Сердце в руках

— Даже не верится, — раздался раздражённый, граничащий с яростью голос. — Уже завтра полнолуние, а у нас ни капли крови. — ярость сорвалась с острого языка, наполнив комнату тихим эхом напряжения. — Меда, пожалуйста, не кричи, — второй голос был спокойнее, он был усталым. Раздался раздражённый вздох. И всё же она села. Она — Андромеда Блэк. Более известная как Вестница Госпожи Смерти «Людишкам свойственен драматизм», — со смешком отозвалась она, когда услышала о своём прозвище. Впрочем, оно ей явно льстило. Когда приходишь куда-то, а там все напрягаются и начинают перешёптываться, мол, вот она — та самая Вестница, с ней всегда Смерть, она опасна, невольно ухмыльнёшься, уж точно. — Мы снова собираемся провести весь день, воя от боли, как эти чёртовы лесные псы? — клацая зубами, оскалилась Андромеда, сжимая кулаки и исподлобья хмуро глядя в другую сторону зала, некогда тронного, ныне — просто места тьмы, где можно было выспаться или отвлечься от дневного света. Её собеседница вздохнула. — Если хочешь, можешь мою кровь пить, — голос слегка растерял то спокойствие и ту непоколебимость. Он стал мягче, в нём слышалось сожаление. — Чтоб ты снова впала в кому на месяц? Душа моя, твоя кровь слишком вкусна, чтобы я могла держать себя в руках, — в голосе не было ни намёка на шутку или заигрывание, но и не было злости. Собеседница лишь закатила глаза на её поведение, медленно обдумывая некоторый план. Гермиона — к сожалению Андромеды, ещё не Блэк — не обладала такой же репутацией. Точнее, о ней знали совсем-совсем немногие, и скорее испытывали жалость к ней. Это заставляло Андромеду заливаться смехом. Жалость и сочувствие? Будь Гермиона других взглядов и принципов, она бы без труда уничтожила деревню. — Мы не можем соваться к людям, Меда, — пытаясь вселить понимание, Гермиона вцепилась глазами в Андромеду, ожидая, пока её взгляд перестанет быть таким упрямым. Она понимала, что вся эта упёртость — просто-напросто голод. Они не ели около месяца: больница, с которой им отдавали кровь, сгорела. Андромеда, однако, лишь резво встала, устремившись к трону, на котором восседала Гермиона. На деле, Меда особенно любила, когда Гермиона здесь сидела. Это приносило неописуемое наслаждение, вызывало сильное желание опуститься перед ней на колени, коснувшись губами костяшек пальцев. Сейчас Андромеда быстро и ловко перекинула ногу через бёдра Гермионы, садясь сверху. На губах её была соблазняющая ухмылка, которая не предвещала много хорошего. Гермиона сощурилась, снизу вверх вглядываясь в тёмные и особенно красивые глаза Андромеды, чтобы высмотреть хоть намёк на её планы. — Одного человека, Гермиона. Только одного человека, пожалуйста, — произнесла она заговорщическим шёпотом. Она держала руки на плечах Гермионы, чуть сжав их. — Меда, — закрывая глаза, прошептала Гермиона подавленно. — Пожалуйста, не нужно. С появлением Гермионы в жизни Андромеды — а это произошло около десяти лет назад — многое поменялось. Хотя легче было бы назвать то, что осталось неизменным. Впрочем, самое яркое изменение — переход Андромеды с жизни охотницы до людских жизней на жизнь спокойную и более добрую. Она, рождённая вампиром, та, кому крик людей всегда казался сладостной песнью, перестала убивать. Гермиона повлияла на это, просто появившись в ее жизни. Она была обычной наивной девушкой, над которой надругались, которую попытались убить. Она была при смерти, когда Андромеда нашла её, любопытствуя, кто мог оказаться такой скотиной, кто мог не только омрачить красоту её, но и бросить под ливнем в гуще леса, куда каждый боялся заходить. И всё же она отнесла неизвестную к себе в дом, даже не страшась за свою безопасность: Гермиона выглядела так, словно ей тяжело дастся самый простой подзатыльник. А потом прошёл год, в который Андромеда поняла, что значит любить. Любить кого-то столько чисто, столь много и столь сильно. Она никогда и никого так не целовала, как это