Чудо

Тело измученной девушки обессилено валится на землю, собираясь коротать часы бессмысленной ныне жизни в очередном кошмарном сне. Девчонка бы и не очухалась, не зазвени откуда-то свыше высокий нежный голосок, чем-то напоминающий колокольчик. Этот голос она узнает всегда и везде. Этот голос въелся в её существо, завладел её сознанием, а по уши влюблённая школьница и не против. Резко вскакивает, когда прямиком с небес доносится негромкое "Хомура?..", садится на колени, смущённым взглядом бегает по сторонам, оглядываясь в попытке отыскать владелицу голоска. О чудо. Чудо из чудес. В сравении с обещаниями Кьюбея, его предложения о исполнении любых желаний кажутся не невиданной магией, а всего лишь чепухой, магическим отродьем, ничем непримечательным. Хомура итак готова отдать собственную душу Мадоке, а сейчас она видит перед собой настоящую Богиню, и мысленно кланяется пред ней, пока её лицо заливается краской от и до. Да Хомура собственный расудок теряет, глядя на это миловидное Божество, на это чудо свыше; не это ли настоящее волшебство? –Хомура, я... – Мадока ахает, глядя свысока на школьницу, которая падает в обморок. То, что она беспокоится о Хомуре, не придаёт ей никакой силы, а напротив, кажется, готово угробить её, новой волной влюблённости обременить пропащую голову, да хоть в тот же обморок завалиться заново. Если Мадока будет рядом, обеспокоенная о судьбе девчонки, то она хоть жизнь отдать готова, ибо что ей? Хотя Мадоке, очевидно, не понравится такой план. Ради неё можно эти глупые мысли и опустить. Девочка собирается с духом, берёт себя в руки. Садится, облокотившись на тело какой-то сошедшей с ума ведьмы, принимает серьёзный вид; к разговору с самой Богиней готова. –Х-Хомура... – о, Богиня. То, как Мадока произносит её имя, надо записывать на пластинку, чтобы проигрывать перед сном и засыпать под сладкий голос, думая только о ней, о Мадоке, а не о том, что тебя преследуют кошмары, как эту бедную девочку когда-то ранее, причём с твоим участием. – Я загадала желание. –Т-ты... что? У Хомуры ощущение, что всё происходившее ранее ей мерещилось, а сейчас же она окончательно вернулась к сознанию. Злость накрыла с головой: хочется голыми руками разорвать Кьюбея, затоптать ногами, придушить, заставить молить прощения у настоящей Богини. Жаль, что это не поможет, и этот зазнавшийся кусок эгоистически натроенного существа просто обретёт новую оболочку. Но с позволения Мадоки Хомура бы разорвала все его копии, даже если их бесконечное количество; Мадока, само собой, это самое разрешение не даст, как вы понимаете сами. –Не беспокойся! – тёплая улыбка, согревающая лучше солнца, озаряет недостойное человечество. – Я пожелала, чтобы... Мадока осторожно подлетает ближе. За ней волочатся белые одеяния, окутывающие её практически полностью, придавая её образу ещё более божественный вид. Она поправляет остросшие розовые волосы за ухо, смущается мило, но продолжает, уже шепча прямо на ухо уже окончательно сошедшей с ума Хомуре. –Эта иерархия была разрушена. Чтобы больше ни ведьм, ни волшебниц не существовало. Чтобы вы все продолжили нормальную жизнь, без этих глупых желаний...– улыбка. В попытке составить логическую цепочку Хомуру не посещает ни одна адекватная мысль, и она решается задать самый главный вопрос. –А почему ты... Стала Божеством? – хрипло и устало произносит она; собственный голос даже не признаётся. –Ну-у, я сама не сильно поняла... –невинная улыбка и смешок, греющие душу. –Но я теперь могу избавить вас от отчаяния. Пока вы не стали ведьмами, всё ваше горе я заберу себе, и у вас всё будет хорошо! –А потом? –... А? –А потом что? –повторяет Хомура уже увереннее: ей плевать, как будет жить недостойное благословения человечество, своим эгоизмом и желанием достичь невозможного закапывающие себя в яму самостоятельно. Её волнует только то, что станет с Мадокой. Если у Мадоки всё будет в порядке, то и Хомуры всё будет в порядке. Если Мадоке будет хорошо, то и Хомуре будет хорошо. А Мадока постоянно заботится обо всех на свете, хочет всем угодить, всех спасти... Вот почему она совершенно не думает о себе? Но ничего: пока есть Хомура, она будет думать за сотню человек с головой