***
Эмили рассказывала, как прокралась в особняк, но с ее слов мне сложно было представить, чем придется заниматься, чтобы пробраться в кабинет, где хранился артефакт. Семья Джиндошей утверждала, что выслала приглашение, но в то, что оно потерялось, я не верил, как минога в аудиограф. В общем, в день начала аукциона я вспомнил былые времена. Незаконно? Разумеется. Но вместо артефакта я оставил полный кошель монет. Это была стеклянная статуэтка лошади, и только-только войдя в помещение, я уже знал, что мне нужно взять. Внутри клубился серый дым и черные осколки, а при прикосновении руки начали неметь, несмотря на перчатки. Похоже на экстренную меру и отличный подарок Эмили.***
Герцог «Абеле» с большим удовольствием приютил меня в своем особняке. По многим признакам он был гораздо больше похож на Теоданиса, чем настоящий Лука, но теперь я увидел это своими глазами. Отличная работа, Ваше Величество. Я как раз недавно проснулся и находился в гостевых покоях, пока герцог был в городе. Со стен на меня смотрели изображения моей дочери вперемешку с панорамами Карнаки, Дануолла, Виннетауна. Я взял статуэтку, чтобы рассмотреть получше, а затем упаковать, и засмотрелся на кусочек Бездны, вращение, мерцание, то, как внутри становится светлее, а затем поднимается маленькая буря. Мне даже почудилось присутствие чего-то древнего и могучего. Странно, что это не шарманка, не гудящая, бурящая мозг «музыка», а просто... предмет. На ней не было каких-то знаков, она не была вырезана из кости, но она поглощала что-то, тянула из меня. Крохотное окошко во владения Чужого так поглотило мое внимание, что я не заметил стука в дверь. А когда стук стал громче и кто-то закричал мое имя, я позорно выпустил статуэтку из рук. Могу начать оправдываться, мол, это артефакт так влияет, но все и так ясно. Раньше я такого за собой не замечал. Я попытался поймать фигурку, но онемевшие пальцы подвели и она полетела еще дальше от меня навстречу мраморному полу. Я вскинул руку, чтобы переместиться ближе, но с пальцев сорвались только голубые клубы дыма. Пространство знакомо посерело, в воздухе заблестели искры, а статуэтка застыла. Теперь присутствие мне точно не чудилось. Мой черноокий друг вышел из-за моей спины слева. — Она могла бы послужить различным целям. — И я тебя приветствую. — Чтобы ее использовать, достаточно дать ее кому-то подержать, разбивать нет необходимости. — Я понял, — горько усмехнулся я. Какой позор. — У этого могут быть любопытные последствия, лорд-защитник. Как он мог не усмехнуться, говоря это, — вне моего понимания. Но что бы он ни говорил, его голос всегда меня успокаивал. Как же давно я его не слышал. Интересно, что привлекло его внимание на этот раз, что он появился вдали от святилища. Я попытался сделать шаг к летящей статуэтке, но время возобновило ход, стук, стекло дало трещину, кусочек вывалился и в комнату ворвался вихрь: пелена и осколки. Я зажмурился от потока, всколыхнувшего занавески, уронившего что-то со стола, стукнувшего ставнями. Что-то еще мягко упало на ковер у кресла, наверное, моя сумка. Но через несколько мгновений все стихло, я снова смог нормально дышать, а кто-то все еще штурмовал мои покои. — Лорд Аттано! Нам нужна ваша помощь. — Что? — без особого интереса отворил я дверь, прислушиваясь к ощущениям и понимая, что с меткой что-то не так. Замечательно, артефакт не сломался, а сработал по моей же огромной глупости. Слуги мялись на пороге: — У нас сбежал волкодав, он где-то на территории, может покусать людей. — А псарь где? — Его-то волкодав уже того... — В общем, он сильно ранен, ваша светлость. Метка была на месте, я ее чувствовал, а вот она меня, кажется, нет. С этим я разберусь позже. — Я подстрелю собаку усыпляющим дротиком. — Ох, спасибо вам огромное. А можно, мы пока в ваших покоях посидим? — Не можно. Где видели собаку в последний раз? — Около бассейна. Я схватил арбалет и побежал искать. Долго бродил по территории в поисках псины: в попытке видеть сквозь стены я видел только туман. Переместиться по привычке на крышу тоже не смог. Нашел волкодава около мусорного бака, стоящим на задних лапах и выуживающим что-то оттуда. — Мечта души — помойка? Собака опустилась на четыре кости, зарычала, изогнулась, шерсть по всему хребту дыбом, но лишь на несколько секунд: я не промахнулся. В общем, скоро я дотащил тяжеленного шерстяного крокодила до его места обитания. Надо сказать герцогу, чтобы уволил своих «защитников». Вернувшись в покои, я, на удивление, не заметил особого беспорядка, только осколки статуэтки. Собрал их и выбросил в корзину, решил уже присесть со свежей газетой. Я увидел лежащее у кресла тело, слишком знакомая одежда, прическа, форма ушей. Ноги меня сами понесли. — Эй... друг, — опустился я рядом с ним на колени. Горло сдавило, потому что это точно он лежал на ковре, не подавая с виду признаков жизни. Но я скоро нашел вполне нормальный пульс на его шее. Ничего лучше не придумал, чем поднять его на руки и унести на кровать. Он был гораздо легче, чем я себе представлял, а еще с виду стал не такой бледный. — Чуж... Чуть не ляпнул «Чужой тебя побери». Слегка встряхнул его. — Очнись! Сначала он просто поморщился, но почти сразу открыл глаза и сел с глубоким вдохом, чуть не стукнулся со мной лбами. И я впервые увидел какие-то эмоции. Он осматривал комнату с несколько обеспокоенным выражением, повернулся ко мне, и его глаза, они были чистые, большие, серые. — Что же я наделал? — только и смог прошептать я. — Ничего из того, что ты успел вообразить, — улегся молодой нифига-не-человек обратно на кровать, укладывая руки под голову. — И это ненадолго. — В каком масштабе ненадолго? Отвел взгляд и слегка улыбнулся. Он, мать его, улыбнулся. Статуэтку разбил, теперь лежу угашенный и наблюдаю красивые глюки. — В твоем. Сутки или полтора. Я опустил зад рядом на кровать. По крайней мере, он не беспокоится и не злится. С виду. Вон, сел, потянулся, какие красивые тонкие руки... — Будешь чай?.. Сегодня со мной все не так, стоило взять эту стеклянную дрянь — из всех возможных ролей победила домохозяйка. Секунда, пока он думал, показалась мне часом. — Я затрудняюсь... Я думаю, нет, — в итоге взглянул он мне в глаза. Я только развел руками: — Что ж, а я буду. Прошло еще немного времени, прежде чем я понял, что из ниоткуда кружка не возьмется. Я не хотел звать слуг... Кажется, где-то здесь я видел крохотную плитку как раз для такого случая. Пока кипятил воду, понял, что — провалиться мне в Бездну! — оставил его лежать в своих