И чувства мои — вода

      «Человеческие эмоции… Столь непостижимы».       Над Фонтейном нависли тяжёлые, чёрные тучи. Люди с беспокойством смотрели на них и спешили скрыться под крышами зданий, пока нежданные гостьи не обрушили на них потоки дождя.       — А по прогнозу сегодня солнечно, — буркнул кто-то из толпы.       — Да опять ошиблись они в этом их Институте, — поддержал некто первый голос.       Народ на улицах быстро редел, но даже так не все успели убежать, когда внезапно застучали холодные капли по тротуарам, карнизам и макушкам прохожих. Сперва это была просто мелкая морось, но уже спустя каких-то пару секунд она превратилась в сплошную стену воды. Начался ливень. Улицы, наконец, опустели.       Лишь у дворца Мермония стояла до нитки мокрая фигура, что размышляла в пустом одиночестве. То был Нёвиллет. Он со спокойным, непроницаемым выражением лица смотрел в чернющее небо, то ли изучая собственные мрачные чувства, то ли просто желая зацепиться за что-то взглядом. С ярко-голубого подола его верхнего одеяния, с длинных волос, с жабо на груди — отовсюду крупными каплями стекала вода, но это его совсем не волновало. Наоборот казалось, что он жаждал полностью поддаться власти Гидро стихии.       «Не понимаю. Совсем не понимаю, — он качнул головой, бесшумно выдыхая. — Почему жадность человека доходит до таких крайностей?».       Сегодня утром он проводил очередной суд. На этот раз слушалось дело о мужчине, что почти продал собственную дочь на рынок ради погашения долгов, но его успели остановить вовремя подоспевшие жандармы. Мужчина тот явно был не в себе, он пребывал в полнейшем отчаянии и разрыдался прямо в зале суда, постоянно бормоча: «У меня не было выбора, у меня не было выбора». Возмущённые зрители кричали так громко, что Нёвиллету пришлось трижды призывать всех к тишине, пока они не успокоились.       «После разговора с мадемуазель Навией я, наконец, смог осознать, что люди действительно способны ставить что-то или кого-то выше собственной жизни. Однако такие случаи, как сегодня, вновь вынуждают меня сомневаться в этом утверждении. Нет, я ни в коем случае не могу говорить, что она была не права: я видел всё своими глазами, слышал собственными ушами. Но человеческие эмоции такие тонкие, такие многогранные — они до сих пор остаются для меня чем-то вроде недосягаемого звёздного неба, в то время как я вынужден смотреть на них откуда-то со дна океана. Мне стоит усерднее изучать людей, если я хочу делать воистину справедливые выводы».       Нёвиллет тихо вздохнул. Не тяжко, не горестно, просто спокойно. Вырвавшаяся в этот момент тень эмоций на его лице была подобна мелкой ряби на водах кристально чистого озера: исчезла так же невесомо, как и появилась. Он приподнял одну руку, ловя в неё крупные дождевые капли и внимательно глядя на них, словно бы на что-то живое.       «Я хочу верить, что мирное сосуществование людей и мелюзин научит первых доброте и пониманию. Ведь человечество смогло принять их и даже полюбить, теперь пришло время им принять самих себя и свою же расу. Может быть, тогда и наступит эпоха, где у меня почти не будет работы, — Нёвиллет высоко задрал голову, позволяя ливню свободно стекать по его обычно непроницаемому лицу. — А если случится наоборот? Может ли человеческий уклад жизни лишить мелюзин их доброжелательности и честности? Вдруг они начнут меняться, затем разобщатся и в итоге создадут противоречивое общество наподобие людей? Нет, нет, всё это уже лишь плод моего пустого беспокойства».       Нёвиллет впервые за долгое время легко, одними уголками губ улыбнулся и закрыл глаза, опуская голову. Длинная прядь сбоку прилипла к его уху, но он об этом совсем не волновался.       «Мелюзины сильно отличаются от людей, они бы никогда…»       Он резко прервал свои размышления и распахнул веки, когда понял, что дождь больше не льёт по нему, а вместо этого звонко стучит по какой-то материи, которая находилась над его головой.       Кто это? Почему сейчас? Как я не услышал шагов?       В голове Нёвиллета заметалось множество мыслей, а на лице застыло смятение. Он и сам не понимал, отчего чьё-то внезапное появление настолько застигло его врасплох. В тот же момент совсем рядом с ним раздался обеспокоенный мужской голос:       — Ты в порядке? А то стоишь тут совсем один и мокнешь.       Нёвиллет мгновенно узнал Ризли, даже не оборачиваясь. Точно, сегодня ведь он вызвал герцога для важного разговора. Неужели так быстро настало время встречи? Нёвиллет повернулся к гостю полубоком: Ризли держал над ним зонт, с непониманием глядя на его до сих пор то ли удивлённое, то ли ошеломлённое лицо.       «Нужно взять себя в руки».       — Да, благодарю, я в полном порядке. Всего лишь попал под дождь, а зонта с собой не оказалось, — Нёвиллет вернул внешнее самообладание, но голос его в первой фразе всё равно прозвучал неестественно, как у робота, прежде чем принял привычный сдержанный тон. — Твоё появление очень кстати. Итак, предлагаю пойти в мой кабинет для обсуждения всех вопросов, пока и ты не промок.       Ризли ещё пару секунд постоял, не сводя с Нёвиллета внимательного, казалось, влезающего в самую душу взгляда, но в итоге пожал плечами с лёгкой улыбкой:       — Конечно, пойдём.       Он не стал ничего спрашивать, раз Нёвиллет не захотел сказать правду. В конце концов, это его право. Мало ли, какие темы могут занимать голову Верховного судьи. Но в памяти Ризли всё равно отложилась эта неестественная, растерянная реакция, словно Нёвиллета оторвали от чего-то очень важного. Или увидели нечто, чего никто не должен был видеть. Ладно, что ж, нет смысла гадать, ибо верный ответ всё равно сам собой не придёт, а строить пустые догадки Ризли не любил.       Они спешно двинулись в сторону дворца Мермония, окутанные вежливым молчанием. Дождь всё так же зверски барабанил по широкому чёрному зонту, который Ризли держал над ними двумя, а лёгкий, но ледяной ветер заставлял ёжиться под натиском стихии.       — Да уж, льёт как из ведра, — негромко констатировал герцог, глядя в печальные небеса.       — И правда. Когда придём в мой кабинет, я могу предложить тебе горячий напиток, чтобы согреться, — Нёвиллет последовал его примеру.       — Воду горячую мне нальёшь? — Ризли глухо, дружески усмехнулся.       — Отчего же ты так думаешь? Я хотел заварить нам новый сорт чая из Сумеру, который мне любезно передал один из сотрудников палаты Жестьон. Учитывая, что в прошлый раз ты был не в восторге от идеи выпить по бокалу чистейшей воды из Мондштадта, то…       — Я понял, понял, я шучу, — Ризли с улыбкой приподнял одну руку, прося коллегу остановиться. — Спасибо за заботу, чай я с радостью выпью. Но сперва надо тебя высушить.       Нёвиллет с секунду посмотрел на него, после перевёл взгляд на приближающиеся ступени перед массивной дверью дворца и спокойно, без особых эмоций ответил:       — Да, конечно.       Они добрались до главного входа, после чего, наконец, скрылись от непогоды в сухих и тёплых стенах Мермония.       Ливень на улице тем временем внезапно превратился в лёгкую морось.