Winter Falls

Его нога нервно подергивалась. Он прижал ладонь к бедру в слабой попытке успокоиться, но безуспешно. Его пальцы сжались. Его ногти царапнули поверхность джинсов, прежде чем сжаться на грубой ткани. Чонин лишь поднял голову, бросив взгляд на людей, проходивших мимо скамейки, на которой он сидел. Никто не посмотрел на него. Никто не обратил на него внимания. И все же он не мог избавиться от ощущения, что за ним шпионят, судят его, над ним насмехаются. Он стиснул зубы, снова пряча взгляд за челкой. Его рука еще немного поцарапала ткань, покрывающую его ногу. Молодой человек лихорадочно взглянул на свой рюкзак, который лежал у его ног. Он был закрыт, поэтому Ян не мог разглядеть упакованную еду, лежавшую в нем. Тем не менее, он мог чувствовать ее метафорическую тяжесть, заставляющую его ногу дергаться немного сильнее, напоминая о встрече, а сердце биться быстрее. Чонин взглянул на часы. 12:58. Оставалось две минуты. Две минуты, чтобы решить, бежать ему или нет. Это были всего лишь цифры, но он все еще слышал пьянящее тиканье в своей голове, усиливающее давление. Гипотетически, что удерживало его от побега? Он вздохнул. Он не может убегать от Сынмина вечно. Дрожащий вздох сорвался с его губ. Он действительно думал о побеге. Сбежать из школы. Но ему нужно было среднее образование. Сбежать из университета. Но куда идти? В городе было только два универа с таким выбором курсов, и второй определенно находился слишком близко к опасной зоне. Сбежать из города. Это приходило ему в голову. Но на какие деньги? Его родители просто готовы платить за его квартиру на другом конце города. Это было все, что он мог от них получить. Он начал нервно грызть губу. Может быть, он мог бы побыть один сегодня? Сбежать, вернуться домой и обдумать ситуацию. Он извинится при следующей встрече. Его рука отпустила грубую ткань и потянулась к карману рюкзака. — Привет. Чонин вздрогнул от неожиданного приветствия. Он поднял голову, обнаружив Сынмина, ожидающего его в нескольких метрах от скамейки. Студент-искусствовед коротко помахал ему рукой, застенчиво улыбаясь. Нервно облизнув губы, младший быстро проанализировал ситуацию, испытывая облегчение от того, что Сынмин сохранял дистанцию между ними. Особенно для того, чтобы вот так удивить его. Наконец, он поднял руку, чтобы ответить на приветствие. Он не был уверен, сможет ли ответить голосом, не выставив себя дураком. У него пересохло во рту. Где, черт возьми, была слюна, когда ты больше всего в ней нуждался? — Я надеюсь, ты не слишком долго меня ждал, — сказал Сынмин. Чонин отрицательно покачал головой. Это всего на час. Всего час. Сидел на этой скамейке, думая о том, стоит ли ему пойти на этот обед. Однако он не хотел признаваться в этом, опасаясь начать спор, в котором он не хотел участвовать. Его слюны все еще не было, но, к счастью для него, разговор вел Сынмин. Казалось, он не возражал быть единственным, кто говорил. — Я бы попросил тебя остаться и поесть на той скамейке, но не думаю, что нам будет там очень удобно. Подразумевалось, что они будут слишком близко друг к другу в восприятии Чонина. Он умел читать между строк. Он научился этому на собственном горьком опыте. Он снова кивнул, пытаясь не быть благодарным за то, что молодой человек принял во внимание подобные вещи. — Если ты не против, мы можем попробовать устроиться на траве? — предложил фотограф. — Для ранней осени все еще довольно тепло, так что мы вполне можем наслаждаться последними лучами солнца. С другой стороны здания много места, и оно прямо рядом с аллеей. Там много проходов. — Хорошо, — сказал младший. Он встал и взял свои вещи, ожидая, пока Сынмин покажет ему дорогу. Он улыбнулся ему, начиная обходить здание. Чонин повесил рюкзак на плечо, прежде чем пойти по его стопам. Метафорический вес еды показался ему ужасно тяжелым, только укрепив его идею о бегстве. Однако он