покоях без сознания на полу, пока гонялся за той машиной для убийств, по ошибке названной собакой. Нужно было взять себя в руки, у меня тут, между прочим, Чужой уже в кресле сидит, ждет, пока я вернусь. Я поставил рядом с его креслом стул и уселся тоже. — Ты как себя чувствуешь? Он нахмурился, слегка сжался. — Голова кружится. Но гораздо лучше, чем несколько минут назад, — сложил он руки на коленях, а затем кивнул мне: — спасибо. — Я рад, но это не совсем то, что я имел в виду. Я правильно понимаю, что сломал эту штуку и она подействовала на тебя тоже? Молодой человек кивнул, и настал мой черед хмуриться: — Но ты мог в любой момент просто... исчезнуть. Ты ведь нематериален. — Ты прав. Но мне было слишком любопытно, что будет. И я все еще не совсем материальный, только чуть более... плотный. — Но ведь я тебя пару минут назад... На руках держал. Да. На мое полное непонимание он только чуть улыбнулся уголками губ. Я прокашлялся. — Кажется, я случайно натворил какой-то метафизической херни. Он аж просиял: — Именно это ты и сделал. — И я подозреваю, что теперь у тебя есть эмоции, которых я не замечал раньше. Он закинул ногу на ногу, чуть наклонился ко мне. — Эмоции — это человеческое понятие, в Бездне нет эмоций. Поэтому я не понимаю, о чем ты говоришь. Я вдохнул, желая сказать, думая объяснить, как это работает, что это химикаты в мозгу и гормоны в крови, триггеры и реакции, память, опыт, реальность через призму психики... Он призрак! — Я отрезал тебя от Бездны? — Слегка отгородил. Мне не составит труда вернуться. — Но пока ты не хочешь? Он взглянул куда-то в сторону. — Нет. Часы звякнули девять утра. Мне чай показался все еще горячим, и я поставил его на подлокотник чужого — кхм — кресла. — Скоро завтрак принесут. Ты будешь есть? Он немного развел руками. — Я все еще призрак, Корво. — Хорошо, знаешь, я никогда не думал, что призраки бывают, ну, теплыми, имеют пульс и умеют падать в обморок, — замахал я руками, подкрепляя слова. — И если тебе что-то не нравится здесь или в том, что я делаю... — Мне ничего не «нравится». Есть то, что занимает или не занимает меня. Теперь я задумался. В его рассуждениях было что-то от ребенка, подростка. Но он же жутко древний. Я открыл рот и тут же его закрыл. Это существо казалось мне все таким же непостижимым, как в день, когда я его впервые встретил. Я рассматривал его, как будто в позе, цвете глаз или форме бровей увижу ответы на все свои вопросы. — У меня что-то на лице? — Улыбка, — нашелся я. Он фыркнул: — Нет. И был неправ. Мне принесли завтрак, и слуга повернулся к нему: — Что-нибудь для вас? — Не нужно, спасибо. Когда человек вышел, я обратился к своему то ли призраку, то ли богу: — Он не позовет сюда все Аббатство сразу? — Он меня не запомнил и ушел с чувством выполненного долга. Раз у меня на столе тарелка супа, а в комнате побывал человек, который что-то спросил у моего гостя, значит он настоящий. А раз он настоящий... мне нужно очень хорошо себя вести. Когда я поел, меня хотя бы слегка отпустило. — Хочешь остаться здесь? Мне не хотелось, чтобы он шел куда-то один. Точнее, мне хотелось бы пойти с ним, если он куда-то соберется. — Смотря, что здесь есть интересного. — Здесь есть библиотека, аудиограммы с танцевальной музыкой, бассейн... да и отсюда недалеко до рынка, а там бывает очень занимательно. — Значит, это список? Хочешь что-то почитать мне вслух? — Как будто ты готов меня слушать. Мой бог пожал плечами. Но я поднялся и направился к выходу из покоев, он пошел за мной, ступая еле слышно. Техника не хуже моей. Библиотека была внушительной, потолок высоким, а в проеме мелькнул отполированный шлем и кроваво-красный мундир. Я не хотел вопросов и странных взглядов, поэтому был очень рад, когда гвардеец заметил меня, сделал вид, что он мебель, и исчез в коридоре. Я осмотрел полки и решил положиться на удачу, по лестнице забрался к самой верхней и вытащил какой-то сборник. Спустился и раскрыл книгу на середине, пробежавшись по строчкам, подавил появившуюся на губах улыбку. — О, да тут еретическая пьеса... про тебя. Он почти закатил глаза. — Многие люди считают, что я подходящий объект для творчества, в этом нет ничего удивительного. Я тихонько хрюкнул, глядя в книгу, а потом в лицо собеседника. И мне в голову пришла одна из самых идиотских идей. Я поманил его за собой и направился к креслу у окна. — Пойдем, будем по ролям читать это великолепие. Я уселся и предложил ему сесть на подлокотник. Без недоверия оглядев меня, он послушался и заглянул в книгу тоже. Я пролистал назад, к началу пьесы. — Так, декорации, костюмы, бла-бла, акт первый... Вот. «Куда я попал? Что это за мрачное место?» — стараясь не смеяться и при этом максимально наигранно начал я. — «Мой дорогой Корвид, я давно наблюдаю за тобой»... — нахмурился он, читая вперед. Взглянул на меня. — «Когда ты сражаешься, когда ты спишь», — не отрывая взгляда, склонился он чуть ближе ко мне. Его губы дрогнули, а я чуть не рассмеялся, пришлось кусать себя за щеку. — «Когда... принимаешь ванну». Я не выдержал, рассмеялся, прикрывая рот рукой. — Поверить не могу, что ты это сказал! Он улыбался, пусть и немного криво, в уголках его глаз появились морщинки. — Часто ты наблюдаешь за мной, пока я принимаю ванну? — прищурился я. — Конечно, — ответил он абсолютно серьезно. — Каждый раз. Надо сказать, буквально на долю секунды я ему поверил. — Ты меня разыгрываешь. — Ты так думаешь, — пожал он плечами. Прокашлялся. — «Я — Незнакомец», — взял он мою левую руку и повернул тыльной стороной ладони, приблизил к моим глазам, — «а это моя метка, мой дар»! — «Ай, жжется!» — «Я буду с интересом наблюдать, как ты им воспользуешься». Дальше мне вновь было тяжело читать и не рассмеяться в голос. — «О, какая бледная кожа, какой пронзительный взгляд! Ты выглядишь еще моложе, чем говорится в легендах». Я знаю, мне невообразимо повезло, что я вообще его хоть один раз в жизни увидел, что он заговорил со мной в тот день, что сидит здесь и валяет дурака. И я не слишком хотел его смутить — хотя кому я вру, хотел, конечно, — скорее, развлечь. Я выдвинул предположение, что он оценит любой мой поступок, если он будет достаточно диким, но никогда бы не подумал, что эту конкретную реплику он решит отыграть до конца. Что его на удивление теплая ладонь окажется на моей щеке, медленно поглаживая. — «Разреши показать тебе, какие легенды правдивы». Если мои мысли — это экипаж, то он съехал с рельсов на хер и улетел вниз, с грохотом задавив парочку прохожих. Я уже не