Он вернулся

      Однажды в России наступила новая эра. Благая анархия восторжествовала по всей стране, и весь остальной мир стремился к этому же успеху. Народы всех наций начинали активную борьбу с государствами, и только самые отсталые ничего не предпринимали. Силы властей подавляли всяческие бунтарские поведения и свободолюбивые начинания. Многие государства желали свести на нет анархический строй общества, который в чистом виде воцарился впервые за всю историю человечества. Избавившийся от невежества народ знал, что для него будет лучше, а потому отвергал любые признаки тоталитаризма. Все равны, никого равнее. Отсутствие милитаризма, но всё же способность давать отпор всем врагам. Традиционные правильные принципы: каждый работал, как мог, и получал столько, сколько хотел. «Невозможная утопия!» — кричали дураки, хотя результат был прямо перед глазами. И никого сверху, но развитие снизу вверх. Счастливое время, счастливые Люди, счастливые дети. До анархо-коммунизма ещё не дошло, но кто мог сказать, что завтра ничего не изменится? Изменится, ещё как изменится. И может, деньги вообще не понадобятся. Ну а пока что коллективизм, дружное общество, взаимопомощь здесь и сейчас. Бал Сатаны для тех, кто верил, закончился. Те, кто отбросил религию, не трогали верующих, но и не позволяли им управления. Большинство распространяло атеизм. И без духовности можно достичь нравственных основ, а верить достаточно и в простые вещи: любовь, дружбу, мир во всём мире, счастье, Вечность и всё, что захочешь. Что пожелаешь. Но и убеждать насильно тех, кто верит, бессмысленно. Ровно так же, как и наоборот. Атеисты были разочарованы заблуждением религиозных Людей, но признавали, что именно в этом кроется искренняя свобода. Свобода в том, чтобы каждый верил в то, о чём говорил.       Ни одного заключённого. Всеобщая совесть не позволяла лишить свободы хотя бы одного человека. Преступники были, от них не удалось бы избавиться, но их устраняли по справедливости: изгоняли из общества. Убивший другого человека нарушал главный и чуть ли не единственный закон анархии, ведь лишение жизни равнозначно лишению свободы. Преступники были. Однако их становилось всё меньше и меньше, потому что необходимости в несении зла не оставалось.       Так оно и было: народ сам обустраивал жизнь тем образом, который нравился всем. Кто не соглашался с порядками общества, выходил из него. Идеальный мир, который ждали на протяжении многих лет, свершился. Светлое счастливое настоящее придавало уверенности и в светлом счастливом будущем. Можно было бы долго говорить о том, что собой представляла новая федерация, но этого достаточно. Вполне достаточно. Революционеры, предоставившие Людям возможность построить новый мир, с широкими улыбками наблюдали за воплощающейся в реальность мечтой и целью. Тоже принимали участие, облегчённо вздыхали после долгих лет борьбы с злополучной системой. И вспоминали о музыканте, который обещал вернуться с закончившейся войны.       Распространялись слухи, что он и правда вернулся. Величайшего поэта видели в одной из крупных библиотек города Москва. Тот сидел за столом с утра до ночи и вдумчиво читал объёмную книгу. История России со всеми подробностями, без лжи и обмана. Вплоть до недавних событий, которые привели к Социальной Революции. Он серьёзно оценивал всё произошедшее, иногда покачивая головой от сильного удивления. Где-то он был недоволен, где-то по-настоящему рад. Библиотекарь и посетители видели, узнавали его, но не решались тревожить занятого Человека. А тот вспоминал об океане непонимания. Осознавал, где ошибался. Был счастлив там, где оказался прав. Анархия, в которую он не верил, заставила его вернуться на родину. Как только он увидел перед собой живую природу, то сразу же понял, что этот день наступил. День, когда Россия обрела истинное счастье и праздновала свой первый день рождения. Это был большой аргумент для того, чтобы принять анархию. Дополнительный и самый весомый аргумент был перед ним, в этой книге. Улыбнувшись, он закончил чтение и захлопнул кладезь знаний. За несколько минут до закрытия библиотеки он вышел из неё, предварительно попрощавшись с её работницей. Так и оставил в недоумении тех, кто его видел.       На другой день композитора видели на Красной площади. Он с одобрением глядел на давно пустующий мавзолей и больше не играющий никакой роли Кремль. Резиденция бывшего президента была избавлена от ненужного хлама. Единственное предназначение, которое выполняли свободные помещения, заключалось в складе разных производственных предметов. Игорю даже не хотелось знать, где захоронен Ильич, но от него обязательно должны были избавиться. Он знал об этом наверняка. Мечта, неисполненная при жизни, увидела свет после неё. Негативное мнение о главном атеисте нисколько не изменилось. Никогда не изменится.       