˜
Она не знала, сколько времени провела в темнице, когда её впервые вывели в пыточную. Луна тряслась как банный лист от страха перед болью. Идя по коридору, она думала, что можно сказать, а о чём стоит помалкивать. Её привели в небольшую комнату. На стенах висели залитые воском подсвечники, в которых мерцало пламя. Белые свечи тускло освещали пыточную. Для Луны, которая пребывала в тьме продолжительное или не очень (она точно не знала сколько провела в камере) время, этот свет был ослепительным. В центре комнаты стоял деревянный стул с ремешками на подлокотниках, спинке и ножках. У стены стоял шкаф с материалами и стол для писца, который вел запись информации, полученной от плененного. Луну посадили на стул и сняли кандалы. Ремешки затянули на её ребрах и кистях. До пола ногами она не доставала и привязывать её нижние конечности не стали. — П-пожалуйста, не надо, — хриплым из-за долгого молчания голосом пробормотала Луна. Никто даже не обратил на нее внимания. В глазах девочки защипало. Отчаяние, перемешанное со страхом, поглощало Луну с огромной скоростью. Она боялась скорой боли, боялась возможной смерти, боялась неизвестности. Дверь резко распахнулась. На пороге стоял рослый мужчина в черной, как и у всех надсмотрщиков, форме, с фуражкой на голове и погонах на плечах. «Главный», — подумала Луна. Другие мужчины в форме отдали честь своему командиру и отошли к стенам. Мужчина в погонах прошел в комнату и остановился в паре шагов от стула. Луна смогла его разглядеть получше. Он был лысым, на его лице был глубокий вертикальный шрам, проходящий от левой брови до линии челюсти. Удивительно, что его глаз остался целым. Тонки губы были сжаты в линию, а брови грозно сведены. Руки он держал за спиной, и девочка не могла разглядеть их. Мужчине было лет сорок. Сам он тоже оценивал Луну с головы до ног своими хмурыми глазами. От его взгляда по спине пробежали мурашки. — Ты Луна Оуэн? — сказал басом мужчина. Луна невольно поёжилась — Да. Мужчина кивнул и обернулся к выходу из комнаты. Девочка только сейчас увидела еще одного человека. У двери, подпирая дверной косяк, стоял загорелый мужчина с рыжими вьющимися волосами до линии челюсти. Он с интересом рассматривал Луну своими изумрудными глазами. В его взгляде был заметен интерес, перемешанный с небольшой брезгливостью. Мужчина был в темно-синих брюках, заправленных в высокие коричневые кожаные сапоги. На его белую с завязками рубашку было накинуто длинное пальто. Руки, покрытые татуировками, он держал сложенными на груди. — Устраивает девка? — спросил командир у мужчины в дверях. Рыжий бросил на него беглый взгляд и стал более тщательно разглядывать Луну. Она чувствовала себя экспонатом и испытывала стыд от своего внешнего вида. — Вполне. — Отвяжите её, отмойте и оденьте во что-нибудь более приличное, чем дранная сорочка, — отдал приказ лысый с погонами. Надсмотрщики засуетились вокруг Луны. Командир повернулся к двери и уже собирался уйти из комнатки, когда девочка прощебетала. — Меня не будут пытать? Главный надсмотрщик остановился и лишь обернулся через плечо. Он еще раз прошелся глазами по девчонке и ответил. — Нет, мы не пытаем детей. Ты покинешь подземелье завтра вечером. Сердце Луны радостно забилось, она была счастлива покинуть эти стены катакомб. — Но теперь у тебя есть другой хозяин, а не мои люди, — сказал лысый со злой улыбкой и вышел. Девочка была в смятении. Она не сразу поняла смысл слов человека в погонах. Луна посмотрела на рыжего с татуировками и её прошиб холодный пот. Рабыня. Она теперь рабыня. Она теперь рабыня этого «гостя» катакомб. Слезы снова прилили к глазам, она пыталась вырваться из рук двух надсмотрщиков, однако