Канарейка

-Взмахни крыльями! Шум толпы, заполняющей полный зал -Даже когда ложусь спать и просыпаюсь, я щебечу. Люди в восторге. Крики, фонарики телефонов, поднятые руки. Первые ряды протягивают раскрытые ладони к сцене, желая дотронуться до своего кумира -Я совсем как канарейка, Погруженная в сладкую ложь. Като чувствует мандраж, даже сейчас, когда не поет, а даже кричит в микрофон. Взгляд все время мечется от одного человека к другому. Крики фанатов, глаза горящие чем-то невообразимым, живым, ярким -Даже когда ложусь спать и просыпаюсь, я клюю. Я ничего не боюсь, Я просто сплю на дне баночки сладкого мёда. Пот стекает по шее, тонкими струйками заливаясь за воротник. Концерт идет уже 3 час. Голос предательски начинает хрипнуть, а пальцы неметь, когда она в очередной раз зажимает следующий аккорд на гитаре. -Когда я пою, это делает меня прекрасной. Это последний город, последний клуб в этом туре. И девушка отдает себя всю. Она не счадит свои связки. Она поёт, теряя голову и растворяясь в музыке. Душа трепещет, когда слышит этот шум толпы. -Поэтому позвольте мне остаться здесь, в этой клетке. Блондинка прекрасно помнит как сочиняла эту песню. Сидя на старенькой маленькой кухне, слушая ругань соседей сверху. А она усаживается под подоконником, прижимаясь спиной к горячей батарее. По ногам тянул холод, но чуть спасали носки и горячий кофе рядом. В руках старая потрёпанная тетрадь, его подарок. Тут все текста, что она писала за последние два года. Все её мысли и чувства. Всё что она излагала сидя в своем маленьком импровизированном гнезде под подоконником. Почему-то многим кажется, что музыканты много зарабатывают и живут припеваючи. На самом деле внутренняя кухня выглядит по другому. Большая часть ганараров сливается на улучшения качества треков, смену оборудования, улучшения звука, и так далее. А Луна помешана на своем творчестве. Помешана настолько, что ютится в маленькой однушке, с потрёпанными стенами, старой мебелью и посудой, которой кажется скорого стукнет сотня лет. Ей важно, с каждым разом выходить на новый уровень, не разочаровать фанатов. Она просто не может выпускать что попало, просто чтобы получать деньги. Она не может забить на людей. Деньги конечно тоже важны, но они не самое основное для неё. -Когда я кричу, одно это делаем меня непобедимой. Поэтому не открывайте мою клетку, пожалуйста! Её называют монстром, когда она поет. И на самом деле это от части правда. Она просто звереет, когда может выплеснуть всё что накопилось, все свои эмоции. Абсолютно всё. И Луна правда благодарна команде и группе, что терпят её такой, что они подстраиваются под неё, стараются поспевать за её бешеным ритмом -Я начинаю падать… Вниз головой. Связки уже несчадно болят, но нужно дотерпеть. Это последняя песня на сегодня. А она так боится что не смогла докричаться. Что все её услышали, кроме одного. Того самого, что так бесчеловечно бросил её пару лет назад. -Меня поглощают волны реальности и пустоты. Шоколад, молоко и конфеты – всё это смыто. Она помнит как долго писала этот текст, когда слова лились нескончаемым потоком, когда мысли скручивались, путались, сплетались и не хотели останавливаться. До сих пор помнит как истерика, пока девушка писала, граничила с сознанием и мазала своей ладошкой, как бы говоря "Привет, а я тут" и гадко улыбаясь. Как она плакала, когда текст был почти готов, а руки дрожали в ужастном треморе, словно она словила бед-трип. -Сносимая потоком, я просыпаюсь. Меня зовут Канарейка. Люди купаются, загребают руками как можно больше ту бурю, что обрушивается на них через песню, и радуется. Суки радуются, новой песне, не предполагая о чем она на самом деле. Для кого она на самом деле. -Просачивающаяся из меня сладкая ложь пуста. Като не слышит музыки и шума толпы. Она даже себя не слышит. Она словно в каком-то вакууме0. -Сносимая потоком, я срываюсь с места. У меня больше нет перьев. Я на дне темнеющей сладкой ночи. Губы дрожат в какой-то