делала с Гермионой. Никого и никогда она так не защищала, как Гермиону, когда они встретили обидчиков её через пару месяцев. Никогда ещё она не позволяла чьим-то мольбам взять над ней верх — она перестала убивать ради Гермионы, ради её глаз, которые более не покрывались страхом и ужасом, когда домой возвращалась Андромеда с кровью на губах. Андромеда никогда никого не обращала. И она сделала с лёгкой дрожью в руках, но с полной уверенностью в своих действиях. Никогда ещё она не пробовала такой крови. Гермиона казалась самым лучшим напитком, самым изысканным вином. Она была потрясающим вампиром. А оставшиеся девять лет были мгновением. Мгновение с самыми счастливыми улыбками, со смехом, разговорами и наслаждением. — Гермиона, не только мне надо поесть, — ведя пальцем по чуть выделяющейся скуле Гермионы, протянула Андромеда, заглядывая в её глаза. — Даже если тебе нужно меньше крови, ты не можешь отрицать, что голодна. Гермиона сглотнула, отводя взгляд. Её большие пальцы рисовали круги на коже бёдер, скрытой тканью. — Я не хочу, Меда, — прошептала она. — Может, всё же на одну ночью выпьешь мою? Не с кожи, а с бокала, я всё сделаю, — Гермиона прикрыла глаза, чуть прижимаясь к руке, которая гладила её щёку. Андромеда печально смотрела на Гермиону. Да, она понимала. Если быть честной, она сама уже полностью отвыкла от мысли об убийстве кого-то. Было проще идти каждую неделю в больницу, где им выдавали недельный запас крови — люди всё ещё побаивались её, считая, что она уничтожит их всех, если не дать кровь. «Скоро жертвоприношения будут делать», — с сарказмом в голосе усмехалась она. Гермиону они почти не видели, но знали, что Вестница живёт с вампиром более спокойного нрава, прибывшим из соседней деревни. Туда Андромеда и Гермиона не совались — территория принадлежала оборотням, с которыми у Меды были прескверные отношения. Взгляд Андромеда скользнул к шее Гермионы, где билась венка. О да, она бы с удовольствием выпила не один бокал. Но это сильно повлияет на Гермиону, это она понимала не менее хорошо. После того, как Гермиона стала вампиром, её организм стал ощущать кровь иначе, отчего было уже невозможно просто пить её. Андромеда мягко приблизилась к шее, опалив кожу горячим дыханием. Пальцы зарылись в её волосы, пока Гермиона ждала, выжидала, давая ей время, чтобы решиться. Но, к её некоторому разочарованию, Андромеда лишь поцеловала бьющуюся венку и снова подняла голову, чувствуя, как пальцы покидают её волосы. Андромеда обхватила щёки Гермионы руками и глубоко поцеловала. Гермиона каждый раз задыхалась от того, как она её целовала. Это было невероятно, необъяснимо прекрасно. Андромеда обращалась с ней особенно нежно и твёрдо. Она вела себя особенно аккуратно, особенно уверенно. Её пальцы снова и снова зарывались в её волосы с той необъяснимой дрожью, что плела в себе нежность и желание. — Это будет больно для тебя, душа моя, — прошептала Андромеда, разрывая поцелуй и заставляя Гермиону подавить разочарованный стон. — И я найду способ избежать этого. Гермиона открыла глаза, встретив серьёзность в тёмных глазах. Она чуть улыбнулась этой решительности, подняв руку и пригладив сбившиеся кудри. И всё же она притянула её к себе, не в силах ждать. Андромеда улыбнулась в поцелуе, всё же вступая в игру и отвечая на жаркий поцелуй. Она ощутила, как рука проскользнула по её позвоночнику от таза к шее, заставляя выгибаться её, словно кошку. Андромеда тут же нашла край воротника белой рубашки, начиная расстёгивать пуговицы. Гермиона задрожала, чувствуя на коже пальцы. Это было слишком ощутимо. Маленькая деталь, которая каждый раз заставляла Андромеду ухмыляться, как Чеширского кота: когда Гермиона голодна, она особенно чувствительна к любым прикосновением. И ох уж это наслаждение доставить ей удовольствие, а потом принести бокал крови, пока она пытается восстановить дыхание и избавиться от головокружения. Гермиона оторвалась от её губ, чтобы