смотрел в книгу — до пизды мне было, что в ней, — только в его глаза. Я осторожно его приобнял, но сказать ничего не смог: слишком много вариантов ответа на это породила моя дурная голова. Наверное, я улыбался, ну а что еще я мог делать, когда мой бог сидел на подлокотнике и нежно гладил мое лицо? — Ты избрал любопытный способ заигрывать, Корво. Я убрал руку от его ребер и слегка отстранился. — Мне лучше перестать, не так ли? — Это тебе решать. Так же как и решать, какой цели ты хочешь достичь. У меня не было какой-то четкой цели, но в тот момент мне жутко захотелось усадить его к себе на колени. — Я думаю, ты и так знаешь. — Откуда такой вывод? — То есть, ты не знаешь, — вскинул я бровь. — Но тебе интересно. — Да, покажи мне. Я захлопнул книгу и поднялся, желая вернуть на полку. Он остался сидеть на подлокотнике, слегка болтая ногой. Когда я закончил карабкаться туда-сюда, то подошел к нему и протянул руку. С грацией юной баронессы он взял меня за руку — звякнули многочисленные кольца — и поднялся навстречу. Он был ниже меня и смотрелся гораздо скромнее, чем висящим в воздухе в своем владении. Впрочем, это я смотрел на него как будто снизу вверх. Ну надо подумать, мне понадобилась какая-то паршивая пьеса, чтобы осознать, как он мне на самом деле нравится. Его ладонь в моей, мы вернулись в гостевые покои. Среди перфокарт я не нашел ничего особенного, поэтому сунул первый попавшийся вальс. — Ты умеешь танцевать? — встал я напротив него. Да, самый логичный вопрос, который можно задать потусторонней сущности. — Разумеется. Зараза, а я думал, буду его учить, смотреть, как он запинается и наступает мне на ноги. — В таком случае, молодой человек, разрешите вас пригласить, — слегка поклонился я. Он снова взял мою протянутую руку, шагнул ближе и положил другую мне на плечо. До этого момента мне казалось, что вести будет он, хотя я не знаю, почему так решил. Что ж, мне же проще: женскую партию я еще ни разу не танцевал. Дождавшись, пока я положу руку на его талию, он медленно повернул голову вправо, я же отрывать от него взгляда не хотел. — Что-то не так, лорд-защитник? — снова повернулся он ко мне, слегка нахмурившись. Я не смог сдержать улыбки. — Ничего, — сделал я шаг в такт мелодии, он же мгновенно отступил с поворотом. — Смотри на меня. Под торжественное аллегро я вел его какое-то время по комнате полуоборот за полуоборотом, наблюдая, как быстро он подстраивается под длину моего шага, чувствуя, как он правильно и крепко держит мою руку. Заметил, как в стеклянной дверце шкафа отразился идеальный изгиб его спины. Мелодия слегка переменила настроение, появились звуки, похожие на шорох прибоя, я направил своего партнера прямо, дорожкой, и он не смотрел назад, хоть мы и проходили мимо мебели. Я бы на его месте побоялся впечататься во что-нибудь. В конце нашего пути по комнате я остановился и взялся за другую его руку, поднимая над нашими головами. Он меня без запинки понял, провернулся, идеально попадая в такт. Вести его было легко, как если бы я обнимал свое отражение, только вот оно все делало лучше меня, с каждым шагом вызывая у меня все больший восторг. Еще немного мы снова кружились по комнате, и я намеренно ничего не говорил, только придерживал его и наблюдал за безошибочными движениями, как будто он все свои дохерища лет только и делал что танцевал. И он исполнял мою просьбу — даже, наверное, требование, — почти не отводил взгляда, а я ловил себя на хаотичном и поверхностном дыхании, желая, чтоб эта мелодия никогда не кончалась. Я не могу сказать, что изменилось дальше, но в какой-то момент уже он остановился и опустил левую руку, чтобы придержать несуществующий подол. Теперь мне пришлось соображать, заводить руку за спину, шагать ему навстречу и назад. Может, теперь это он ведет меня? Любопытно, что придет ему в голову. Музыка становилась тише, сообщая о скором окончании дорожки на перфокарте, мы смогли удержать темп до самого конца, я вел своего партнера по узкому кругу, улыбаясь сияющим на солнце глазам цвета неба Дануолла. И он улыбался мне в ответ. На последних звуках из аудиографа его улыбка стала шире, он чуть отступил в сторону и начал отклоняться назад, утягивая меня за собой, не выпуская руки. Я захотел остановить время, но у меня только перед глазами слегка потемнело. Наверное, я от страха вспомнил, куда ступать и как поддержать партнера между лопаток. Сам поражаюсь, как удержал его, но когда мы вернулись в вертикальное положение, я осознал, что хочу сделать что-то такое еще раз. Может, именно так чувствовал себя Соколов, завершая очередную скульптуру, добавляя последний штрих, высекая из камня? Я положил и вторую руку ему на талию. — Я никогда не встречал такого хорошего танцора. Да простят меня Эмили и Джессамина. — Спасибо, — чуть кивнул с улыбкой мой бог. — Сейчас я умею все то же, что умеешь ты. — Эм... — заполнил я небольшую паузу. Теперь я понял, почему он так тихо ходит и так здорово танцует. — ...В любом случае, я рад, что ты доверился мне. — Судя по тому, как ты смотришь на меня, ты не хочешь причинять вред. У меня все под контролем. Я слегка склонился к нему, приоткрывая рот, желая доказать, что нет, ни хера у него не под контролем, что я могу еще чего-нибудь откинуть, что я могу, может... И остановил себя. Я не знал, как он отреагирует. Может, он не хочет, да и не хотел вообще так близко ко мне стоять, не говоря уже обо всем остальном. Я отступил на шаг, отпустил его, глядя на самое наглое выражение лица. Ухмыляясь, он чуть наклонил голову вбок и прошептал что-то, подозрительно напоминающее: «Трус!» Я ухватил его за плечи и поцеловал эту ухмылку, оказавшуюся мягкой, прижимая его к себе, чувствуя, как он аккуратно гладит меня по спине. С его стороны это была чистой воды провокация. Как еще я должен был действовать? Не-ет, у него правда все под контролем, причем отсюда и до самых тивийских снегов. Я только мягко его касался, и осознание того, что я сделал, пришло ко мне не сразу. В свою защиту могу лишь сказать, что, встретив его на улице таким, не отличил бы от обычного человека, что он был нежным — вообще не призрачным — и так очевидно дразнил меня. Он первый начал, честно-честно. И он первый слегка разомкнул губы, на что я не смог не ответить, повинуясь крутящемуся внутри волчку легкого и теплого чувства. Мне снова захотелось взглянуть в светлые глаза, полюбоваться еще, и я медленно отстранился. — Здесь есть еще перфокарты, если ты хочешь. — Ты составил целый список дел на день, покажи мне все. — Как