Обещание

Он любил её. Любил её всю до помешательства, до спёртого дыхания и боли в груди от нехватки кислорода после обжигающих поцелуев. Любил, когда она с равной уверенностью седлала Моргул, паря на ней над всеми окрестностями и его, Джейхейриса, но уже не в тысячах миль над землёй, а в собственной спальне, в которую Таргариен всегда пробиралась через тайный ход под покровом ночи, укрывавшей своим тёмным покровом все их грехи. Хотя может ли любовь быть грехом? Особенно их, которые оба были рождены от крови дракона и хранили её чистоту по обычаям Древней Валирии. Они ведь были знакомы с самого детства и любили, горячо и безоговорочно с тех самых пор, как впервые встретились. Ей было четыре, она упала, когда бежала по коридору Красного замка навстречу матери и, запнувшись о подол слишком длинного для маленькой принцессы, красного, расшитого золотыми дракона платья, полетела прямо на мраморный пол, крепко приложившисьи нервную каменную плиту в полу. Крик Алисенты,бросившейся к дочери, отразили высокие потолки и разнесли дальше, оповещая о случившемся несчастье каждый угол дворца. Тогда, в то время как королева отчитывала всех септ и служанок, не уследивших за дочерью, Рейна пыталась остановить льющиеся сами собой слёзы, чтобы рану перестало щипать. Но они всё никак не хотели останавливаться, скатывается вниз по щекам к подбородку, смешивать с текущей из раны кровью, превращая лицо в исчерченное кровавым потоками полотно, пока вокруг неё светились мейстеры и слуги, ища то ингредиент для лекарства, то иголку и нить, чтобы зашить рану, зияющую на лбу. - Не три, больнее будет. - Услышала она тихий голос и, отняв руки от глаз, подняла голову и посмотрела на стоящего перед ней мальчика. "Красивый"" - пронеслось в голове шальной птицей. Стоявший перед ней мальчик смотрел с пониманием и сочувствием. Будто это он, а не Рейна, только что оставил часть своей кожи на полу холодного коридора. - Что? - просидела детским, ещё не отошедшим от потрясения голосом Рейна. Она не понимала. Кто он вообще такой, почему даёт советы и почему сочувствует? Ведь они даже с ним не знакомы. Хотелось плакать ещё горше, может быть, тогда на неё, наконец, обратит внимание всё ещё гневно распекающая служанок мать или хоть ещё кто-нибудь, кроме незнакомого мальчишки. В душе словно собаки нагадили и девочка, уже, было, успевшая успокоиться, начала шмыгать носом ещё пуще прежнего. - Говорю же тебе, прекращай, глупая - говорит мальчик, подходя ближе. Смотрит на лицо, исполосованное алой кровью и берёт влажную тряпку, лежащую чуть левее принцессы. - Потерпи немного. - пытается утешить, вытирая кровь с девичьего лица. - Лучше немного сейчас потерпеть и дальше будет не больно. Слезами только больнее делаешь. Они ведь солёные, как вода в море. - И что с того? - недоумевает Рейна. Откуда вообще он взял про соль и про море? Зачем её трогает, зачем утешает? Но неприязни его прикосновения не вызывали. Скорее даже наоборот. Было до странного приятно и не хотелось, чтобы странный мальчик, болтающий о море, обнимал руки. Или умолкал, какие бы неясные вещи он не говорил. - Соль разъедать голую плоть и становится больнее. Жечь начинает, а потом может и загноиться. - говорит со знанием дела, будто сотни и тысячи такого перевидал, хотя, на самом деле, он просто передаёт ей рассказы отца. - Какая мне теперь разница. - ещё один всхлип - Эйгон сказал, что страшные шрамы останутся и меня скормят драконам, чтобы такого уродства в семье не видеть. Либо Моргул сама меня съест, когда не признает. - очень хочется плакать, громко, разбирая связки, но, хотя внутри горла распирает колючий ком, она сдерживается, сама не может объяснить почему. Потому что незнакомец с красивыми глазами это сказал, а поэтому хочется поверить. Потому собирает всё своё самообладание в кулак и не плачет. - Ты дочь Визериса, да? - Меня зовут Рейна. - прищуривается и смотрит уже изучающе. - Я тебя раньше не видела. Как твоё имя? - недоверие смешивается с непониманием во взгляде принцессы. Кто же он такой, что настолько ему интересна судьба неизвестной ему девчонки? - Я Джейхейрис. Джейс. Твой племянник, сын Рейниры Таргариен.