destruction

То, насколько потрясающе было проводить с Майлзом время, было отчасти пугающе. У Питера никогда не было человека, который был бы с ним настолько близок. С Гарри он давно не виделся и, к тому же, тот не знал о его личности Паука. Для Фелиции он, наоборот, в первую очередь был Паучок, а у ЭмДжей, несмотря на знания двух личностей бывшего парня, были определенные трудности с принятием его альтер-эго. Майлз знал его в обеих ипостасях и принимал их с подростковым энтузиазмом, потому что такой он и был — восторженный, светлый, оптимистичный. Личность Человека-Паука была для него понятной, потому как сам он также был Человеком-Пауком. Питер же был его другом, которого он любил даже с его причудами. Словом — Майлз был драгоценен. И Питер не замечал течения времени, когда они виделись. — Ты слишком жесток! — скорее театрально провыл Майлз, вскидывая голову к потолку. Они проводили уже третий спарринг за этот вечер и, возможно, для Майлза было бы легче схлестнуться со своим наставником при полном обмундировании, но любые его способности были под запретом. «Ты не можешь всегда опираться исключительно на биоэнергию и невидимость, твоя техника скрытности и боя должна быть отточена, если вдруг по какой-то причине ты не сможешь их использовать» — провозгласил Питер. А потом вытирал Майлзом пол расчищенной для этой цели гостиной около получаса. Его груша для битья, в этот раз звездочкой лежащая на ковре, активно пыталась привести дыхание в порядок. Присев рядом на корточки, отчего свободные штаны натянулись на коленях, Питер заглянул в уставшее лицо. — Еще раз, — твердо проговорил он и улыбнулся, когда Майлз состроил лицо, вымаливающее пощаду, — И не смотри на меня так! Я знаю о твоих результатах моих голо-тренировок, ты отлично умеешь уклоняться. О чем сейчас думаешь, если так часто пропускаешь удары? Коротко раскрывшись от удивления, взгляд Майлза тут же ушел куда-то вбок. — На самом деле ни о чем важном. Просто думаю о том, что нужно успеть еще сделать домашнее задание по физике до того, как лечь спать. Произнесенное заставило Питера поднять голову, выискивая висящие на стене часы. — Хорошо, — кивнул он, — Еще один раунд и заканчиваем. Страдальчески вздохнув скорее для вида, Майлз поднял себя с пола, тут же занимая боевую стойку. — Только, пожалуйста, соберись, — попросил Питер, и устремился вперед. Майлз уклонился от кулака, поднырнул под ногой и замахнулся ответным ударом. На этот раз он держался более уверенно, явно действительно постаравшись выгнать из головы все мешающее. Устремив пятку туда, где секунду назад было лицо Майлза, Питер тут же крутанулся вокруг себя, отдавая инерцию в новый удар. Другая его ступня неожиданно теряет опору, когда по его лодыжке бьет нога Майлза, и он теряет равновесие. Не давая ему времени собраться, на Питера вдруг заползает худощавое подростковое тело и Майлз, сияя от довольства, выдает многозначительное «Ха!». Питер каменеет под чужим весом, вдруг осознавая, насколько очарован этой улыбкой. Он никогда не видел лицо Майлза настолько близко, что мог рассмотреть пятнышки в его карих глазах. Майлз был объективно красивым парнем и сейчас, сидя на нем сверху, он притягивал взгляд так, как никогда не было до этого. Спонтанно опустив взгляд на пухлые губы, Питер ощутил собственное желание и… Холодная волна осознания прошла через его позвоночник потоком льда. О, нет. Нет. Нет, нет, нет, нет, нет. Питер чувствует, как его лицо искажается, превращаясь в маску ужаса. Майлз над ним ловит его выражение лица и пугается сам: — Чувак? — испуганно уточняет он, пока Питер ни капли не подозрительно выползает из-под него и чуть не отшатывается, — Что случилось? Питер понимал, искренне понимал, насколько неестественно себя ведет, и насколько ответ «ничего» пропитан фальшью. То, что Майлз не поверил ему ни на грамм — очевидно, но он растерян и