Четверг. Бар. Незнакомка?

Почему именно четверг? Дазай и сам не знал. Может из-за абсолютного отсутствия людей. В отличие от пятничного вечера, когда большинство предпочитают расслабиться после длинной рабочей недели, или вечера среды, позволяющего отпраздновать её половину, в четверг всегда было тихо. А ещё у Куникиды каждый четвёртый день недели был распланирован настолько плотно, что поиски напарника-халтурщика туда никак не помещались. Особенно в четвёртый четверг месяца, когда стопки отчётов буквально перекрывали обзор. Под ботинком что-то тихо хрустнуло. Дазай с удивлением отметил расходящиеся кругами трещины в замёрзшей луже, одновременно выдыхая облачко пара. И верь после этого прогнозам погоды, обещавшим тёплую осень. Хмыкнув, он принялся по-ребячески перепрыгивать от одного ледяного промежутка до другого. Безразлично отметил промокшие от воды ноги и спустился к бару под электрический треск неизменно приветливой вывески «LUPIN». Повезёт ли ему быть первым, кто умрет от простуды? И насколько вообще болезненно умирать от простуды? Одасаку бы на это меланхолично пожал плечами и ненавязчиво убедил его выпить горячего чая вместо виски. Мысль исчерпала себя, когда спустившийся по ступенькам Дазай обнаружил за барной стойкой другого посетителя. Густые, тёмные волосы закрывали лицо склонившейся над какими-то записями девушки, стекаясь до самой поясницы, контрастируя с висевшим на спинке стула белым плащом. Одасаку всегда сидел на этом стуле. Поприветствовав завсегдатая молчаливым кивком, бармен поставил перед Дазаем стакан с янтарным напитком. Свой плащ он предпочёл не снимать. От нахождения в помещении теплее не стало. Проворчав что-то о видавшей виды системе отопления, бармен ушёл в подсобку. Тишину заведения нарушало лишь торопливое черкание ручки по бумаге. Посетительница совсем не обращала на соседа внимания, полностью поглощённая своим блокнотом. Длинные, бледные пальцы водили вдоль расчерченных колонок и столбиков, исписанных длинными рядами цифр и словами, как он успел заметить, на нескольких языках. Открытые запястья были очень тонкими и хрупкими на вид, как и весь силуэт под обтягивающей тёмной одеждой. Девушка продолжала бормотать что-то себе под нос, судя по интонации, что-то малоприятное. Недовольство от нарушенной традиции сменилось вялым любопытством. Раз уж ему не упиться своим одиночеством, можно хотя бы развеять скуку. – Насколько же занятная у вас работа, раз даже в такой расслабляющей атмосфере вы с ней не расстаётесь? – С отработанной, полной очарования усмешкой Дазай развернулся к незнакомке. Острый, бесцветный ноготь, задумчиво стучащий по исчёрканному листу, завис в воздухе. Ссутулившаяся спина неторопливо выпрямилась. Повисла тишина. Детектив краем глаза отметил, что стрелки на антикварных часах, висевших тут столько, сколько он помнил, оставались неподвижными. – Да, это, определённо кощунство с моей стороны – не насладиться этим чудесным вечером, – из-под завесы волос раздался бархатистый, насмешливый голос. – Но оказывается, недостача в одном месте и переизбыток во втором друг друга не компенсируют. С каркающим смешком девушка развернулась, и на Дазая уставились тёмно-карие глаза. Прямо как горький напиток в его стакане. Или едва засохшая кровь. Или как его собственные, глядевшие на него из зеркала всякий раз, когда он удосуживался в него заглянуть. Они зияли безднами на лице настолько бледном, словно его обладательница никогда не появлялась на солнце. Стоило девушке внимательнее всмотреться в собеседника, неестественно алые губы растянулись в радостной улыбке человека, встретившего своего дражайшего друга после долгой разлуки. На мгновение растерявшись, Дазай прогнал от себя непонятное чувство дежавю. – Здесь редко появляются новые лица. – Острые черты, впадины под глазами, тонкие губы скорее отталкивали, но одновременно было что-то опасно притягательное в мягких смоляных прядях, густых ресницах и глубинном взгляде, беспрепятственно заглядывающем в самую глубь. Дазай не любил, когда лезли в его душу, оборванную, размокшую и заплесневелую, как старая половая тряпка, заброшенная подальше. – Мне это место посоветовал хороший знакомый. У него, к сожалению, возможности приходить сюда больше нет. Но я обещала обязательно