безумной улыбке. Она не любит выкатывать все свои пиздострадания на люди, но Фил, битмейкер их команды, что случайно увидел текст в её тетради, был просто в восторге. Назвал это не ограненным алмазом и на следующий день написал бит. Като не могла отказать в записи и публикации этого трека. -Если бы я просто отвела взгляд, мне было хорошо. Поэтому я всё время здесь, в этой клетке. Она хочет бросить всё. Просто не надолго закрыться дома и поддаться рефлексии. Просто подумать. Пережить. Она устала от того что у них тур за туром, что из-за своих эмоций она пишет без конца, словно конвеер, выкатывая каждый раз новый текст для будущего трека. А на самом деле хочется откинуть ручку и долго-долго лежать не шевелясь. -Так что не делайте ничего лишнего. Где бы я ни была, я буду петь! Да. Когда она это писала, то думала, что сможет без передышки творить и выступать. Думала что работа как-то спасет её от того пиздеца, что творится внутри. -Взвейся в небо… Даже если магия развеется. Она помнит как внутри все обрывается. Им тогда было хорошо. Они не афишировали своими отношениями. Жили в небольшой коммуналке. Брюнет каждое утро готовил ей кофе, потом они вместе могли что-то приготовить поесть, дальше что-нибудь смотрели по телеку, совсем ненужную и пустую программу. Одно из любимых было, когда они оба сидели на кухне. Кейске за столом, а она под подоконником, потому что там её любимое место, и они сидели тихо, каждый писал что-то свое в своих тетрадях. Потом они разъезжались по студиям и торчали там до позна. Приезжали домой уставшие где-то ближе к трём, ходили в душ, и очень часто это делали вместе, ужинали и падали на кровать, засыпая в обнимку. Правда вся это прекрасная сказка, устойчивый распорядок дня, что-то что редко менялось прерывается, когда утром Луна не находит Баджи в квартире. А на столешнице стоит кружка с остывшим кофе и записка "Взвейся в небо... Даже если магия развеется". Больше ничего. Это была немая точка в их отношениях. И точка невозврата для блондинки. Год она не пишет, не выходит из дома и пропадает из всех инфоповодов. -Мокрыми когтями я отталкиваю всякий хлам и смеюсь. Мармелад, бисквит и сливки – всё это я отбрасываю пинком. Все те истерики переполненные обидой и непониманием. Девушка просто сдается на какое-то время. Правда потом её прорывает, слова не занчиваются, а вот бумага и чернила в ручках да. Она писала везде, пока куда-то ехала, пока сидела на собрании в студии, она писала даже на салфетке, пока пила кофе в небольшой кафешке. -Взлети прямо сейчас. Она считает это пиком своей карьеры. Думает что это её последний тур. Что она больше не сможет, не сейчас, не тут. -Когда я пою, это делает меня прекрасной. Однако мне не нужна моя клетка Больше… Звучит как предсмертная записка, хотя так оно и было пару месяцев назад. -Когда я кричу, одно это делает меня непобедимой. Поэтому оставьте меня в покое, пожалуйста! Луна устала каждую ночь видеть во сне одно и того же человека. Устала от него, она ненавидит его, но не прогоняет. Просто не может. -Оно пробуждается Внутри меня, Оно терзает меня… Это «чудовище», ведь так? Блондинка на долю секунды приходит в себя, смотря на бас-гитариста так виновато, но ничего поделать со своей сущностью не может. А они ее понимаю и стараются поддержать. Вся команда стала для неё семьёй. -Проглотив целиком и яд, и любовь, я открою рот И буду петь, даже если у меня нет перьев, Далеко… вдаль… Легкие уже горят огнем. Но остались последние секунды. Ноги немного трясет, а сознание мутнеет. Так иногда у неё бывает. Это от усталости. -Пускай я останусь ни с чем, я больше не боюсь. Я буду петь, потому что я канарейка. Последние слова получаются слишком хриплыми. Зал на секунду затихает, прежде чем вновь взрывается авациями и криками. Девушка отходит от микрофона. Она не сможет сейчас и слова сказать. Поэтому вместо неё прощается с залом от лица всей группы менеджер, что вышел на сцену. Ребят уводят в гремерку. А