не знает как себя вести. — Я… — неловко мнет волосы на затылке Питер, — Я думаю, тебе пора домой. Рио будет волноваться. Мысль о матери Майлза, вылезшая совершенно спонтанно, привела его только в большую панику — Рио доверяет ему сына, уверенная в их дружбе. Если бы она узнала, о чем на самом деле думает Питер, как бы она начала к нему относиться? Майлз перед его взглядом выглядит ни капли не успокоенным. На самом деле он выглядит прямо противоположно спокойствию. — Черт, чел, ты не можешь просто выгнать меня сейчас! — возмущается он, и голос его звучит звонко, потому что все еще не полностью трансформировался. «Он ребенок» — бьется в мозгу одна единственная мысль, пугающая Питера до дрожи. Он знает, насколько странно себя ведет, но ни одно приключение Человека-Паука не могло его подготовить к такому. Питеру кажется, он никогда не был настолько напуган. — Я не выгоняю тебя, — неубедительно бормочет он, — Просто, действительно, уже поздно и тебе пора домой. Майлз открывает рот, намереваясь что-то сказать, но практически сразу его захлопывает. Кинув на Питера полураздражённый взгляд, он цепляет рюкзак на плечи, натягивает маску на лицо и выскальзывает из окна. Питер удивился бы своей быстрой победе, если бы не был напуган до чертиков. Едва подросток покинул его дом, он оперся спиной о стену, схватился за лицо и устремил наполненный паникой взгляд куда-то вперед. Ему захотелось поцеловать Майлза. Поцеловать подростка, друга, брата-Паука. Он не знал, какая мысль пугала его больше. Они познакомились, когда Майлзу было пятнадцать. Пятнадцать, черт возьми! Питер старше его на восемь лет. Питеру было восемнадцать, когда Майлзу было десять. Сейчас ему уже было семнадцать, но разница в их возрасте никуда не пропала. Это была катастрофа, полнейший провал. Разумеется, Питеру нужно было разрушить лучшую дружбу в его жизни, да? Питер не заметил за собой, как начал бродить из угла в угол, мечась как раненое животное. Мысли в его голове превратились в кашу, состоящую из панических воскликов, которые его болтливый рот сразу выводил в мир без его контроля: — Это кошмар. Это полнейший провал. Катастрофа. Что делать. Как быть… В итоге Питер поступил как взрослый, которым он является — паникуя, он избегал Майлза уже полторы недели. На самом деле это превратило его в сплошную нервозную субстанцию, большую, чем он уже был. Он не мог спокойно ходить по улицам, превратившись в параноика. Он не мог свободно летать по городу, вместо этого предпочитая передвигаться короткими рублеными перелетами по подворотням. Каждый вызов Паука через приложение вызывал у него панику — не встретит ли он там Майлза. Из-за своего состояния он пропустил весьма болезненный удар в челюсть бейсбольной битой, когда во время остановки ограбления телефонный звонок вдруг возник на экране его маски. «Майлз» — было написано прямо под фотографией улыбающегося смуглого парня, и Питер осознал, что просто не в состоянии взять трубку. Когда, пользуясь его отвлечением, ему прилетело куском лакированного дерева, Питер отогнал сковывающие его мышцы мысли в сторону. Потом, когда владелец бейсбольной биты оказался окутан паутиной, в голове возникла другая мысль — что, если Майлз в беде и ему нужна помощь своего напарника? В каком бы ужасе Питер не был, эта мысль отрезвила его и наполнила силой, достаточной для того, чтобы ответить, наконец, на звонок. — Пит? — донеслось до него. — Да? — Питер искренне старался звучать естественно. — Мне, как бы… — голос Майлза сбивался, словно он куда-то бежал или активно с кем-то сражался, — Нужна твоя помощь! Произнесенное лишило Питера всей его нервозности. Он напряженно застыл на месте, готовясь к прыжку. — Где? Когда ему пришли координаты, он выстрелил собой в воздух и, подхватив себя паутиной, устремился вперед. Добравшись до нужной подворотни, Питер прилип к стене и прислушался, пытаясь