Чувства против ветра

— Вот увидите, он ещё сам предложит мне обручиться! — Во взгляде читалась немыслимая уверенность, вероятно, вызванная алкоголем, а рука, с вытянутым указательным пальцем, указывающим прямо на всех оппонентов по очереди, была очень близка к тому, чтоб оставить одного, ближайшего, без глаза. В голосе просачивались нотки отчаяния, противоречащие уверенным глазам, и явно послужившие причиной следующей волны смеха. Самый миниатюрный мужчина, среди этого разношёрстного сборища, раньше всех остальных нашёл в себе силы прекратить смеяться, перед этим убрав вероятность остаться без глаза, то есть руку такого громкого и прилично пьяного Куроо Тетсуро, и наконец, заговорил: — Я уверен, что инициатором будешь ты, — Получив в ответ явно неодобрительное бормотание, продолжил. — Давай поспорим, на.. — Сделав паузу, Яку Мориске подставил правую руку к подбородку, явно изображая такую деловитую задумчивость, будто задачку по математике решает, а не придумывает чем бы еще подпортить бедному промоутеру жизнь, потому что, ну, это Куроо Тетсуро, и, как бы, и так понятно, что против Яку у него ни шанса, по крайней мере, так показывала статистика, которую Яку всегда предъявлял как аргумент, когда кто-то собирался с ним спорить. Не успевает худощавый хирург закончить, его тут же перебивает другой мужчина, на минуточку, как целых три Мориске в ширину, с поразительно тянущейся вверх прической, и, наверно, вечным искренним энтузиазмом в кармане: — Бургер Кинг! Ты заплатишь за нас всех в Бургер Кинг, и считай мы в расчёте, бро! — Прозвучало настолько по-детски, что остальные закатили глаза, явно ожидая подобного. — Бро, за тебя я и просто так готов заплатить, — Через несколько секунд раздался такой громкий звук, что ближайшие к ним посетители паба обернулись посмотреть, что случилось. На деле всё оказалось очень просто: оба участника дуэта «супер-бро» одновременно подскочили со своих мест, находившихся напротив друг друга, что было единственным разумным решением, ибо, сиди они вместе, в небольшом пабе было бы в два раза громче, и, замахнувшись правыми руками, со всей дури сначала ударили ладонями, создавая тот самый шлепок, а потом соединили их с такой силой, будто собрались никогда их больше не рассоединять. Могло выглядеть эпично, если бы такое поведение уже не сидело в печени Яку, который, в свою очередь, готов прям сейчас применить навыки хирурга на себе, и вырезать этот дуэт вместе с самой печенью, чтоб наверняка больше не иметь дела с такой карой небесной. Как только эта парочка усаживается на места, о своём присутствии напоминает брюнет, сидящий справа от Бокуто: — Котаро, — В тоне явно читалось недовольство от выходки несколько секунд назад, ибо Акааши Кейджи — самый тактичный, уравновешенный, самый спокойный человек в их компании, явный пример для подражания, имел чувство ответственности за своего бойфренда, когда тот выходил за рамки приемлемого в публичных местах: всё же, Бокуто Котаро — звезда японского волейбола, и репутацию нужно поддерживать в порядке. — Это слишком мягко, нужно брать масштабнее. — Тон смягчился, и на лице явно играла самодовольная ухмылка. А ещё, по скромному мнению Куроо Тетсуро, Акааши Кейджи — просто чертяка, с игрушечным нимбом над головой, который явно был просто для вида. И как Куроо позволил Бо попасть в лапы этого зверя? Где он тогда был? Можно ли назвать его другом после того, как оставил своего бро на растерзание этому монстру? Размышления прервало резкое изменение в мышлении Бокуто, который явно ставит мнение своего парня намного выше, чем стоило бы, по мнению Куроо Тетсуро: — Тогда пусть пострижётся. Тсукки явно будет шокирован, — И, продолжая свою мысль уже более весело, резко поворачивается к Акааши с горящими глазами. — Заодно мы пополним нашу коллекцию смешных фотографий Тетсуро и Тсукки! — Чего? — Быстро и возмущенно среагировал Куроо, явно оскорбленный таким предложением. — Бо, ты на чьей стороне вообще, а? — Злобно поставив масс