пожелаешь. Когда я впервые увидел бассейн, то не совсем понял, для чего он вообще нужен, если особняк находится на берегу залива. Но вода в нем была пресной — не щипала глаза, да и потом не приходилось отряхиваться от соли, — спокойной и одинаково теплой в любую погоду. И все эти плюсы мне пришлось очень быстро вспомнить, потому что я полетел в этот бассейн головой вперед прямо в одежде, стоило мне повернуться спиной к моему гостю. Поднявшись на поверхность и ухватившись руками за бортик, я задрал голову, чтобы взглянуть в лицо своего бога. Он же стоял у края, сцепив руки перед собой, и выглядел так, как будто был просто рад меня видеть. Что-то запело внутри меня, как метка поет, чуя за стеной родной знак на китовой кости. — Я должен был догадаться. — Сомневаюсь, что ты ожидал этого от меня. Я вздохнул. Протянул руку, стараясь сохранить равнодушное выражение лица. — А вот этого тебе стоило ожидать от меня, — улыбнулся я, когда он решил мне подсобить. В воду он упал, смеясь. Вынырнул рядом со мной и ухватился не за бортик, а за мои плечи. По его лицу стекала вода, волосы липли на лоб. Все это было очень глупо, но, глядя на то, как легко и ласково он играет со мной, в дерьмовые последствия этих глупостей я не верил. — Ты не изменился, Корво. — Почему? Его рука спустилась с моего плеча к груди, затем к поясу. Я придерживал его, пусть и не думал, что ему нужна моя помощь. — Ты все так же находишь утешение в мести. — Я нахожу утешение в справедливости. — Справедливость — это социальный конструкт. — Ага. Может быть, он ожидал иной реакции, потому что адресовал несколько неодобрительный взгляд. И скоро отпустил меня и начал выбираться из воды. Я не стал сразу лезть за ним, решил, что, раз я уже здесь, то торопиться некуда. Только вот убрать бы с пояса клинок, чтобы не испортить механизм. Я ощупал место, куда крепил его, но там ничего не оказалось. — Не его ищешь? — отвлек мой бог меня от секундного приступа паники. Я поднял голову. Он уже пошел куда-то в сторону выхода, а в руке у него был... — Мой клинок! Верни! Он уже убегал по террасе вдоль здания. Я, как мог, быстро вытащил себя из воды и, скользя, побежал за ним. Дальше была дверь тронного зала, он попытался ее открыть, дернул, но она не поддалась. Я был уже метрах в пяти, когда он обернулся и поманил меня сложенным клинком. А затем в мгновение ока с облачком осколков очутился на заборе, а потом на балках. — Нечестно! Я так не мог — пришлось прыгать, а затем бежать за ним по декоративным балкам под углом. Он же порхал не хуже птицы, не убегая далеко, но и не давая подобраться. Махнул на крышу здания с разбегу, а я не понял, как у меня получилось повторить за ним. На небольшой площадке рядом с печной трубой он все же остановился и дождался меня. Я схватил его, приподнял от земли, и мы крутанулись на месте. Он рассмеялся, выдал что-то невнятное, но довольное, пока я прижимал его к себе. Он тяжело дышал, на его коже маленькими кристаллами все еще искрила вода, а в глазах был тот живой блеск, который я всегда искал и никогда не находил, он как будто ожил, холодная маска исчезла. И мне заранее стало горько, что у меня так мало времени. Я пропал в этих глазах, как люди пропадают в джунглях Пандуссии: бесследно, бесшумно и безвозвратно — и в тот самый миг чуть не признался ему в любви. Хотя он наверняка и так все знает. Вернув мне клинок, он ухватил меня за шею и потянул на себя. У меня за ребрами затлело что-то вроде бака в ворванью — одна Бездна знает, ебнет или нет, — и я не мог не податься навстречу прикосновениям своего бога. За единственный помысел о таком поцелуе Аббатство четвертовало бы меня, и эта мысль согревала: я не грезил, я делал. Исследовал, трогал, да я через раз дышал, чувствуя, как он льнет ко мне, вставая на носки, гладит мои волосы. Даже если я брежу, то это самый приятный бред в моей жизни. Я перестарался — укусил его за нижнюю губу — и отшатнулся. — Извини, пожалуйста, я не хотел. — Ничего. Я вижу, тебе это очень нравится. — Мягко говоря. Но если что-то не так... — Мне очень любопытно. Продолжай. Я не понял, что именно здесь любопытного: ситуация в целом или мое желание на руках его носить. В любом случае, я поежился: был все еще до нитки мокрый. — Мне нужно переодеться. Тебе, наверное, тоже. Вокруг него снова завертелись осколки, я успел только моргнуть, как на нем не осталось ни капли. — Не испытываю неудобств, — улыбнулся он. Мне же пришлось возвращаться к себе в покои, искать сменную одежду, вытираться и перепроверять, все ли я переложил из карманов. Я попросил его за мной не ходить: мне нужно было отдышаться и в очередной раз напомнить себе, что я полный идиот. Мой разум твердил, что все происходящее невозможно, но у меня руки чесались и дальше трогать моего гостя. Невозможно — это ограбить «Вклады и займы Майклз», а мой бог — всесилен. И я, как ящерица греется на солнце, грелся рядом с ним. Он дожидался меня за дверью, и, взяв его за руку, я повел его к экипажу. Слуги и гвардейцы старательно делали вид, что нас не существует. Я придержал дверь экипажа и подал руку, за нее мой бог взялся с небольшой улыбкой. К сожалению, там была только пара станций, дальше пришлось идти пешком. В Карнаке, как в песке, вновь стала заметна жемчужина юга, какой я ее помнил. Разумеется, она такой никогда уже не станет: раньше и трава была зеленей, но теперь можно было спокойно ходить по Батисте даже в сумерках. До сумерек было еще далеко, а до рынка — рукой подать. Крытые ряды встретили нас запахом специй и свежих фруктов, теплым освещением и утренней возней. Я взял своего спутника за руку, боясь, что могу не найти его в плотном людском потоке. Мы вошли в ряд, где полки ломились от яблок, этот запах пропитывал все, казалось, даже воздух стал плотнее от медовой, тягучей сладости. Косматый дедок на крохотном прилавке разложил «ред». Такие не доезжают до Дануолла, и я, как ребенок, цапнул одно, большое, красное, как сердце. На рынке необходимо торговаться, но мне хотелось яблоко, а не болтать, в итоге я попросил кило, а пока продавец набирал мне мешок, положил ему десятку и увел своего спутника дальше. Откусив, я не разочаровался: мякоть хрустела снежно и сочно на зубах, была почти белой, а во вкусе слилось все лучшее из яблок. Я протянул его моему богу, он, видимо, машинально его принял, но покачал головой. — Не могу его попробовать, — поднес он фрукт к лицу и улыбнулся, — но пахнет очень приятно. В экипаже от моего рта оторваться не мог, а яблоко, видите ли, попробовать