найти звуки борьбы. Откровенно говоря, было до странности тихо. Он слышал мяуканье кошки за мусорным баком и шелест шин на дороге. Голосов людей было мало, потому что был довольно поздний час и многие уже спали. Если так подумать, то действительно было подозрительно то, что эта подворотня с тупиковым закоулком давала нужное уединение, так как на нее не выходили окна, так она еще и была огорожена практически полностью сеткой-рабицей. Почувствовав неладное его чутье задребезжало, как колокольчик над дверью магазина, и в следующий миг перед его глазами неожиданно образовалась маска второго Человека-Паука города. — Попался! — провозгласил Майлз, практически прижимая Питера собственным телом к стене, чтобы тот не сбежал. Откровенно говоря, мысль сбежать и правда возникла первой, едва он осознал свое положение. Кто вообще решил, что давать подростку возможность становиться невидимым — отличная идея?! — Ма-айлз! — фальшиво-радостно протянул Питер, чувствуя, что по факту оказался совершенно не готов к этой встрече. Сердце тут же испуганной пташкой забилось о ребра. — Да, это я, — деловито проговорил тот, но Питер чувствовал раздражение, звенящее в его горле, — Надеюсь, ты подготовил оправдание, почему последнее время ты так себя ведешь? Это ужасно, это катастрофа, он совершенно не придумал объяснения. Десять дней, как оказалось — слишком мало. Он едва успел свыкнуться с возникшими желаниями. — Как — так? — Не притворяйся тупым, Пит! — сердито воскликнула маска Человека-Паука голосом Майлза, — Я знаю, что ты все прекрасно понимаешь! Чувствуя, как Питер пытается сползти по стене вниз, Майлз воткнул колено прямо тому между ног, лишая его этой возможности. Питер почувствовал, как яростно краснеет и поблагодарил небо за наличие маски на лице. — Ты игнорируешь меня! — припечатал Майлз и Питер фактически мог представить его сердитое лицо. — Вовсе нет… Черт, он жалок. Он ведь на самом деле его игнорировал… Майлз не выглядел впечатленным. — Два дня назад, обернувшись во время драки, я увидел, как твой зад скрывается за зданиями, — проговорил он, и, судя по голосу, он действительно был зол. — Возможно, тебе показалось? Кто-нибудь, спасите его. Он в ловушке и совершенно не знает, что делать. — Показался человек в сине-красном костюме, летающий на паутине? — уточнил Майлз, — Да, я определенно мог спутать его с другим, десятым Человеком-Пауком в нашем городе. Не нужно было учить Майлза язвительности. Так он нравится ему только больше. Прижимаясь к стене, Питер искренне боялся от всего своего сердца. Мысль побега все еще казалась самой логичной в этой ситуации, но он был прижат конечностями со всех сторон. Одна ладонь Майлза закрывала ему путь вверх, другая — вбок. Одна нога блокировала другую сторону, а припечатанное колено исключало возможность сползти вниз. Он чувствовал изучающий взгляд парня даже сквозь маску, но знал, что по языку тела и движениям линз многого не прочитаешь. Явно подумав о том же, не отрывая локоть от стены, Майлз потянул свободной ладонью маску с головы Питера. Первым его порывом было перехватить руку и не дать лишить его той единственной защиты, которая у него осталась. Но потом пришла мысль… А что, если это к лучшему? Майлз уже знает, что что-то не так. Он уже будет чувствовать фальшь в тех отношениях, которые у них останутся. Питер не сможет быть таким же, как раньше. Не сможет искренне поддерживать дружбу, зная, о чем на самом деле думает. Все уже разрушилось и держится на висящей арматуре. Может… Может это и правда — конец? Мысль эта, пришедшая в голову, отдалась в сердце такой невыносимой печалью, что против воли в глазах защипало. Холодный воздух коснулся кожи, но Питер все так же не мог найти в себе силу посмотреть прямо. Избегая взгляда, прижимаясь щекой к колючей стене здания, он изо всех сил старался не расплакаться. Не хватало еще, помимо