пальцы быстро убрали волосы с шеи Андромеды, и она смогла тут же начать покрывать поцелуями кожу. Веки закрылись, Андромеда прикусила свою губу, закрывая глаза и продолжая расстегивать рубашку уже чуть дрожащими пальцами. Она никак не ожидала, что Гермиона игриво прикусит кожу, впрочем, не до крови. Этого хватило, чтобы Андромеда застонала, опустив голову и упершись лбом о плечо Гермионы. Та нежно убрала волосы, скрывая улыбку и продолжая целовать кожу. Она взяла себе время, пока Андромеда пыталась взять себя под контроль, её пыльцы торопливо убрали ткань платья, обнажая кожу бедра. Гермиона обожгла дыханием ключицы, поцеловала небольшую тату в виде звезды, сделанной чёрной магией, пока её пальцы прошлись по резинке подвязки на бедре и скользнули к нижнему белью. Андромеду это отрезвило, она ловко щёлкнула пальцами, отправляя их в спальню. Гермиона упала на спину на кровати, рвано выдохнув. Андромеда сидела на её бёдрах, возвышаясь и переводя дыхание. Глаза её совсем потемнели, пока пальцы крепко держались в кулаках. Ох, как сложно возвращать контроль, когда Гермиона знает каждое слабое местечко на теле. А она лишь ухмыляется, глядя снизу вверх на свою королеву, которая снова и снова гордо играет непокорную. Им нравится это: вновь и вновь покорять друг друга, ставя на колени, а после целуя нежно. Андромеда опускает руку, пальцами касаясь рубашки чуть ниже линии ключиц. Гермиона лишь смотрит в её глаза, ощущая, как пальцы скользят вверх, касаются обнажённого горла, где останавливаются, нежно касаясь ногтями так, словно сейчас сомкнутся, перехватив контроль над дыханием. Однако Гермиона лишь приоткрывает губы, начиная дышать чаще. Она зачарована такой Андромедой. Она движется вслед за ней, когда пальцы всё меньше касаются кожи, поднимаясь к подбородку. Гермиона поднимается на локтях, чтобы ощутить, как пальцы скользят по щеке. Андромеда наклоняется, опираясь на руку у головы её, и целует. Неторопливо, но глубоко и долго. Много. Гермионе кажется, что она легко задохнётся. Она только рада. — Надо же, какая замечательная картина, — голос заставляет их обеих вздрогнуть. Андромеда, словно её резко из воды выдернули, оборачивается, всё ещё тяжело дыша и глядя дико, враждебно. Перед ними, в паре шагов от кровати, стояла Она. Облачённая в белоснежное платье, с искусно вьющимися кружевными узорами, с тёмными ногтями, с действительно прекрасными светлыми волосами, которые лежали покорно на плечах, разбавляя снежный цвет чуть серебристым. С глазами, сравнить с чем-то которые было просто невозможно. Если и опускаться до чего-то известного людскому миру, то… лёд. Льдистые глаза смотрели на пару. Остро, с ухмылкой, которая царила на бордовых губах. Вся Она казалась чем-то ледяным, вроде фигуры. Чем-то хрупким, но обжигающим. Она — это Смерть. — Что же вы? Продолжайте, картина действительно прекрасная, — Она медленно подошла к креслу в комнате, опускаясь в него и закидывая ногу на ногу. Андромеда сглотнула, чувствуя, как сердце ускоряет свой ритм. Перед ними действительно сама Смерть. Смерть для них, их собственная. Нарцисса — так она себя называла. Но было ли это её настоящее имя, ни Андромеда, ни Гермиона не знали. Понимали лишь, что она явилась некогда в самый нужный момент и дала свою кровь, чтобы они не умерли от ужасного голода. Именно её кровь была чувством настоящего блаженства, счастья, наслаждения. Может, от голода, а может от того, что она точно не человек: такую потерю крови точно никто бы не выдержал. Как сейчас они помнили это. Властный, холодный взгляд, в котором высокомерия было больше, чем чего-либо, контраст её неторопливых движений с той резкостью, какую обрели Андромеда и Гермиона, голодая уже пару недель. Тогда они действовали быстро, жёстко, словно бездомные дворняги, которые пытались съесть всё прежде, чем заберут. Они торопились, почти давились кровью, сердца готовы были разорваться, а потом… потом Она просто исчезла, оставив