***
Закончив урок, Гилберт попрощался с учениками; в ответ раздался нестройный хор голосов, и дети устремились в школьный двор, спеша поскорее покинуть классную комнату. Тишина наполнилась звонким смехом и разговорами, но постепенно они растворились вдали. Гилберт вышел на крыльцо, запер дверь; взгляд его скользнул вперёд и наткнулся на девушку, одиноко стоявшую по ту сторону изгороди. Лучи заходящего солнца путались в её светлых волосах, окрашивая их в золотой цвет. Мужчина поспешил ей навстречу. — Вайолет, что-то случилось? Почему ты пришла сюда? — он взял её руку в свою, почувствовав холод металла. Из-за него Вайолет пострадала, и он не сможет искупить свою вину никогда. Эти протезы каждый раз напоминали ему о страшной битве, в которой оба они чуть не погибли, и чувство вины вспыхивало с новой силой. Он пытался начать новую жизнь, умерев для всех на родине, но лишь влачил существование с разъедающим душу сожалением. А когда однажды к нему явилась эта миниатюрная девушка, он чуть не разрушил всё сам, пытаясь оттолкнуть её. И даже после всей боли, которую он причинил, Вайолет осталась рядом, проявив по отношению к такому никчёмному трусу немыслимое великодушие. — Мне нужно с Вами поговорить, — тихо сказала она. Они шли вниз, отдаляясь от небольшого посёлка, расположенного на возвышении. Тропа петляла и вскоре вывела их к обрыву, с высоты которого открывался прекрасный вид на морское побережье. Это место пробуждало воспоминание, дорогое их измученным сердцам — долгожданное воссоединение, казавшееся невозможным сном. Зачем Вайолет привела его сюда? Она сжала его руку сильнее, и Гилберт увидел в её взгляде решимость. — Мы скоро начнём новую жизнь вместе, поэтому нам нужно расстаться со страхом и сожалениями, оставить их в прошлом, — она не сводила глаз с лица напротив. Гилберт молчал. Она продолжила: — И поэтому Вам нужно поставить такой же протез, как у меня. Зелёный глаз округлился от удивления. Гилберт улыбнулся и мягко произнёс: — Вайолет, милая, если я до сих пор не сделал этого, значит, оно мне не нужно. Мы ведь это уже обсуждали. — Я не ребёнок и прекрасно знаю, почему вы отказываетесь. Морской ветер приносил с собой запах соли, трепал подол платья и волосы; она слегка хмурила брови, будто подтверждая серьёзность своих слов; голос, обычно спокойный и тихий, сейчас был твёрд и звучал уверенно. Глядя в голубые глаза, ставшие родными, Гилберт понял: да, она действительно уже не ребёнок. Никогда не была ребёнком в полном смысле этого слова, выросшая для того, чтобы стать Орудием Войны — машиной без эмоций и желаний, исполняющей приказы. Но она стала самой прекрасной девушкой, расцвела, постепенно открывая для себя новые чувства. Гордость переполняла Гилберта, когда он наблюдал за Вайолет, читающей книгу или пишущей письма своим друзьям. Он невольно вспоминал, какой она была ранее: маленькая девочка, похожая на дикого испуганного зверька, казавшаяся чужеродным элементом среди роскошной обстановки его поместья. Её не должно было там быть, но она была, и он учил её вещам, привычным ему с детства — грамоте, точным наукам. — Раз ты знаешь, то должна меня понять. Это моё наказание за то, что я сделал с тобой, — он опустил голову, чувствуя, что вот-вот заплачет, зажмурился и высвободил руку из железных пальцев, сжав в кулак. Он не достоин прощения. Мужчина застыл, слыша, как внизу шумит море. Он открыл глаз лишь когда почувствовал руки Вайолет на своих щеках. Она подняла его голову так, чтобы он смотрел прямо на неё, и заговорила. — Всё, что произошло, сделало меня той, кем я есть сейчас. Я рада этому. Поймите, наконец, что не Вы лишили меня рук, не вините себя. Это был мой выбор — следовать за Вами, и если бы мы вернулись в прошлое, я бы выбрала тот же путь. Прошлое не будет забыто, но мы будем двигаться вперёд. Вместе. Позвольте случиться этому. Гилберт не сдержал слёз, и Вайолет притянула его к себе, обнимая. — Я люблю тебя, Вайолет. Я согласен… Они оба плакали и чувствовали себя невероятно счастливыми.***