сопротивлялся. Сынмин привел их на большую поляну, где уже расположились другие люди. Он позволил себе упасть в траву, убедившись, что держится подальше от других групп. Чонин стоял и наблюдал. Другой поднял голову, увидев, что тот все еще стоит. — Слишком близко к людям? — спросил Ким. — Мы можем пересесть, если хочешь. — Нет, все в порядке. По правде говоря, внимание Сынмина было приковано к нему. Это было немного за пределами понимания Яна. Почему старший обращал внимание на каждую деталь? Они не были друзьями… Чонин осторожно сел на траву, держась на безопасном расстоянии от своего нового знакомого. Сынмин, казалось, не возражал, поскольку доставал свой обед. Младший сделал то же самое. Почему он настаивал на разговоре с ним? Почему он хотел пообедать с ним? Почему он пытался? Почему он обращал внимание на все, что говорил Чонин? Почему он мог понять его реакцию? Почему он мог читать его как открытую книгу? Почему он… — У тебя было хорошее утро? Чонин поднял тарелку со своим блюдом, с которым он плохо обращался своими палочками для еды. Почему он хотел познакомиться с ним поближе… — Все в порядке… Были лекции… — А, понятно. Хоть и теория довольно часто бывает безумно скучной, но это все равно важно. Младший хмыкнул. Обязательно ли было что-то отвечать? Он был прав, не так ли? Честно говоря, ответ его не особо интересовал. Тем не менее, он сделал бы все, чтобы не обидеть Сынмина. Боже, прошло так много времени с тех пор, как ему приходилось заводить друзей… Ну, на самом деле он не рассматривал Сынмина как потенциального друга… К счастью, студент-искусствовед не возражал против тишины, заполнив пробелы вместо Чонина. — Ну… У меня было довольно хорошее утро. У нас была практическая работа, поэтому мы отправились в город фотографировать. — О… Фотографировали город? Разве это не… скучно? — спросил Чонин. — Что ты имеешь в виду? — Ну, в городе не так уж много красивых вещей, которые можно сфотографировать, разве нет? Сынмин задумчиво прожевал, прежде чем повернуться к нему. — Важно не обязательно фотографировать красивые вещи, а скорее запечатлевать то, что имеет смысл… зафиксировать какой-то значимый момент. Чонин никогда не интересовался фотографией. Для него это всегда было только вопросом красоты модели и света. Возможно, также вопрос кадрирования. — Я мог бы показать тебе фотографии, если тебе это интересно. — Почему бы и нет, — младший осторожно ответил. Сынмин одарил его улыбкой. — Это будет не сразу. Сначала мне нужно их проявить. Я сделал фотки пленочной камерой. Может быть, на следующей неделе? Чонин легко согласился. Возможно, к тому времени Сынмин бы забыл. Может быть, он устанет и сдастся. Так или иначе, тревожные мысли никогда не покидали Яна. *** Чан быстро шел по коридорам с бумагами в руках. Он уворачивался от людей, идущих навстречу, спасаясь от ворчания студентов, которые подходили слишком близко. Его терпение на этот день иссякло, и, к несчастью для него, ему все еще нужно было бежать в клуб. Он взглянул на эссе по психологии, которое крепко сжимал в руке. Красная пометка обожгла ему глаза. Ему пришлось признать, что он написал его на коленке из-за всего, что происходило в его голове сейчас. Однако он вложил в это дело всю душу и все равно получил плохую оценку. Его учитель не преминул задержать его после урока, чтобы сказать, как он разочарован его низкой успеваемостью на этот раз. Но он это заслужил. В любом случае, Чан тоже был разочарован в себе. Чуть больше или чуть меньше, это не имело бы особого значения. Он перевел дыхание, пытаясь прояснить свой разум. Он должен был попытаться собрать все душевные силы для клуба. Дело было в том, что важно было не проявить слабость. Не сейчас и не перед ними. Ему не разрешалось показывать им это. Он не имел на это права. Им было намного хуже, чем ему… Однако, когда он свернул в нужный коридор, его дыхание сбилось, и раздражение