же ты выбрал меня? — Юта звонко хохочет, припадает губами к месту, где подвздошные кости образуют маленькие ямки по бокам. Он толкается затылком в ладонь Марка, и тот гладит его как кота.       Юта не может запомнить собственных стонов, но отлично помнит ощущения, которые испытывал каждый раз. В груди что-то ухает от осознания того, каким слабым он выглядел. Накамото не стыдно за то, что Марк видел его таким; ему не стыдно за то, каким он себя перед ним показал; парню тяжело от осознания того, зачем он так себя ведет. Японец знает, что чувствует, когда Ли берет его, и помнит, что чувствовал раньше. Ощущения изменились, и не из-за Марка, а по его собственной вине.       Накамото теряет силы в зале изо дня в день, словно хочет опустошить себя изнутри, выскрести все металической ложкой для риса. Он готов поспорить, что в том числе и для этого обращается — как ему бы хотелось помягче это называть — к Марку. Тот ему нравится, правда нравится, дело не только в сексе. Если быть честным, дело вообще не в нем, но то, как Ли выжимает из него эмоции, стоны, силы, помогает Юте. Он чувствует жар агонии, она жжет ему пятки, а убежать от нее все равно не получается. Если он проведет все время во сне — разве так не будет лучше для них обоих, его с болезнью вместе? Японец не хочет позволять ей завладевать своим телом, но еще меньше хочет отдавать чувства и разум. Он уступает, бросает ей на растерзание то немногое, что осталось. И агония постепенно отступает.       — Мы можем?.. Я снова хочу поменяться, пожалуйста, Марки. Я чувствую себя лучше, когда ты это делаешь.       Ли обеспокоенно смотрит на парня, тот улыбается и тянется за поцелуем. Юта выглядит слишком уставшим, чтобы заниматься сейчас хоть чем-то кроме сна. Вчера он спал, крепко прижавшись к Марку. Ли улыбался про себя, ему нравится, когда японец такой тактильный. Но сейчас это выглядит нездорово, сейчас Юта звучит отчаянно, и не в том самом возбуждающем смысле.       — Хен, все хорошо? Ты уверен?       Накамото ластится к нему, трется о него, стонет ему в рубашку, вжавши голову в плечи. Он кажется таким маленьким, у Марка сжимается сердце.       — Хен…       — Пожалуйста, Марки, сделай это, я тебя прошу.       Ли слышит слезы в голосе. Он обнимает Юту и укладывает его на кровать. Японец засыпает почти сразу же. Ли проводит всю ночь в раздумьях, и на утро его спасает только крепкий кофе.       С ним снова происходит все это. Его трясет. У него нет сил. Он очень хочет секса. По всем книжкам по психологии это противоречащие друг другу вещи, и Юта сходится на том, что ему просто тревожно. Он кусает щеки изнутри, обычно слизистая не кровоточит, но в последнее время Накамото постоянно просыпается с металическим привкусом во рту. Юта душит свое сознание сценами с Марком. Снова и снова забрасывает их в глубокую темную яму в его разуме, надеясь, что их окажется достаточно, чтобы хоть на мгновение приглушить тупую боль в области шеи и груди.       Парень не хочет заводить кошку, что постоянно делают ребята из вейви, потому что не хочет к кому-то привязываться и потом страдать из-за потери. Он не успевает за собственными мыслями, в которых в один момент обдумывает завтрак, а уже в другой — способы, с помощью которых можно избежать тренировки хотя бы сегодня, хотя бы просто потому, что ему хочется полежать, не двигая даже зрачками. Когда Марк хочет обнять его с утра, когда они оказываются на кухне одни, Юта, увернувшись от прикосновений, уходит к холодильнику, бормоча, что завтрак без кимчи — не завтрак. Ему бы ощутить укус Ли на задней стороне шеи, чтобы успокоиться и снова провести в кровати неделю, но тот только озадаченно моргает и возвращается к своим проблемам.       Когда Марк не может добудиться его с утра, или когда у него не остается сил после нескольких раундов, устроенных Накамото ночью, Ли не понимает, что и как нужно делать. Японец постоянно корит себя за это и обещает самому же себе обязательно поговорить с парнем; объяснить ему, как работает — или, как ему кажется, должен работать — его мозг; уговорить его уйти, потому что такое никто не обязан терпеть — даже сам Накамото с трудом справляется. Тэен в один из вечеров шикает на него за то, что снова смолчал.       — Ты так потеряешь его.       — Хен…       — Блять, Юта, не зови меня так.       Они друг за другом выпивают еще по стопке соджу. Накамото морщится, ему хочется взять коньяк, бросить в стакан лед и выпить весь залпом. Крошечный кореец рядом с ним — все-таки, при всем уважении, они такие забавные, не понимают, как им повезло — уже почти спит, Ли обычно ведет от одного запаха алкоголя. Юта зовет менеджера, просит отвезти Тэена в общежитие, а себя — отпустить прогуляться.       — Да не потеряюсь я, バカ, — бормочет японец в ответ на возражения.       Менеджер слышит знакомое слово и не обижается. Он дает Юте наличкой несколько тысяч, чтобы хватило на такси, и отпускает, предварительно предупредив о проверочных звонках каждые полчаса.       Накамото терпеть не может такого себя. Он редко напивается, вообще почти не пьет, не считая порции коньяка по вечерам — издержки одиночества. Когда рядом Марк, он не прикасается к алкоголю. Парень предлагает иногда выпить пива, ведет себя как подросток, и Юта это по-своему ценит. У него щемит в груди от того, насколько они отличаются, сколько лет — хоть и не так много — между ними. От Осаки до Торонто лететь шестнадцать часов, а идти — и того дольше, ведь люди, как сын божий, не умеют ходить по воде. Накамото улыбается, потому что понимает, что Ли оценил бы такое сравнение.       