не судьба. Хоть бы лизнул, что ли. — Ну и замечательно, мне больше достанется. Мы прошли еще пару помещений с фруктами — часть была закрыта: огромный рынок только-только пробуждался от болезненного сна, — дальше нас ждала парфюмерия. И я говорю о древесных маслах, а не китовом дерьме. За ней последовали резные деревянные украшения, ткани, всевозможные сувениры. Пока мы шли, я нечасто смотрел по сторонам: меня больше занимал мой спутник. В его глазах отражался мягкий электрический свет, он шагал довольно медленно, со стороны могло бы показаться, что неуверенно, но я кое-что заметил. Я думал, что он знает о нашем мире все, но то, как он вглядывался в лица людей, принюхивался, иногда останавливался у прилавков, то, с каким выражением он проходил через толпу и пару раз чуть не натолкнулся на прохожих... Он был очарован. И когда я это понял, то отстал от него на несколько шагов и чуть не потерял. Мне так хотелось остановить его, повернуть к себе, сказать что-то вроде: «Смотри, слушай, это и есть Карнака, и теперь ее кусочек навсегда в тебе». Хотелось сграбастать его прямо посреди прохода и поцеловать. Но я не смел, только надеялся, чтобы он увидел, как прекрасно это место, этот город, да весь этот мир. И он сам, до жути любопытное существо, без которого этот самый мир немыслим для меня. Поэтому, следуя за ним, я никуда не спешил, и когда становилось немного свободнее, то и не держал его вовсе. Я лишь изредка указывал на самые интересные товары, которые попадали в поле моего зрения исключительно по воле случая. И, к моему удивлению, он слушал меня. Улучив момент в более-менее свободном проходе, я подвел своего спутника к стене и с трудом удержал порыв его к ней прижать. Поэтому без сопротивления с его стороны — даже наоборот, видя улыбку — сгреб его в охапку. — Тебе нравится здесь? — слегка отстранился я. Несколько мгновений я наблюдал, как он думает, глядя в сторону. — Я затрудняюсь. — Ты не сбежишь? Без способностей мне будет проблематично тебя искать, — улыбнулся я. — Нет, я не собирался... — слегка заерзал он, глядя мне в глаза, как будто я его обидел. Но вскоре я снова увидел эти замечательные гусиные лапки: — Пока нет, Корво. Я поцеловал его в лоб. — Если соберешься — хоть предупреди. И снова отпустил его, теплые пальцы в кольцах — как в кружевных перчатках — скользнули по моей шее и плечам. Я поднял взгляд к вывескам, и меня осенило. В тот момент мне казалось, что ходить по рынку и ничего не покупать, — это грех похлеще нарушения Запретов. И я завел своего спутника в крошечную ювелирную лавку. Там уже была посетительница, мило беседующая с продавцом, и я решил, что лучше и быть не может. Я пока посмотрю, может, что заинтересует меня. Мой же спутник с виду даже не подозревал, какие у меня могут быть планы. Но передо мной были подвески и цепочки, какие-то серьги. Все не то, Бездна побери. — Для кого выбираете украшение, господин? Помогаете сыну? — обратилась ко мне продавец, подходя. Я поморщился. Мы ведь совсем не похожи. Мы переглянулись. Не знаю, что на меня в тот момент нашло, но я не из фанатиков, винить Чужого почем зря не буду. — Для моего молодого человека. Мгновение я наблюдал замешательство на ее лице, но она быстро собралась. Хотя я ничего хорошего о ней не думал и, полагаю, это было заметно. — Кхм... — оглядела она моего спутника. — Есть у вас какие-то пожелания? Для него оно, скорее всего, ничего значить не будет, так что должно значить для меня. Я заметил, что в его кольцах нет камней. Он ухватил меня за рукав. — Корво. Я сделал вид, что не слышал. — Кольцо из серебра, скажем... с аметистом. — Звучит отлично, — ответила она мне и повернулась к моему спутнику: — подойдет к вашим глазам. Она сделала несколько шагов к соседней витрине. Мой бог продолжил тянуть меня за рукав. — Я ценю твою щедрость, но я не смогу его взять... Я повернулся к нему, взял за плечи. — Если тебе неловко, то прими к сведению, что я получаю жалованье за свою работу. Он все равно смотрел куда-то не на меня, и я ухватил его за подбородок. — К тому же, мне казалось, что тебе нравится фиолетовый. Он все же поднял взгляд и даже слегка улыбнулся. Подумать только, чем я занимаюсь на людях... Продавец вновь прокашлялась. Да, нужно было вернуться к реальности, оторваться от него хотя бы на минуту. Она указала на несколько вариантов на витрине. Мое внимание привлекло тонкое кольцо с углубленным квадратным камнем темного, насыщенного цвета. Среди других его украшений оно бы смотрелось ярким пятном. У нее неплохо с глазомером: кольцо подошло. Надел он его не сразу и какое-то время разглядывал свою руку. И когда я заговорил, то приблизил ее к груди. Да не буду я его забирать, во имя Бездны. — Тебе нравится? Это было похоже на смущение, но он выглядел скорее озадаченно. — Да. У меня не было с собой названной суммы, поэтому пришлось искать чековую книжку. — Рада, что смогла вам помочь, — обратилась продавец к моему спутнику. — Ваше лицо кажется мне знакомым. Как вас зовут? У меня аж рука замерла над бумагой. Я повернулся к ним. Хотя чего это я, ему не составит никакого труда заставить ее все забыть. Но вместо этого он спрятал руки за спиной и, наблюдая половые доски, сообщил собеседнице: — Лорд Аттано просил меня не называть мое настоящее имя. В этот раз ее замешательство было сильнее, и я с трудом сдержал улыбку. Молча вручил ей чек. — Благодарю вас. Нам пора. — Лорд-защитник, это честь... Ну замечательно, теперь в газете наверняка будет заметка. Прямо вижу: «Лорд-защитник Корво Аттано совершил визит на родину и водит по улицам своего загадочного любовника». Я взял его руку, коснулся нового блестящего кольца. — Кто из нас теперь утешается местью? Мой бог ничего мне не ответил, только с улыбкой пожал плечами. Даже карнакский рынок имел свой конец, и вскоре мы оказались снова на улице. В середине дня тут уже блуждали запахи из различных забегаловок. — Не знаю, как вам, ваше призрачство, но мне уже хочется есть. Это был не шикарный ресторан, и места остались только на улице, с одной стороны столика, около ограждения. — У вас есть мороженое? — удивился я, глядя в меню. — Как давно я тут не был... — Вам его принесут после основного блюда, чтобы не растаяло, — улыбнулся официант. Я попросил его рассчитать меня сразу. Заказал себе пирог, воду и рожок мороженого. Какой на вкус был пирог, я не запомнил. Я протянул своему богу рожок, но он даже брать не стал. — Да ладно, — проворчал я, с удовольствием вцепляясь в нежнейший сливочный пломбир, — ну пожалуйста. Его