возобновилось снова. Чан посмотрел на толпу студентов, заполонивших коридор. Он встал на цыпочки, пытаясь разглядеть, что происходит. Будь проклят его маленький рост. Чан почти ничего не видел, поэтому начал растворяться в толпе. Он быстро извинился перед всеми людьми, которых толкнул. Что за идея устроить собрание в коридоре. Именно в этот момент он увидел причину такого сборища. Его эссе по психологии сжалось в кулаке. Ли Вудже, капитан команды по регби, выходил из кабинета. Молодой спортсмен с гордостью демонстрировал куртку своей команды, болтая со студентами и напрягая мышцы при каждой девушке, которая обращала на него внимание. Чан на мгновение остановился, уставившись на него. Он никогда не понимал интереса студентов к этому конкретному виду спорта. В конце концов, в университете было много спортивных команд, но ни одна не привлекала общественного внимания так, как регби. Может быть, это как-то связано со всем этим выпендрежом, вдохновленным американскими университетами? Они были единственной командой, которая разгуливала в куртке команды. Он саркастически вздохнул. Бан был уверен, что, если он будет щеголять в куртке своей команды по плаванию, его просто сочтут смешным. В то время как игроки в регби получали признание. Это была какая-то чушь. Стиснув зубы, он отвернулся. Было не время разбираться с этим мудаком. Он снова прошел сквозь толпу, пытаясь игнорировать его. Как мог Хенджин встречаться с ним? Было выше его сил понять почему. Студенту-психологу потребовалось некоторое время, чтобы пробраться сквозь толпу, расталкивая студентов. Он чувствовал, как скручивает живот и усиливается давление в груди, когда люди смотрели, как он проходит мимо. Он ненавидел привлекать к себе внимание таким образом. Как только Чан пробрался через толпу, он бросился сворачивать в другой коридор, желая скрыться из виду. Дрожащий вздох вырвался у него, когда он поднимался по последней лестнице, отделявшей его от зала заседаний. Чан направился к комнате, но остановился на полпути и прислонился к стене. Ему нужен был перерыв. Всего пять минут тишины и спокойствия, чтобы отдышаться, прежде чем приступить к сеансу. Он соскользнул на пол, подтянув колени к груди. Он закрыл глаза. Чан не знал, как долго он оставался в этой позе, наслаждаясь тишиной снаружи. Пытаясь достичь тишины внутри. Отключить свой мозг никогда не было легко, но сейчас это казалось еще сложнее. Тишина в коридоре помогла ему успокоиться. Но она также сделала голос в своей голове намного мощнее. Тишину нарушил звук двери. Чан открыл глаза, посмотрел направо и наткнулся на любопытный взгляд Хенджина, высунувшегося из комнаты. Смуглый парень коротко взглянул на него, прежде чем снова исчезнуть внутри. В ушах Чана слегка засвистело, когда он услышал голоса в комнате. Хенджин снова вышел, закрыв за собой дверь. Он сел рядом с Чаном, просто протянув ему открытую бутылку воды. Студент-психолог молча взял ее и поднес к губам. Только когда вода попала на его пересохшие губы, он понял, что хочет пить. Его друг не говорит ни слова, просто сидит рядом с ним, уставившись в стену. Чан выпил всю бутылку, прежде чем снова передать ее Хенджину, робко прошептав «Спасибо». Молодой человек улыбнулся ему, забирая сосуд, прежде чем тишина снова взяла верх. Чан снова уставился в стену. Он не мог не осознавать присутствия Хенджина рядом с ним. Они не прикасались друг к другу, но он чувствовал тепло его тела. Он слышал запах его духов, или, может быть, это был его дезодорант? Сладкий запах лаванды, к которому он слишком быстро привык. Аромат был пьянящим, таким приятным, как и человек, который его носил. Наконец, заговорил Хенджин. Только шепотом, как будто он боялся нарушить тишину, заполнившую коридор. Как будто он хотел сохранить этот разговор только для них, в безопасности от посторонних ушей, несмотря на отсутствие людей вокруг. — Тяжелый