Он ощущает, как в голове путаются имена и числа, обычно такое проходит спустя час, а так много времени у него сейчас нет. Ребята начнут волноваться и искать его. Донхек перепугается сильнее всех, ему будет казаться, что он ответственен за Юту, раз отпустил того на перерыв. Тэен с Джонни отправятся в ближайшую уборную шарить по кабинкам, а потом найдут его здесь, в туалете для персонала, прижавшегося чуть ли не лицом, к холодной стене.       — Ты такой сладкий.       Юта облизывает живот Марка. Тот негромко смеется, тяжело дышит и гладит парня по голове. Он пропускает его окрашенные волосы сквозь пальцы и улыбается этому ощущению. Накамото чувствует, как бутылка соджу, распитая наедине с самим собой незадолго до секса с Марком, ударяет ему в голову. Ли либо не замечает, либо не хочет замечать. Юта не хочет признавать, что его устраивают оба варианта. Он пытается найти в парне хоть один серьезный недостаток.       Очередное воспоминание проносится в его сознании. Ему так тяжело, он не может сконцентрироваться. Примерно сотня песен играет в его голове, около тысячи стонов Марка вторят им, а кожа вся покрывается миллионом мурашек — организм не справляется с перегрузкой. Юта прижимается лбом к холодному зеркалу. Он боится открыть глаза и увидеть себя таким, в очередной раз разбитым, в очередной раз несобранным. Накамото знает, что многие переживают нечто похожее — люди по своей природе все несовершенны, — но именно свое состояние ему кажется неправильным. Он не может себе позволить нечто подобное. Он не может собрать себя. Он не может заткнуть голоса в своей голове.       Марк. Марк. Марк.       «Поцелуй меня».       Это все началось как очередная попытка удержаться на земле. Он был таким смешным и забавным, он заставлял его забывать о том, каково это, чувствовать себя кучей цветных конфетти без начинки внутри. Он откликался на все его действия и смотрел так, как нужно; трогал там, где нужно; говорил то, что нужно. Ему кажется, он подстроил его под себя, когда тот был мягким как пластилин.       Он. Он. Он. Марк. Марк. Марк. Японец избегает его имени в своей голове, но ничего не выходит. Юте так нравится повторять его, что даже окружающим это видно. Губы складываются в красивую «м», взрываются, и связки тянут «а», перекрывают поток воздуха на «к», а голос льется нежным «ы». Он словно поет это имя вместо счета при приступах паники.       Марк слушается его, действует нежно, и Юте хочется от этого плакать. Он вцепляется в его волосы, Ли негромко стонет от этой стимуляции, одобрительно мычит и целует глубже. Когда они отрываются друг от друга, Накамото опускает его чуть ниже, к своей шее.       Одно и то же, изо дня в день. Юта должен прекратить это все, пока не стало слишком поздно, пока он не влюбился слишком сильно, пока Марк еще может оставить его, решив, что все это было забавной игрой. Накамото пытается успокоиться. Ему нужно собрать себя и свои воспоминания, чтобы те не шумели, словно рой пчел.       «Поцелуй меня».       Блять.       Марк осторожно прикусывает кожу, ловит высокий и тихий стон парня, прижимает его к себе за талию. Юта седлает его бедра, трется о них. Ли спускается еще ниже.       — Укуси меня.       — Я не могу, хен.       Накамото сдавливает талию Марка бедрами. Тот глубоко вдыхает и выдыхает ему на кожу плеча, лижет место, словно пытается справиться с чем-то, и повторяет:       — Я не могу.       — Все ты можешь.       Взгляд Юты темный, он все еще держится за волосы парня, все еще ерзает на нем — дразнит то ли его, то ли себя. Марк приподнимает одну руку японца и у верхнего края ребер, чуть ниже подмышки, целует, кусает, сосет. Накамото жмется к нему ближе. У него дрожат бедра, у него сводит живот, у него ломаются кости в груди.       Это нужно прекратить.       «Еще».       Он должен остановить это.       Марк перемещается чуть дальше к лопатке — кожа там тонкая, но подвижная. Юта громко стонет. За стенкой у них мемберы и менеджеры. Ли испуганно закрывает ему рот ладонями.       — Все хорошо, это мой номер, мало ли, кого я привел.       Марк непонимающе смотрит на парня. Тот, раскрасневшийся и ослабший, сидит на нем, прижимаясь к телу Ли как испуганный зверек. Юта не выглядит возбужденным, он выглядит потерянным. Марк глубоко целует его, гладит ладонями по шее и плечам, шепчет что-то невнятное, пытается успокоить. Японец расслабляется и оседает в руках парня. Он извиняется. Ли целует его в висок и укладывает на кровать, укрывает одеялом и решает остаться на всю ночь, чтобы быть уверенным, что с Ютой все в порядке. Пока Накамото тихо сопит и сжимает его ладонь сквозь сон, Марк пишет Донхеку с вопросом о терапевте.       У них было так много сорванных ночей, что Юта боится начинать считать. Японец понимает, что виновником каждый раз оказывался он. Это заставляет его чувствовать себя еще хуже, портить ночь за ночью, пытаясь не выдавать неугодных эмоций. Он хочет снова быть игривым, как раньше; хочет снова источать уверенность и сексуальность, а не хвататься за то, что ему дают, как за последний шанс, и в итоге спугивать своей напористостью. Юта делал все возможное. Он спал с ним трезвым и пьяным, имел сам и давал иметь себя, тратил часы на прелюдии и не тратил на них ни секунды, был шумным и тихим, нежным и грубым. В конце концов, он и спал с ним, и не спал. Он знает, что каждый раз все портил.       — Хен, пора вставать.       Тихий топот шагов Марка выводит Юту из сна. Он разлепляет глаза, осматривает светлую стену перед собой и снова закрывает их. Японец хочет провалиться обратно в сладкую дрему — ему легче так проживать дни.       — Хен, просыпайся.       Марк снова заглянул в комнату. Снова что-то пробормотал и ушел готовить завтрак. Тетушка сегодня не приехала. Юта не может даже перевернуться на другой бок. Он снова засыпает.       