Позже он посетил церковь. Ему пришлось признать, что не все хотят в равной степени принимать какую-либо религию. Приняв атеизм за данность, так как тот теперь не приносил никому зла, Тальков молился Богу за то, чтобы Россия процветала и дальше. Сейчас-то она была воистину Великой страной, потому что Величие заключалось непосредственно в народе. Едином и равном, как и должно было быть. И в головах народа теплился не патриотизм, а истинная любовь к Родине, что далеко разные вещи. Именно эту любовь он внушал всем. Любовь возникает в глубине сердца сама, её не ждёшь и не заставляешь проявиться потому, что надо. Патриотизм же — навязанное государством чувство, не имеющее ничего общего с любовью. Под патриотическим мышлением, пропитанным привязанностью к угнетающему режиму и главе правительства, уничтожается всё человеческое.       Одетый в кожаную куртку, белую рубаху под ней, синие джинсы и белые кроссовки музыкант сидел за столом в обычной столовой. Напротив него сидел молодой мужчина, который тоже занимался музыкой. Они встретились сегодня случайно, когда к Игорю подошёл гитарист и попросил автограф. При разговоре выяснилось, что у него есть собственная рок-группа, поэтому пройти мимо такой возможности Тальков не мог. Игорь обещал, что вернётся и споёт перед всеми. Как только он попросил о помощи, чтобы его песни исполнили музыканты из этой группы, лидер коллектива согласился, не раздумывая. И сейчас они обсуждали детали совместного творчества, а заодно Игорь Владимирович высказывал мысли, посещающие его в последнее время.       Гитара в чехле стояла, прислонившись к столу. Посуда со съеденной пищей располагалась на подносах, готовая для того, чтобы её убрать. Готовка была прекрасной и вкусной, что подметили собеседники. Гитарист восхищённо смотрел на Легенду, сохранившегося в точности таким же, каким трагически погиб много лет назад. Чудо, никак иначе. Поэт изменился только внутренне, обретя после смерти и воскрешения мудрость. На вопросы о том, что произойдёт после окончания жизни, он не отвечал однозначно. Каждый увидит то, что сам пожелает. Во что верит. Он немного упомянул про то место, где побывал сам, сказав просто: «Рай». Говорить больше не захотел, но зато общался на любые другие темы. Вдумчивые глаза то устремляли взгляд куда-то вдаль, то смотрели на собеседника с добротой и ясностью. — Да, не мог я подумать, что анархия возможна, — произнёс Игорь. — И что революция вообще может принести хоть что-то полезное… К коммунистам я по-прежнему отношусь отрицательно, но и капитализм… не выход. — Поговаривают, скоро наступит анархо-коммунизм, — сказал гитарист. — Это не марксистское учение, так что ещё может себя оправдать. — Может, — при слове «коммунизм» бывший антисоветчик ощутил неприязнь, но решил, что в мире анархии это движение будет только к лучшему, ведь диктатуры пролетариата тогда можно не ожидать. — Так какая твоя политическая позиция сейчас? — Честно говоря, уже ничего не знаю. Я в своё время наговорил много лишнего, хотя и старался мыслить. Имеет ли это сегодня смысл? Считай меня анархистом, раз уж на то пошло. Впрочем, больше петь про политику я не буду. Мне и при жизни хотелось закончить с нею, но сейчас самое время. Буду петь о любви. — И о мире? — И о мире и о любви, — улыбнулся Тальков. — Мне так и не терпится написать новую песню! Пошли, приятель, познакомишь меня с твоей студией!       В четыре часа дня они уже были там. Игорь остался доволен всем и пожелал остаться в студии на ночь. Её владелец не стал перечить или препятствовать этому: жить воскресшему музыканту было негде. Все его знакомые и друзья уже канули в Вечность, ведь прошло немало времени с момента его гибели. Он чувствовал себя одиноко, но понимал, что у него есть цель, которую надо выполнить. Было ли его воскрешение временным или навсегда, не знал даже он сам. Оттого и торопился как можно скорее выполнить задуманное.              Настенные часы показали полночь. Тальков сидел за столом и исписывал бумажные листы новыми стихами, песнями и мелодиями. Писал с душой, вкладывал свой стиль, экспериментировал с аранжировками и жанрами. Кто-то считал его плагиатором, но об этом заявляли лишь те, кто хотел опорочить его имя. Таковым он никогда не являлся.       Периодически останавливаясь от работы, он вставал и ходил по студии. Закуривал сигарету, смотрел в окно. В эти минуты слова и музыка накатывали на него сами, словно из ниоткуда. Никогда прежде он не испытывал такого сильного вдохновения, и грех было не воспользоваться им. Совсем скоро вся страна поразится от его творчества, которое не утратило силу спустя столетия. Конечно, если не выложиться на полную сейчас, результата не будет, поэтому он снова возвращался к столу, как только очередная сигарета была докурена.       