Живу, кайфую.
23 октября 2023 г. в 01:23
Примечания:
Вау, как так? "Ночное подключение"
Когда Саша спрашивала у Тутберидзе: «Я смогу взять
золото?».
В первый раз ей ответили: «Сможешь, но надо больше тренироваться». И она тренировалась, больше и больше, учила прыжки, часами отрабатывала ненавистный триксель, только что бы взять золото. Что бы сказали, что она лучшая, что все не зря. Золота не было, было серебро.
Во второй раз
ответили: «Надо больше работать, ты слишком жалеешь себя». И она работала еще
больше, до критически низкого веса, до переломов. Выступала с травмами, что бы
сказали, что она лучшая, боевая,
напористая. Но не было золота, была бронза, которая душила, заставляла смотреть
на других, на то, как они работают, как получают медали.
В третий раз промолчали. И она поняла, что не верят,
что не хотят, не помогут, не поддержат. Уже не работала, пахала. Забыла все,
друзей, семью, здоровый сон. На себя смотрела с отвращением, следила за каждым
граммом. Злилась, завидовала, разочаровывалась.
Жила мыслью о победе, о драгоценной медали, которая
будет висеть на шее, греть душу и сердце. Мечтала, поэтому вставала, когда
падала, в очередной раз отрабатывала вращения, мазала ушибы, забывала про
нормальную еду. Ведь главное, прийти на тренировку пораньше, что бы успеть
сделать четверной тулуп, потому что в прошлый раз он не получился. Что бы люди
её заметили, помогли, подсказали, приняли ее.
Хотела, что бы триксель получался как у одногруппниц,
что бы компоненты хорошие ставили, что бы ей гордились, что бы тренер был
наставником, другом.
Не получилось, серебро легло на плечи неподъемным
грузом, который сдавливал легкие, так, что не вздохнуть, не подняться. И в командный
турнир не взяли, потому что нестабильная она, не компонентная, не грациозная.
Сидела перед зеркалом, думала, что надо было
сделать, что бы победить. Убеждала себя, что мало работала, мало старалась,
мало хотела. Не понимала, почему ее не любят, эмоции решила больше не
показывать, никому.Один раз показала, никому не понравилось, значит, так делать
она больше не будет.
Смотрела на «коллег», на то, как они радуются, а у
нее нет сил, нет желания.
Вернулась домой, забросила коньки в дальний угол,
вместе с медалью. Не могла ее принять, признать. Ведь золото должна была
привезти, что бы мама гордилась, полочку сделала для нее, отдельную,
олимпийскую.
Стыдно, что не смогла. Подвела и разочаровала. Тесно стало на катке, в
раздевалке, не могла она раскрыться, нащупать свой стиль, то, что хочет она.
Решила, что нечего ей больше терять, ушла из
тренерского штаба, ведь не нужна она, нет
у нее там друзей, что бы вот как в фильмах, что бы вместе и навсегда.
Пошла, куда глаза
глядят, в ЦСКА. Видела что Светлана Владимировна там, лучик солнышка,
которая окутывает любовью. Та ее приняла, только вот Саша никак адаптироваться не могла, привыкла к старому
графику, а у них не так, не убиваются они на льду, а чувствуют, проживают.
Трусова атаковать привыкла, защищаться. Пахать,
соревноваться с собой, с другими.
Катала, падала, уходила, но каждый раз возвращалась.
И Соколовская ей не мешала, чувствовала, что ей это нужно, найти себя,
привыкнуть, оттаскивала Кондратюка от
нее, который уж очень общительный, интересно ему было с девушкой, хотелось
попрыгать с ней, посмотреть, как она работает. Восхищался и не скрывал.
Но Саша так не могла, закатывала глаза, уезжала, отталкивала,
избегала. Ну не могла она так, с парнями и так почти не общалась, а тут Марк.
Ему хочется дружить, ей работать, триксель на соревнованиях делать.
Не заметила она, как сама стала ближе подъезжать,
рядом в столовой садиться, смотреть в глаза, а не на лед. Растаяла по весне.
Но медаль все равно хотела, и золотую. И что бы
Кондратюк был рядом, тоже хотела.
А парень и не против, для него это обычное дело, а
для Трусовой повод для тревоги. Что сказать? Что ответить? Не слишком ли грубо?
Он, кажется, этого не замечал, улыбался лишь, подшучивал и иногда заправлял
рыжие волосы за ухо.
Девушка металась из стороны в сторону, не могла
выбрать между работой на льду и вроде как, зарождающимися отношениями с Марком.
В голове не укладывалось, что она может чем-то помимо льда заниматься. Не
думала, что за катком личная жизнь есть. Ведь не было ее никогда.
Работала для медалей, для наград, для признания,
пока Кондратюк в жизни не появился. Нагло и бесцеремонно.
«Трусова,
ты что, только за медали катаешься? Какой в этом смысл, если не кайфуешь ,
когда музыка на льду играет, а ты скользишь, чувствуешь, живешь? Надо ли
заниматься тем, что тебя убивает? Ты свободна катке, тебя ничего не сковывает,
твори свою историю. Ты же Александра Трусова, черт возьми, легенда, красота
воплоти!»
Говорил, прижимался крепче и бесстыдно целовал у
всех на глазах. Не боялся, открыто любил. Пока она краснела, но отвечала.
Училась, обнимала, целовала и убегала. Наивно, по-детски, но счастливо.
Наконец-то свободна была она, вдыхала полной грудью, жила, творила и любила.
Сильно и искренно. И её любили и любят, каждый день, каждую минуту. Не нужно ей
было, что-то доказывать, знала все, читала по глазам, плыла от мимолетной
улыбки.
Наконец-то начала жить, а не выживать. Чувствовать,
а не защищаться.
Примечания:
Грустно стало у фанатов трусотюков, поэтому решила чем-то разбавить.