- убирает наконец тряпку от лица и, в каком-то неведомом ему самому порыве, берёт за руку. Потому что слишком много горечи плещется в голубых, отливающих сапфирами и морскими глубинами глазах. - Не плачь больше, пожалуйста. Мне грустно видеть, что ты страдаешь. Пообещай, что больше не будешь грустить, хорошо? И она кивает. Даёт немое обещание и смотрит в его глаза до тех пор,пока мейстеры с мазями и настоями и мать, с написанной глубокой мукой на лице, не оттесняют от девочки её нового друга. Теперь на её лице красуется шрам, небольшой, идущий от верхней части лба, пересекая бровь и заканчиваясь у самого уха. Рейна считает его безобразным. А Джекейрис трепетно любит, как и всё в ней и нежно зацеловывает всякий раз, когда выдаётся такая возможность. Аккуратно, как бы невзначай, проводит губами по прямой линии на её лице, идеальной. Как и она сама. "Я бесконечно люблю тебя" - говорит всякий его взгляд, прикосновение. И он сам, каждый раз, когда чувствует, что его любовь к этой девушке возведена в абсолют, говорил. Говорил горячо, пылко признаваясь в том, насколько же жарко и тесно в его груди от всех чувств, что он испытывал. Будто раскалённая магма растекается в груди всякий раз при контакте с ней. Когда она укладывает его на лопатки на ристалище с той же периодичностью, что и в постели; когда летает с ней на драконах наперегонки, рассекая небеса и когда перешёптывается с ней украдкой, пока никто не видит, периодически касаясь её уха или щеки своими губами и щекоча кожу жарким дыханием, из-за чего Рейна улыбается, а щёки её алеют, точно в цвет платья, надетого на принцессу. И когда касается её ближе и больше, уже без посторонних глаз, которые могут разглядеть между племянником и тётей что-то большее, чем просто тёплые семейные отношения. Когда он может дотронуться до любых, самых сокровенных мест, потому что она ему позволяет. Потому что тоже этого хочет. Хочет, чтобы Джейс целовал её, жадно, не умеючи насытиться, прижимает к себе за талию и задавался рукой в волосы, сжимая у самых корней и ещё больше притягивая к себе, будто желая стать с ней единым целым. Желая обладать целиком и полностью. Хочет, чтобы он брал её, как угодно и где, с присущим любому его действию безграничным обожанием и благоговением перед её телом, которому он практически поклонялся, хоть бы и обвинили его в богохульстве. Чтобы он сжимая свои пальцы на девичьих бёдрах, целовал и слегка прикусывал шею и ключицы, опускать всё ниже и ниже, оставляя мокрую дорожку поцелуев между грудями и на плоском животе, а Рейну будто жаром драконьего огня обдаёт. Словно факелом прикасаться и она выгибается и извивается в руках принца, словно уж, брошенный в костёр. Только горела она не от боли, а от наслаждения. Они любили, прикосновениями и движениями. Джейс входил в неё, а Рейна шептала ему на ухо о том, как сильно любит и никогда не отпустит. А он, сжимая её ладонь своей и переплетая пальцы, заглядывал в сапфировые бездны её глаз, понимая, что утонул в них на веки вечные, отвечал тем же. Признавался, обещал, что никому её не отдаст, что перебросит её через седло