на стол, тыча пальцем в хозяина столь ужасного заявления, уже не сам Тетсуро, а его возмущение, хочет начать тираду о их дуэте супер-бро и о том, как Акааши Кейджи плохо на него влияет, пока сам Бокуто уже был готов был драться, и, выставив кулаки, как боксеры с любимого телеканала, собирался что-то сказать в свою защиту, но щелчок пальцами быстро переключает внимание, заставляя посмотреть в сторону источника звука. Яку, который явно воодушевился, что никогда не было хорошим признаком, всем своим неестественным довольством дал понять, что он уже всё решил. И это что-то явно уже не нравится Куроо Тетсуро. Куроо Тестуро вообще всегда не нравятся идеи Яку Мориске, по умолчанию. По горькому опыту. — Это была очень хорошая идея, спасибо, Бокуто, — Взгляд бывшего капитана Некомы быстро метнулся к своему до недавних пор бро, и, вероятно, он правда выглядел устрашающе, учитывая глаза по пять копеек всеми любимого аса волейбольной команды, смотрящие на Куроо с детской невинностью. Неа, нет, не прокатит, Бокуто. — Значит, условия такие, — Усаживаясь поудобнее, показывая своё самодовольство, и, Куроо готов поклясться, в его глазах всё искрило и пылало одновременно. — Если, — резкая секундная пауза, и вроде лицо Мориске уже не может быть ещё более коварным, улыбка, медленно расползавшаяся по его лицу, дала понять, что нет, Куроо Тетсуро, ты ошибаешься, и сейчас ты будешь страдать. — Когда я выиграю, — снова секундная пауза для того, чтоб бедолага мог осознать во что его втягивают, — Куроо должен будет пойти в парикмахерскую и сбрить наконец эту бедную мёртвую кошку. Вообще, Куроо очень не любил, когда чужие лапы пытаются что-то сделать у него на голове, если это, конечно, не бледные и холодные руки Тсукишимы Кея, а ещё не любил устаревших шуточек про дохлую кошку на голове или что-то в этом роде. И, разумеется, шутки Яку зачастую были именно такими. Но, если так подумать, то можно было придумать и похуже. Покраситься в какой-нибудь салатовый, например. Реакция была немного запоздалой, но вполне спокойной: Куроо стал расползаться по дивану, на котором они сидели вдвоём, тем самым давая всё меньше места для заядлого садиста с годами практики издевательств над Куроо Тетсуро, и это было ошибкой. И корчить такое довольное лицо, явно расслабляясь от якобы пустякового задания, тоже было ошибкой. Большой ошибкой. Мориске с удовольствием наблюдает за быстрой сменой эмоций на лице Тетсуро, когда тот добавляет: — В тот день, когда ты будешь наводить порядок у себя на голове, наденешь футболку с надписью «Яку всегда прав». Проведёшь в ней целый день. Куроо отчаянно стонет, закидывая голову назад и, закрывая лицо руками, слышит взрывающийся смех Бокуто и Акааши. Серьёзно, за что? Где он нагрешил? В начале знакомства пустил шутку про рост Яку, и всё? Расплачивается до сих пор? Или, может, это из-за клички «монстр в белом халате и скальпелем в руке» от мистер-оригинальность, которую Мориске явно не оценил? Но Бо тоже поддержал его тогда! А страдает он один? Или это из-за стёба над вкусовыми предпочтениями, когда Яку Мориске и Хайба Лев рассказали о своих отношениях? У Тетсуро, вообще-то, было целых два оправдания. Первое — он бы не простил себе, если бы не прокомментировал, как Яку заливался краской при довольно смелых поступках Льва на глазах других: тот же поцелуйчик в макушку, из которого выливается и второе оправдание — да никто бы не устоял, увидев как сильно наклоняется Хайба. Вот она, справедливость, Куроо Тетсуро, познай боль и смирись со своей участью, говорит голос в голове. — Это слишком, Яку, пожалей бедного Тетсуро! — Всё ещё заливаясь от смеха, проговорил Котаро, и без намёка на сожаление в голосе продолжил. — Только представь его бритого, будет ещё хуже! — Видимо, говоря это и тыча пальцем в бедолагу, мужчина с таким громким и заразительным смехом, сам это и представлял, судя по разразившейся новой волне уже не столько смеха, сколько крика. Куроо не видел, какие взгляды на них