просто нельзя не пробовать, я отказываюсь принимать «нет» в качестве ответа! — Корво, я знаю, что ты очень упорный, но... Я проигнорировал очередную попытку оправдаться: ухватил его за подбородок и поцеловал требовательно, как если бы это он был моим вафельным рожком. Он коротко хмыкнул, видимо, от неожиданности, но вскоре ответил мне. — Ну что? — отстранился я, улыбаясь. Он сдвинул брови, приблизил пальцы к губам. — Очень... сладко. Снова что-то блеснуло в его глазах, когда он взглянул на меня: — Или это не мороженое? На секунду я захлебнулся воздухом, мог только глупо улыбаться, глядя на него. Ты посмотри на себя, Аттано, соберись, ты совсем тряпка, он же парой слов тебя чуть ли не на колени поставил. Я ухватился за его стул, притянул к своему и снова сгреб свое божество, правда только одной рукой. Но вскоре он забрал у меня мороженое, а на мой вопросительный взгляд снова лишь пожал плечами. Он же совсем как ребенок. Хотя в том-то и дело, что «как». Мы бродили по оживающему городу, пока не зажгли фонари. Разумеется, мы опоздали к ужину, поэтому еду мне опять притащили в покои. Я наконец уселся в кресло, а когда мой бог приблизился, то аккуратно потянул его к себе. Теперь уже он сам по-кошачьи взобрался ко мне на колени. Окна нараспашку, далекий мерный шум волн, соленый воздух. И мне даже вино не нужно. Чтоб меня, я собираюсь ближайшие часов восемь лежать без сознания, желательно еще и чтобы он рядом лежал. А я столько у него не спросил... — Расскажи мне о тех, кто еще носит твой знак. — Это было бы нечестно. И их было очень много, ты не можешь себе представить. Да уж, пожалуй, это слишком перегрузит мой мозг, занятый совсем иными вещами. — Ты не привязываешься к ним? К нам. — Я могу прожить еще тысячи лет — люди будут и дальше рождаться и умирать, растворяться в Бездне. — Но ты и есть Бездна. Они становятся частью тебя? — Ты очень упрощаешь. Почему-то возникшая в связи с этим мысль показалась мне смешной. — Однажды я умру и стану частью тебя. — Ты уже часть меня. Я ничего не забываю. — Даже тот дурацкий каламбур про кита, который я рассказал тебе пятнадцать лет назад? И до сих пор я уверен, что ему за меня стыдно. А вот мне за себя — ни капли. — К прискорбию. Я поглаживал его пальцы, слегка массировал ладонь, прощупывал каждую косточку, и это было слишком легко, проклятье, почему ж он такой худой? — За последние годы Бездна, которую я знал, изменилась. — Бездна отражает реальность. — Она стала тревожнее и темнее. Только не говори, что это никак не сказалось на тебе. Его брови слегка сдвинулись к переносице. А у меня все внутри упало. — Погоди, это ведь тебе стало тревожно. — Нет, с чего ты взял? Ответил слишком быстро и даже огрызнулся. Ага, живет тыщу лет, а врать не научился. — Существует что-то, что может угрожать тебе? Что это? Аббатство? — Аббатство опасно только для простых людей. — Культ? — Тоже. Корво, самый мощный источник магии — это я, — указал он себе на грудь. — Ты хочешь сказать... — Я не хочу больше об этом говорить, — отвернулся он. Я только вдохнул сквозь зубы. Не мог же я его допрашивать, в конце концов. Но мне как будто жгло руки: его терзало что-то, а я остался на обочине. — Ты всегда знаешь, где меня найти, если захочешь поговорить, или если тебе что-то понадобится. ...А потом у твоих ног буду я и вся моя тайная служба. — Спасибо, Корво, — с некоторым удивлением взглянул он на меня. Я снова взял его руку, мне показалось, что его кулак целиком поместился бы в моем. Поцеловал тыльную сторону ладони — у меня под кожей в этом месте горел знак принадлежности, — а затем каждую фалангу каждого пальца. Я остановился там, где среди множества было мое кольцо, и посмотрел ему в глаза. Из тысяч людей он выбрал меня, хотя в то время я даже не верил в его существование, не мог себе представить, что получу возможность с ним поговорить. А сейчас он мне позволяет очень-очень много, и как бы мне показать хотя бы приблизительно, что моей благодарности предела нет? Мой бог окликнул меня по имени. — Скажешь что-нибудь? — Ты и без моей болтовни все понять в состоянии. Я ухватил его одной рукой под колени, другой — под спину и с некоторым усилием смог подняться и даже покрутиться, пока он держался за мою шею и улыбался. Усадил его на кровать. — Не знаю как ты, но я собираюсь принять ванну. Может быть, для тебя это разрыв шаблона, но попрошу не подглядывать. Он цокнул языком, сложил руки на груди. — Так и быть. Когда я вернулся, он ждал меня на кровати уже без обуви и пиджака. Не знаю, могут ли призраки раздеваться. Или это только моя фантазия? Аттано, блядь, это жест вежливости, что он в сапогах на твои чистые простыни не лезет! Я смог бесшумно подкрасться, но в самый последний момент он с улыбкой повернулся ко мне и взглянул прямо в глаза, даже немного обидно. Тогда я сел рядом, обнял его и получил медленный и легкий поцелуй, а потом еще. Я бы так до утра просидел, просто держа его рядом с собой, но мое совсем не эфирное тело мне этого позволить не могло. Так что в итоге я улегся, а он сел рядом, гладя меня по волосам. Он улыбался, но то ли грустно, то ли виновато, а потом и вовсе убрал руки. — Мне пора идти. Я поморщился, говорить спокойно мне стоило немалых усилий: — Что-то не так? Или тебе просто пора по твоим потусторонним делам? — Мне лучше уйти до того, как действие артефакта закончится. — Но... Весь груз того, что я отказывался видеть, наконец был готов упасть мне прямиком на макушку. А узлом что-то связалось внутри уже сейчас. Мой бог протянул руку к моей щеке. Его лицо выражало... сожаление? — Тише, Корво. — Тише воды, — убрал я его руку. Я отвернулся и улегся обратно, натянул одеяло как можно выше, и плевать, что жарко. Последняя попытка сбежать. Я услышал тихий вздох. — Когда тебя не станет, мне потребуется время, чтобы... принять этот факт. Я только сжался сильнее. Слушая тиканье часов, я все еще ощущал, что матрас прогибается рядом со мной. Из окон проникал свет, но вскоре перестал меня беспокоить. Я лежал на плоту, плывущем через один из каналов Карнаки. Плот двигался под пролетами мостов, то скрывая, от открывая взору полное звезд небо без малейшей засветки, улицы, погруженные во тьму. Город хранил тишину, только плеск воды отражался от серых стен, разбитых окон. Я не мог пошевелиться, но и не хотел. Вялое течение прибило меня куда-то, в окружении домов я слушал, как на ветру хлопает ткань с какой-то надписью плакатным рубленым шрифтом. Это была какая-то площадь, в провалах окон было черно, но потом