Луна молчит. Все что она сейчас хочет, это упасть лицом в родную кровать и забыться сном. Ну и искупаться тоже хочется. Хорошо что они закольцевали тур. И последнее выступление было в родном Токио. Блондинка не прощается с командой, просто салютует им двумя пальцами у выхода из гримерки. А ее и не останавливают. Все устали и все всё понимали. Като уходит в себя. Так всегда после туров. Она закрывается дома и сидит по долгу в своем гнезде ничего не делая. Даже не думая. Она просто отдыхает. Правда этот отдых длиться по два месяца минимум, а тут всего через неделю к ней заваливается их менеджер Мика, заставляет собраться и тащит её в клуб, отдохнуть и развеяться, тем-более что в "1703" сегодня какой-то концерт. Будет выступать какая-то группа. И девушку просто утащили туда силком. И хочется отметь что по началу все было хорошо. Они приехали чуть раньше и слушали как "Мебиус" играет на разогреве. Алкоголь заходил хорошо и повышал настроение. Вся команда была тут. Даже Ненси, их основной звукарь, вылез из своей будки, чтобы оттянуться с коллегами. И вот объявляют начало. На сцену выходят парни. Луна не сразу принимается рассматривать их. Вначале она скользит взглядом по залу. Оценивает обстановку и старается понять настрой толпы. Со сцены звучат первые аккорды, приятно ласкающие уши -Выключен свет, теперь не нужны слова Кутайся в плед — все мосты сожжены дотла Голос. Приятный, со слабой хрипотцой, такой бархатный и вызывающий мурашки. А еще до зубной боли знакомый. -И нас тоже нет: я и ты — уже не мы Это недопоэт уходит от жены (прочь) Скорей туда, где музыка, сцена, софиты И тянут ляжки музы ко мне — всё как в фильме Луна что сидела у барной стойки, чуть ли не роняет стакан с коктейлем. Его ловит Хеллбой, член их группы. И удивленно смотрит на девушку, пока та, не отрываясь смотрит на сцену. Она смотрит на него. На того, кто пару лет назад растворился в рассветном тумане. -Девушка моей мечты (ты) затерялась среди них (них) В зале лишь я и ты, (похуй) похуй на остальных Луне что-то говорят, трясут за плечи, а она во все глаза смотрит на молодого парня, что выглядит расслабленным, черные локанны собраны в какой-то неряшливый пучок, и он ему безумно шёл. Он держал микрофон, омытый слюной многих. И так уверенно звучал. А Луна не чувствует собственного тела. Не чувствует хоть убей. Не чувствует что её уже прям за руку дергают. А она только понимает кому посвящена эта песня. И горько становиться на душе, а какая-то кисло-грустная усмешка появляется на лице. Он посвятил ей целую песню. Теперь она должна ему в ноги кланяться. Ну конечно. -В их бездне залитых речей и голодных взглядов Я растворял безучастно Влечение, которое ядом Точило семейное счастье (Влечение к тебе) Да, последний год их отношений был довольно напряженным. Луна признается сама себе в этом только сейчас, хотя и очень старалась сохранить в памяти с ним только светлые воспоминания. Но она признается. Они ругались. Ругались на почве многого. Тем-более что тогда они почти не виделись, забывались в работе и разъезжали по турам, составленным так, чтобы не пересекаться. -И сейчас я по-настоящему счастлив Потому что свободен, вроде был только что, но Он говорил что ему душно в отношениях, а девушка не хотела его слушать, упорно затыкая уши руками и перебивая его. Сейчас он и правда выглядит лучше. Тогда на нем всегда были отпечатки усталости и какой-то гиперсерьезности. Сейчас он расслаблен, сейчас он свободен, сейчас он не неё... -Попал в капкан, пока ты плясала канкан Попал в капкан, пока ты плясала канкан Я попал В капкан (такой опасный!) Капкан (не напрасно) Ты танцевала, танцевала Канкан (такой горячий) Канкан (настоящий) Для всех танцевала канкан Их взгляды пересекаются, горячо сталкиваясь в немой схватке. Кейске не выглядит обеспокоенным, но мышцы все же напряглись, на на лице появилась какая-то ухмылка. Девичье сердце пропускает удар. Его стоки отвешиваю невидимые пощёчины. Последняя их сора