заглянуть по приезде. – Впервые в Йокогаме? – Нет, бываю тут регулярно. В этом городе работы всегда хватает. Вот и сейчас крупный проект намечается. А оно мне надо? Сначала ты планируешь всё как лучше, составляешь расписания, графики, бронируешь билеты в отпуск... И стоит кому-то слишком поверить в свои способности, амбиции и безнаказанность, как все последствия обрушиваются именно на мою голову. И никакого отпуска. – Она устало сомкнула веки, но через секунду словно опомнилась и оскалилась идеально белыми зубами. – Извините, обычно, люди не стремятся идти со мной на контакт. Но вы кажетесь очень хорошим собеседником. И слушателем. – И как хороший собеседник, предлагаю перейти на «ты». Осаму Дазай. – Шини. Просто Шини. Я очень рада нашему знакомству, Осаму Дазай. Из-за сломанных часов сложно было понять, сколько времени они проговорили. Новая знакомая с искренним любопытством слушала болтовню нашедшего своего слушателя Дазая. То ли атмосфера бара, то ли навеянное воспоминаниями желание выговориться не позволяли детективу замолчать. Его ни разу не смущал резковатый, ломаный смех Шини, совершенно отличный от приятного, низкого голоса. По крайней мере, это не было глупым хихиканьем очередной безликой дамы, желающей заполучить его номер. Последний раз его словоизлияния с таким упоением слушал... Дазай умолк. Не свойственным для себя образом он едва не упустил факт того, что сама Шини не рассказала о себе совсем ничего, кроме той случайно вырвавшейся жалобы на работу. По-птичьи склонив голову и подогнув под себя одну ногу, девушка смотрела на него не моргая, чем напомнила Осаму костлявую ворону. Потусторонний красный цвет, полыхнувший в радужках собеседницы, он списал на игру света. – Всё в порядке, Осаму? – Длинные пальцы размеренно забарабанили по стойке. – Ты сказала, что люди не желают общаться с тобой. Почему же? Ты кажешься довольно приятным собеседником. И слушателем, – Дазай отзеркалил насмешливую полуулыбку собеседницы, но глаз это показательное благодушие не затронуло. – О, они меня боятся, – девушка скучающе протянула, устраиваясь на стуле нармально. – Не любят упоминать в разговоре, все время оттягивают момент нашей встречи, ищут способы и вовсе её избежать... Бессмысленно, к слову. Редко кто добровольно желает познакомиться. Но ты поразительное исключение. Дазай рассмеялся. Звонко и мелодично, почти с искренним весельем. Конечно всё не могло быть так просто. Встреча была не случайна, его ждали. Вот только кто? Вряд ли это кто-то из Портовой Мафии. Подручная Достоевского? Кто-то совершенно неизвестный? Обычно он являлся тем, кто плетёт интриги, но никогда не становился их жертвой. Этот раз не станет исключением. – Зачем ты здесь? – Ты всегда был умным мальчиком, не так ли? – Шини откинула голову, улыбаясь каким-то своим мыслям. Она ни разу не волновалась о том, что упускает его из своего поля зрения. – Всё дело в механизмах. Знаешь, когда одна шестеренка в идеально отлаженном механизме постоянно заедает. Так и норовит соскочить, но в последний момент становится на место. Снова. И снова. Рано или поздно, это надоедает. И приходится лично лезть за этой шестерёнкой, чтобы понять, насколько она стоит твоих нервов. – Острые ногти скрежетнули по деревянной поверхности стойки, оставив на ней неглубокие бороздочки. – И эта шестерёнка – я? – Дазай хмыкнул. – Вот уже двадцать два года мне отчётность портишь. – Мы... – Едва он заговорил, из его рта вырвалось облачко пара, как совсем недавно на морозной улице. – Мы уже встречались? С одобрительным кивком девушка захлопнула синий блокнот. Темно. До него едва доносилась бессвязная, громкая ругань, словно уши заткнули ватой. Всё тело горело. А ещё страшно трещали рёбра. Толчок огромной силы – и обжигая дыхательные пути, вода покинула его судорожно сжимающиеся лёгкие. Продолжая отхаркиваться, он нашёл в себе силы разлепить веки. Рыжее смазанное пятно продолжало издавать громкую ругань, только теперь более отчётливую. Взгляд сфокусировался на захлёбывающемся яростной слюной напарнике, скучающе перешёл на предзакатное небо, смешавшееся в разноцветное пятно, снова на забавно исказившееся лицо рыжего, на фигуру за его спиной, на столбы моста... Фигуру? Дазай недоумённо сощурился. Она стояла неподвижно, смотрела