Наутро Игорь закончил. Все накопившиеся мысли излились на бумагу. Возникло чувство завершённого дела, по крайней мере пока. Будь его воля, он бы занимался творчеством вечно. Новые песни продолжали бы появляться время от времени, и это было бы очень прекрасно. Но чем дольше он находился здесь, в мире живых, тем больше предполагал, что может в любой момент исчезнуть вновь. Точно так же, как появился. Он верил, что сам Бог позволил ему воскреснуть, чтобы исполнить желание, которое возникло ещё при жизни. Он не мог без улыбки понимать, что всё это время его помнили, его любили. И будут помнить и любить всегда. Вот потому-то не было повода беспокоиться, что все его труды когда-то забудутся.       Владелец студии пришёл в десять часов, чтобы навестить Талькова. Войдя, он увидел, что тот заснул за столом. Рядом лежала целая стопка написанных песен. Он мельком заглянул, что они собой представляют, и ошарашенно раскрыл глаза. Творчество Игоря восьмидесятых и начала девяностых годов поражало великолепием, но свежее творчество впечатляло ещё больше. Немедля он вышел из студии, чтобы не будить певца, и созвал по телефону всю свою группу к пятнадцати часам. Именно в это время обычно начинались их репетиции. Да и Тальков, возможно, тогда уже выспится.       В три часа, как и было договорено, группа была на месте. Игорь проснулся от голосов и шагов в студии, поднял голову. Музыканты уже вставали за свои инструменты, пару минут назад удивлённые тем, что увидели живого поэта. Лидер коллектива, настраивая электрогитару, заметил проснувшегося Талькова. Улыбнулся, подошёл к нему и сказал: — Мы уже начали репетировать твои песни, Игорь. Можешь не беспокоиться, мы профессионалы своего дела. Пока что потренируемся инструментально, а тебе лучше пойти и поесть.       Он достал из кармана кошелёк и отдал музыканту, сонно оглядывающемуся по сторонам и обрабатывающему информацию, достаточно денег на обед. Неподалёку от студии располагалась столовая, которую Тальков видел ещё вчера. Он с благодарностью принял банкноты и встал на ноги. Посмотрел на тех, с кем ему предстоит работать. — Приятно познакомиться, — произнёс он. — Надеюсь, у нас с вами выйдет неплохое сотрудничество.       Он улыбнулся, музыканты улыбнулись в ответ. Всё шло, как и планировалось.       С тех пор они собирались так каждый день, разучивая новые песни, а затем и записывая их. Естественно, пел их сам Игорь Владимирович. Всего получилось тридцать пять песен. Сложно было представить, как он написал столько за одну ночь. Медленно и верно группа выучивала их все, а затем и вовсе была готова выходить на сцену в любой момент. На это ушло около двух месяцев. Инструменты, которые были привычны для творчества Талькова, оставались те же: две электрогитары, саксофон, барабанные, бас-гитара и синтезатор. На время сотрудничества лидером коллектива стал словно сам Игорь, ведь он руководил процессом полностью, не упуская ни одной детали. Единственное, что он решил не делать, так это лишать электрогитары владельца студии. На концерте он был готов петь без инструмента. Назначенное время приближалось с каждым днём.       Наконец, ещё через пару месяцев наступил день концерта. Музыканты сидели в гримёрке и готовились к выступлению. Здесь стоял весёлый смех и громкие разговоры. Бас-гитарист, отошедший десять минут назад, вернулся с полулитровой бутылкой шампанского. Друзья радостно встретили его, и после у каждого в руках был бокал этого напитка. — За наступившую новую эру! — в один голос сказали они, чокнулись и выпили шампанское из бокалов. — Да, теперь-то его даже на всех зрителей хватит, — произнёс Тальков. — Кстати, что там по билетам? Все распроданы? — Разумеется, — ответил лидер коллектива. — Все до единого. Для каждого из нас чудо и честь увидеть тебя воскресшим. — Спасибо. Я рад, что многим так нравлюсь. Главное, не надо меня считать пророком или кем-то там ещё… мучеником, например. Я такой же, как все вы. — Слушай, Игорь… Я до сих пор не спрашивал, потому что это не очень культурно, но кто же тебя погубил? Можешь ли ты это сказать? — Понимаю, вам интересно. Однако я и сам и не знаю. В суматохе было не разобрать. Не будем об этом, давайте лучше о чём-нибудь позитивном. О чём-нибудь… а о чём? — Да хоть о чём! — воскликнул барабанщик, который уже был навеселе, как и остальные присутствовавшие. — Слышали новость? Анархия добралась до Японии! Сейчас там только всё начинается, так что будем полагаться на лучшее. — Вот дают, — хмыкнул Игорь. — Молодцы, что же еще сказать? — И правда, — вставил слово саксофонист. — Ну и у других стран неплохо дела продвигаются. А у нас-то тем более, всё только лучше. Кстати, хочу оповестить о своём личном фронте: послезавтра женюсь! — Что же ты раньше не сказал?! — возмутился соло-гитарист. — Мы тебе друзья или кто? Нехорошо, знаешь ли! — Так я заранее и предупредил! Всех приглашаю, товарищи! Проведём праздник с кайфом!       