Он был грозою нашего района… К. Ваншенкин
Она щупала свой нос, губы, лоб, уши. Чувствовала, что трогает себя, что оттягивает щеки, что взъерошивает волосы, — но не видела. Она не видела этого ни в одном зеркале, которое, как назло, расставили в ее комнате в большом количестве. Круглые и маленькие зеркала, овальные и длинные, средние и прямоугольные — они были разные, но все выполняли одну и ту же функцию: напоминать ей о том, что ее нет. Что без этих дурацких красных лент и театральных белых масок ее не существует. Ей дали имя Гэнгл, а со временем улыбающаяся маска стала ее любимой: с ней можно было просто сидеть, молчать — и все вокруг думали, что у «Гэнгл» хорошее настроение. Маска печали же вызывала на лицах других не особо приятные эмоции. Рагата смотрела с жалостью, Помни — растеряно, Зубл и вовсе старалась не смотреть. Королеру было все равно на смену лиц, Кауфмо навязчиво пытался рассмешить (когда-то…), а Джекс злился, начинал смеяться над слезами Гэнгл и доламывать то, что и так было сломано. Он был жутким эгоистом. Всегда действовал только в угоду своих интересов. Его никто здесь не любил. Кто-то с настолько несносным характером… А эта его фраза, что он любит смотреть на все забавное, лишь бы не помереть со скуки? Неужели грустные слезы Гэнгл для него такие смешные? «Самый настоящий задира». — Айк! — вскрикнула Гэнгл, когда Королер наступил на одну из ее лент. Гэнгл прижала ладони к маске и успела выставить ногу вперед до того, как упасть. Королер закричал громче нее, а потом вдруг совершенно спокойно извинился: — Ох, прости, Гэнгл, — и спрятался в свои подушки. Гэнгл негромко ответила: — Ничего, Королер, я в порядке. Но он уже не слышал, впрочем, как она и думала. Гэнгл доплелась до относительно небольшого желтого кубика и села, оценивая ущерб: лента на левой ноге разболталась, нужно было заново ее перевязать. Ну, не велика беда. Главное — маска комедии цела и невредима. Гэнгл распустила атласную ленту, закрепила ее пальцами у ягодицы и начала себя обматывать. Этот процесс почему-то успокаивал ее. Возможно, потому что у нее появлялась «нога» и не было заметно ее невидимости. А возможно, такие повторяющиеся монотонные действия дают мыслям отдохнуть… Гэнгл чуть не уснула, пока дошла до стопы. Засунув ленту в складки так, чтобы никто больше не наступил, она подняла голову — и тут же испуганно замерла. Джекс стоял вдалеке и смотрел. На нее. Сколько он там уже стоит? И что задумал? Заметив ее абсолютное бездействие, Джекс посмотрел ей прямо в глаза. Гэнгл было подумала: как хорошо, что на лице маска. «Улыбающаяся маска». Но тут Джекс отвернулся и… просто пошел дальше.***
«Задира! — хныкала про себя Гэнгл. — Всегда сам себе на уме! Вечно поступает так, как только ему заблагорассудится!» Они впервые за долгое время остались одни. К сожалению. Джекс специально разделил команду по двое, специально повел ее какими-то «веселыми путями», из-за чего они, кстати, и умудрились заблудиться в лесу. И зачем она только согласилась на это озерное приключение?! Почему опять промолчала в тряпочку, хотя могла напроситься в пару к той же Зубл? Она хоть и грубая, но намного милее и добрее этого зайца… — Да подожди ты, не лезь под руку! И харэ уже мямлить, задол… Тц, всё! Джекс деланно отряхнул перчатки, как от пыли, и отошел, позволяя увидеть свое изобретение. Хотя можно ли назвать так две красные ленты, привязанные к толстой ветке? Это же просто качели, сделанные из «ног» Гэнгл. — Ой, да ладно тебе! Че встала? Садись! — недовольно закатил глаза Джекс, подтолкнув ее в спину. Гэнгл с подозрением посмотрела на него. Почему