дружбы, сломать восхищение Майлза Человеком-Пауком. — О, Пит, — растерянно проговорил Майлз, когда увидел открывшееся выражение лица друга, — Да что же случилось? Недосып отпечатался на его лице мешками под глазами, общая нервозность потушила взгляд. Питер машинально заморгал от дискомфорта в глазах, все так же смотря куда-то вбок. Майлз сорвал собственную маску, явив миру свое растерянное лицо. — Пит! — громче позвал он, видя, что мужчина вновь теряется в собственных мыслях, — Ты пугаешь меня! Что случилось?! Все же было хорошо! Кое-как заставив себя сдвинуть взгляд, Питер увидел встревоженное лицо Майлза, находящееся слишком близко. Практически так же, как… — Прости, — сипло прошептал Питер, — Мне так жаль… — Да что случилось?! — сорвался на крик Майлз, от эмоциональности всплеснув руками, — Ты сводишь меня с ума! С тех пор как ты начал так себя вести, я себе места не нахожу! Это из-за меня, да?! Скажи мне! О, этот парень… Конечно, как истинный Человек-Паук, он в первую очередь будет думать о своей ошибке. На краткую секунду от вспышки Майлза плечи Питера освободились, и он мог бы вырваться вверх. Он не стал. Ломать, так ломать. Грустно только, что разрушена будет не только дружба, но и их партнерство. Будет ли Майлз принимать его помощь как Человека-Паука после того, как все поймет? — Ты знаешь, ты чудесный парень. В последнее время я часто ловил себя на том, что мне просто нереально классно проводить с тобой время. И типа я иногда просто терял счет времени, а оказывается уже прошло несколько часов. Я, правда, думал, что это не так уж и плохо, несмотря на то, что, наверное, тебе было бы лучше проводить время с ровесниками… — Пит, к чему ты ведешь? — перебил Майлз. Обычно его умиляла присущая Питеру болтливость, но не сейчас, когда он был на взводе и не спал нормально уже больше недели. — Я просто хотел сказать, что, наверное, это логично, что в какой-то момент у меня возникли такие желания, — продолжал бормотать тот, — В конце концов, мы с тобой связаны не просто как друзья, но и… — Да просто выплюнь уже суть! — Я хочу поцеловать тебя. Тишина, возникшая после этого, могла бы показаться комичной, не будь Питер в абсолютном ужасе. Он не знал, чего ожидать, а смотреть в лицо Майлза казалось невозможным. Он не видел его лица, но слышал растерянный выдох и чувствовал, как Майлз отстранился. Теперь он точно мог сбежать, но не мог, не закончив все до конца. Он должен разрушить все до основания, сгореть дотла от презрения в чужих глазах, осознать собственную ущербность и закрыть этот гештальт. Закрыв глаза на миг, он заставил подбородок отлипнуть от своего плеча и посмотреть прямо в лицо своей кончине. Майлз выглядел… Ошарашенным. Он больше не прижимался к нему грудью, висел на стене, опираясь только ногами. Его лицо излучало крайнюю степень недоумения, а затем он моргнул раз, два… И плечи его затряслись от нервного истеричного смеха. Когда Майлз начал вытирать перчатками выступившие на глазах слезы, Питер медленно проговорил: — Это… Даже в какой-то степени оскорбительно… Неужели он настолько не воспринял всерьез его слова? — Прости, — кое-как выдохнул Майлз, — Просто, чувак, ты не поверишь! Что именно он не поверит, Питер так и не услышал, потому что Майлз продолжил нервно смеяться дальше. Такими темпами он доведет себя до икоты. — Знаешь, на самом деле я ожидал любой реакции, но не того, что ты поднимешь меня на смех, — пробормотал Питер, скованно сцепив руки на груди в защитном жесте. Он определенно ожидал чего угодно, но точно не этого. Его взгляд ушел в сторону, поднялся к пустому темному небу над крышами зданий. Он вздохнул, теряясь в звуке чужого смеха. На самом деле, если так подумать, он и правда был смешон и вполне заслужил такой реакции. — Я смеюсь не над тобой, — выпустив дрожащий вдох, постарался собраться с силами Майлз, — А над общей комичностью