Воспоминания рассеялись, уступая место реальности, когда Клаудия остановился, а Вайолет прошла дальше, останавливаясь рядом с Гилбертом и прикасаясь к его локтю. Они улыбнулись друг другу, и голос священника чётко прозвучал в воцарившейся тишине. — Мы собрались сегодня, чтобы засвидетельствовать союз этих людей — Вайолет Эвергарден и Гилберта Бугенвиллея!.. Вайолет внимательно слушала слова священника и отвечала на вопросы, так же как и её жених. Молитвы были прочтены. Развернувшись к Каттлее, девушка взяла кольцо. Гилберт также взял кольцо у Клаудии, и они развернулись друг к другу. Улыбаясь, они обменялись кольцами, и этот момент ощущался поистине волшебно. Солнечные лучи проникали в церковь сквозь мозаичные окна, бросая на собравшихся разноцветные отблески. Священник раскрыл перед молодыми людьми большую увесистую книгу и указал, где нужно подписаться. Когда они сделали это, пожилой мужчина захлопнул книгу и торжественно объявил: — Сим объявляю, что ваш брак официально зарегистрирован по канонам церкви. Поздравляю! Когда все вышли на улицу, Вайолет и Гилберт принимали поздравления. Дитфрид выглядел, как всегда, бесстрастным, и те, кто не знали его, могли бы подумать, что он вовсе не рад свадьбе младшего брата. Однако когда он подошёл к молодожёнам, на его губах мелькнула слабая улыбка, и в искренности его пожеланий не осталось сомнений. Айрис Каннари неожиданно расплакалась, кинувшись обнимать Вайолет, и её поздравление вышло сбивчивым. Вайолет казалось, что её сердце разорвётся от счастья, когда она обводила взглядом друзей и прижималась к плечу своего мужа.***
Праздник продолжали во дворе дома Гилберта. Это было небольшое здание, которое ему предоставили жители острова, когда он только попал к ним. Однако дом стоял несколько в стороне от поселения, и можно было не бояться, что шум помешает соседям. Всё это время они с Вайолет жили здесь, но сегодня она вошла сюда с несколько иным ощущением, чем обычно. Они женаты. Это их дом. В подобное не верилось. Уже стихли весёлые голоса друзей, светильники были погашены. Вайолет поднялась в дом и вошла в маленькую спальню. Застыла на пороге, не зная, что делать, а потом аккуратно села на край кровати, расправив юбки так, чтобы не помялись. Она смотрела на месяц за окном и прислушивалась к тишине. — Вайолет? Всё хорошо? Девушка поспешно встала и посмотрела на Гилберта. Он закрыл за собой дверь и прошёл в комнату. Остановился. — Да. Просто немного устала. Это был долгий день. Гилберт кивнул и рассмеялся, стараясь скрыть напряжение. — Понимаю! Сегодня столько всего произошло… Клаудия и Каттлея уже уехали, — он старался разбавить странную атмосферу, витавшую в комнате, разговором. Не переставая говорить, он расстегнул пиджак и повесил его на стул, убрал галстук и запонки. — Прости, ты, наверное, долго ждала меня. Мы говорили о том, чтобы встретиться на днях, — движения были дёрганными. Вайолет показалось, что руки его дрожат. Она сняла с воротника брошь и отложила на прикроватную тумбу. Потянулась к затылку, дабы распустить волосы, но Гилберт остановил её. — Позволь, я помогу тебе? Она молча кивнула, повернулась к нему спиной. Гилберт начал медленно вынимать шпильки, боясь причинить боль. Вайолет замерла, пытаясь занять свою голову чем-то посторонним, но не удавалось: мысли путались, расползались прочь, оставляя после себя пустоту. Последняя шпилька исчезла, и светлые пряди заструились по плечам и спине. Перекинув их вперёд, Гилберт прижался к обнажившейся шее губами, чувствуя, как от этого прикосновения его жена вздрогнула. Вайолет судорожно вздохнула, чувствуя, как краска заливает её щёки. — Мне остановиться? В ответ — едва слышный шёпот: — Н-нет… Гилберт слегка отстранился и принялся расшнуровывать платье. Он не ожидал, что с этим возникнут трудности, но, не привыкший взаимодействовать с этим элементом гардероба, потратил на это занятие некоторое время. Наконец, платье соскользнуло вниз, и девушка перешагнула через него, оставшись в короткой сорочке. Она смущённо смотрела в пол, явно растерянная, а потом села на кровать, не произнося ни слова. Гилберт опустился перед ней на колени и взял за руку, побуждая посмотреть на него. — Всё хорошо. Не волнуйся. Вайолет кивнула и улыбнулась. Гилберт поднял ткань сорочки, обнажая худые девичьи ноги, и потянулся к завязкам, развязывая ленту и скатывая чулки. Он делал это с таким выражением на лице, словно его мечта, наконец, исполнилась. — Подожди, — мужчина поднялся и отошёл в сторону. Вайолет забралась с ногами на кровать и подвинулась дальше, устраиваясь удобнее. Она думала о том, что сейчас произойдёт, и мысли об этом пробуждали в душе одновременно волнение, страх и любопытство. Всё должно произойти само собой? Она сможет сохранить ясность рассудка? Возникало столько вопросов… Размышления прервали щелчок пряжки, отчётливо слышный в тишине, и звук шагов. Вайолет подняла глаза, встретившись взглядом с Гилбертом, за мгновение до того, как он поцеловал её, трепетно и нежно, стараясь вложить в поцелуй все чувства, какие испытывал к ней. — Я люблю Вас, Гилберт, — прошептала Вайолет, обвивая руками его шею и притягивая к себе. Глядя в голубые глаза, прекрасные, словно весеннее небо, Гилберт подумал о том, что судьба уже сделала его счастливым однажды, столкнув с этой удивительной девушкой. — Я люблю тебя, Вайолет моя. Это было их «долго и счастливо», ставшее началом прекрасного.