их тяжело дышащими и не представляющими, что произошло и что им делать. И всё же явилась она лишь единожды, было это уже около семи лет назад. Но сейчас она в их спальне… Гермиона, напряжённо смотрящая из-за спины Андромеды, чувствовала, как ускоряется сердцебиение, как становится тяжелее дышать только от воспоминания того, как она наслаждалась вкусом в тот раз. Андромеда сглотнула, её голова начинала кружиться, но она сжала кулаки, чтобы отвлечь себя болью того, как ногти впились в кожу. Они пытались найти хоть слово, хоть что-то, но всё безуспешно — что можно сказать, когда внутри бьётся желание и голод? Однако Нарцисса и без их слов всё поняла, усмехнувшись и покачав головой. — Мои дорогие, в прошлый раз вы точно не были столь молчаливы, — она с явным наслаждением смотрела за голодом в глазах обеих. — Уходи, — голос Андромеды несколько охрип, пока она старалась держать себя ровно. — Уходи, мы не поддадимся искушению. Слова эти, впрочем, не вызвали нужного эффекта. Нет, Нарцисса наоборот ухмыльнулась, вставая с кресла и подходя к изножью кровати, чтобы чуть наклониться, оказавшись в паре сантиметров от лица Андромеды. — Ты всё никак не можешь принять это как подарок и спасение ваших жалких жизней? — вопрос точно был риторическим: Нарцисса это прекрасно понимала. Андромеда не дышала, пока её желание поцеловать эту женщину росло. Гермиона, к её счастью, быстро потянула ее за плечо назад, перебираясь вперёд, чтобы оказаться лицом к лицу с Нарциссой. Её взгляд был жёстче и тверже. — О подобных тебе нет никакой информации, даже если я искала её все семь лет. Какой шанс, что выпитая нами кровь обернётся ужасом через пару лет? — голос её был стальным, граничащим со злостью. Нарцисса усмехнулась, пока в глазах её заплясали черти. Она подняла руку, коснувшись кончиком пальца подбородка Гермионы. Всего одно касание. Гермиона почти отдалась ей в ту же секунду. — Мой милый ангел, — протянула Нарцисса, — а что, если я тебе скажу, что таких, как я, просто-напросто нет на Земле? Гермиона замерла, все её мысли покинули голову. — Такого быть не может, — прошептала Андромеда, чувствуя, как ускоряется сердцебиение. — Нахождение новых существ — автоматический процесс. Нимфы узнают о появлении каждого нового вида, а Гермиона проверяет эти списки каждый чёртов месяц. Нарцисса ухмыльнулась, переведя взгляд за спину Гермионы. — Представь, милая, может, — она подмигнула, выпрямляясь и становясь чуть спокойнее. — И всё же, вы двое не переживёте ваше обострение в полночь. Я предлагаю вам то, чему вы точно рады. Просто примите, возьмите это. Нарцисса снова вернулась к креслу, садясь и выжидающе устремляя взгляд на обеих. Выбор за ними… Гермиона, сглатывая, обернулась к Андромеде, словно та не выглядела так же, как она. Некоторое время в глазах обеих была напряженная борьба. — Что ты получаешь с этого? — спросила Андромеда, взглянув на Нарциссу вновь. Между ними тремя так и подогревалось напряжение, ощутимое разве что двумя из них. — Удовольствие видеть ваше наслаждение, моя Вестница, — усмехнулась Нарцисса. Да, звучало это «моя Вестница» очень тонко, и было неизвестно, что именно имела в виду сама Нарцисса. Гермиона, кажется, начала сдаваться первой. Она медленно слезла с кровати, настороженно глядя на Нарциссу, словно испуганный зверёк. — Давай, милая, — она протянула руку Гермионе, глядя необычно мягко для той, кто был холоднее стужи. Андромеда, смотревшая за ней, раздраженно вздохнула, вставая следом. Нарцисса смотрела на них с тем удовольствием, какое бывает у кошки, которая получила то, что хотела, даже если и не сомневалась, что получит. Когда Гермиона неуверенно остановилась около неё, Нарцисса шокировала их обеих, убрав волосы за спину, чтобы открыть шею. Этого она не делала в прошлый раз, предоставив лишь запястья. Андромеда тут же вцепилась взглядом в видную её острому глазу венку под белоснежной кожей. Ох, как же желанно это было. Нарцисса