Тальков рассмеялся со всеми, услышав такой диалог. Встав с дивана, он подошёл к комоду, где лежала его пачка сигарет. Достав одну штуку, посмотрел на зеркало, которое стояло здесь же. В зеркале были все его друзья, но не было его самого. Он не испугался, просто удивился. Ещё каких-то полчаса назад Игорь смотрел в это же самое зеркало и видел себя с ног до головы. Он знал, этому есть объяснение, и можно легко догадаться, к чему это всё приведёт. Решив не говорить ничего другим, он отошёл от зеркала, закурил и продолжил внимательно слушать интересные разговоры музыкантов. Иногда посмеиваясь, сам принимал участие в общении. Он понимал, что видит их в последний раз перед тем, как исчезнуть. Сила Господня позволила исполнить один-единственный концерт, чтобы потом вернуть его в иной мир. Игорь был ему безмерно благодарен за этот подарок и пообещал самому себе, что покажет зрителям самое лучшее исполнение, на которое он способен. — Так, пора выходить, — произнёс бас-гитарист. — Идём, нечего заставлять всех ждать. — Да, пора, — согласился лидер коллектива.       Вся группа поднялась с мест, оставив прежние речи. Игорь смотрел, как они выходят за дверь один за другим, но так и продолжал стоять, о чём-то задумавшись. Девушка, которая играла на клавишных, выходила последней. Оглянувшись, она спросила: — Игорь, всё в порядке? Ты неважно себя чувствуешь? — Нет, всё хорошо, — ответил Тальков, сразу же прервав раздумья. — Я следом за вами, не беспокойся.       Девушка кивнула и вышла из гримёрки. Игорь пошёл за ней, выбросив окурок в мусорное ведро.       Музыканты уже заняли свои позиции, когда Тальков стоял за кулисами и рассматривал большой зал, перед которым ему предстояло петь новые песни. Как же давно он не выходил на сцену. Давно, но память всё помнит. С новыми песнями он подготовил и новые танцы, которыми всегда радовал публику. Перед самым концертом он подумал, что всё-таки было бы неплохо сыграть несколько песен, держа в руках простую акустическую гитару. Только так он мог почувствовать полное удовольствие от концерта, ведь игра на каком-нибудь инструменте всегда входила в планы его выступлений. Благо, она нашлась у самого организатора концерта и пока что стояла в стороне.       Зрители были в предвкушении от того, что скоро увидят Талькова. Это казалось невероятно, и некоторые относились скептически к тому, что такое вообще возможно. Однако в сети Интернет были уже десятки видеороликов, которые доказывали, что Игорь не постановочный, не самозванец. Невозможно было бы утверждать, что эти видео обман, что кто-то очень похож на поэта. Поэтому все были удивлены и шокированы. Зал чуть ли не взорвался от аплодисментов, когда Игорь Владимирович действительно вышел на сцену и поприветствовал публику. — Добрый вечер, друзья! — воскликнул он, отцепив от стойки микрофон. Перед тем, как выйти к аудитории, он обыденно перекрестился на удачу. — Все мы знаем, что это чудо, дарованное Богом. Я говорю о том, что снова обрёл жизнь, чтобы спеть перед вами. Должен сказать, я скоро буду вынужден снова уйти. Возможно, сразу после концерта. Ведь тогда я выполню обещанное, выполню свою цель. Заранее прощаюсь и благодарю, что пришли сегодня. Спасибо, что всегда помнили и будете помнить меня! Никогда не думал, что скажу такие слова, но я уже не совсем тот человек, что был когда-то. Поэтому я скажу: да будет благая анархия! С днём рождения великой страны — России!       После этих слов заиграла первая песня, и народ продолжал неустанно аплодировать музыкантам, Игорю и благой анархии. На лицах всех присутствующих не сползали счастливые улыбки. Тальков чувствовал себя прекрасно и безупречно. Пританцовывая в такт музыке и представляя невиданные никем ранее движения, он начал петь. За этой песней последовали другие, а между ними были небольшие диалоги с залом. Пот лился с Игоря Владимировича градом, но тот не прекращал выступление. Казалось, это могло длиться целую Вечность. Она будто бы воцарилась здесь, на этом концерте, и источником её был сам музыкант. Неспроста: под конец выступления, сопровождаемый рёвом публики, он исчез на глазах у всех и успел проститься, оставив после себя ценную память.