ситуации, потому что это, вроде как, взаимно. Рассматривавший небо и потерявшийся от этого в собственных мыслях Питер не сразу понял сказанное. Слово «взаимно» проникло в сознание, отдалось эхом в черепной коробке, и Питер встрепенулся, пытаясь заставить мозг работать. Сказанное не имело смысла, он запутался. Что именно было «взаимно»? Черт, из-за своего состояния он прослушал часть того, что ему сказали. — Ты выглядишь так, будто разучился дышать, — прокомментировал его выражение лица Майлз, — Давай, Пит, вдох-выдох. Ты ведь сам учил меня, как важно сохранять спокойное дыхание. — Верно, прости, — выдохнул он, пытаясь вернуть себе самообладание, — Просто я вроде как секунд на тридцать потерял сознание от ужаса. — Я настолько тебя пугаю? — сверкнул белозубой улыбкой Майлз, но, не дождавшись ответной реакции, уголки губ его опустились, — Думаешь, я не понимаю, всей серьезности ситуации? Ты хоть понимаешь, какого это — любить парня, который мало того, что считает тебя ребенком, так еще и явно натурал, потому что все его бывшие пассии были девушками? Так, теперь Питер точно предельно точно слышал все от начала и до конца, но это все еще была бессмыслица. — Ты… Ты хочешь сказать… — Ты правда хочешь заставить меня это повторить? — смущенно глядя исподлобья проговорил Майлз, — Ты нравился мне всегда, я уже и не помню, когда было не так. Ясно? Еще немного и Майлз разочаруется в нем навсегда, потому что для кого-то столь умного, сейчас он был фантастически туп. Майлз сказал, что его чувство взаимно. Майлз сказал, что он нравился ему всегда. Майлз, очевидно, умел скрывать свои чувства намного лучше Питера, и был явно куда храбрее, признавая их вслух. Майлз по-прежнему оставался несовершеннолетним. — Пит. Мужчина вскинул взгляд, все еще наполненный растерянностью. — Ты все еще считаешь меня ребенком, да? — полуутвердительно спросил Майлз, глядя прямо в глаза. Не дождавшись ответа, он сердито фыркнул и перекувырнувшись через прижатого к стене Питера, освободил его от своей близости. Ошеломленный внезапным холодом, коснувшихся тех частей тела, которые ранее грелись о чужую кожу, Питер провел потерянным взглядом вбок. Используя для поддержки пальцы одной руки и опираясь ступней о стену, Майлз натянул маску на лицо. — Честно говоря, Пит, я начинаю злиться на тебя снова, потому что думал, что ты давно начал считать меня равным, — донеслось из-под маски, — Ты даешь мне прикрывать тебе спину, доверяешь жизнь, мне ломают кости каждую неделю, вчера меня пытались прижать к стене автомобилем, а две недели назад ты самолично вытаскивал пулю у меня из тела. Но, — он издал сердитый дрожащий вдох, — Конечно же, я все еще ребенок для тебя. На этих словах он стрельнул паутиной на край здания, намереваясь уйти. Рука, схватившая его за запястье, не дала этого сделать. — Майлз, — наконец смог совладать с голосом Питер, — Все гораздо сложнее. Ты ведь понимаешь, насколько я старше тебя. Это ненормально! Он буквально чувствовал через маску, как Майлз закатил глаза. — Всего восемь лет! Года через три эта разница станет несущественной! — Но сейчас она существенна и я… Я понимаю, что это неправильно. Осознавая, что сбежать сейчас у него не получится, Майлз посмотрел прямо в глаза собеседнику и спросил: — Возраст согласия Нью-Йорка? — Что? — опешил Питер, от неожиданности по-глупому хлопнув ресницами, — Се… Семнадцать. — Надо же! Знаменитый Человек-Паук, оказывается, знает законы своего города! — язвительно воскликнул Майлз, — А сколько мне лет? — Семнадцать, — пробормотал Питер, явно осознавая, к чему его подводят, — Но… — Никаких «но» нет. Ты хотел бы поцеловать меня, а я был бы этому рад. По-моему проблем нет вообще. А теперь — будь добр меня отпустить. Осознавая, что он все еще сжимал руку, Питер расслабляет пальцы на чужом запястье. — И что дальше? — Ты мне скажи. Очевидно, ты не хочешь брать в расчет