те держали её крепко. Она спотыкалась, выворачивала свои руки, намеренно падала, пыталась укусить мужчин с обеих сторон от нее. Но те были непреклонны: они ставили её на ноги, тянули за предплечья, уворачивались от её зубов. Они тащили её куда-то, несмотря ни на что. А девочка плакала, кричала, звала на помощь, хоть и знала, что ей никто не поможет. А рыжий шёл за ними по пятам. Вот как поступали с детьми в пыточной. А она думала, куда их уводят, пытают до смерти и хоронят. Детей просто продают в рабство. Держат в темнице, пока не появится покупатель. Только смысл от детей-рабов? Силы у них нет, особенно после темницы, они в большинстве своём безграмотны. Почему их вообще продают, если пользы от них только мыть посуду и носить грязное в прачечную? Луне было страшно от неизвестности своих обязанностей в качестве рабыни. Да и в принципе страшно от мысли, что она рабыня. Этот рыжий может сделать с ней все что угодно и никто даже не узнает, никто не поможет. Её втолкнули в комнату с тусклым освещением. Девочка упала на колени и проехалась по холодному каменному полу. Ладони и колени начали болеть и щипать. Похоже, она содрала кожу. Надсмотрщики покинули комнату, и в нее вошёл её хозяин. Он закрыл дверь и помог растянувшейся на полу девчонке встать. Он делал это аккуратно, словно боялся сломать ей кости. Взглянув на него, она заметила на его лице небольшую россыпь веснушек. Присев на корточки, он заговорил. — Ты же Луна Оуэн? — она опешила, что рыжий решил спросить ее имя (она же теперь его рабыня), и неуверенно кивнула, — Меня зовут Эйдан Флинн. Я не причиню тебе вреда. Вообще, я надеялся, что мне дадут парнишку, но… ты тоже ничего, — Луна испугано раскрыла глаза и напряглась всем телом, — Нет, я не искал себе секс-раба и ты не будешь такой, — смеясь, он оглядел Луну и после скривился, — Тебе стоит помыться. Когда ты последний раз принимала банные процедуры? — Не знаю, до заключения в темницу, — немного подумав, стыдливо ответила девочка. — Ясно. Скоро придет служанка с мылом, полотенцем и одеждой и поможет тебе помыться. Я тебя оставлю. Закончу работу с бумагами и вернусь. Остальное я расскажу позже, когда выйдем из замка. Луна кивнула и Эйдан встал. Он еще раз оглядел комнату и девочку и скрылся за дверью. Луна немного расслабилась и огляделась. В комнате стояла старая кровать, ночная ваза и лохань. Её не смущал вид разваливающейся лохани и побитой жизнью кровати. Она была рада их наличию. Это лучше сна на холодном каменном полу без возможности помыться. Ночная ваза, на удивление, в камере была. Все ходили по нужде в одну вазу. Видимо, убирать испражнения заключенных с пола никто из надсмотрщиков не хотел. Вскоре вошла служанка средних лет с двумя корзинами в руках. Она была низкой ростом и пухлой по фигуре. Женщина молча поставила все банные принадлежности и отправилась за горячей водой. Пока её не было, Луна осмотрела то, чем её будут купать и во что одевать. Девочка ахнула, увидев дорогие кожаные сапоги с овечьей шерстью внутри, теплые черные штаны, белую рубаху на завязках, нижнее белье и черную утепленную накидку. Все было чистым и вкусно пахло свежестью. Во второй корзине было чистое мягкое полотенце, мыло с запахом лаванды, мочалку, заживляющие ссадины и синяки мази и расческу. Служанка вернулась с двумя ведрами и наполнила лохань. Следом за ней вошел надсмотрщик, так же с двумя ведрами, которые опорожнил в лохань. Мужчина ушел, а служанка начала помогать Луне раздеться. Девочка так соскучилась по воде и теплу, что от удовольствия прикрыла глаза и улыбнулась. Служанка начала мыть ей волосы. На все попытки Луны помыться самой, женщина не обращала внимания. Она опускала руки девочки в лохань, приговаривая: «Грейся». Больше женщина ничего не говорила. После мытья кожа болела от мочалки, но Луна была довольна. Служанка намазала мази ей на руки и колени, а затем помогла одеться. Она собрала все вещи и покинула комнату девчонки. Луна села на койку и стала ждать Эйдана. Ждала она так долго, что невольно уснула.˜