Когда голос Ли приводит его в себя, уже три часа дня. Юта был уверен, что уснул вчера в десять вечера, сославшись на усталость. Семнадцать часов спустя он чувствует ровно то же самое. Марк осторожно держит руку на плече Накамото.       — Хен, уже почти вечер. Ты проспал целый день.       Будто он не знает.        — Давай, умывайся, и пойдем.       Голос Джонни над его головой, руки Тэена на его плечах. Они приподнимают его. Кожа лба из-за разности температур словно прилипает к поверхности зеркала. В его руках и ногах нет силы, в его теле нет твердости. Он — тряпичная кукла. Его заваливают на чужую спину и выносят из комнаты.       — Попей воды, и надо возвращаться.       — Я не могу.       — Все ты можешь.       Юта сидит на полу, на сваленных в кучу ковриках для йоги и прочем инвентаре. На корточках перед ним — Тэен. Он держит японца за руку и повторяет:       — Ты можешь.       Накамото не знает, как бы выразить все то, что они — разумеется — не чувствуют и не понимают. Он один в этом ощущении, а они — два эгоиста, решившие, что имеют право его судить.       — Марк ждет тебя, — добавляет Джонни. Юта злится из-за того, что ему давят на больное.       Он поднимает глаза на парня, надеясь вложить во взгляд все то раздражение, которое испытывает. Это чувство заставляет его встать. Юта шипит в лицо Со, тычет ему в грудь пальцем и бросает едкие слова. Тот не имел право использовать Марка против него. Накамото повторяет это снова и снова, выдавливает: «Не имеешь, мать его, права», — и уходит. Джонни хочет что-то сказать, но Тэен его останавливает. Парень вырывается, сбрасывает с себя руку Ли и догоняет японца.       — Ты прекрасно знаешь, зачем я это сделал. И понимаешь, что потом будешь жалеть о своих словах.       Юта скалится:       — Да пошел ты.       Он никогда не ругается с мемберами, но сейчас злость клокочет в нем. Парень разворачивается и уходит в зал, Марк и правда там, сидит на скамье с Донхеком и Джехеном, обсуждает какое-то видео и смеется. Когда Накамото хлопает дверью, он отрывается от ребят и переводит взгляд на японца.       — Привет, хен.       «Да пошел… да пошло все». Он не может злиться на Ли. Юта подходит и треплет его по голове как щенка. Тот хохочет. Накамото улыбается и идет в центр зала для репетиции.       — Твое тело такое странное.       Юта замирает с худи в руках. Они с Марком переодеваются после съемок. Остальные ребята остались в том, в чем были, хоть Накамото и советовал им сменить одежду. Они отмахнулись, они выпили буквально по бокалу шампанского, они никогда не были достаточно тихими после алкоголя. Юта знает, что им не прилетит от стилиста, даже если они случайно изорвут костюмы в клочья, но внутреннее чувство порядка не дает покоя. Марк увязался за ним.       — Что ты имеешь в виду?       Крупные глаза смотрят прямо на него. Парень мельком пробегает взглядом по плечам Накамото, спускается ниже, к прессу, зацепляется за сережку в пупке и пару татуировок, а затем Марк говорит:       — Ты такой… прямой.       Юта смеется. Он любит то, как мыслит Марк. Ему кажется это очень необычным, никто из его окружения никогда не выдавал таких нелогичных и в то же время метких фразочек. Парень откладывает худи в сторону и, оперевшись руками о столешницу позади себя, выставляет свое тело на обозрение Ли.       — Можешь уточнить?       Марк прямолинейный и говорит то, что думает, и так, как думает. Он не решается подойти ближе, но сосредотачивается на той задаче, которую перед ним поставили. Ли осматривает Юту, почти трогает его взглядом, измеряет, изучает, делает пометки. Потом все же подходит, прикасается кончиками пальцев к татуировке слева, а затем — справа, ведет подушечкой большого пальца под пупком. Пресс японца напрягается, его плечи вздрагивают, и он сам тяжело выпускает воздух. Тело его словно перекатывает внутри органы — живот немного надувается, а затем этот же воздух возвращается в грудь.       Марк давит на корпус, заставляет Юту прогнуться в спине, локтями уперевшись о столешницу позади себя. У японца перехватывает дыхание, он сжимает и разжимает кулаки, не сводит взгляда с Ли и его пытливых глаз. Он и правда его изучает. Накамото никогда бы не мог подумать, что его тело будут рассматривать так внимательно, не пытаясь найти в нем недостатки или, наоборот, что-то сексуальное. Юта лишь тот, кого исследует Марк, проводя пальцами по бокам, сминая их, заинтересовано приподнимая бровь, опускаясь к косточкам таза и щупая и их тоже. Парень закидывает голову назад и жмурит глаза, позволяя Ли делать все, что ему заблагорассудится.       — Мне нравится твое тело.       Японец улыбается. В интонации сквозит почти научная рациональность. Ему нравится быть объектом для изучения, ему нравится быть объектом чьего-то внимания, ему нравится быть объектом внимания Ли.       Когда репетиция заканчивается, Марк первым собирает свои вещи и подает Юте его сумку. Он благодарно кивает и закидывает в нее бутылку воды, а одежду решает оставить на себе — все равно душ примет уже только в общежитии.       — Не хочешь сегодня переночевать у меня?       Голос Ли звучит едва слышно за криками Донхека и Донена, не поделившими какую-то мелочь. Тэен хохочет, Джонни призывает к порядку, сердце Юты пропускает удар.       — Если ты не хочешь, я не настаиваю. — Марк улыбается. Марк проводит рукой по влажным волосам, а краем футболки утирает пот со лба. Накамото на мгновение снова видит его тело, чувствует подступающую тревогу, смешанную с возбуждением, и не может отделить одно чувство от другого. Живот призывно тянет. — Ты сегодня отлично двигался, и я… ну, знаешь.       