мое мнение. — Ма-айлз, — укоризненно протянул Питер, — Ты ведь знаешь, что это не так. Отчасти именно такими острыми высказываниями Майлз больше всего выдавал свой юный возраст. С другой стороны, не то чтобы Питер вел себя более благоразумно в последние дни. Между ними застыла неловкая тишина, какой, кажется, не было никогда. Обычно им всегда было о чем поговорить. А если и не было — молчание между ними было комфортным, наполненным умиротворяющим спокойствием. Сейчас атмосфера казалась натянутой как струна, способной лопнуть от любого воздействия. Вздохнув, Майлз обернулся к нему, открыл рот… Звук выстрелов и полицейской сирены, промчавшейся где-то поблизости, заставила их обоих не сговариваясь отскочить от стены вверх, на крышу. Высмотрев синие отблески на стенах, Пауки рванули в нужную сторону. В душе Питера по-прежнему было смятение, и он в какой-то степени был рад отвлечению, несмотря на то, что преступления — всегда плохо. Майлз качался рядом с ним, периодически появляясь в поле зрения. На самом деле движения Майлза всегда вызывали у него восхищение. Казалось, совсем недавно он учил Майлза своему первому полету, трепетно страхуя подростка, чтобы тот не врезался в фонарные столбы — привилегия, которой не было у самого Питера. Сейчас же то, как он уверенно чувствовал себя в воздухе, вызывало в груди гордость. Несмотря на то, что Майлз учился у него, старательно повторял его движения, впоследствии выявил свой стиль. Стиль, столь же яркий и блистательный, как и он сам. Временами в Питере возникало чувство, что Майлз рожден для того, чтобы быть Человеком-Пауком. Он был самоотвержен, добр, но при этом был куда талантливее самого Питера. Майлз был… Потрясающим. «И он сказал, что я ему нравлюсь» — совершенно спонтанно всплыла в голове мысль, которая чуть не заставила его споткнуться в полете. То, о чем он успел позабыть за этот краткий миг свободы, вернулось в его разум. Думать о Майлзе так — было странно. Он привык воспринимать его своим учеником, привык восхищаться его талантом и гордиться успехами. Сейчас, когда Майлз стремительно подкинул себя в воздух и изящно изогнулся в полете, отчего мышцы на ребрах выделились в лучах света, он выглядел еще более восхитительным, чем обычно. То, что он это заметил, немного ранее привело бы его в состояние паники, но сейчас он уже устал удивляться своим чувствам. И впервые позволил себе смотреть. Майлз был стройнее его из-за возраста. Он казался бы тощим, если бы не нарощенная мускулатура, которую они вместе вырабатывали. Заметив за собой, что начинает откровенно пялиться на подтянутые бедра, Питер смущенно отвел взгляд. «Так, Пит, сначала нужно остановить эту несущуюся машину. Об остальном подумаешь потом» — приказал он себе и сосредоточился на собственной скорости. Автомобиль, из которого то и дело высовывались парни в масках и стреляли вслед полиции, не собирался сбавлять скорость. Ловко петляя между немногочисленными машинами, он направился прямиком на мост. — Пора бы их перехватить! — крикнул Питер, цепляясь паутиной за металлические тросы моста, — Не то уйдут! Послушно кивнув, потому что для Майлза Человек-Паук все еще оставался авторитетом, он выпустил из ладоней поток энергии, отчего резко оторвался вперед. Подобравшись достаточно близко, он стрельнул паутиной к крыше автомобиля, крепко за него зацепившись. Дальше движениями, которым его научил Питер, он начал методично вытаскивать преступников из автомобиля и цеплять их паутиной к балкам. Каждый раз в такие моменты грудь Питера разрывалась от гордости, но он не мог себе позволить слишком сильно сейчас впасть в сентиментальность. Понимая, что, пока Майлз занимается преступниками, он не может оставаться без дела, он ускорился резким подтягиванием своего тела паутиной и приземлился прямиком перед автомобилем. Из-за резкой остановки тот подпрыгнул задними колесами