Луна проснулась. Она не знала сколько времени провела в мире грез. Девочке снились облака, море и корабль. Шум волн и запах морской воды. Единожды она была в море: с родителями она отправилась в путешествие за диковинными травами для знахарства. Отец говорил: «На всякий случай». Луна их не видела с первого и единственного дня пребывания на Райском Острове. — Доброе утро. Луна подскочила с койки. На полу сидел Эйдан, скрестив ноги. — Доброе, — сухо сказала она. — Наш корабль отплывает в шесть часов. В пять часов тебе уже надо быть готовой покинуть замок. — Я готова сейчас, — протараторила Луна. Эйдан понимающе улыбнулся, от чего Луна смутилась. Ну конечно, он понимал, что девчонка уже вообразила себе сказочный мир, где её не будут использовать как рабыню, хотя по документам она ей и является. — Если тебе так хочется, мы можем походить по городу, и ты прикупишь себе новых вещей. Однако… — Луна удивленно взглянула на Эйдана, — сначала у нас с тобой есть дела поважнее прогулок по столице Кроуда. Кроуд — крупнейшее государство на территории Авирона. Эта страна могущественна, имеет большое влияние на другие государства. Здесь родилась и жила Луна Оуэн, здесь она выросла и именно эта страна заключила её в кандалы за дерзость и продала в рабство. — Что за дела? — Ты должна принести мне обет верности. Иначе, наша с тобой работа будет под сомнением, — холодно заявил господин Флинн. Луна молчала, а Эйдан ждал её решения. — У меня есть два вопроса, — Флинн вопросительно поднял бровь, — Первый: о какой работе Вы говорите? И второй: что будет, если я нарушу обет верности? — Ты уже хочешь нарушить обет, даже не дав его? Девочка молчала и пилила глазами рыжего мужчину. Они некоторое время неотрывно смотрели друг другу в глаза с напряжением. — Хорошо, я отвечу на твои вопросы, — вздохнул Флинн. — Было бы славно, — пробормотала под нос Луна, закатив глаза. — А ты дерзка на язык, — ухмыльнулся он, — Ничего, ты научишься манерам, — Луна нахмурилась от его слов, на что Эйдан улыбнулся во весь рот. У него отсутствовали пара задних зубов. Если широко не улыбаться — никто не заметит их отсутствия. Однако улыбка вскоре потухла, — Слушай внимательно. Сначала ты пройдешь обучение, а затем начнётся работа. Учиться будешь столько, сколько потребуется для освоения необходимых навыков. Работа будет разной: от выкапывания картошки у бабули в огороде, до кражи документов государственной важности. Все зависит от наших клиентов… — Каких клиентов? — Луна тут же пожалела о вопросе, ведь Эйдан, судя по его резко нахмуренных бровях, был недоволен тем, что его перебили, — Простите. — Какие будут. На ближайшее время ты будешь только обучаться. Надеюсь, ты не будешь учиться до старости из-за своей дерзости. На счет нарушения обета… — он почесал щетинистый подбородок, — это будут адские мучения. Я никогда не нарушал обет и не знаю всех тонкостей, однако ни для кого не секрет, что это очень больно. От такой боли некоторые умирают. Лучше будет разорвать узы обета добровольно обеим сторонам. Это происходит почти безболезненно. Однако, я надеюсь, что мы с тобой сможем найти общий язык и это не потребуется. — Зачем брать с меня обет, если его разрыв не безболезненный? — искренне не понимала Луна. — Затем, чтобы я сразу мог тебе доверять. А ты сможешь доверять мне. Он ждал её