медленно опустила руки на подлокотники, ладонями вверх, чтобы дать доступ к запястьям, и чуть приподняла голову, чтобы дать взгляду скользить по шее. — Я вся ваша, — голос её был соблазнительным, сводящий с ума, заставляющим нервно сглотнуть, чтобы не наброситься. Нет, здесь нельзя быть грубой. Да, жёсткой и твёрдой — потому что эта ухмылка слишком властная — но никак не грубой. Гермиона первой не выдержала. Её пальцы крепко схватились за подбородок Нарциссы, не позволяя отстраниться, и она поцеловала её. О да, она желала этого чертовы семь лет. Смешок был заглушён губами, пока Нарцисса подняла одну руку, чтобы зарыться в волосы Гермионы, не отрывая её от поцелуя. Ох, как сладок был этот миг. Поцелуй с Нарциссой — нечто действительно неземное. Словно Гермиона окунается в полное покровительство со стороны её, в нежность и твёрдость. Вторая рука Нарциссы нашла бедро Андромеды, скользя по нему вверх. Она приоткрыла глаза, туманно глядя на то, как движутся ее пальцы, даже если не могла встретить взгляда Андромеды. Тут сама она медленно опустилась на колени. Пальцы Нарциссы тут же расслабились, пока она, наконец, увидела тёмные туманные глаза Андромеды Блэк. Нарцисса снова отвлеклась на Гермиону, не желая оставлять её без внимания и при этом с удовольствием дразня Андромеду этим жестом. Её пальцы нежно перебрали кудри, прежде чем зарыться в них в области затылка, чуть царапая кожу. Гермиона застонала, отрываясь от губ, потому что начала задыхаться. Её щёки покраснели, пока сама она держалась, лишь крепко вцепившись пальцами в подлокотник. Нарцисса собиралась было усмехнуться, сказать что-то ей, но тут её взгляд зорко перебежал к Андромеде, которая начала медленно поднимать рукав белоснежной блузки. Нарцисса провела языком по нижней губе, словив её взгляд. Андромеда дышала глубоко и довольно часто. — Начнёшь свою трапезу или сначала поцелуешь меня, Вестница? — ухмыляясь уголками губ, протянула Нарцисса, пока её пальцы расслабленно поглаживали волосы Гермионы, что положила лоб на её плечо, пытаясь восстановить дыхание и самоконтроль. Андромеда взглянула остро, прежде чем довольно быстро накрыть губы Нарциссы в поцелуе. Поцелуе, который был не столь ласков, как с Гермионой. Это ощущалось скорее как буря. Пальцы Нарциссы перестали ощущать волосы, и она позволила Гермионе делать что та захочет, сосредоточив своё внимание на Андромеде. Нарцисса прикусила её губу, прежде чем провести по ней языком, ощущая, как содрогнулась от желания Андромеда. Поцелуй становился беспорядочным. Казалось, что они обе хотят взять как можно больше, забрать всё, что можно и нет. Нарцисса застонала, вздрогнув и резко напрягшись, когда клыки Гермионы вонзились в кожу расслабленного запястья. Она зажмурилась, начиная задыхаться. Андромеда дала ей лишь две секунды на рваные вздохи, прежде чем опять впиться в ее губы не менее сильным поцелуем. Гермиона придерживала запястье рукой, пока её волосы упали, касаясь шёлком кожи. Она жмурилась, чувствуя тот самый неповторимый вкус, который разливался самым сладким в мире напитком, который дарил все возможные ощущения, который кружил голову, как ничто другое. Андромеда оторвалась-таки от губ, но не дала Нарциссе и вдохнуть, начиная спускаться к шее. Её руки скользили по телу беспорядочно, но с точной целью: оставить везде невидимые следы, какие всегда остаются на теле после любого прикосновения. Нарцисса откинула голову к спинке кресла, лишь мельком взглянув на то, как Гермиона жадно пьёт кровь. — Слишком быстро, — прошептала она, закрыв глаза. — Никакого азарта с вами двумя. Андромеда тут же поняла её, ухмыльнувшись. Её пальцы обхватили горло Нарциссы, заставив её опустить голову, взглянув настороженно в глаза. — Этим всё не закончится. Поверь, она ненасытна, — почти прорычала Андромеда с огромным злым удовольствием наблюдая за тем, как быстро теряется контроль в льдистых глазах. — Как и ты, — хрипло усмехнулась