была очень громкой. Кейске слили фейк пруфы, что Като ему изменяет. И блондинка признается, что слишком качественная подделка. Она может быть и сама бы в это поверила. Она не думала что парень уйдет после этого. Обычно они остывали пару дней, а потом обсуждали и приходили к компромиссу. Но не тогда. Он ушёл и пропал бесследно. А потом и Луна ушла в свой вакум, поняв, что что-то доказывать уже и не кому. -Как канарейка ты поёшь, Кокетливо поглаживая перья Еще одна едкая пощечина, более яркая чем предыдущие. Он все же услышал её тогда. Об этом говорит все его тело и его взгляд. Слишком родной и обжигающе холодный. Он злиться на неё до сих пор? -Жду конца шоу, когда скорей ко мне придёшь Слабый лучь надежды, что они смогут поговорить нормально спустя столько времени. Като не ждет, что её прям простят и сразу же загребут обратно в отношения. Но она хочет очистить свою совесть, хочет перестать видеть его ночами и долго-долго извиняться перед ним, вздрагивая от каждого его движения -В замке скрипнет ключ неуклюже, и дверь Защитит от софитов, что срывают с тебя тайну От весёлых песен, прячущих твои слёзы От чужих глаз, что пришли сюда случайно От сцены, где всё слишком несерьёзно Он до сих пор может прочесть её как открытую книгу. Она для него всегда была открыта и проста, словно она не сложный и закрученный текст, а одна простая буква -Но ты же любишь всё это — софиты, музыку, деньги, чужие руки И, конечно же, не отдашь мне ключ И теперь убит Амур стрелой с перьями Этой суки — из тех, кому не говорят Он режет ее на пополам. Брюнет не щадит её. Он злиться, закипает, пока смотрит на её несчастное лицо, огромные грустные глаза в которых вот-вот могут заплескаться слезы. Кейске закипает, от одной мысли, что Луна перед ним устраивает шоу. Он готов придушить эту сучку голыми руками -Попал в капкан, пока ты плясала канкан Луна чувствует всю тяжесть чужого взгляда и что-то решает в голове -Попал в капкан, пока ты плясала канкан Кейске старается быть спокойным, чтобы не зарычать в микрофон -Я попал В капкан (такой опасный!) Кесае сжимает микрофон в руках до побелевших костяшек, представляя что будет после концерта. Он уже сказал охране, что Като можно будет пропустить в гримерку, если такая объявиться. А он знал что объявиться -Капкан (не напрасно) Он закрывает глаза представляя, как она заходит к нему в гмерку. Там они одни. Она не может подобрать слов и начинает плакать, попутно извиняясь. А он представляет как злиться, как вся его агрессия выльется в пощёчину, а затем он грубо прижмет ее к стене, почти как в их коммуналке, а её тело привычно содрогнётся в ответ. Он будет сжимать её щеки, грубо обзывая ее, и выливая то дерьмо что он копил в себе слишком долго -Ты танцевала, танцевала Канкан (такой горячий) А после за руку потащит её к креслу, куда усядется сам, а её резко усадит на колени перед собой, да с такой силой, что бы она разбила их к чертям собачьим. А после заставит её сосать, не переставая выливать потоки грязи и мата -Канкан (настоящий) Для всех танцевала канкан А после так же грубо подорвет ее с колен, усадит на чертов стол, скинув с него бутылки воды и нарезанные фрукты. Расправится с ее чертовым платьем. И грубо и агрессивно возьмет ее на столе, изредка целуя разбитые колени, слизывая с них кровь и оставляя везде где сможет багровые засосы, как временное клеймо в память о себе. -Рядом со мной ты становишься птичкой в ловушке И в паху уже неприятно больно, нижнее белье неприятно жмет, хорошо что длинная футболка прикрывает его стояк. -Лучше лети на зов Мулен Руж Судя по твоему лицу, тебе нужен ключ Он из закромов памяти достает воспоминание об одной ночи в их квартирке. Когда они праздновали релиз нового альбома Кейске, что хорошо выстрелил. Тогда все начиналось с романтичного ужина при свечах, перешло в совместное купание в ванной и перетекло в бурный секс в спальне. Он помнит как её хрупкое тело извивалось под ним. Как она мешала его имя со своими