прямо на него бездонными глазами, скрестив руки на груди и по-птичьи склонив голову. Его реакция была слишком заторможенной чтобы понять, как в руках девушки оказался блокнот. Она что-то дёргано черкнула и мученически вздохнула. – Любишь же ты мне отчётность портить. – Хоть и усталый, голос у неё был успокаивающим. Почти ласковым. Чёрные волосы взметнулись в воздух сильным порывом ветра. – Ещё увидимся, Осаму Дазай. – Леди?.. – Новый глоток воздуха оказался совсем ледяным. Он закашлялся, отплёвываясь облачками пара, рука потянулась за удаляющейся фигурой, но остальное тело оказалось ему неподвластно. – Ты кого там «леди» назвал, утопленничек?! А потом его ударили по лицу. В тот июльский день на берегу были лишь двое. – ...Знаешь, люди умирают от простуды чаще, чем кажется. И это не то, что бы болезненно. Скорее, тягостно. В какой-то момент становится так плохо, что уже ничего не чувствуешь, а сердце просто останавливается. – Вот как... – Дазай широко раскрытыми глазами гипнотизировал свой стакан, лёд в котором оставался неестественно неподвижным. В этом баре его ждал не враг, конечно нет. Здесь он встречался исключительно со старыми друзьями. – Сколько времени? – Шини встрепенулась и полезла в карман плаща. На панели старинных карманных часов не менее семи стрелок хаотично вращалось то в одну, то в другую сторону. Чёрные, белые, золотые – они шли не спеша, дёргались на месте и описывали обороты, как заведённые, при том, что циферблата сами часы не имели. Девушка бодро вскочила на длинные, тонкие как жерди ноги и набросила на плечи свой единственный светлый элемент одежды. – Мы с тобой совсем заболтались и уже опаздываем. – Странные часы заняли место в левом кармане плаща, блокнот уместился в правом. – Опаздываем куда? – он полюбопытствовал, но неохотно, словно заставляя себя задать вопрос. Разве не всё равно куда, если он идёт с Ней? – На Йокогама Бэй, конечно же. Откуда, как ни с этого моста можно насладиться полноценным пейзажем ночного города! – Шини задумчиво постучала пальцем по подбородку. – Ты разве не собирался туда сегодня? Можешь не переживать, у господина Куникиды сегодня не будет возможности даже звонком тебя потревожить. Только мы с тобой. – Она приглашающе протянула ему костлявую руку. Стул скрипнул, когда Дазай с него поднялся и засунул руки в карманы. Одинаковый рост позволял ему смотреть прямо собеседнице в глаза. Забавно получалось: то, за чем он так долго гонялся, теперь ему предлагали исключительно легко и безвозмездно. Так чего он медлит уже целую минуту? Две. Три. – Он будет ждать нас там. – Шини ласково улыбнулась, хотя на скуластом лице это и выглядело жутковато. – Тот, кто порекомендовал мне это место. Разве ты не хочешь с ним встретиться, Осаму? В давно потухших глазах детектива что-то блеснуло. Всего на мгновение. – Пожалуй, не сегодня. – Он пожал плечами и беззаботно перекатился с носков на пятки. Приглашающе вытянутая рука опустилась. Девушка фыркнула и приблизилась к нему почти в плотную. Дазай заставил себя стоять на месте. – Что ж, может и к лучшему. – Холодные пальцы мягко очертили линию его челюсти. Глаза, уже совершенно точно алые, вглядывались в него внимательно, словно пыталась запомнить каждую деталь. Она отстранилась. Чёрные волосы змеями заструились по ровной спине. – Мы ещё увидимся, Осаму Дазай. Но только однажды. Он не слышал стука каблуков, с которыми старая знакомая шагала к выходу. Только нарастающий гул электрических ламп. Всё громче и ярче... Распахнувшаяся дверь заставила его дёрнуться. Растерянный бармен с недоумением уставился на своего единственного за вечер посетителя. Гул исчез. Дазай тряхнул головой, пока его грудная клетка торопливо поднималась и опускалась. – Поправили отопление? – он натянул улыбку, как ни в чём ни бывало. – Не потребовалось. Так, термостат барахлит, – пояснил мужчина, и принялся вытирать стаканы. «И часы», – собирался добавить парень, обнаруживая степенно тикающую секундную стрелку. – Хм, – Дазай потянулся к своему напитку, но не смог удержать тот в руке. Он флегматично всматривался в дрожащие пальцы, не пытаясь успокоить бесконтрольный тремор, пока бармен собирал осколки. На стойке остался стоять ещё один бокал с виски. На том месте, где всегда сидел Одасаку.