день? — спросил он. — Да… Чирлидер промычал. — Ты знаешь… Остальные поймут, если ты захочешь отменить встречу на этой неделе. У всех нас бывают плохие дни. — Нет. Все будет хорошо. Мне просто нужно было немного спокойствия… И я не хочу оставлять тебя… — Только потому, что ты отменяешь встречу однажды, не значит, что ты бросаешь нас. Не бросаешь ли ты себя, будучи упрямым, несмотря на собственное плохое самочувствие? Чан посмотрел на него, обнаружив, что Хенджин уже смотрит на него. Он чувствовал, что его темные глаза пронзают его кожу, прямо читая то, чего он хотел, в его мыслях. — Возможно, — он вздохнул. Хенджин мягко улыбнулся ему. — Остальные ждут внутри. Хочешь, я скажу им, что на этот раз мы отменяем встречу? — Нет. Я правда не хочу отменять. Мягко вздохнув, брюнет поднялся. — Хорошо. Мы подождем тебя. Он снова оказался один. Однако на сердце у него стало немного легче. Это было безумие, что кто-то такой новый в его жизни мог заставить его почувствовать себя таким… живым. Такого не случалось со времен Мии. Миа трехлетней давности. Чан покачал головой, прежде чем подняться. У него не было времени думать о Мие. Сейчас было не время. Ему потребовалось время, чтобы отдышаться, прежде чем, наконец, толкнуть дверь. Обсуждение в комнате прекратилась, поскольку все махали ему. Он заставил себя улыбнуться, приветствуя их в ответ, и пододвинул стул, чтобы устроиться поудобнее. Чан чувствовал, что взгляд Хенджина следует за ним. Он занял свое место, достав блокнот. — Как у всех дела? Было небольшое замешательство, прежде чем все немного рассказали о своей прошлой неделе. Чан улыбнулся чуть более искренне, отметив улучшения по сравнению с первыми сессиями. Всем, казалось, было намного комфортнее с другими участниками. Он был доволен этим. Он открыл свой блокнот. — А как насчет тебя, Чан? — спросил Минхо. — Моя неделя была довольно хорошей, но день был весьма тяжелым, поэтому я извиняюсь, если я немного… суховат в моих ответах. Группа еще немного поболтала, прежде чем студент-психолог, наконец, начал занятие. — Прежде всего, я раздам вам это, — сказал Чан, указывая на лист бумаги и ручку. — Мне нужно, чтобы вы дали мне свой номер телефона, чтобы я мог с вами связаться. Сезон соревнований вот-вот начнется, и мне, возможно, придется отменить или перенести расписание клуба, если дело дойдет до тренировок. Чан пододвинул листок к Чонину, который начал заполнять. — Я еще немного изучил все свои записи о вас и пришел к выводу, что необходимо организовать персональные сеансы… — Что ты имеешь в виду? — спросил Сынмин. — Что ж… Вы все очень разные, как и ваши бывшие отношения. Что, конечно, нормально. Это требует особого внимания и советов в каждом конкретном случае. Хотя я сторонник групповой терапии, я думаю, что также необходимо приходить на индивидуальные встречи. Студент открыл свою тетрадь. — Чанбин и Феликс, например. Я думаю, было бы полезно встретиться наедине, поговорить об общении. Найти решения, которые помогут вам обоим, когда они вам понадобятся. Чанбин взглянул, прежде чем кивнуть. — Я думаю, это к лучшему, — мягко сказал Феликс. — Я уверен, что это поможет, — сказал Чан. — Я также хочу организовать персональные занятия для Сынмина, Минхо и Чонина. Я недостаточно знаю о вас и… — Зачем? — спросил Минхо. — Ты уже знаешь, почему я здесь. — Конечно, но мне нужно задать тебе личные вопросы, чтобы помочь тебе. Если ты хочешь ответить на них перед аудиторией, это твое право. Двое старших на мгновение посмотрели друг на друга, прежде чем Чан, наконец, отвел взгляд. — Сынмин, с тобой то же самое. Парень посмотрел на него, прежде чем согласиться, понимая, что у него нет другого выбора. — И Чонин… — Я не хочу, — сказал младший. Чан повернулся к нему, ожидая этого ответа. — Ну… Знаешь, нам не обязательно проводить эту встречу в этой комнате. Мы можем пойти в кафе. Или в любое другое место, где тебе