и закрутил ими вхолостую, а затем с грохотом опустился на асфальт. Цепляющийся пальцами за крышу Майлз прикрепил к мосту последнего преступника и весело хмыкнул, довольствуясь хорошо проделанной работой. Подняв на напарника щурящийся взгляд, он тут же поменялся в лице, явно вспомнив разговор, который они не завершили. Так как дальше преступниками займется полиция, Майлз явно решил возобновить свой недавний побег. Стрельнув паутиной к балке, он, ни сказав не слова, потянул туда свое тело. — Подожди! — Питер спешно сделал то же самое, оказываясь рядом, — Не уходи так! — А что? Мне казалось, мы с тобой уже все обсудили! — раздраженно проговорил Майлз, методично поднимаясь вверх. Пучок паутины, внезапно закрепивший его ладонь на металлической балке, вынудил его остановиться. Он опустил вниз недовольный взгляд. — Послушай, — медленно проговорил Питер, — Я понимаю, почему ты злишься. Возможно, я и правда немного иррационален в этом вопросе. Просто, пойми и меня тоже — я был напуган. Я никогда не думал, что столкнусь с чем-то подобным. Но ты был прав, я не должен исключать тот опыт, который уже у тебя есть. — Это все, конечно, интересно, но могли бы вы снять меня вниз? — вдруг сказал кто-то, кто определенно был не Майлзом. Вздохнув, Питер заглянул за балку и проговорил: — А вы могли бы не подслушивать, совершенно неуважаемый мной преступник? Примотанный к балке паутиной мужчина фыркнул: — Да вы сами сюда пришли! Майлз, до этого сердито глядящий исподлобья, невольно захихикал. Дернув руку вверх и освободив себя от паутины, он так же заглянул за балку, отчего его голова высунулась немного выше плеч первого Человека-Паука. — Увы, нет, — ответил он, — Паутина крепкая и просто так ее сдирать — дело неблагодарное. Подождите полицию, они уже умеют с ней работать. — Я высоты боюсь. — А я боюсь, когда в меня стреляют из пистолета, — проговорил Питер и, легонько похлопав мужчину по голове, подбодрил, — В следующий раз веди себя хорошо и больше в такую ситуацию не попадешь. Поднявшись выше, практически на самые пики моста, Пауки спрятались на широком каменном парапете и, переглянувшись, захихикали снова. Довольно фыркнув, Майлз стянул маску с лица и устремил взгляд на сияющий в ночи город. — Быть Человеком-пауком сложно, но эти виды… — прошептал он. Питер прекрасно понимал, о чем он. Он и сам был влюблен в Нью-Йорк, а то, как он выглядел ночью, кажется, не надоест ему никогда. Так же сняв маску, он сделал глубокий вдох, заполняя легкие прохладным воздухом. Направил взгляд на расслабленное лицо Майлза, вновь позволяя своим мыслям блуждать. Обрамленный светом, он казался еще очаровательнее. — Пит, — словно почувствовав его взгляд, он посмотрел в ответ, — Поцелуешь меня? Сказанное отозвалось теплой дрожью в животе от мягкого взгляда, наполненным доверием. От смелости, которой был Майлз. — Ты действительно хочешь этого? Может быть ему действительно стоит отпустить все переживания, разрешить себе то, о чем он запрещал себе думать последние дни? Ведь это — Майлз. Который отчего-то любит его и хранит в себе уверенность, достаточной для них двоих. Парень серьезно кивнул в ответ и, набравшись смелости, Питер сделал шаг вперед, практически сталкиваясь с подтянутой фигурой. Внезапно, когда они встали так близко, для Питера стало очевидно, насколько вытянулся Майлз. Ранее он смотрел на него снизу-вверх и, во время объятий, утыкался макушкой в подбородок. Сейчас глаза Майлза находились практически на уровне с его собственными — такими темпами скоро Майлз станет выше него. Эта мысль не должна так будоражить его, но отчего-то она это делает. Питер мягко касается щек, оглаживает большими пальцами кожу. Майлз тут же теряет всю остроту черт, смягчается от безукоризненного доверия. — Что, если из-за этого все разрушится? — проговорил Питер, практически касаясь губ. — Тогда мы отстроим все заново.