Прикосновение капитана

Был ли Мугивара Луффи тактильным вопрос риторический. Все, кто был знаком с парнем дольше пяти минут видели, как он беспардонно дёргал накама за руки, оплетал их своими вездесущими конечностями, а на тех, кто покрупнее мог и запрыгнуть. Находились счастливчики, которые оказывались на месте накам Монки Д. Все эти касания несли в себе ничего более хотелок капитана. Но иногда, когда этого не видели лишние глаза, Луффи дарил друзьям особенные прикосновения. Заставляющие трепетать их души. Чтобы придумать новую мелодию обычно Бруку не требовалось много усилий. Только кости его касались струн любимой гитара в голове начинал рождаться текст для песни. Однако бывали дни, когда муза покидала его. В такие моменты скелет водил бездумно по струнам получая столь же пустой звук, как и его голова. Благо он был скелетом, и голова его в прямом смысле была пуста. Йо-хо-хо-хо. Капитан в такие моменты появлялся неожиданно тихо. Луффи приваливался к боку музыканта и начинал выстукивать пальцами какой-то понятный лишь ему мотив на чужих костях. После этого у Брука рождались мелодии, что трогали сердца людей. Чоппер был не менее тактильным чем Монки Д., но в отличии от парня стеснялся этой своей стороны. Но это не значит, что оленёнок не возражал побыть на чьих-то руках. В дни ужасной непогоды малышу снились кошмары. Эти ночи он предпочитал проводить у себя в кабинете изготовляя лекарства. Закрывать глаза было страшно, горькие воспоминания отпечатывались на внутренней стороне век, а в ушах слышались разъедающие душу слова. Поэтому Чоппер всегда болтал сам с собой, когда измельчал травы. Мугивара всегда заходил шумно, чтобы не напугать маленького врача его команды. Он заваливался на кушетку, жалуясь, что кто-то мешает ему спать в общей мужской каюте. Любителю сладкой ваты не удавалось уловить момент, когда он оказывался в объятиях капитана. Впрочем, это не так уж и важно, думал Чоппер. Сейчас важны лишь мирное дыхание Луффи, обнимающая его тёплая рука и мирное покачивание Санни на бушующих волнах. Джимбей не знает, когда у него появилась привычка смотреть на закат. Быть может возраст давал своё, а может его сознание искало в этом незатейливом деянии покой. Рыбочеловек заметил, что он был не единственным, кто любил так порефлексировать. У каждого из членов команды находилось время в какой-нибудь денёк полюбоваться заходящим солнцем. Любовь капитана к такому досугу сильно бросалась в глаза штурману. Он видел, как парнишка заседал на голове льва. Мужчина более не стремился влезть в душу Луффи. По мнению самого Джимбея он не имел на это права. Не после всего того, что сделал для него забавный паренёк в соломенной шляпе. Видимо остальные мугивары были того же мнения, поэтому позволяли своему капитану подолгу сидеть там. Но бывали дни, когда водоворот мыслей в голове был столь силён, что мужчина не знал куда деться. Привычное наблюдение за последними лучами солнца в такие моменты не спасало. В такие дни громкий мальчишечий голос звал его к себе на нос корабля. Где Мугивара одним взглядом говорил ему сесть рядом после чего крепко брал за руку и мягко смеялся своим шипящим смехом. А в голове бравого морского воина наступал долгожданный штиль. Фрэнки считал себя если не гениальным, то суперталантливым плотником и изобретателем. Много ли вы видели изобретений, работающих на коле? Но даже его не обходили стороной неудачи. То деталь не хочет вставать на место, то новый двигатель взрывается сразу после запуска, то новое изобретение вообще работает не так как нужно. Отчаиваться киборг не привык, поэтому сразу начинал искать место где он ошибся. Но небольшой осадачек всё же оставался, накапливаясь с течением времени. И в какой-то момент наступал, как называл его Брук, творческий кризис. Когда инструмент не ложился в руку, чертёж получался кривым, а любимая кола обязательно проливалась мимо рта. Чтобы преодолеть такой неприятный для себя момент мужчина подымался на палубу в поисках младших членов экипажа. Участие в играх с Чоппером, Усоппом и Луффи помогало плотнику лучше всего. Их крики восторга даже на специально подстроенную под робота речь грели душу мужчине. Капитан обычно во время игр не упускал возможности повиснуть на широкой шее киборга и прошептать на ухо о том, что он, Фрэнки, невероятно крут. После чего Монки Д. обязательно нажимал на нос портя причёску накама. Усопп не был трусом, но был трусишкой. Никто не знал, что на самом деле это его беспокоило. Парень знал, что, если ему нужно защитить друзей, он пойдёт в бой не задумываясь. Но вот просто так войти в тёмную пещеру – нет. Ни за что. Ему и здесь хорошо, на солнышке. Ведь там может оказаться какой-нибудь зверь с острыми когтями и зубами, которому очень не понравится их встреча. Согекинг переживал, что однажды из-за страха он не сможет пойти в бой. Если он не встанет в один ряд со своими друзьями, значит он предаст все их мечты. А это значит, что он больше не будет великий пиратом Усоппом. Этот страх грыз его потихоньку изнутри. Особенно острыми его зубы становились во время очередного боя. В тот момент, когда руки начинали дрожать так, что прицелиться становилось невозможно, появлялся Луффи. Он