удобно, чтобы мы могли поговорить. — Нет. Я не хочу. В комнате воцарилась тишина. Чан облизал губы, прежде чем сделать глубокий вдох, пытаясь быть как можно более дипломатичным. — Тебя беспокоит то, что ты со мной наедине? Или то, что ты разговариваешь со мной? — Я не хочу разговаривать. Мне нечего сказать, — ответил Чонин, начиная чесать руки. — Чонин. Я понимаю, что это может быть сложно, но я не смогу тебе помочь, если ты не поговоришь со мной. — Я не хочу! Звук скрипящего по земле стула удивил всех, когда Чонин поспешно встал. Он схватил свою сумку, прежде чем выбежать из комнаты. От неожиданности они все потеряли дар речи, прежде чем Чан встал, чтобы пойти за младшим. Однако его остановил Сынмин, который тоже поднялся. — Не надо. Я пойду за ним. Старший посмотрел на него, прежде чем Ким обошел стол и направился к выходу. — Ты уверен? — Я попытаюсь поговорить с ним. Я думаю, он будет слушать меня чуть больше, чем тебя, — сказал Сынмин. — Что ж… Удачи. Они смотрели, как Сынмин выбежал из комнаты, надеясь поймать младшего. Чан вздохнул, постоял некоторое время рядом со своим стулом, прежде чем, наконец, снова сесть. — Это был долгий день… — он вздохнул. — Нам следует отменить встречу на сегодня, — предложил Чанбин. — Я думаю, это был долгий день для всех. — Хорошо… вы можете идти. Я буду держать вас в курсе дальнейших встреч. Все встали, собирая свои вещи, в то время как Чан наблюдал, как они постепенно уходят. Он наблюдал, как Джисон поспешно выбежал из комнаты, когда Чанбин подошел к старшему. — Ты идешь? — Да, нет, я… Он снова вздохнул, подбирая слова. — Думаю, я пойду поплаваю. Мне нужно прояснить свой разум. — Хорошо. Тогда увидимся дома. Чан кивнул и на мгновение закрыл глаза, прежде чем потереть виски. Когда он снова открыл их, он ожидал увидеть пустую комнату. Вместо этого его взгляд встретился с обеспокоенными глазами, смотрящими на него из глубины зала. — Хенджин? Ты не собираешься домой? — Я подумал, что составлю тебе компанию… Если только ты не хочешь побыть один. Старший открыл рот, прежде чем закрыть его, подыскивая слова. Наконец, он застенчиво улыбнулся. — Что ж… Твоей компании я всегда рад. Хочешь поплавать со мной? Хенджин удивленно посмотрел на него. — Ты действительно хочешь пойти в бассейн? Уже почти 6 вечера. — Да. Это всегда помогает мне прояснить мысли. — У меня нет плавок… — Не волнуйся. Там никого не будет. Ты можешь остаться в боксерах. Или просто посидеть у бассейна, если не хочешь плавать. Младший коротко рассмеялся над ситуацией. — Я бы с удовольствием искупался, мистер Бэнг. — Отлично. Пошли. Парни собрали свои вещи, прежде чем покинуть зал и направиться в спортивный комплекс на другой стороне кампуса. Глупо было говорить, но Чан был счастлив, что Хенджин остался, и предложил составить ему компанию. Безумно счастлив. Ему нужно было так мало. Чан достал свой пропуск, и они прошли в бассейн. — Ты уверен, что нам можно быть здесь так поздно? — Да, не волнуйся ты так. Бассейн открыт до 8:00 вечера для членов команды по плаванию. — Который не включает меня, — Хенджин указал на себя указательным пальцем. — Ты со мной. Я обещаю, что у тебя не будет никаких проблем. Хенджин промычал, пока Чан вел их в раздевалку. — Ты каждый день приносишь с собой вещи для бассейна? — Нет, но у меня в шкафчике всегда есть запасные плавки и лишние полотенца. На всякий случай. Чан подошел к своему шкафчику, открыл его, доставая свои вещи. Он снял рубашку, затем почувствовал обжигающий взгляд Хенджина на своей коже, что заставило его немного смутиться. — Хм… Ты можешь обойти ряд шкафчиков и переодеться с другой стороны, если хочешь, — сказал он. — Или в душевых, если предпочитаешь. — Почему? Ты не хочешь, чтобы я наблюдал, как ты переодеваешься? — Хенджин ответил с озорной улыбкой. Он почувствовал, как у него загорелись уши от этого замечания. Хван хотел подразнить его? Ладно, он