Нарцисса. Гермиона все же оторвалась от руки, давая себе время, чтобы успокоиться. Она тяжело и прерывисто дышала. Рука Андромеды на горле Нарциссы дрогнула, когда она по-настоящему почувствовала запах крови Нарциссы. Ох, теперь он был ощутим в самом воздухе. Теперь он стал тяжелее, притягательнее. — Что насчёт кровати? — немного тяжело дышала, спросила Нарцисса. — Чертовски неудобно. Андромеда не нашла повода возразить, давая всем им время чуть остыть, чтобы не сойти с ума. Нарцисса медленно встала с кресла, восстанавливая дыхание. — Как много крови можно пить? — уточнила Андромеда, поглядывая на Гермиону, которая была явно пыталась держать себя в руках. — Мы не хотим твоей смерти. Нарцисса рассмеялась. Она просто рассмеялась на это, весело глядя на обеих. Это явно придало ей контроля, позволяя свободно пройти мимо них, дразня запахом крови. Она опустилась на кровать, опуская голову на высокие подушки у изголовья. — Поверь, можешь не сдерживать себя, дорогая, — она хитро улыбалась Андромеде, которая казалась всё более нетерпеливой. — Пошли. Ты скоро с ума сойдёшь от желания. Повторять дважды не пришлось. Если Гермиона ещё неторопливо приближалась к Нарциссе, позволяя себе насладиться её видом, то Андромеда просто быстро забралась на кровать, расставив бедра по обе стороны от торса Нарциссы. Она смотрела на неё с голодом и жадностью. — Насмехаешься? — сквозь зубы прошипела Андромеда. — Я могу не быть такой доброй. Нарцисса хрипло усмехнулась, глядя на неё с явным превосходством. Тут же глаза сверкнули удивлением и ожиданием: пальцы Андромеды скользили по её шее вниз, к груди, словно оставляя после себя след от ногтей. Красные, с искрами и кровью. Но это только казалось. На деле гораздо жарче был взгляд её. Хищный, голодный. Андромеда явно не хотела просто брать данное. Нарцисса попыталась оглянуться: настораживало отсутствие Гермионы, но та напомнила о себе раньше, когда пальцы аккуратно скользнули по запястью, прокушенному ранее. Теперь кровь текла по нему, окрашивая кожу особенно красиво. Нарцисса перевела взгляд на неё. Гермиона явно была голодна, но держалась. На губах была кровь, словно неровно нанесённая помада, а тонкие полоски остались на подбородке. Гермиона тяжело дышала, приоткрыв губы, лишь слегка давая вид удлинившимся клыкам. Нарцисса и сама начала терять терпение, поэтому её свободная рука поднялась, зарывшись пальцами в кудри Андромеды. Они встретили голодные взгляды обеих. — Давайте, обе, иначе сама займусь вами, — в голосе было слышно раздражение и то, как тяжело давалось ей дыхание. Андромеда ухмыльнулась, прежде чем взглянуть на Гермиону. Она не могла выразить то, как сильно её будоражил хищный взгляд её, кровь на губах, на тонких пальцах, на вороте рубашки. Она лишь кивнула ей, подавляя желание поцеловать. О нет, она попробует эту кровь так, чтобы Нарцисса здесь потеряла сознание. Когда горячее дыхание обожгло кожу шеи, а губы Гермионы оставили лёгкий поцелуй около оставленных ранее следов, Нарцисса закрыла глаза, всё ещё борясь с тяжёлым дыханием. Гермионе плевать было, но для Андромеды укус в шею — нечто совершенное, святое, если для неё вообще существовало что-то такое. Нарцисса вскрикнула, когда они обе прокусили кожу. Это была минутная вспышка боли, расползающаяся сильным кругом, прежде чем она сменилась ощущениями. Тепло бёдер Андромеды, её волосы, касающиеся кожи, ладонь, придерживающая шею позади, пальцы Гермионы, что от наслаждения чуть сжимали запястье, то, как дрожали они обе, с наслаждением забирая всё, что могла дать им Нарцисса. Андромеда тут же почувствовала сильнейшее головокружение, стоило капли крови попасть на язык. О чёрт, это было невероятным. Казалось, что ничто не может быть сравнимым с этой кровью. Она словно была создана для неё. Это было верхом мечты, что уж там о сравнении этой крови с обычной человеческой. О нет, та кровь казалась пресной, горькой — что угодно, несравненное с этим. Ещё