Вермакса и унесёт куда она пожелает, лишь бы не разлучаться. "Пообещай, что больше не будешь грустить, хорошо?". Тогда она согласно кивнула, дала ему бессловесное обещание, которое оказалась не в силах сдержать. Рейна грустила и плакала ещё множество раз, часто в плечо Джекейриса, потому что умиротворял. Был её островком мира и спокойствия посреди свихнувшегося на своём противостоянии замка, был рядом и обнимал. Обнимал, прижимая к себе как можно ближе, целовал в макушку и успокаивал, что всё будет хорошо, пока она утыкалась ему в грудь и заливала чёрный кафтан горькими слезами. "Мы улетаем завтра же" - слышит она голос принца Деймона из-за приоткрытой двери и сердце пропускает удар. "Нужно оповестить детей" - слышит она голос старшей сестры и дыхание перехватывает. Джейса увезут! Заберут, отнимут у неё её Джекейриса. Они ведь провели вместе всего год, так много по меркам жизни и так мало по меркам дружбы. Нужно быстрее к нему, просить его не уезжать или забрать собой, лишь бы не разлучаться. Лишь бы не отпускать. Рейна не знает ни единого коридора в Дрифтмарке, не знает, где сейчас Джейс, хочет найти. Она почти бежит по коридорам, придерживая подол платья, чтобы не споткнуться вновь, как в тот раз. Проходит мимо гобелена с морским коньком, "третий раз уже его вижу" - проносится в голове. Невольно заглядываясь на полотно, принцесса не глядя шагает, спотыкается всё-таки о платье и уже готовится встречать лицом пол, как в последний момент чья-то твёрдая рука ловит её и возвращает в вертикальное положение. - Куда это так спешит её высочество? Дядя. Принц Деймон смотрит на неё свысока, не столько из-за роста, сколько из-за присущего ему излишне высокого мнения о своей не то чтобы очень важной, но явно очень эгоцентричной персоне. Его взгляд изучающе проходится по лицу девочки, задерживаясь на шраме и идя дальше, к глазам и кулону, подарку отца, висящему на её шее. Он не больше не касается её и не подходит ближе, но девочка испытывает ощущение, что он будто ощупывает её своим взглядом. Хочется закрыться, убежать от него подальше и спрятаться. Ей нужно идти искать Джейса, успеть хотя бы проститься, пока он не уехал. Но принц Деймон преграждает ей путь для отступления и единственное что ей остаётся, это поднять глаза и взглянуть на него в ответ. - Я тороплюсь, дядя. - отвечает учтиво, но с напором, на который способна в её детском возрасте. - Что за важное дело заставляло нести тебя так, будто за тобой демоны всех семи преисподних несутся? - прищуривается и смотрит прямо в глаза, ожидая ответа. Рейна некомфортно, она чувствует исходящую от принца угрозу. Но он ведь её дядя, её плоть и кровь, он не сможет ей навредить, правда ведь?.. Мысль бьются в голове лихорадочно, она нервничает и конкретно в руках струящуюся ткань платья, думая, что ответить. Как уйти. - Мне нужно пройти, дядя Деймон. Я должна найти моего друга. - отвечает с нажимом, пытаясь не выдать нарастающей в груди страха. - К другу? Позволь спросить, как же его зовут? - задаёт вопрос с усмешкой, никогда не сползающей с его лица. Но от этого его лицо не становится добрее, нет, даже наоборот, скрытая угроза выходит наружу, становится ощутимее и выразительнее. - Не думаю, что тебе стоит знать. - неприкрытая дерзость. Услышь матушка - наказала бы, но её здесь нет, а принц Деймон жаловаться не станет. Усмешка на лице Таргариена расплывается ещё больше, а во взгляде мелькает нечто новое. Интерес. Неподдельный, почти незаметный, но имеющий место быть в глазах Порочного принца. - А теперь, дядя, если наш разговор окончен, будь так добр уйти с дороги. - отпускает ткань платья, заводит