клал руку на его плечо и слегка сжимал. Фраза «я в тебя верю» повисала в воздухе, страх отступал, а руки переставали трястись. Внутренние демоны Нико Робин никогда её не покидали. Они нашёптывали ей те самые жуткие шуточки, от которых других бросало в холодный пот. Они напоминали ей, что её жизнь слишком дорого обошлась близким ей людям. Как будто она сама об этом не знала. Видимо поэтому женщина так спокойно бросалась во все авантюры, затеянные её капитаном. А может это было из благодарности этому мальчику, что поверил в Робин. Дитя демонов улыбнулась одной из своих самых жутких улыбок. – Робин, почитай что-нибудь, – Луффи беспардонно лёг на колени арххеолога. – Конечно, капитан, – мягко улыбнулась Нико и стала вспоминать сказку. Всё-таки ботанический справочник, который читала женщина не будет интересен мальчику-солнце, что согревал ледяное сердце дитя демона. Санджи привык вставать рано, ведь надо было приготовить завтрак, сделать некоторые заготовки для последующих трапез и перекусов. Так же требовалось проверить запасы продуктов. Потом приходило время для творчества, когда кок отдавался созданию новых блюд. Всё это была приятная рутина, что делала его счастливым. – Снова не то, – парень бросил ложку в сотейник, где находился новый соус. – Слишком перчённый, он перебьёт вкус рыбы. Куда же мне теперь тебя деть? Чёрная нога опёрся об тумбу и закурил. Сейчас никотин подарит ему толику спокойствия, и новая идея родится у него в голове. Дверь камбуза резко открылась. – Санджи! Я хочу есть! – Луффи залетел в помещение. – Обед через два часа, – парень по-доброму усмехнулся, смотря на капитана. – Санджи! – Мугивара сделал самую просящую моську. – Пожалуйста! Санджи! Капитан стиснул Винсмока в медвежьих объятиях и снова посмотрел своими большими чёрными глазищами. – Подожди немного, – сдался кок, но не поспешил выбраться из загребущих рук. – Ура! Санджи, ты лучший! – обрадовался парнишка в соломенной шляпе. – Только не разнеси мне тут ничего, пока я готовлю, – блондин поставил сковородку на огонь. Кажется, он понял к чему подойдёт сегодняшний эксперимент. – Заодно попробуешь мой новый соус. Нами вдохнула запах только сорванного с дерева мандарина. Этот запах напоминал ей о доме, сестре и маме. После победы Луффи над Арлонгом эти воспоминания носили исключительно приятный оттенок. Навигатор прикрыла глаза. Больше нет кандалов на ногах, приказов проникнуть на очередную базу дозора, стребовать дань со своих же односельчан, татуировка на плече не печёт как адово клеймо и нет страха не найти на очередном корабле сокровища. Теперь у Нами столько сокровищ, что она могла бы купить целый остров. Теперь она рисует карты, чтобы осуществить свою мечту. Тату лишь напоминает о доме. А единственный приказ, который она слышит теперь… – Там остров! Нами, полный вперёд! – тело девушки оплела длинная резиновая шея, а голова капитана уместилась на плече. – Нами? Девушка вдохнула аромат моря и мяса, что сопровождал Мугивару, позволила себе почувствовать тепло чужого тела и скрыла появляющуюся улыбку. – Сколько раз я тебе говорила так не делать! – вошла в режим ведьмы девушка. Зоро частенько сравнивали со скалой. Такой же твёрдый, стоящий на своём и холодный. Мечник посмеивался над этими дураками. Всё-таки он же был обычным человеком. А умел держать под контролем свои эмоции не только он. Да и в контроле над ними до той же Робин ему ещё далеко. А чтобы найти вещи, из-за которых он волновался по-настоящему, сил надо было приложить минимум. Как член команды соломенной шляпы он переживал за остальных. За себя он действительно не беспокоился. Ророноа верил, что с ним не случится ничего такого с чем-бы он не справился бы. Его вера была настолько сильна, что парень не боялся даже собственной смерти. Но человек, состояние которого его волновало больше, чем чье-либо, существовал. В вороньем гнезде всегда было тихо и спокойно. Команда не сговариваясь решила оставить это место мечнику. За частую Зоро даже ночевал там. Если что-то решит потревожить покой команды он это почувствует. – О чём ты думаешь? – Луффи внимательно смотрел на мечника. – Так, – хотел отмахнуться Ророноа. – Не ври мне, – Мугивара неосознанно придавил парня своей волей. Охотник на пиратов тяжело сглотнул. – Зря ты об этом думаешь, – Мугивара беззастенчиво уселся на чужие колени. Взяв ладонь зеленоволосого он приложил её к шраму на груди. – Это уже в прошлом. – Нас, – Ророноа сильнее прижал ладонь к груди, чтобы чувствовать стук чужого сердца, – меня там не было. – Это была не ваша вина, – Монки Д. положил руки на щёки парня и заставил смотреть ему в глаза. – Это прошлое. Есть только сейчас и сейчас ты здесь, рядом со мной. Луффи мягко рассмеялся и погладил мечника по щеке. – Оставь эти мысли, – чёрные глаза смотрели с нежностью. – Теперь мы будем вместе до самого конца. – Как прикажешь, мой капитан. Зоро накрыл любимые губы своими. Одна рука сместилась с груди на шею, а вторая на талию. Луффи улыбнулся в поцелуй и зацепившись за шею стал устраиваться поудобнее на коленях мечника. – Нарываешься, – прохрипел Ророноа. Тихий смех и искры в глазах стали ему самым чётким ответом. Следующий поцелуй не заставил себя ждать.