я стал замечать красные точки, свечение, движение. Сначала одно окно, затем другое, как будто кто-то зажигал этот свет. Вскоре вокруг не осталось ни одного темного проема. Из-за облаков выполз месяц, и я проснулся. Вышвырнул себя из кровати с мыслью, что чего-то не хватает, чего-то, что мне очень нужно. На столе стояла прозрачная статуэтка лошади без следа Бездны, пуская падающий из окна свет брызгами по темной поверхности. Одной ногой изогнутая в прыжке лошадка наступала в серебряное кольцо. Искрящими шестернями привода во мне сцепилось два желания: взять оба предмета и не выпускать из рук, пока конечности не отвалятся, или вышвырнуть их на хуй из окна. Я не подчинился ни тому, ни другому, вернулся в мерко-теплую кровать и попытался уснуть снова, не видеть этого. Но я не мог: в голове раз за разом проносились слишком яркие в своей свежести воспоминания. Не знаю, сколько лежал, пялясь в стену и сжимая уголок подушки, но вскоре понял, что зверски голоден. Одевшись и вылетев в коридор, я столкнулся со слугой, уже пришедшим звать меня на завтрак. — Лорд-защитник, доброе утро! — развел руками Абеле с улыбкой, когда я показался за столом. О да, несомненно. — Доброе, ваша светлость. Я вчера был в городе и, видимо, отравился. — У нас есть лекарства. — Я взял с собой. Ничего страшного, просто мне дурновато. И, разумеется, я съел только пару ложек: еда тут же попросилась обратно. Обеспокоенный Абеле немного неуверенно поблагодарил меня за то, что я управился с собакой, и предложил вызвать врача, но я вынужден был откланяться. Я ведь сюда не ради него и Джиндошей приехал. Я все же забрал кольцо, не знаю, зачем, но его было так приятно держать в руках. Оно не налезло бы мне ни на один палец, но серебро как будто излучало тепло. Желудок скручивало совсем не метафорически, когда я уже подходил к кунсткамере. У самой лестницы Бирн со своими смотрителями сцепился с капитаном гвардии. Да так, что с другого конца улицы слышно было. — Неужели вы не понимаете?! — брызгал слюной смотритель. — Это место полно еретических предметов, вы вообще осознаете, что за мерзостные ритуалы там проводились? Гвардейцы приветствовали меня жестами, я отвечал короткими кивками: «вольно». Я уже поднялся на крыльцо к спорящим. — У нас есть приказ, сэр, — со вздохом ответил капитан, все еще не замечая меня. — И если вы не будете подчиняться... — Я представляю духовенство в этом городе, и если вы не начнете думать о последствиях... У меня в голове уже кипящий чайник свистел. Они оба так удачно стояли у самых перил. От полета их отделяло мое решение их не пинать. — Смотритель. Капитан. — Лорд Аттано, я очень рад! — повернулся ко мне Бирн. — Ну хоть вы положи́те конец этому безобразию. — Разумеется, смотритель. Вот указ Ее Императорского Величества. Оцепление остается здесь еще на неделю. Вы и ваши люди свободны. Бирн долго вглядывался в протянутое мною письмо, потом в меня, потом снова в письмо. — Это просто недопустимо, вы же сами это понимаете. Что если они нанесут удар изнутри? А что если кто-то снаружи им поможет? Они ведь там!.. Я сделал шаг к смотрителю, но он не отступил. — Вы и ваши люди свободны. Прекратите сейчас же. — Я буду вынужден писать верховному смотрителю. — Пишите, — сделал я еще шаг, наблюдая, как мой собеседник все же сдается, становится задом к перилам. Он сглотнул, и мне было очень хорошо это слышно. — Лорд-защитник, если вы будете мне угрожать, я буду... — Смотрите, смотритель, — кивнул я в сторону кунсткамеры. — Внутри этого здания сидят люди, с которыми может справиться только профессиональный убийца. — У нас есть достаточно инструментов, чтобы противостоять враждебной магии, чтобы не допустить... — По приказу Ее Величества, найденные предметы должны осмотреть ученые из Академии. Вы же собираетесь все сжечь. — Их необходимо сжечь! Что же с вами всеми происходит, неужели теперь я должен прописные истины вбивать в головы столичных снобов?! — Сам-то понял, что сказал? Бирн слегка отклонился назад, глядя на меня снизу вверх. Много ж он себе позволяет, а прогибаться под фанатиков мне уже смертельно надоело. После смерти Юла они как с цепи сорвались. Как и я. Я ухватился за перила рядом с ним, шагнул между его ступней. Как же приятно, что он без маски: на мгновение за гримасой злобы я увидел, как он пробежался взглядом по мне вверх-вниз. Вчера, стоя так же близко, я танцевал вальс с Чужим, а сейчас его метка вот настолько рядом с филейной частью смотрителя всея Карнаки. — Иди, отдохни. В ответ он прошептал парочку невнятных проклятий и сдвинулся вбок, уже не глядя мне в глаза, отошел на несколько шагов. Я услышал редкие хлопки и свист. Капитан сиял и хлопал, как и некоторые его гвардейцы. — Как же вы с ним справились, любо посмотреть. — Пример из меня дерьмовый вышел. Ты скажи своим людям, чтобы они смотрителей по углам не зажимали, — усмехнулся я без особой радости. — Так точно, лорд-защитник. Бирн действительно скомандовал своим людям уйти. А мне снова пора было размяться. Теперь, когда помех больше не было, мне достаточно было скрыться из поля зрения гвардейцев — чтобы совсем уж себя не компрометировать, — и я с легкостью взлетел на карниз. Ведьмы были злые и голодные, ну прямо как я, но от этого не более внимательные, чем любые другие люди. Они не оказывали какого-то сверхъестественного сопротивления, видимо, зависели от Брианны или от Далилы, а теперь из всей Бездны у них только обереги да зелья. Я замечал каждую из них раньше, чем они — меня, даже пискнуть не успевали. Как же приятно будет видеть их рожи, когда они предстанут перед судом. Отдавать их Аббатству будет слишком жирным подарком. Наверху, недалеко от статуи Копперспун, я обнаружил помещение, уставленное знакомыми фиолетовыми светильниками. Положил руки на алтарь. Я стоял на крошечном островке посреди светлой Бездны, где-то шелестела листва, единственное дерево рядом слегка покачивалось, пусть ветра и не было. Мой бог решил не говорить со мной. Меня так сжирало желание снова его увидеть, но если бы я заглянул в его глаза, то ничего бы не увидел из того, что мне было нужно. Необходимо до зубовного скрежета. — Я знаю, что ты где-то здесь. Ни реакции, ни слов. — Тебе правда только любопытно и больше ничего? Я закапывал себя все сильнее. Теперь этот островок, эти светлые, плавные — как много лет назад — очертания показались мне издевкой, я закрыл глаза и представил, как резко убираю руки с алтаря. Поигрался и хватит. Зрение вернулось ко мне вместе с тошнотой, и я выбежал из