руки назад и поднимает подбородок, глядя на него с вызовом. Совсем как Рейнира когда-то, в своём девичестве. А Рейна в свои пять спасибо и гордости почти столько, сколько в Рейнире в пятнадцать. Мал дракон, а огнём обдать пытается, будто уже не одно столетие пережил. Они стоят друг напротив друга. Дракон, с плотоядной ухмылкой на лице и ящерка, с только начавшими расправляться крылышками и огоньками, пляшущими в глубоких глазах. Напряжение в их взглядах почти ощутимо, вот только протяни руку и сможешь дотронуться до него, потянуть или оборвать, как нить. Но Деймон рвёт её первый. Смотрит на гобелен за спиной племянницы и отходит, вновь глядя на шрам. Рейна не прощается и уходит не оглядываясь, а заходя за поворот начинает бежать. Дядя отнял у неё слишком много времени, а ей ещё нужно искать комнату Джейса. *** -Джекейрис! - слышит за спиной родной голос и оборачивается. Рейна стоит в дверях и плачет, уже не сдерживается. Узнала, понимает Джейс. Девочка, закрывает дверь и бросается к Джейсу. Обнимает его и начинает плакать ещё сильнее, в голос, цепляясь за него. -Я хочу с тобой. Мне страшно без тебя. Страшно вновь оставаться одной. - ни братья, ни сестра, не любили её даже в половину так, как Джекейрис. А теперь его отнимают. - Не плачь, Рейна, не плачь пожалуйста. - умоляет Джекейрис, но и в его голосе слышится соль. - Я заберу тебя, как бы то ни было, заберу. Обещаю. - Я верю тебе, Джекейрис. Верит, потому что знает, ей он не соврёт. С ней он останется честен до конца. Но попрощаться они так и не успевают. Эймонд теряет глаз в драке и семья ещё больше разделяется на две ветви. И она находится там, где должна, а не куда тянет, пытается вырваться убежать её душа. Королева Алисента в ярости и отказывается отпускать детей от себя. Рейна так и не выходит из покоев до отплытия Рейниры с детьми и со слезами на глазах наблюдает за Вермаксом, уносящим Джейса от неё в далёкую даль. Шёл 127 год от Завоевания Эйгона и Джекейрис сдержал своё обещание. Вчера Визерис при всём дворе объявил о единении своего дома. Его дочь, Рейна Таргариен будет выдана замуж за его внука и наследника Железного трона после своей матери, Джекейриса Таргариена по исполнении ей шестнадцати лет. Сейчас она отправляется на Драконий камень на воспитание и поведение принцессы Рейниры и принца Деймона. Она даже не собиралась. Попрощалась с родителями и сестрой и, вскочил на Моргул, взмыла ввысь, торопясь к Драконьему камню. Навстречу к нему. -Джекейрис убедил меня, что одна из зелёных на Драконьем камне будет полезна. Либо верный союзник на крупном дракона, либо не менее полезный заложник в наших руках. - Рейнира подходит к мужу и опирается на стол, за которым сидит принц Деймон. - Да и Джейс будет с ней вполне счастлив, если ты не обращал внимания. -Считаешь это хорошим ходом? - поднимает глаза и смотрит на жену. - Лучшим, который был возможен на данный момент. И вот они здесь. Прошло уже три года её пребывания на Драконьем камне. Рейна пока пятнадцать, но тайком постель они делят уже почти год. -Я ведь обещал тебе - шепчет Джекейрис, глядя в родные глаза. - Обещал, что заберу тебя, Рейна. А она смотрит на него с бесконечным доверием, зная, что верила ему и тогда. За окном рассвет и солнечные лучи ласкают их тела, прикрытые одними лишь простынями. Малиновое зарево разливается на небосводе, но они мало обращают внимание, увлечённые лишь друг другом. Один из лучей вновь падает на её лицо и на шрам, рассекающий бровь. Джейс проводит по нему рукой и целует, как целовал всегда. А она утопает в нём без остатка. И они любят. Верят и держат обещания, данные себе и друг другу.