сам не сел? Опять он поиздеваться хочет. Она была уверена, что даже такую глупость, как качели, он сможет как-то использовать в своих целях. Но что на этот раз? Джекс нетерпеливо притоптывал ногой, и деваться было некуда. Затаив в сердце маленькую надежду на то, что этот заяц имеет хоть капельку сочувствия, Гэнгл села на качели. «Как странно сидеть на собственных ногах». Ленты были привязаны крепко, ветка казалась прочной. Так в чем же подвох? Джекс просто стоял напротив и смотрел куда-то под качели. Вроде бы, на вечнозеленую траву, а вроде… — К-куда ты смотришь? — робко спросила Гэнгл, неосознанно прижав ноги друг к дружке. — По факту, в никуда, — криво усмехнулся Джекс. — Ну прямо-таки ноги Шредингера… Он задумчиво качнул ушами, а на мохнатом лице читалась глубокая задумчивость. — Ч-что? — спросила Гэнгл, неосознанно сжав ленты, за которые держалась. Зачем ему ее ноги? Это так… неловко… Ответил Джекс лишь спустя долгие секунды. Как очнувшись от гипноза, он встрепенулся и в своей манере раскомандовался: — Ну и че расселась? Качайся давай! Зря старался, что ли? — А мы-то думаем, куда вы пропали! — облегчено вздохнула Зубл, и Джекс круто развернулся. Гэнгл даже показалось, что он испугался. Совершенно безобидная Зубл вышла из-за деревьев и с интересом спросила, макнув рукой-клешней: — Что это вы тут делаете? — Качели, — развел руками Джекс, широко улыбнувшись. Зубл ждала дальнейших объяснений, но он молчал. Вскоре подошла Помни. — Сколько вы нашли шариков-попрыгунчиков? — спросила она, бросая взгляды на самодельные качели. — Мы шесть… а где ноги Гэнгл? — Дж-джекс смастерил из них качели, — расторопно ответила Гэнгл. — Ты ее к дереву привязал? — сомневалась Зубл в благих побуждениях не-заслуживающего-доверия-зайца. — О да, — с иронией протянул Джекс, слегка нагнувшись вперед, — мне же было так не в падлу привязывать эту плаксу аж к ветке. Хотел посмотреть, как она раскрутится, распутается — и будет бегать по этому дурацкому лесу в одной маске! Гэнгл озадаченно охнула, девушки неловко замолчали. Джекс довольствовался всеобщей реакцией, но тут ухом уловил позади себя шуршание травы: Гэнгл неловко встала возле качелей. Ей казалось, что она ненароком стала причиной столь глупого конфликта, что Джекс был в плохом настроении и что срочно нужно разрядить остановку. Благо хоть, на лице ее была маска комедии (с ней всегда все проще), а потому Гэнгл с милой улыбкой предложила: — Н-не хотите покачаться? — Нет, не хотят, — незамедлительно и напряженно ответил Джекс. — И почему же? — скептично осведомилась Зубл. Ей всегда не нравилось, что он пытался ей помыкать. Джекс язвительно хохотнул: — Потому что таких тяжелых барышень, как вы, эта ветка не выдержит. — Ох, не гони: Гэнгл же выдержала. Мы трое не особо отличаемся комплекцией. — Тц, сравнила пустоту с картошкой! Они начали ругаться, а под улыбающейся маской Гэнгл растеряно закусила губу. Она пустая? Поэтому Джекс так на ее ноги уставился? Гэнгл посмотрела на примятую траву, которая вычерчивала ее маленькие невидимые ступни, и тут же смутилась: представила, как глупо и смешно выглядит со стороны. Летающая в воздухе красная мумия! Как же это, все-таки, стыдно… Гэнгл подняла голову: с ее-то ростом ленты не отвязать. Может, если хорошенько подергать?.. — Да что ты делаешь? — недовольно спросил Джекс. Гэнгл замерла и повернула к нему маску: — Н-н-ничего… И без того негромкий ее голос сошел на тихий шепот, когда она увидела то, что замечала за Джексом неоднократно. Гэнгл даже проверила, на месте ли ее маска комедии. «На месте». — Как же меня бесит твоя маска. «Но почему же он смотрит на меня так, будто я опять рыдаю?»***