тоже мог бы подыграть. — Ну… Я просто не думал, что первый раз, когда ты увидишь меня обнаженным, будет в таком контексте, — он ответил с улыбкой. Хенджин рассмеялся от всего сердца, его щеки покраснели. Он обошел шкафчики, чтобы переодеться. — И о каком контексте ты думал? — спросил он. — Контекст, который не включает раздевалку у бассейна, — с готовностью ответил Чан. Младший угукнул, пока Чан слышал, как он раздевается. — Может быть, когда ты, наконец, пригласишь меня на свидание? — После одного свидания? Я думал, ты будешь более застенчивым. — Не волнуйся. Меня трудно соблазнить. Чан рассмеялся. — Не могу дождаться. Я буду у бассейна. Он не стал дожидаться ответа, выходя из раздевалки. Его руки скользнули по лицу, ощутив горящие щеки. Он ни с кем не флиртовал много лет. Он почти забыл, каким… волнующим это может быть. Старший просто надеялся, что к его лицу скоро вернется нормальный оттенок, иначе было бы неловко. Он знал, что это было просто ради забавы, но он не мог не поддаться эмоциям. Чан не хотел показывать Хенджину, что его флирт как-то повлиял на него. Он подошел к воде, быстро провел рукой по поверхности, прежде чем намочить шею. Вода была приятной температуры, как обычно. Бан не стал больше ждать и нырнул с головой. Свежесть воды почти вышибла воздух из его легких. Чувство спокойствия, которое он испытывал, находясь в воде, всплыло на поверхность, успокоив его сердце и беспокойные мысли. Чан пронзил поверхность воды, делая вдох, прежде чем начать плыть на другую сторону бассейна. Его разум никогда не чувствовал себя таким легким на суше. Здесь все его мысли как будто растворились в волнах, которые он создавал, двигая руками и ногами. Он снова нырнул в воду, когда приближался к стене, совершая кувырок для поворота. Чан оттолкнулся ногами, возвращаясь в другую сторону. Однако он замедлил свой заплыв, наблюдая, как Хенджин входит в бассейн. Он присоединился к нему на расстоянии нескольких морских саженей. — Кто бы мог подумать, что самый популярный мальчик школы будет носить боксеры с маленькими рисунками хорьков. Хенджин мгновенно покраснел. Он встал на край бассейна, чтобы обрызгать Чана свободной рукой. — Я не должен был сегодня раздеваться! Чан только рассмеялся в ответ и быстро отошел, чтобы младший больше не мог до него дотянуться. — Все в порядке. Я думаю, это мило. — Если ты кому-нибудь расскажешь… — Ты насколько не доверяешь мне? — Чан искренне спросил. Хенджин открыл рот, казалось, удивленный вопросом. Они мгновение смотрели друг на друга, прежде чем в его глазах появилось понимание. — Нет, я… я не это имел в виду. Конечно, я тебе доверяю! Пловец просто промычал. — Я никому не расскажу, про таких милых маленьких хорьков. Я обещаю. Хенджин на мгновение посмотрел на него, казалось, заглядывая ему в глаза. — Поплаваем на скорость? — предложил он. — Ты знаешь, что у тебя очень мало шансов на победу. Не так ли? — Чан рассмеялся, подплывая к нему. — Это ты так думаешь, мистер Бэнг. Я тоже занимался плаванием, хотя и не на том уровне, что ты… Я был бы, по крайней мере, достойным противником. — Это мы еще посмотрим. *** Он медленно вошел в прихожую маленькой квартиры. Его взгляд был прикован к входной двери, широко открытой. Обычно она всегда была заперта. Он медленно вышел в коридор здания. Его босые ноги коснулись холодного кафеля, пока он осматривал окрестности. Наконец, его взгляд остановился на стеклянной двери, которая открывалась на улицу. Шум дождя был оглушительным. Но ничто не могло заглушить бешеное биение его сердца и шум крови в ушах. *** — Чонин! Подожди! Сынмин замедлил шаг, когда увидел, что дверь мужского туалета захлопнулась перед ним. Он остановился, переводя дыхание после того, как так долго гнался за парнем. Он не знал, что заставило его следовать за младшим. В конце концов, у него не было возможности помочь ему. Не он был психологом в их