Юта молчит. Юта кивает, не сводя взгляда с Марка. Юта хмурится, когда тот улыбается еще шире и хлопает его по плечу. Накамото отсчитывает часы до общего отбоя. Он вычисляет, сколько человек будут на месте, когда они все вернутся и успеют принять душ и переодеться. Пара человек уедет домой, еще несколько — в кино или студию, кто-то хотел прогуляться пешком. Менеджеры и обитающий на другом этаже Тэен не считаются.       Юта видит перед собой только улыбающиеся глаза Марка, когда стоит под горячей водой порядочное количество времени. Ли успокаивает его своим присутствием. Он дает ему то, что японец давно не чувствовал. Накамото слишком больно от того, что он его обманывает. После сегодняшней ночи он все прекратит. Юта сушит волосы полотенцем и снова повторяет про себя, что сегодняшняя ночь будет последней. Он обсудит все с парнем и расскажет Ли, что чувствует. Тот не сможет не отказаться от того непонятного, что у них есть сейчас, после того, как Накамото захочет предъявить на него свои права.       Когда Марк впускает его в свою комнату и целует, Юта решает, что может еще немного подождать. Он чувствует, как в голове словно выключают звук пожарной тревоги. Все вокруг замирает и теряет краски. Перед ним Марк, в его руках — Марк, у него на губах — Марк. Юта даст себе еще раз раствориться в своей зависимости, если ему это позволит судьба, если ему это позволит сам Ли. Он отчего-то тихонько стонет в поцелуй, японец прижимает Марка к стене, осторожно напирает, ловит вырывающиеся между их губ выдохи и слушает глубокие вдохи. Ли шепчет его имя, запускает пальцы ему в волосы. У Марка подгибаются коленки — он в нем нуждается.       — Можешь и меня так же? — невнятно бормочет Юта в надежде, что парень его поймет.       Тот улыбается, меняет их местами, прижимая Накамото к соседней стене. Они чуть не задевают комод с какими-то фигурками, Марк негромко чертыхается и тянет Юту на себя, шагая к кровати, стягивает с него домашние шорты вместе с бельем, ведет прохладными пальцами одной руки вдоль голого бедра, а второй держит за талию. Накамото подрагивает то ли от разности температур, то ли от возбуждения и страха одновременно.       — Давай, осторожнее, — шепчет Ли, усаживаясь на кровать, двигаясь ближе к стене и наблюдая, как японец освобождается ото всей одежды. — Ты такой красивый, просто пиздец.       У него в глазах звезды. Юта чувствует себя лучше, когда видит, как Марк им восхищается. Он седлает бедра Ли, притирается к нему, пачкая одежду парня первыми каплями смазки, обхватывает его за плечи и шею и совсем тихо скулит, когда ощущает хватку на ягодице и члене одновременно.       Юта слышит, как Марк шепчет ему милые пошлости, которые каждый раз действуют как в первый, заставляя краснеть и глубоко дышать; чувствует, как он нетерпеливо, но осторожно касается его, как делает постоянно, сколько бы ночей они ни провели вместе; видит, даже сквозь прикрытые веки, как парень под ним закатывает глаза от подступающего возбуждения, как напрягаются его мышцы на плечах и набухают вены на руках.       — Детка, ты так хорош, даже не пытаясь. — Марк издает смешок, Юта льнет к нему еще ближе. Когда его перехватывают поперек талии, укладывают ладонь на поясницу, дыхание Накамото прерывается. — I want you so bad.       Они возбуждены как подростки. Юта ерзает на бедрах Ли, пытается быстрее прийти к разрядке, но тот останавливает его, тянется поцеловать. Накамото впивается в губы Марка, а он намеренно замедляется, осторожно проникает в рот и размеренно лижет. Юта тает. Он делает один глубокий вдох за другим, пробует зубную пасту парня на вкус, выдыхает ему в рот, заставляя ловить звезды от маленьких порций углекислого газа. Ли гладит его голую спину одной рукой, не ослабляя хватку второй. Марк оглаживает бедро и ягодицу, но продолжает держать Юту за талию. Он знает, что японцу так нравится. Ему нетрудно сделать такую мелочь. Ли счастлив, когда тот чувствует себя хорошо.       Юта жмется ближе к Марку. Он ощущает, как возбуждение уступает место чему-то другому. Это чувство накатывает на него почти одновременно со страстью, пожирает воздух в его легких и силу воли в душе. Оно похоже на тревогу. Японец отрывается от губ парня, упирается своим лбом в его и зажмуривает глаза. Маленькие вспышки в его голове не дают успокоиться. Колкие мурашки на плечах и спине не позволяют заземлиться. За глазами яркие голубые всполохи.       — Все хорошо, дыши глубже.       Юта не замечает, как начинает чаще дышать. Его вдохи становятся поверхностными, а перед глазами темнеет. Ему приходится вцепиться в плечи парня, чтобы не упасть. Марк крепче обнимает его поперек талии, как когда-то делал сам Юта, чтобы успокоить. За последние месяцы они поменялись местами. Этот мальчишка теперь поддерживает его. Юте больно от этого.       Ли ведет носом по контуру груди парня, глубоко дышит, отчего воздух холодит кожу. Он прижимается к ней губами, раскрывает их совсем немного, оставляет влажный след, мажет поцелуем. Юта вздрагивает — Марк прижимает его к себе крепче. Японец чувствует его хватку, чувствует, как плотно из-за этого кожа прилегает к мышцам, а те — к костям. Его собирают, как игрушку, по которой изучают строение тела.       — Все хорошо, ты со мной.       Юту прошибает холодный пот. Органы перестают держаться изнутри за каркас туловища и падают вниз, в живот, оседают там склизкой массой, из-за которой невозможно вдохнуть. Так же быстро подступают слезы. Парень чувствует, как жжет за закрытыми веками, как что-то сжимается в горле, тянет мышцы на спине и боках. Изо рта вырывается тихий скулеж.       — Главное — дыши. Можешь начать с неглубоких вдохов. Я буду считать для тебя. Подай любой знак, когда начнешь.       