Петля

Льняной мешок скрывает солнечный свет, голубое небо, золотой шпиль. Ничего уж не видно. Затянута тугая петля. Пестель переминается с ноги на ногу — превозмогает боль, тяжёлые кандалы позвякавают. Чувствует на груди дощечку — позорная надпись «преступник Пестель». Павел судорожно вбирает ртом воздух сквозь проклятый мешок. Перед смертью не надышишься… — Неужто конец… — Пестель ведёт головой из стороны в сторону. Как и любой человек, не хочет умирать, — Нет, нет…— кусает губы. Зажмуривается, усилием воли отгоняет страх: «Нет, не боялся же я французских пушек. Тогда был готов сложить голову за Отчизну, и сейчас умру за Родину с честью» Выдыхает, расслабляется. Ощущает, как мягко согревает летнее солнце. Пред глазами лишь пыльная ткань, но там за ней — прекрасное голубое небо. Блаженная свобода.Павел ведёт языком по пересохшим губам. Тягостно вздыхает. В памяти невольно всплывает семья — родители, братья, милая Софи. «Моя дорогая сестрёнка! Как же ты будешь жить без меня?». Хмурится, сжимает губы от боли. Петля адской змеёй обхватила шею, готовится к смертельному удушению. Текут мучительные минуты ожидания. Пестель напряжённо вслушивается в суету палачей, ловит каждый возглас, каждый шорох. Неужели до сих пор на что-то надеется? Неужели верит, что император передумает? Такова природа человека — надеяться до конца. — Ники, Ники, Николь… — как полоумный шепчет Павел, — Я же знаю, что ты не такой. Мой ангел, mon amour, я видел твою душевную красоту. Николай, я знаю тебя настоящего, неужели ты правда меня убьёшь? Павел мучительно сглатывает. Сердце птицей мечется в груди — Николай… — проводит языком имя любимого — Николь, где же ты? Ники… В голове мелькает первое лето, первый взгляд, первый поцелуй. Небесно-голубые глаза, в которых хотелось утонуть; золотистые тщательно уложенные кудри, которые так и хотелось растрепать; завиток, вечно спадающий на лоб, который хотелось накрутить на палец; улыбка на тонких губах, которую, вечно отчего-то грустный великий князь, дарил лишь ему одному и которую так и хотелось охватить поцелуем. Павел представляет Николая так явственно, словно он стоит перед ним. Нет ни удушающей петли, ни проклятого мешка, лишь они вдвоём среди полей, как раньше. — Боже, — взмолился Павел. Слышит, затихли палачи. Времени всë меньше. — Боже Всемилостивый, молю, даруй просвящение Николаю. Пусть увидит он, где ошибается, пусть приведёт Россию к свободе и процветанию. Боже, направь его на истинный путь! Начинают бить барабаны. Павел судорожно глотает воздух. Сердце бешено колотится в груди. Полковник готовится к неизбежному. Миг — и земля уходит из-под ног. Верёвка резко впивается в шею. Горло пронзает резкая боль. Павел хрипит, судорожно дёргает ногами, пытаясь найти опору. Что-то нащупывает. О чудо: одна из досок, провалившись краем в яму, стала почти вертикально. Не веря своему счастью, Пестель опирается о неё одним носком, чуть приподнимаясь. Еле удаётся сделать вдох. Шум в ушах от сдавленных артерий, в голову наползает дымка. Краем уха слышит сбоку от себя грохот, будто что-то упало, и поднявшийся переполох. От проклятой верёвки нещадно болит гортань, ломит челюсть, в позвонках чувствуется напряжение. Павел, опираясь на доску, максимально задирает голову вверх, тем самым разворачивает петлю. Верёвка оказывается перед его носом. Давление на позвонки усиливается, но дышится теперь чуть легче. Пестель замирает, судорожно вдыхает спасительный кислород сквозь пыльную ткань. Отдалённо доносится какая-то суета. Павел почти ничего не слышит. Кровь градом стучит в висках, в голове туман. Пред глазами мелькают яркие искры, складываются в какие-то образы. Воспаленному сознанию вновь является Николай. Павел мысленно тянется к нему. «Ники, Ники, приди, помоги мне!» — взмаливается. — Ники!». Всë существо наполняет отчаянное желание жить. Со стороны доносится еле различимый голос Рылеева. В сердце появляется хрупкая надежда. Тут же Пестель хрипит от резко усилившейся боли. Кто-то выбил доску из-под его ног, от чего петля безжалостно сжалась. Позвонки глухо трещат от напряжения, а сделать вдох становится невозможно. Павел судорожно дёргается. Невыносимая боль под челюстью, сдавленные артерии, конвульсии. Гул в ушах. Охватывает паника. Пестель рефлекторно дёргает руками, ногами, но цепи не дают ничего сделать. Не может ни вдохнуть, ни выдохнуть — ничего. Конец близко. Ужасная боль. Кровь барабаном стучит в висках. Туман заполняет сознание. Пестель проваливается во тьму… ~~~~~ Павел оглядывается, видит перед собою бескрайнее золотое поле, и… Николая. Николь в одной рубашке, лежит на белом покрывале, наслаждается полуденным солнцем. — Паша, мой дорогой, — с теплой улыбкой зовёт к себе. Павел медленно приближается. Николь… Как он красив. Небесно-голубые глаза, золотистые кудри, завиток на лбу, мягкая улыбка на тонких губах. Словно ангел, спустившийся в наш грешный мир. Именно такого, настоящего Николая, без холодной монаршей маски, Павел и полюбил тогда на смотре в Тульчине. Разглядел прекрасную душу в великом князе и… потерял навсегда. Павел опускается рядом с любимым, кладёт голову на плечо, судорожно обнимает. В ушах странный шум, на щеках слезы. — Николь… Прости меня… Я верю, всë могло быть по-другому…— от горя не может дышать. Николай мягко его обнимает. — Николь… Сбереги Россию, мой ангел, — Павел закрывает глаза навсегда.