— Т-ты же сам говорил, что я пустое место… — прохныкала Гэнгл. Джекс посмотрел на маску трагедии — последнюю защиту Гэнгл — и с усмешкой бросил в кучу красных лент. — Я эту фигню не для них мастерил, — цыкнул он тихо. Голос его показался каким-то грустным, но Гэнгл думала лишь об одном: — Разобьется же… — Ой, да ладно! Мы оба прекрасно знаем, что этот зубастый шизик нашаманит тебе новую. И че ты так о них печешься? Гэнгл замялась. Она знала, что без лент и масок ее не видно, но стоя вот так, без ничего, она все равно пыталась прикрыть себя руками. То ли из-за смущения, что в его комнате они были совсем одни. Или потому что без привычных лент, что обтягивали кожу, и масок, заменивших ей лицо, стало как-то зябко, некомфортно. Джекс не видел ее и смотрел куда-то себе под ноги, а после вытянул руку перед собой, будто слепой пытался найти невидимую глазу преграду. Гэнгл шагнула назад, ступив на мягкий ковер, и Джекс вдруг резко поддался вперед, наткнувшись мохнатыми пальцами на ее ключицу, отчего Гэнгл вздрогнула и испуганно замерла. Прикосновение его было на удивление мягким, изучающим, будто он пытался понять, на что именно наткнулся. Он повел пальцами вверх по ее коже, коснувшись шеи, потом слегка царапнул большим пальцем щеку. Гэнгл выжидающе поджала губы, прикусив их, чтобы случайно не издать лишнего звука. Впервые в цифровом мире кто-то трогал ее вот так. Интересно, что он чувствует, касаясь кого-то незримого? Не думает ли, что это странно, неприятно? Джекс принялся выщупывать ее лицо: непухлые щеки, тонкие губы, прямой нос, тонкие брови, не спрятанный под челкой лоб, виски и уши, которые еле прикрывала короткая стрижка. Гэнгл тяжело сглотнула, и в этот момент Джекс посмотрел ей прямо в глаза. Большие руки спустились на ее худые плечи. В черных глазах напротив не было злобы или издевки. И, вопреки всем книжкам, Гэнгл в них не отражалась. Да, не стоило и надеяться… Джекс просто смотрел на нее с легким любопытством, искренне и даже невинно. И не скалил желтые зубы в улыбке или гримасе. Он был спокоен. — Знаешь, — негромко начал Джекс, — мне нравится выводить всех на эмоции. Это весело. А твои маски… они всегда показывают либо дол-пик-ю комедию, либо сра-пик-ю трагедию. И мне абсолютно пох-пик-й, что такие слова эта еб-пик-я игра цензурит! Он глубоко вдохнул, поняв, что заводится. — …Моя маска, масочка моя… сколько не ломай — а ты все равно на следующий день придешь с той же дурацкой лыбой!.. И вообще, в тот раз я сделал тебе комплимент! — Комплимент? — удивилась Гэнгл. — Ты назвал меня пустой… — …что подразумевало под собой «легкость» и «отсутствие лишнего веса», — слишком уж самодовольно улыбнулся Джекс. — Ты это сейчас придумал? — спросила Гэнгл, и легкая обида проскочила в голосе. Джекс растеряно забегал глазами и неуверенно-уклончиво протянул: — Не-ет… «Ну прямо ребенок», — хихикнула Гэнгл и вырвавшийся смешок по привычке прикрыла ладонью. Она не умела долго обижаться. — А еще… — медленно продолжил Джекс. — И не-ет, это тоже не экспромт (наполовину)… Я не смог бы коснуться пустого места.***