стонами, как соседи долбили по батарее, требуя быть тише. А им было тогда плевать на весь мир, тогда они были как дикие звери, отдаваясь друг другу. -Мне он ни к чему, когда я уйду — а я уйду, потому что Он прогоняет эти воспоминания, ведь за ними следовало то ласковое совместное утро, когда он принес ей кофе в постель, они долго и упоенно целовались, и он ласково клеил ей на, порезанные об струны, пальцы пластыри. -Рядом со мной ты становишься птичкой в ловушке Луна прикрывает глаза понимая, что ей нужно поговорить с ним. Нужно услышать его. Нужно наконец все обьяснить, чтобы тоже стать свободной -Лучше лети на зов Мулен Руж Судя по твоему лицу, тебе нужен ключ Мне он ни к чему, когда я уйду… Она осознает. Слишком резко для пьянного сознания, что это все фарс. Он врет. Кидается фальшью людям в лицо и ей особенно. Он не был свободен все это время. Он тоже маниакально был одержим ей все это время. Ему тоже было плохо. Им нужен разговор один на один. Концерт идет не очень долго. Хотя эти два часа тянутся мучительно долго. Но они заканчиваются. Луна бросает Мике пару фраз, что она отойдет и домой доберется сама. А после идет в закулисье, где её на удивление пропускают. Так еще и любезно говорят где находится личная гримерка парня. И она идет туда. С каждым шагом сжимаясь, перебарывая желание сбежать, стучит в дверь, и заходит. В гремерке темно. Только подсветка зеркала, где лежит всякая косметика и фигня для волос, чуть освещает небольшое помещение. А Кейске ждал её. Сидит на небольшом диване и смотрит на нее как хищник, только что не облизывается. А дальше не как по сценарию парня. Она подходит и садится на то самое кресло, где по плану Баджи должен был сидеть он чуть позже -я... Начинает блондинка, не дрожа и не плача. Но явно нервничает, видно по заламыванию пальцев и скованной позе -заткнись и иди сюда Рычит брюнет. А после не сдерживается,сам встает и идет к ней на встречу, дергает за руку, заставляя встать и прижимает к себе. В нос бьет запах парфюма. А она не изменяет себе. Когда-то давно, до начала их отношений, Кейске сказал что это его любимый запах, а Луна стала пахнуть так всегда. Он смотрит в её глаза, мысленно ужасаясь. Он помнит их другими. Яркими, со вспышками молний в радужке и бесами на дне зрачков. Тогда они словно светились изнутри серо-голубым пламенем. Сейчас они серые, тусклые и такие печально-уставшие, с отпечатком грусти на сетчатке, словно она постарела за те два года лет на 40. Мешки под глазами говорят о недосыпе. Походу она так и не смогла нормально спать по ночам без него. Он помнит, что ее мучают кошмары. Он тогда их отгонял своим присутствием, успокаивал. Сейчас же она все это время была одна -ты знаешь как тебя я сука ненавижу Рычит он. Он снова закипает, но не спешит делать ей больно, как планировал до этого. -знаю. Поэтому и пришла сюда Тихо отвечает та, медленно и туманно моргая. Музыкант чувствует как её потряхивает и всеми фибрами души чувствует её страх. Он хорошо знает этот страх. Он сам так боялся, когда она после расставания пропала ото всюду. Да, он следил за ней в интернете, за ее творчеством и новостями о её группе. Он все еще любит её, хоть и до бешенства злиться -я хочу поговорить и обсудить то, что тогда произошло -да заткнись ты уже! Рычит парень и впивается в ее искусанные губы, впечатывая ее в стену. Дальше все было как по его сценарию. Только она не плакала, сдерживалась, оказалась сильнее, чем он думал. Обошлись и без пощёчин и без порванных платьев. И она не сопротивлялась, только сладко простанявала его имя, царапала его спину и руки, отдаваясь сейчас такой, какая она есть. Но все равно спустя пару часов, он бережно заклеивал её разбитые колени и гладил по щеке, пока она переводила дыхание и старалась что-то объяснить. А Кейске это уже не нужно. Он сейчас понимал, что больше не отпустит ее и не оставит. Не сможет. Эти два года были клеткой, а с ней он на свободе. Эту свободу он больше не проебет