больше будоражило то, как пальцы Нарциссы глубоко зарылись в её волосы, поглаживая кожу головы и убирая лишние пряди, чтобы те не мешали. Андромеда слышала, ощущала её тяжёлое дыхание, которое становилось всё более беспорядочным. Она резко услышала приглушённый стон Гермионы, когда она чуть подняла запястье, чтобы было проще, и кровь потекла сильнее. Андромеда понимала наслаждение её, и это добавляло сильнейшего желания. — Хорошие девочки, — хрипло усмехнулась Нарцисса, явно понимая, какую власть она имеет над ними, даже если находится под ними. Андромеда лишь чуть впилась ногтями в кожу шеи, вырывая ещё один смешок. Гермиона оторвалась первая, когда уже начала задыхаться от того, как много было вкуса, наслаждения. Казалось, что было просто некуда деваться всем этим чувствам, отчего они просто хлестали внутри, заставляя дрожать всё сильнее. Нарцисса открыла глаза, сосредоточив туманный взгляд на ней. Гермиона тяжело и прерывисто дышала, некогда светлые медные глаза стали сплошной непроглядной тьмой. Она встретила льдистые глаза. Её пальцы, сжимающие безвольное запястье, мягко ослабили хватку, прежде чем она, наклонилась, облизав кожу, чтобы собрать стекающую кровь. Взгляда она не отрывала, и Нарцисса задохнулась, увидев искры удовольствия в её глазах, когда кровь попала на язык. Гермиона оторвалась от запястья, чтобы наклониться и накрыть губы Нарциссы своими. Даже если им стоило быть аккуратными, чтобы клыки Андромеды не разорвали кожу, Гермиона глубоко поцеловала Нарциссу, заставляя её застонать, почувствовав кровь на губах. Клыки снова исчезли, как когти, пока Гермиона чуть успокоила темп. Её пыльцы, окровавленные и тёплые, коснулись подбородка, скользя по линии челюсти, оставляя след, которым она впоследствии не могла не наслаждаться. Андромеда медленно вытащила клыки, заставив Нарциссу вздрогнуть, застонав в поцелуе. Впрочем, она тут же ощутила, как Андромеда забирает все капли крови, стекающие из открытой раны. Только тогда она медленно отстранилась, чуть откинувшись назад, но сохранив равновесие. Она медленно села, тем самым оседлав торс Нарциссы, пока рука, которая была в волосах, просто упала рядом. Гермиона тут же усилила напор, поняв, что осторожность теперь ни к чему. Андромеда поднесла пальцы к губам, касаясь оставшейся крови. Она туманным взглядом смотрела за их поцелуем, слизывая с пальцев кровь. Они выглядели потрясающе вместе. Гермиона была очень даже яркой, она слишком любила контролировать — Андромеда это особенно прочувствовала на себе — а Нарцисса казалась такой же. Но сейчас они не боролись за власть. Нет, они стремились забрать как можно больше и отдать столько же, лишь бы прочувствовать каждую частичку реакции друг друга. Обе чуткие, аккуратные и нетерпеливые. Вторая рука Андромеды поднялась, чтобы коснуться спины Гермионы, скользнув по линии позвоночника пальцами. Она выгнулась, отзывчиво отрываясь от губ Нарциссы и поворачиваясь к Андромеде, заодно давая себе и Нарциссе подышать. Андромеда встретила её взгляд. Он был менее безумным, но в нём всё ещё была хищность. О нет, этой кровью невозможно насытиться. Нарцисса, ещё приходящая в себя, откинула голову на подушку, закрыв глаза. — Резвые, — она явно не упускала ни одного шанса усмехнуться над ними. — Мы выпили слишком много, — только осознав, вздохнула Андромеда, даже если в голосе не было беспокойства. Максимум обморок. Нет, от такого она не умрёт: прошлый раз они выпили лишь немногим меньше. — Тут нет «слишком», дорогая, — протянула Нарцисса, медленно поднимая здоровую руку, чтобы убрать пряди с лица. — Этот объём крови восстановится за минут пять. — Быть не может, — нахмурилась Андромеда. — Теорию ты как-нибудь получишь, Вестница, не переживай, — усмехнулась Нарцисса, всё же открыв глаза. Запах крови всё ещё кружил голову, просто находясь рядом. Нарцисса видела, что обе они пытаются оправиться, очнуться. — Я подумаю о том, чтобы задержаться здесь.