о своей любимой. –Ну, потом вы будете жить нормальной жизнью, будете... –Да мне плевать, чёрт подери, что будет с нами! – Вскрикивает Хомура, испугавшая таким внезапным поведением Мадоку, да и сама, если честно, себя испугавшаяся. Нервно треплет свои длинные волосы, терёт красные глаза, пытается не выйти на слёзы. – Я... Я хочу знать что будет с тобой! Мадока, слышишь? Хочу знать, какое будущее будет у тебя! Потому что я... я... Если плохо будет тебе, то плохо будет и мне! А если тебя не будет, то какой смысл жить, если в моей жизни нет тебя?! Хомура окончательно сходит с ума, и сдерживать эмоции уже кажется невозможным: слёзы омывают красные щёки, но испуганная Мадока всё же приближается к чужому лицу, чтобы смахнуть с покрасневших глаз слезу. –Чшш, не плачь... – Она треплет девочку по голове, обнимает со спины, но полностью игнорирует сказанные ею слова. Хомура сжимает платье Мадоки, мочит чужую одежду в районе груди слезами, стараясь плакаться в сердце, как казалось Богине. Когда вышедшая на чувства обычно хмурая и неприступная девочка начинает успокаиваться, её лицо нежно берут за щёки, приподнимая. Смотрят прямо в глаза, улыбаются так, что и Хомура невольно выдавливает из себя подобие улыбки. Затаив дыхание и смутившись от собственных действий, она приближается к белому лицу Мадоки, касается носом чужого носа, и, видя, что удивлённая Богиня сопротивляться не станет резко прилипает собственными губами к божественным. О, чудо. Губы Мадоки такие нежные, бархатные. Их хочется искусать, но Хомура не собирается портить свою девочку, и просто раз за разом прижимается губами к губам. Облизывает, причмокивает, пытается целоваться мило, как очевидно хотела бы Мадока, но получается только жадно вылизывать чужие губы. Вплетает ладони в волосы партнёрши, крепкой хваткой держит Богиню, даёт отстраниться тогда, когда воздух уже на пределе, а после продолжает смаковать чужой рот. Нереально сладко и безумно. В каком-то смысле даже мило и нежно: когда она отстраняется, Мадока оставляет крошечные поцелуи на щеках, на носу, на лбу. Хомура запомнит это и сохранит в памяти навечно. Каждую секунду впечатывает в мозг, наслаждается по полной, тратит всю себя без остатка на этот жалкий момент. –Мадока...– вдыхает, жадно глотая воздух и держась за сердце... –Ма... Мадока, я... –Не нужно говорить, – она бархатно посмеивается. –Знаешь... – она задумывается. –Я бы хотела тебе сказать спасибо. Да, спасибо...за всё. Знай, что ты очень сильная и смелая. А также храбрая и стойкая, так что... наговаривать на себя не стоит, понятно? – палец опускается на нос, когда Хомура ойкает. Выглядит мило. – Надеюсь, я исполнила твоё желание. Теперь, думаю, время исполняться моему? Хомура взволнованно и непонимающе смотрит, а когда понимает, безудержно кричит. Разрывает всю глотку, видя, как высасывает Мадока всю силу из неё, и помутневшим сознанием смотрит на то, как чудное Божество продолжает исполнять поставленную перед собой цель. А что, если Хомура бы поговорила иначе? А что, если Хомура поступила бы иначе? А что если... А что... А... *** Полный мрак. Туская лампа почти не даёт света. Хомура спрыгивает с кровати, в которую её кто-то бережно уложил, так еще и прохладную тряпку на её разгорячённый лоб положил. Рядом стоит обрадовавшаяся голубоволосая девочка под ручку с красноволосой. Память потихоньку начинает возвращаться, и девочка подмечает, что перед ней её подружки– Саяка и Кёко. Однако она и своего страшного сна не помнит, и того, что было между её выходом из обморока и пробуждением, сопоставить ну никак не получается... это кажется странным, но в голову ничего не лезет, что могло бы помочь восстановить события. Да и голова кажется пустой... Словно то, чем она была заполнена всё это время, вмиг испарилось. "Не волнуйся. Я останусь в твоей памяти, если ты хочешь. Все меня забыли, но если ты меня вспомнишь... то я буду благодарна." В голове что-то щёлкает. –Девочки, срочно... Хомура дрожит. – Где... Мадока?... На неё смотрят, как на сумасшедшую, ещё и посмеиваются, стараясь не держаться за животы, а выражать хоть каплю приличия перед непонимаюшей Хомурой. –Ха? – наконец начинает Саяка. –Мадока? А это кто?