Гэнгл выгнулась ему навстречу, оголенными животом и грудью почувствовав мягкую сиреневую шерсть. С ее губ сорвался тихий стон, который Джекс быстро прикрыл ладонью. Он оторвался от шейки Гэнгл и посмотрел вперед, на дверь, а настороженные уши ловили каждый звук. — Ш-ш-ш, — выдохнул он. — Сейчас, Рагата пройдет… Гэнгл прислушалась, но куда ей было до зайцеподобного Джекса? За собственным дыханием и быстрым сердцем она ничегошеньки не слышала. — Зачем она заходит к… да ладно, очуметь, вот это новости! — М? — любопытно промычала Гэнгл. Признаться, она не любила лезть в чужие дела, но Джекс так и заражал своей энергией. — Когда «тихий час» кончится, у меня будет шикарнейший повод кое-над-кем поиздеваться, — злорадно-тихо засмеялся он. — Так, на чем мы там остановились? Джекс закинул стройные ножки себе на талию, и голенью Гэнгл почувствовала его вздрогнувший хвостик. — Как мило, — хихикнула она. — Да харэ умиляться, не в первый раз же трогаешь… — пробубнил Джекс: смутился, значит. — Не отвлекайся… Не тратя больше время на слова, он вошел в нее во всю длину. Гэнгл простонала, обняв его плечи. Кровать потихоньку стала постукивать о стену. Джекс двигался ритмично, щекотно и горячо дышал Гэнгл на ухо, а она ластилась к его мягкой, гладкой шерсти. «Никогда бы не подумала, что Джекс может быть таким мягким», — проскочило в голове Гэнгл, и она влюбленно обняла его еще крепче. — Не торопи, крошка… сколько же в тебе силы, — усмехнулся Джекс куда-то ей в волосы, носом уткнувшись в висок своей «крошки». Она захихикала, и из-за этого ее вздохи стали громче обычного. А еще она неосознанно стала теснить его там, внутри, отчего Джекс еле сдерживался: у него был пунктик насчет того, чтобы кончить только после Гэнгл. Заячья гордость не позволяла. Приближаясь к своему пику, Гэнгл всегда стремилась его поцеловать. Сначала она это делала робко, а после, как сейчас, к слову, радостно хватала Джекса за пушистые щеки — и приятно простанывала ему в губы. Спустя пару толчков следом кончал он. Гэнгл и не считала, сколько они уже так спят вместе. Особенно учитывая, на сколько заходов способен Джекс… Она лишь умильно прижимала его к себе, радуясь, что он отвечает тем же, и не задумывалась о большем. Они оба и так были не в том положении и не в том месте для этого. Может, поэтому никто из них не говорил «люблю»? — Не спать! Джекс крепко обнял Гэнгл и вместе с ней перевернулся на спину. — Ты, я, завтра, — с хитрющей улыбкой начал он. — Пусть Рагата узнает, что нехорошо втихаря шастать по чужим комнатам. Тем более, если эта комната напротив моей… — Но мы же тоже… — аккуратно попыталась остановить его Гэнгл, на что Джекс лишь фыркнул: — Ой, да ладно! Где мы, а где они! Радуйся, что я единственный придурок здесь… — А ты все не меняешься, — без укора вздохнула Гэнгл, положив голову ему на грудь. — Ох, зайка… Джекс заводил коротким когтем между невидимых лопаток. — Я пытаюсь быть хорошим, но кому, кроме тебя, в этом бл-пик-ом месте нужен изменившийся придурок, м? Не ты одна тут примеряешь чертовы маски… ой, фу, че-то скучно стало! — скривился он. — У нас еще несколько активных, физически нагруженных и крайне приятных часов впереди! Не тот жанр, чтобы ударяться в сра-пик-ю философию!***
Гэнгл все так же обматывалась лентами и носила маски. Джекс оставался задирой и местным придурком. Его многие не любили за эгоизм и грубость, но, как это часто и бывает, его негласный авторитет особо и не оспаривали. Ведь неизвестно, сколько им жить в этом месте… Никто и не заметил, как Джекс больше не толкал Гэнгл, часто теперь облокачивался на нее и ставил себе в команду. Как стал чуть терпимее и спокойно общался с ней за общим столом. У всех были свои заботы и привычки, да и самому Джексу было стыдно бахвалиться такими глупыми, на его взгляд, вещами. Да, влюбился, как мальчишка. Необязательно же об этом на каждом цифровом углу кричать! Хватало и того, что Гэнгл все и без слов прекрасно понимала. И не старалась изменить такого придурка, как он. Знала ведь, что в «тихий час» он снимет свою роль. «А она — свою».