Юта тут же ослабляет хватку на плечах Марка. Он боится даже касаться его, чтобы парень не воспринял любой его жест за знак. Нет-нет, он не может это сделать. Накамото боится, что он начнет его торопить. Но Ли, кажется, совершенно спокоен. Он все так же медленно ведет носом по груди японца, мягко целует, осторожно лижет самым кончиком языка, словно пробуя на вкус. Его руки на боках и талии, палец правой очерчивает контур родинки, левой — давит на тазовую косточку.       Это случилось посреди прелюдии. Юта чувствует себя придурком. Ему очень стыдно. Он, голый, сидит на бедрах другого парня и безуспешно пытается справиться с накатывающим приступом паники. Он жалок. От этого становится только хуже. Черт, ему так и не удается успокоиться.       — Хен, — шепчет Марк, и Накамото сжимается еще больше. — Юта, — говорит он чуть громче, и японец замирает. — Детка, — нежно тянет Ли и добавляет: — 자기야.       Он коротко улыбается, следит за реакцией парня, гладит его бока, отмечая про себя, что они совсем немного стали мягче. Юта реагирует с небольшим опозданием, едва округляет глаза и смотрит на Марка. Тот повторяет: «Детка». Он шепчет: «Иди ко мне», — и привлекает к себе парня за подбородок, снова осторожно, но глубоко целует и крепко держит того за талию. Их языки медленно двигаются, скользят по зубам, толкаются друг в друга. Накамото больше всего возбуждают поцелуи. Юта любит стонать в рот Марка и когда тот делает то же самое. Ему нравится трогать грудь Ли во время поцелуя и когда трогают и его то же. Он тает от того, как парень прогибается под ним, если лизнуть его подбородок и шею, и сам реагирует так же.       — Марк, я… — Юта запинается, продолжает ластиться к Ли, ерзает. — Мы можем немного подождать? Совсем немного. Мне нужно перевести дух.       Ему чертовски стыдно за эту просьбу, но Марк, кажется, не видит в ней ничего плохого. Он соглашается и спрашивает, хочет ли Накамото обратно одеться. Парень неопределенно кивает и поднимает с пола боксеры. Пока он натягивает их, у него за спиной раздается тихое:       — Ты мне правда нравишься. Если ты сомневался в этом.       Юта замирает, сидя на крае кровати. Он чувствует, как под ним проминается матрас, а затем — целомудренный поцелуй на задней стороне шеи, и Марк обнимает его. Парень избегает прикосновений к голым бедрам и животу, кладет руки на колени, а голову — на плечо. Он старается быть осторожен.       — Зачем ты это сказал?       Юта пытается не выдать, что ему хочется сжаться до состояния крошечной мыши и исчезнуть из этой комнаты. Марк по-прежнему не двигается, спокойно дышит и щекочет ресницами щеку японца.       — Потому что я так считаю. Я решил сказать тебе то, что думаю.       После затянувшей паузы Накамото выдает тихое «спасибо». Он слишком потерян, чтобы сказать что-то более сложное. Марк кивает и осторожно проводит ладонью по коленке парня, не подразумевая под этим жестом ничего, кроме обычного прикосновения. Юта немного расслабляет спину, приваливается к груди Ли и, стоит тому лишь тронуть его лоб, закидывает голову на плечо. Марк так и продолжает вести одной ладонью по ноге парня, а второй — по лбу, чуть ниже, к щеке и шее.       — Как дышится?       — Полегче, — зажмурившись, шепчет Юта.       Ли кивает и целует парня под подбородок. Он лижет его как щенок, Накамото чувствует из-за этого обволакивающее его спокойствие. Так намного лучше, даже не так важно, что имеет в виду под этими прикосновениями Марк. Парень урчит ему в шею, прижимается грудью к спине и чуть сильнее сжимает коленку.       — Прости, я снова завожусь. Я сейчас успокоюсь.       Тяжелое дыхание над ухом замедляется. Ли негромко пыхтит, глубоко вдыхает носом и выдыхает через рот. Юту это немного забавляет. Ему нравится чувствовать, как от кожи Марка словно отскакивают маленькие электрические заряды. Его напряжение по-своему убаюкивает Накамото. Он сильнее вжимается в грудь парня.       — Было хорошо, когда все наши проблемы решались сексом, — усмехается Юта.       — Ты так думаешь?       Ли звучит настороженно. Он не отстраняется, но словно держит небольшую дистанцию, когда Накамото жмется к нему. Японец кивает, трется плечами о плечи парня, негромко постанывает. Он снова возбуждается, словно и не было приступа паники какие-то пару минут назад. Под кожей Юты бегают искры. Парень тянется к шортам, запускает в них руку и начинает гладить себя.       — Марк…       — Ты правда думаешь, что мы решали проблемы сексом?       Накамото приходит в себя, замирает, но глаз не открывает. Он слышит дыхание Ли над ухом. Почему Марк просто не может сделать то, что хочет? Юта по-прежнему чувствует его хватку у себя на талии, от пальцев останутся небольшие следы. Теперь ногти парня небольно царапают кожу над коленкой Накамото. Японец тянется за рукой Ли, но тот одергивает ее.       — Ответь.       Юта закатывает глаза. Он возбужден и раздражен. Ему не хочется затевать беседы. Он просто хочет секса и чтобы его оставили в покое.       — Пожалуйста, ответь на вопрос.       Накамото стонет. Он почти силой хватает Марка за руку. Тот тут же вырывается и отстраняется. Когда японец оседает спиной на кровать, Ли уходит в коридор, бросив: «Я скоро вернусь, подумай над ответом, пожалуйста». Юта остается недвижим. Он смотрит в потолок, щурится от света лампы на прикроватной тумбочке, сжимает в пальцах простынь. Ему в спину упирается спрятанный под матрасом бутылек смазки — парень хмыкает, когда достает его и роняет на пол. Да пошло это все.       Марк возвращается со стаканом воды. Он молча подает его Юте, и тот принимает, делает пару глотков и ставит на тумбочку. Когда Ли ложится рядом, он шепчет:       — Я боюсь, что ты оставишь меня.       Накамото молчит. Марк смотрит на профиль парня, тот не сводит взгляда с потолка.       — Я ляпнул какую-то ерунду, прости.       — Юта…       — Нет, серьезно, я так не считаю. — Японец переводит взгляд на Марка. — Я не считаю, что мы решали проблемы через секс. Не мы оба так точно.       Ли хмурится. Он ложится на бок и кладет руку Юте на грудь. Сердце под ладонью бешено бьется. Ему хочется что-то спросить, но слова застревают в горле.       — Есть что-то, что я должен знать?       — Помимо того, что тебе уже разболтали Тэен и Джонни?       — Они не… — Марк краснеет, он пытается скрыть растерянность, но у него плохо получается.       — Я знаю, что они все рассказали. И поговорю с ними об этом, ты тут ни при чем. Это их вина, что не умеют держать язык за зубами.       — Они хотели помочь тебе.       Юта кривовато улыбается, берет ладонь Марка в свою и переводит взгляд обратно на потолок. Парень очерчивает контур костяшек Ли, играет с его пальцами и позволяет парню по привычке потянуть за нити его браслета.       — Почему же тогда я чувствую себя из-за этого так хреново?       Марк тянется рукой дальше, обнимает Юту за плечи и прижимается к нему всем телом. Парень лежит неподвижно, но не отстраняется. Он продолжает гладить руку Ли.       — Ты отдаляешься.       Шепот Марка заливается Юте под кожу. Он прижимает его к себе сильнее, но по-прежнему молчит.       — Я не хочу терять тебя.       Накамото медленно моргает. Он все понимает, он чувствует то же самое. Ему не хочется говорить, что их отношения — если они вообще были — изжили себя. Дело однозначно в чем-то другом. В том, что он не умеет обсуждать то, что у него в голове. Юта жмурится.       — Давай попробуем что-то сделать с этим?       Марк говорит правильные вещи. Ему хочется и нужно довериться. Но как же у Юты мало сил на все это. Он испытал за последние полчаса такой широкий спектр эмоций, что не уверен, что способен даже на еще один глоток воды. Парень облизывает пересохшие губы.       — Поцелуешь меня?       Ли замирает. Накамото не уверен, что хочет объяснять причину своей просьбы. Ему просто хочется почувствовать Марка рядом с собой, даже если это ни к чему не приведет. Он понял, в чем проблема всех тех ночей, когда он был нестабилен. Ему в первую очередь нужен не секс с Марком, а сам парень, в любом доступном ему смысле, лишь бы рядом и рука в руке.       Юта поворачивает голову к парню и касается ладонью его щеки. Он не хочет просить снова, он и без того чувствует себя ужасно, словно малейшее желание близости — и физической, и любой другой — является пятном на его репутации уверенного в себе хена. Лицо Марка немного раскраснелось, и Накамото не знает, что это может значить. Его пальцы очерчивают контур губ парня. Тот раскрывает их, позволяет дыханию скользить по коже Юты.       — Я боюсь, что заведусь. Даже в такой ситуации. Прости. — Ли краснеет еще сильнее. — Я хочу с тобой поговорить о том, что тебя беспокоит, а не сводить все снова к сексу.       — Но он мне нравится, — несильно улыбается Юта. — То, какой он выходит у нас.       — Мне тоже. — Марк выглядит смущенным. Он убирает руку с плеча парня и накрывает его ладонь своей. Их пальцы переплетаются. — Но, пожалуйста, расскажи хоть что-нибудь.       Накамото пожимает плечами. У него ноют мышцы от того, как стонет что-то внутри за ребрами.       — С чего бы начать? — улыбается Юта. — Мне правда, не хочется сейчас говорить. Прости.       Марк кивает.       — В любом случае, знай, что ты мне дорог.       Он гладит Накамото по запястью, словно предлагая тому обнять себя, и парень поддается. Юта переворачивается на бок, немного наваливается на Ли и забрасывает руку ему на плечи, утыкается носом в шею.       — Ты мне очень нравишься.       — Да, я знаю, — шепчет Ли. — Ты мне тоже.       Накамото тяжело выдыхает ему в кожу. Он слышит эти слова отчетливее, чем какие-либо другие. Сил осталось только на то, чтобы поддерживать вентиляцию легких. Пальцы Юты скользят ближе к лицу парня. Он все еще очень сильно хочет поцеловать Марка.       — Мы повторяемся?       — Скорее всего.       — Словно наша история никуда не движется.       — Если бы мы были героями книги, то самыми скучными.       Юта фыркает, но улыбается. Марк смеется в подтверждение своих слов. Его обнимают крепче, теснее прижимаются к нему — Накамото снова чувствует слабую тревогу внизу живота.       — Знаешь, наверное, я скажу тебе кое-что.       Ли старается не показывать, как сильно его радуют эти слова. Он спокойно кивает и в ответ обнимает Юту, гладит его по спине. Японец немного расслабляется. Его лицо все еще спрятано в шее Марка, но парень не обращает на это внимания.       — Я сказал, что многие проблемы решал с помощью секса. Так и есть, но не в том смысле, как ты мог подумать. Знаешь, почти все мои воспоминания с тобой связаны с сексом, но это не значит, что ты мне нужен только для этого. Просто, это один из самых доступных мне способов почувствовать себя в своем теле. Я слишком часто ощущаю себя словно не здесь и словно не собой. Я не знаю, как это объяснить, но ты и твои прикосновения, твой голос, то, что ты делаешь и как ты это делаешь, заставляет меня чувствовать себя лучше. Иногда я не могу выразить некоторые вещи словами, поэтому, наверное, слишком пугающе веду себя, когда набрасываюсь на тебя. Прости, я не должен так поступать.       Марк внимательно слушает, не перебивает. Слова Юты растворяются на поверхности кожи Ли и сразу же попадают ему в кровь. Он гладит Накамото по руке и немного шершавому локтю. Тот, стоит ему договорить, сильнее прижимается к парню и осторожно мажет губами по поверхности шеи Марка, добавляет тихое «извини за это» и затихает, мелко дрожа всем телом.       — Тебе это помогает? — Юта кивает. — Почему ты раньше не сказал?       — Потому что это прозвучало бы глупо. Словно я использую тебя как терапию.       — А разве это не так? — Накамото напрягается. — Прости, это прозвучало грубо. Я имею в виду, если это происходит по нашему взаимному согласию, то я… ну, не против помогать тебе таким способом. Хоть не до конца понимаю, как это работает.       — Не уверен, что смогу объяснить, — смущается Юта, пряча горящее лицо в простыни.       — С этим можно повременить. В любом случае, я не вижу наш с тобой секс исключительно как… знаешь, что-то физическое. Я имею в виду — Господи, я прозвучу как влюбленная девчонка, — смеется Марк, — я имею в виду, что правда чувствую что-то, когда мы… Мне нравится быть с тобой в такие моменты. Именно с тобой, понимаешь?       Ли наклоняет голову к парню, и тот, почувствовав движение, выглядывает из своего укрытия. Лицо Юты раскраснелось, он чувствует себя немного неловко, но ему приятно слышать такие слова. Ему впервые за долгое время кажется, что он здесь — в этих отношениях, союзе, партнерстве? — не просто так.       — Думаю, да, я понимаю, о чем ты.       Марк улыбается. Он еще больше наклоняется к парню, словно показывая ему свое желание поцеловать его, и Юта отвечает. Японец обхватывает лицо Ли, приближается совсем немного и целует. Он начинает осторожно, касается невесомо и не использует язык. Когда Марк запускает пальцы ему в волосы, Юта поддается. Когда Марк переворачивает его и нависает сверху, Юта поддается. Когда Марк заводит его руки себе за спину, Юта поддается.       — Я тебя только поцелую. Обещаю, ничего больше. Я не хочу, чтобы ты думал, что я использую тебя, — шепчет Накамото. Ему неловко из-за того, что он снова чувствует себя лучше.       — Ты можешь делать, что хочешь. Я серьезно. Тебе достаточно сказать, я обязательно отвечу.       — Я не хочу все снова сводить к сексу.       — Мы можем просто пообниматься, — шепчет Марк, чувствуя, как крепко его держит Юта. Парень под ним дрожит и тяжело дышит. — Как думаешь, тебе станет лучше, если я буду целовать тебя всю ночь? Мы можем даже поспорить, что на тебе не останется места, куда бы я тебя не поцеловал.       Накамото негромко хихикает и отвечает на ласку Ли. Его тело подается ему навстречу, подставляется под горячие и влажные губы. Сам Юта негромко стонет. Он чувствует подкатывающую тревогу, словно делает что-то неправильное, но до конца не может понять, насколько оправдано это ощущение.       — Ты же скажешь, если захочешь меня остановить? — приподнимает голову Марк. Японец неопределенно кивает. — Юта? Ответь, пожалуйста, точно.       — Да, да, конечно.       Когда тело Марка опускается на его, Накамото негромко стонет, смущаясь своей реакции. Это снова повторяется, ему снова становится лучше, стоит им начать касаться друг друга или целоваться. Наверное, этот вопрос нужно будет подробнее изучить или обратиться к специалисту. Юте слишком неловко из-за того, как реагирует его тело. Он любит секс. Он любит секс с Марком. Он любит и самого Марка. Очень сильно.       — Можешь повторить?       Руки Ли на его бедрах. Японец плохо понимает, что происходит, видимо, он сказал что-то вслух, поэтому переспрашивает. Губы Марка опускаются ему на грудь. Бедрами он чувствует, какой парень твердый; хоть Накамото и обещал ему только поцелуи, но его снова ведет от мысли, что Ли так быстро заводится рядом с ним.       — Детка, — у Юты все тело прошивает током от такого любящего голоса Марка, — повтори, пожалуйста, что ты сказал.       Японец медлит. Он кивает на тихое «Я могу снять их?», скулит, когда резинка боксеров задевает чувствительную кожу, и спокойно выдыхает, когда слышит, как белье падает на пол. Накамото тут же разводит ноги, Марк ложится на него сверху между них — все происходит как обычно, но намного спокойнее, без горячей агонии, ощущающейся в затылке японца. Юта решает просто понаблюдать за ними обоими, довериться их телам. Он давно так себя не чувствовал, чтобы просто плыть по течению, а не рваться против бури.       — Ты стесняешься повторить? — снова приводит его в чувства голос Ли.       Его член сквозь домашние шорты трется о бедро Юты. Ткань немного влажная, а вот живот Марка — мокрый и скользкий и быстро покрывается мурашками. «Если стесняешься, можешь сохранить это в секрете», — шепчет Ли в губы японца, когда снова целует его. «Я все услышал с первого раза, знаешь», — добавляет парень после того, как Накамото стягивает с него футболку и ответно целует в шею. «Я думаю, что я тоже, если честно, чувствую что-то похожее», — говорит совсем тихо, иногда срывающимся на голос шепотом Марк. Юта жмется ближе, от подкатывающих к горлу ощущений внутри него все сжимается и тут же расслабляется, а потом по-новой. Кажется, что пульс чувствуется во всех органах сразу. И голова совсем немного кружится.       Парень повторяет себе, что секс ни разу не терапия и что с его помощью не решить проблем, но если они оба хотят друг друга, если им обоим нужно касаться и целоваться — в этом нет ничего плохого. Он сам говорил однажды, что они взрослые люди, которым нравится так проводить время. Секс — не единственное, что их связывает, у них есть куча теплых воспоминаний вне спальни, часы важных разговоров и дни веселых путешествий. Наверное, не стоит стыдиться того, что им в том числе нравятся тела друг друга.       — И я все еще хочу тебя, — кивает Ли, когда Юта тянется рукой к резинке его домашних шорт и скользит пальцами по пояснице парня. — Насколько это эгоистично после всего, что сегодня произошло?       — Все в порядке.       Марк ненадолго отстраняется, окончательно избавляется от одежды и возвращается к парню. Внутренняя поверхность бедер Юты такая нежная и мягкая на ощупь. Ли оглаживает ее, пока оставляет поцелуи на его груди и плечах.       — Останешься у меня на ночь? Я не смогу тебя отпустить сегодня.       Накамото кивает. Марк целует его губы, снова и снова, пока тот не начинается задыхаться. Юта стонет ему в рот и сжимает плечо парня, когда чувствует, как воздуха перестает хватать. Он ощущает себя таким податливым, готовым на все, что бы Ли ни предложил. Когда парень приподнимает бедра Накамото и обвивает их одной рукой, второй открывая бутылек со смазкой, Юта лишь расфокусированно следит за его действиями.       — Даже не спросишь, что я собираюсь сделать? — Ноги японца помещаются в руках Марка, когда он забрасывает их себе на одно плечо и придерживает, уложив на сгиб локтя.       — Я доверяю тебе. И тоже очень сильно хочу тебя, — улыбается Юта. Ли целует его в щиколотку и щелкает крышкой. Холодная смазка покрывает внутреннюю поверхность бедер Накамото, парень распределяет ее равномерно щедро, аккуратно проминает мышцы и проверяет, насколько плотно сведены ноги японца.       — Люблю тебя за это.       В голосе Марка слышится его широкая улыбка. Когда он толкается между сведенных бедер Юты и скользит так легко, что у того кожа покрывается мурашками от этого ощущения, Ли стонет, тут же прикрывая себе рот ладонью. Их члены соприкасаются, смазки — естественная и с легким ароматом ягод — смешиваются и капают на живот Накамото, еще больше пачкают его бедра и талию. Скользкие ладони Марка поочередно ложатся поверх этих влажных следов, размазывают, втирают в кожу и загоняют под ногти. Он не хочет слишком сильно тянуть. Юта просит его нагнуться ниже, обнимает за шею и скулит, когда область соприкосновения становится больше.       — Молча и быстро? — улыбается Марк, покусывая линию нижней челюсти японца. Его хватка на бедре становится крепче. Второй рукой он упирается в матрас у головы Накамото.       — Молча и быстро, — повторяет Юта.       Когда Ли убирает волосы у него со лба и зачесывает их назад пальцами, перепачканными в смазке, он негромко и совсем немного раздосадованно стонет. В качестве извинения Марк целует его за ухом и шепчет:       — Твои бедра — это нечто. Ты такой узкий даже здесь и такой сексуальный. Ты был создан для того, чтобы стонать подо мной, знаешь?       Юта хочет еще быстрее и еще беспорядочнее. Ли переплетает пальцы одной руки с его, заводит ее ему за голову и опирается на нее всем весом, вдавливая в поверхность матраса, а другой рукой — придерживает ноги японца вместе. Тело Марка ощущается приятно тяжелым, когда парень почти ложится на него. Еще пары толчков Ли и нескольких рваных движений руки Юты хватает, чтобы он, закусив губу, чтобы не пропустить стон, кончил, все еще оглаживая себя.       — Ты такой красивый сейчас, — хрипит Марк, — со следами спермы на груди и в волосах. Твое тело и правда создано для секса. И ты отдаешь его мне, детка. — Ли влажно целует парня, совершая финальные толчки. — Я так ценю это. Ты просто замечательный.       На груди Накамото, совсем близко у соска, чтобы сложно было заметить, расцветает темно-бордовый засос. Челюсти Марка смыкаются на его коже, и кажется, что останутся следы даже от зубов. Пальцами свободной руки парень распределяет всю влагу по животу Юты, пачкает сережку пирсинга. Смазка, смешанная со спермой, взбивается в легкую пену и стекает по бокам японца прямо на простыни. Марк чертыхается, но от Накамото не отстраняется, опускает его ноги, немного разминает их и тут же целует парня, стоит тому прийти в себя.       — Ты что-то говорил? — хрипит он.       — Не делай вид, что не слышал. — Ли улыбается парню в щеку. — Ты кончил сразу же, стоило мне начать хвалить тебя.       — Люблю, когда ты это делаешь. — Голос Юты звучит глухо, он немного откашливается и облизывает пересохшие губы. Мышцы бедер ноют, задница почему-то болит, а весь торс испачкан смазкой. Ему очень сильно хочется в душ, но еще сильнее ему хочется прижаться к Марку и не двигаться.       — И я тебя. — Накамото молчит. Ли кивает, когда пауза затягивается. — Тебе необязательно говорить это, чтобы иметь в виду, правильно? Все нормально. — Юта смущенно кивает в ответ. — Отлично. А теперь нам нужно в душ. Я могу попробовать отнести тебя, но лучше бы тебе справиться своими силами, детка. Не хочу драться за теплую воду, когда все вернутся. Ты, думаю, тоже.       — Снова разделишь со мной кабинку? — Руки Накамото на плечах Марка. Его влажная от пота спина ощущается просто потрясающе. Мышцы и родинку на лопатках можно прощупать пальцами.       — Как и всегда, — кивает парень. Он продолжает гладить бедра Юты и несильно мять их. Его тело немного повернуто на бок, ноги заброшены в противоположную сторону. Из-за того, как перекрутились мышцы японца, задница ощущается лишь тонкой прослойкой кожи, обтянувшей кости таза. Марк целует парня, задержавшись рукой на талии. — Помочь тебе подняться?       Накамото мотает головой. Когда Ли встает у кровати, он принимает его протянутую руку. Они оба перепачканы в смазке и сперме, которые начинают подсыхать, и кожу немного стягивает. Стоит Юте выпрямиться в полный рост, Марк притягивает его к себе за талию для очередного поцелуя.       — Ты же скажешь мне обо всем, что тебя будет тревожить? По мере возможностей.       Накамото кивает. Он утыкается лбом в плечо Ли и глубоко дышит. Тот гладит его по спине и плечам. Все будет хорошо. Они оба верят в это. Ему нужно лишь научиться не молчать, верить Марку и, самое главное, самому себе. На это могут уйти годы — Тэен подтвердит, что его тихая борьба идет уже как минимум восемь лет, — но оно имеет смысл. Даже в те дни, когда кажется, что это не так — Юта знает, — главное не верить мрачным мыслям. И тогда он продолжит идти.