Доброе утро, принцесса

Фэн Синь в который раз за последнее двадцать минут глубоко вздохнул. Его "напарник", с которым они не так давно вернулись из битвы, лежал на кровати, а рядом с ним сидел генирал Наньян. Пускай у Му Цина за всю его долгую жизнь была куча ранений, но в перемешку с усталостью и иссякшей духовной энергией, его тело не выдержало, что и привело к обмороку. И кто бы что не говорил, а Фэн Синь знал, что так званый "Генерал Подметала" совершенно себя в бою не жалел. Он отдавал все силы чтобы выполнить задание. Но вот что он не отдавал, так это отчёт в своих действиях, поэтому прямо сейчас валялся без сознания. Фэн Синь сам дотащил его до дворца, обработал раны, переодел и уложил в постель. "Пусть отдыхает" уже пятый раз напоминает себе небожитель, но всё никак не может оторвать глаз от чужого лица. Следующее мгновение бог войны совершенно не осознавал, что делал. Он протянул свою руку к чужому лицу и аккуратно убрал с него прядь волос, что были распущены. Казалось бы: всё! Надо бежать отсюда! У тебя и без того дел полно! Но руки голову не слушали. Ладонь с волос прильнула к чужому лицу проходя жесткими пальцами по щеке. Спускаясь по бледной шее и останавливаясь у него на груди, в которой ровным ритмом билось божественное сердце. Сердце, которое хотелось присвоить себе и никому не отдавать. Для людей выражения " вместе навсегда" было не более чем при увеличением, жалкой шуткой, если не издёвкой. Но они не люди! Это не пустые слова. Для них это самая настоящая клятва. Они боги, им не страшно осуждение со стороны, или смерть. Лишь погибель от чужого меча может их разлучить. Но есть одно препятствие... Воспоминания. Горькие, как крепкое вино, и такие же обжигающие. Жаль после них не приходит приятная истома, на глаза не ложится пелена, а сердце не заполняет страсть. Ничего подобного, одна лишь боль. От стольких трагичных мыслей, Наньяна отвлёк стук чужого сердца. Рука всё ещё лежала на груди Сюаньчженя, и в неё всё ещё отдавали удары сердца об кости. Ритм был до боли знакомый, что вызывало тревожное чувство дежавю. Фэн Синь кинул грустный взгляд на лицо Му Цина и прижался к его телу лицом. А если точнее ухом, что бы ещё внимательнее расслышать ритмичные удары. Рука с груди сползла к чужой ладони. И нежно, почти призрачно, переплела их пальцы. –А-Цин... Ты кретин, не мог быть осторожней?–ругался в никуда мужчина. Он поднял голову с чужой груди и уставился в чужое лицо. А руку не убрал, всё так же нежно лаская чужую ладонь прикосновениями. Руки такие же мягкие как и лицо. И даже столькие мозоли от меча, не мешали ощутить шёлк кожи. Так и лицо, десятки ссадин и мелких шрамов, что обычно закрывают волосы, не портят его красоту. Длинные ресницы, черные, как обсидиановые бусины, глаза, ровный нос. И даже столь нежные черты лица не мешали понять, что он мужчина. А его губы лишь дополняли, и без того, красивое лицо–не тонкие, не пухлые, выглядели так, будто выгравированы из кварца. Но казались мягкими... Настолько мягкими, что он наклонился к этому розовому кварцу ближе дабы понять, прав он, или это лишь навеянная фантазией иллюзия. Но не успел он даже рассмотреть их поближе, как оказался не пристойно близко. Их уже не увидеть, а розовый кварц всё манит и манит. Так и зовёт попробовать на вкус. А кто этот жалкий божок такой, что бы отказать? Верно–никто, потому не сопротивляясь он касается чужих губ. И обманом это оказалось лишь на половину. Губы и вправду были мягкие, но совершенно не из кварца. Они больше походили на лепестки тюльпана:–розовые, мягкие, нежные и красивые... Но как бы не было хорошо, а момент пришлось прервать. Всю остальную рутину и заботу, как бы не хотелось, а придется оставить на служащих Сюаньчженя. Ему нужно идти. Потому неохотно отрываясь от кварцово-цветочных губ и расплетая пальцы, он уходит. Лишь перед входом в его покои оставляет там свой серьёзный, но полный волнения и нежности, взгляд.

***

Очнулся Му Цин лишь к следующему утру. В его комнату зашла юная леди–жительница средних небес, и посвятила небожителя о том, как он тут очутился, и сколько пролежал в бессознательном состоянии. –... Генерал Наньян принёс вас в достаточно плачевном состоянии, и мы очень беспокоились о вас, господин. Рада, что ваши ранения не такие серьёзные. –Постой, Сяобайхэ,–произнёс генерал,–если он принёс меня в плачевном состоянии, то почему ты узнаёшь о моих ранах только сейчас? Разве... Не ты и Тъен Мэйгуей обычно отвечаете за обработку моих увечий? –Обычно это так, но... Но генерал Наньян, сказал, что мы можем быть свободны и он сам позаботиться о ваших ранениях. Мы не смели с ним спорить, потому он лишь оповестил нас когда уходил, что теперь с вами будет всё в порядке,–робко ответила девушка, упираясь взглядом в пол. Она чувствовала какую-то вину, что не убедилась в самочувствии своего генерала лично. –... Что ж. Спасибо, что рассказала. Ты можешь быть свободна. Передай это и Тъен Мэйгуей. Девушка молча совершила поклон, давая понять, что всё выполнит, и удалилась из чужих покоев. И Му Цин остался один на один со своими мыслями. Его тревожило многое, но самым главным вопросом было, почему Фэн Синь сам решил обработать его раны? Он должен быть ему благодарен, что тот не бросил его в том лесу, а тут ещё и излишняя забота... Странно. Но Его сейчас больше беспокоили отрывковые воспоминание со вчерашнего вечера. Чужое тепло на груди, в ладони на... Губах?... Был это сон, или прикосновения кого-то постороннего. А если это был Наньян, то значит и не такого уж и постороннего. Пока до мужчины отрывками доходили воспоминания, он протянул свою руку желая поправить конец чёлки, а вскоре осознал, что на волосах не было привычного аксессуара. Му Цин не так давно отошёл от сна, потому не до конца ориентировался в пространстве, но отсутствует головного убора не оставило его равнодушным. Его не было не рядом на кровати, ни на тумбе рядом, ни даже на полу. Пока он занимался поисками безделушки огладываясь по сторонам, на его кровать приземлилось что-то тяжёлое с глухим звоном. Переведя глаза на предмет, Му Цин обнаружил в нём пропавшую заколку. Но стоило перевести глаза на того, что её кинул, как сердце сделало кульбит и застыло в невесомости. Перед ним, опираясь на дверной косяк стоял Фэн Синь слабо ухмыляясь. –Надевай свою корону принцесса, и собирайся. Нас вызвал Владыка для отчёта,–мужчина явно прибывал в хорошем расположении духа. Смотря на его довольную рожу, даже не хотелось язвить. Но не вышло. –Чего лыбу давишь, псина? Рад, что я пострадал?–получилось даже слишком грубо, но казалось, что это не волновало, ни одного, ни другого. –Да нет, как раз таки наоборот. Рад, что ты в порядке, мудила,–и спеша опередить шквал оскорблений, добавил,–я буду ждать тебя в твоём садике. Поспеши, не думаю, что Цзюнь У любит долго ждать. С этими словами он покинул комнату. Му Цин ещё пару десятков секунд плялся в закрывшуюся дверь, а после вслух вынося вердикт. –Мда уж... Всё таки был не сон.