комнаты, ухватился за ближайший косяк. Мурашками по загривку пробежалось желание вернуться, мысль, что я зря дергаюсь. Но заставить себя снова подойти к алтарю я не смог. Мне нужно было подождать, мне нужно было время, чтобы развязать этот узел в голове или где он там обычно находится. Да и, в конце концов, я всегда могу убедить себя в том, что это был сон. Я слышал, что люди иногда видят приятные сны. Я услышал тихие шаги, за стеной «увидел» очертания человека, который медленно шел по комнате, затем остановился. Я обнажил клинок и двинулся туда. Наверное, ведьма, самая умная из оставшихся. Эк меня распидорасило, если я не заметил ее раньше. Везде же смотрел! Но в проеме я столкнулся лицом к лицу с Билли Лерк. Что у нее с глазом? И с рукой. И что это за хрень она держит?! Я долго ее гонял по этим залам молча и не задев ни единого бьющегося предмета. Билли смогла прыгнуть дальше, чем я, с карниза сразу на крышу здания, а когда я был уже там, то ни одно из моих чувств мне уже ничего не подсказывало. Слишком много людей было на улицах, в квартирах соседних домов или на балконах, и ни один силуэт не выдавал в себе ассасина. Она сбежала у меня из-под носа средь бела дня, унеся что-то очень важное! Я огляделся в последний раз, спустился и снова пошел к алтарю, желая попросить помощи. Я долго смотрел на проволоку, не решаясь приблизиться. На алтаре заметил колоду таро. Была она тут раньше? Нет, точно нет. Подержал колоду в руках, чувствуя зуд под кожей на руке, быстро перемешал карты. — В чем суть проблемы? Плакальщик Да ты что, не может быть! — Что мне делать? Двойка Пистолей Взять себя за жопу наконец. — Чего мне не делать? Шестерка Черепов Не витать в облаках. — Каков исход? Смерть Скорее всего, мне дадут пизды. Это будешь ты, мой бог? Или та женщина, которую я упустил? Восьмерка Пистолей Против меня — время? Замечательно, только этого мне не хватало. Я собрал карты, положил в карман и проверил, что не выпадут, затем спустился и открыл двери, чтобы впустить гвардейцев. — Хоть одна побрякушка пропадет — сдам в Аббатство сразу весь отряд, — огрызнулся я на солдата, уже тянущего руки к амулету на шее одной из ведьм. Наверное, надо пойти и поесть. А потом я переверну это место вверх дном и выясню, какого хера нужно правой руке Дауда.***
От звуков шарманки у меня болели зубы, но мои гвардейцы без нее в жизни бы не справились. Но они в бараний рог крутили визжащих сектантов, внезапно осознающих, что не могут колдовать. Фанатики подняли тревогу, разбегались, и я не мог уследить, кого и где ловили. В одном из проходов рудника я задержался в поисках укромных мест, взобрался на возвышение и огляделся. Что-то мне подсказывало, что Билли здесь, как когда-то я загривком чуял присутствие Дауда. Как же мерзко от этого дребезжания, да и не вижу ни хера. Не мой это подход, но времени было и так в обрез. Как минимум двоих моих агентов убили эти сектанты, а это уже чересчур. Я только услышал несильный удар внизу, успел перегнуться через перила... Кто-то забежал и закрыл дверь в одно из помещений под мостками. Да ебись оно в три погибели, разумеется, ее заклинили изнутри. Вскоре с помощью кирки и такой-то матери я ее с петель содрал. Внутри крохотной комнаты стояли двое. Билли я узнал сразу, а с молодым человеком у меня возникли трудности: он прятался за ее спиной. — Ты сядешь, — сделал я шаг внутрь, глядя на виновницу торжества. На стене кто-то мелом нарисовал метку Чужого и пронумеровал отдельные ее элементы. — Я предполагала такой исход, — перехватила она клинок удобнее. — Но я уже сбежала от тебя один раз. — Тогда у меня не было знакомого шарманщика и взвода солдат. И отпусти его уже, а то больно сделаю. Несколько долгих секунд спустя она опустила оружие. А кто-то очень знакомый выглянул наконец из-за ее плеча. — Корво! — Откуда?.. — Стоять! — шагнула Билли за ним, но сдалась. Он уже повис у меня на шее. Я же стоял столбом: — Я ничего не понимаю. — Все совсем не так, как ты подумал. — Опять?! Объясниться ему пришлось, правда уже снаружи и после того, как всех сектантов и Билли позапирали, рудник оцепили, а мне дали возможность вздохнуть без этих вызывающих головокружение звуков. Когда мы вышли во дворик и я перестал уже слышать шарманку, то с силой потер лицо ладонями. Гвардейцы были далеко, но я удостоверился, что они нас видят. Мой... друг? эм... бог? Короче, он протянул мне руку ладонью вверх. — Сначала кольцо. Пока я лез в карман, он снял все свои кольца и бросил под ноги. Приняв мое, надел на безымянный палец левой руки. — Она отменила действие ритуала. Я прошу, чтобы ты обошелся с ней по справедливости. «Я» и «прошу» в одном предложении? — Она — что? — Билли Лерк, — начал он снова, в этот раз медленнее, — хотела меня убить, но вместо этого вытащила из Бездны. Я все еще смотрел на него как на n-ное чудо света. — Ты так говоришь, будто это каждый день происходит. В ответ он мог бы сложить руки на груди — начал с очень похожего движения, — но скорее обнял себя, и уж точно не из-за ветра. У меня не было полной картины, я знал, что здесь, в этой шахте, есть что-то опасное, из тех документов, которые я нашел в кунсткамере, я узнал только, что здесь есть некий прямо-таки божественный артефакт. Я и предположить не мог, что Билли нужен сам бог. Я оглядел его — к ботинкам и белым рукавам прилипла оранжевая пыль, а цвет кожи был не совсем уж фарфорово-бледный, особенно где красовалась свежая ссадина на лбу. Глаза снова серые, стоит хмурится на меня. Я закрыл глаза. Когда открыл — ничего не изменилось. Сделал шаг к нему, склонился к его лицу. — Я ведь опоздал. Я мог тебе помочь, почему ты не сказал мне ничего? На его губах появилась еле заметная улыбка. — Нет, ты здесь как раз вовремя. И с моей стороны было бы нечестно раскрывать все карты сразу. Я стал искать колоду в своих карманах. — Как будто ты мне вообще... Да где она? — Ты задал мне несколько вопросов, если ты не помнишь. И даже ответы получил. Я вздохнул и покачал головой. Разумеется, это были ненастоящие карты. Он взялся теплыми руками за мое лицо, чуть-чуть потянул на себя. — Не уходи от темы. Билли Лерк гораздо лучше как человек, чем ты думаешь. Я прошу тебя поступить справедливо, лорд-защитник. — Справедливость — это социальный конструкт, — начал я и заметил некое разочарование в его взгляде. — Но Колдридж — проходной двор, а не тюрьма. Этого ей хватит? — Да. Но я хочу попросить еще кое-что. Я положил руки на его ребра, становясь еще ближе. — Слушаю. — Я так хочу есть, это просто невыносимо.