ответа, а она не знала, как поступить. Она не хотела давать обет незнакомцу, который толком ничего не рассказывает. — Я согласна, но с условием, — вскинув голову, уверенно заявила девочка. — Каким еще условием? — было видно, мужчина начал закипать от раздражения. — Я дам обет до совершеннолетия или до конца обучения без права на разрыв, но после него мы разорвем узы обета. Если судьба будет на нашей стороне, я смогу работать с Вами и дальше. — Что ж… времени у нас мало. Будь по-твоему. Давай начнём. Мужчина достал из сапога маленький клинок. Вытащив из-за пазухи небольшой белый платок, он протер им оружие. Затем сделал небольшой надрез на левой ладони. Он протянул Луне окровавленный клинок и платочек. — Протри его и надрежь кожу на левой ладони до крови. Глубоко резать не надо, у нас нет возможности зашивать рану. Луна с круглыми глазами от удивления взяла кинжал и, пока что, белоснежный платок. Ей было страшно резать себя. Трясущимися руками она вытерла кровь Эйдана и направила оружие острием в ладонь. Глубоко вздохнув, она легонько надавила на ладонь и начала вести по коже. Обжигающая боль была неожиданной, в глазах девочки блеснули слезы. Она поджала губы и провела такую же линию, какая была на ладони мужчины. — Молодец. Давай кинжал и платок сюда. Девочка отдала ему вещи и внимательно проследила за его действиями. Эйдан аккуратно протер клинок, чтобы не запачкать новой кровью из руки. Платок он положил на пол между ними, а оружие убрал обратно в сапог. — Возьми меня за руку и повторяй за мой, — Эйдан протянул ей окровавленную руку. Луна обхватила его ладонь так, чтобы их кровь смешалась. Мужчина сжал её ладонь сильнее, девочка повторила за ним. Кровь капала на платок. — Я, Эйдан Флинн, — он не отрывал взгляда от её глаз и кивнул, чтобы она сказала свою фразу. — Я, Луна Оуэн. — Даю обет верности Луне Оуэн. — Даю обет верности Эйдану Флинну. — Клянусь защищать её. — Клянусь защищать его. — Клянусь быть верным ей, — Луна напряглась, однако все же продолжала обет. — Клянусь быть верной ему. — Клянусь не навредить ей вплоть до разрыва обета по обоюдному согласию. — Клянусь не навредить ему вплоть до разрыва обета по обоюдному согласию. — Луна Оуэн, да будет жив наш обет до тех пор, пока смерть и наше желание не разорвет его. — Эйдан Флинн, да будет жив наш обет до тех пор, пока смерть и наше желание не разорвет его. Они разомкнули руки. Только сейчас Луна перевела взгляд на платок. Он светился слабым бирюзовым цветом, как и их кровь на ладонях. Спустя пару секунд свет погас. Эйдан разорвал ткань платка пополам, одну половину спрятал в нагрудный карман, а другую протянул Луне. — Храни его как зеницу ока, иначе обет не разорвать. Луна быстро взяла платок и спрятала в карман штанов. — Надо промыть руки и наложить бинты, — вставая, заявил Эйдан и начал шарить правой рукой по карманам в поисках того, чем можно перевязать их руки. Луна прошла к лохани. Вода была все еще холодной, но она не обращала на это внимания. Как раз кровь остановится. Вскоре подошел и мужчина и так же промыл свой надрез. После того, как они убедились, что больше крови на руках не осталось (насколько это позволяло тусклое освещение в комнате), Эйдан и Луна сели на койку. Мужчина прежде перевязал руку девочке, а затем попытался повторить эти же действия на себе. — Вам помочь с бинтами? — спросила Луна. — Можешь общаться со мной на «ты», мы же не чужие теперь друг другу, — улыбнулся Эйдан, — Не стоит, я сам справлюсь, — брови его снова свелись к переносице. — Как скажете… скажешь, — поправила себя девочка. Спустя некоторое время Эйдан все же справился с бинтами и повернулся к Луне. — Ну что, Луна, идем в город?