кидали, всё так же закрывая лицо с выражением великого мученика, и мог слышать только свои мысли, на фоне которых просачивался ржач его старых друзей. И что скажет Кей? Скажет, что он идиот, и что больше никогда не отпустит пить без его присутствия? Ну, Тетсуро так-то сегодня не собирался идти, в его планах было присматривать за своим заболевшим парнем, но спустя два часа споров о том, что Кей и сам может о себе позаботиться, и в конце честного признания блондина в том, что тот хочет узнать что у их общих друзей нового, и, как бы, Тетсуро, только ты можешь об этом узнать, тот сдался, выходя из квартиры под «Передашь им привет от меня, и не забудь расспросить про проект Акааши в редактуре», пошёл на встречу. Кей осудит? Рассмеётся? Или, может, у него вообще есть какой-то шанс на победу? Нет, Тетсуро, шансов определённо не было. Его Кей уже не так колюч, как раннее: нежности, смех, сон в обнимку, откровенные разговоры, самые разные эмоции, близость во всех направлениях — всё было, но. Было одно большое но. Кей не видел смысла в браке. Прям вообще. Когда они сели вместе таки обсудить почему так, генеральный директор музея в Токио, по совместительству самый очаровательный человек, по мнению Куроо Тетсуро, чистосердечно признался, что нет, это не значит что он не собирается прожить с Тетсуро всю оставшуюся жизнь, просто это слишком переоценено, ведь, по сути, ничего масштабного не изменится — они уже живут и спят вместе, обращаются по имени, решают все вопросы как одно целое, у них нет никаких стен между друг другом, на минуточку, уже целых три года, они и сейчас семья, а кольцо на пальце ничего не изменит. Сначала такое решение даже задевало Куроо, но тот достаточно быстро смирился, ибо, это правда не изменит между ними ничего, кроме наличия парных колец на безымянных пальцах. А парных вещей у них и без того хватало — Кей часто разгуливал и дома, и на улице в одежде партнёра, безо всякого смущения. Она всегда была чуть великовата в плечах, ибо Тетсуро имел более мускулистое и спортивное тело, но выглядело, по мнению Куроо Тетсуро, всегда сногсшибательно. А тот в свою очередь частенько подворовывал галстуки Кея, ибо их, правда, было очень много, и что удивительно — все разные. Завязывал их чаще всего сам хозяин этих же галстуков, ибо было в этом что-то романтичное и близкое. Именно поэтому ввязываться в такой спор это всё равно, что прям щас пойти и сбрить себе волосы. Но опьяненное сознание Куроо так и кричит о том, что тот вообще-то супер удачлив, и обязательно что-то придумает, ведь кто-то же должен спустить этого садиста с небес на землю, правда? Эта работа явно села на его плечи, и только ему она под силу. А торговаться насчёт другого наказания — всё равно, что показать свою неуверенность. А Куроо Тетсуро был чертовски уверен в себе, во всём и всегда. — А если я выиграю? Ты готов сбрить себе волосы и проходить в футболке с «Куроо всегда прав»? — Прозвучало достаточно самоуверенно, что вызвало смешок того, к кому обратились. — Ты правда веришь в победу? — Показательно выгнув бровь, всем видом говоря, что, ну, в Куроо Тетсуро тут никто не верит, и таки отвечает. — Да, я готов, хотя уверен, что мне не стоит о таком даже задумываться. — Бро, я верю в тебя, Тсукки обязательно когда-нибудь решится! — Выставив руку вперед и вытянув большой палец вверх, уверяя в своей убеждённости, чуть ли не прокричал Бокуто. Когда-нибудь. Да, когда-нибудь обязательно. Кей знал, как этого хотел Тетсуро, а Тетсуро знал, что то, чего желает его парень, Кей правда считает очень важным. Возможно, Кей когда-то будет готов, возможно даже предложит сам, а возможно это в принципе не произойдет, о чем думать особо не хотелось. — Заткнись, Котаро. Моя гордость и честь может пострадать из-за тебя, чёрта, — Почти обиженно высказал тот, в ответ получив лишь хохот. — Давайте выпьем за упокой волос Куроо, — Поднимая масс вверх, с улыбкой проговорил Акааши. Несмотря на обиженную мину чёрного кота, масс поднимают все.