группе… Но, возможно, то, что подтолкнуло его двигаться вперед, было тем внутренним голосом. Этот голос говорил ему, что Чонину сейчас нужен друг, а не психолог. Он осторожно толкнул дверь, чтобы осмотреться. В общем помещении никого не было, но он мог слышать прерывистое дыхание Яна, доносящееся из заднего туалета. Сынмин осторожно подошел, чуть ли не на цыпочках, прежде чем подойти к двери, которая отделяла его от младшего. — Чонин? В ответ ему раздался только всхлип, так как дыхание парня со свистом доносилось из-за двери. Старший положил руку на дверь. — Чонин. Я думаю, у тебя приступ паники. С тобой все будет в порядке, хорошо? Но ты должен дышать. Еще один всхлип вырвался из кабинки, когда Ким тщетно пытался толкнуть дверь. Она была заперта. — Я не заставляю тебя выходить. Ты можешь остаться там, если хочешь, но тебе нужно успокоиться. Постарайся делать глубокие вдохи. Вдохни. Сынмин сделал глубокий вдох, пытаясь сосредоточиться на том, что происходило за дверью. Он громко выдохнул, чтобы Чонин услышал его ритм. — И мы выдыхаем… Мы делаем это снова, хорошо? Студент-искусствовед повторил цикл несколько раз. Делая вдох и громко выдыхая, пытаясь заставить Чонина повторить его дыхание. После того, что показалось ему долгими минутами, неистовый ритм младшего, казалось, затих. — Все хорошо… Я собираюсь отойти от двери, чтобы ты мог выйти. Ты не обязан этого делать, если не хочешь, но я бы хотел посмотреть, как у тебя дела, хорошо? Чонин что-то пробубнил, прежде чем Сынмин услышал, как он достает туалетную бумагу, чтобы высморкаться. — Не торопись, — добавил он, прежде чем уйти. Он отошел к раковинам, прислонившись к выступу. Его взгляд несколько минут оставался прикованным к двери. Ким знал, что его взгляд в этой двери не побудит Чонина выйти, однако он не мог отвести глаз. Он хотел убедиться, что с младшим все в порядке. Щелкнул замок, заставив его забыть об этом. Дверь кабинка медленно открылась. Сынмин перевел дыхание, когда наконец увидел своего нового друга. Он выглядел здоровым, по крайней мере физически. Единственное, что могло свидетельствовать о только что разразившемся приступе, были его красные глаза. Сынмин отошел к двери, наружу, позволив Чонину добраться до раковины, если ему захочется. Младший наблюдал за его движениями, прежде чем осторожно подойти и включить кран. Он плеснул водой себе на лицо. Однако старший мог видеть, как его глаза скользили к зеркалу, лихорадочно убеждаясь, что Сынмин все еще на том же месте. Он был похож на запуганное животное. — Как ты себя чувствуешь? — Я в порядке, — прохрипел Чонин. — Ты хочешь поговорить об этом? — Мне нечего сказать. Сынмин медленно вздохнул, скрестив руки на груди. — У тебя только что была паническая атака, просто от мысли поговорить с Чаном. — Я не хочу разговаривать. Мне нечего ему сказать. — Тогда почему ты вступил в клуб? Чонин повернулся к нему, прервав зрительный контакт через зеркало. Их глаза встретились напрямую. Однако младший хранил молчание. — Зачем ты вступил в клуб, если отказываешься разговаривать, чтобы получить помощь? — Сынмин снова спросил. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду… — Чонин, — сказал Сынмин. — Я не слепой. Я не прошу тебя говорить мне, если ты не хочешь. Но зачем ты вступил в клуб? Нижняя губа Чонина слегка задрожала, когда он отвел взгляд. Он начал тереть руку, прежде чем ногти коснулись раковины за его спиной. Он начал нервно почесываться. — Хочешь знать мое мнение? — Ты скажешь это мне, даже если я не хочу. — Я не думаю, что ты действительно ищешь помощи, потому что ты знаешь, что может тебе помочь, и, похоже, отказываешься обращаться к этому. Ты ищешь таких же людей, как ты. Чонин сглотнул. — Ты ищешь людей, которые смогут понять тебя и помогут меньше чувствовать себя не в своей тарелке. — Ты не испытал того, что испытал я, ты не можешь понять… — Это верно, — Сынмин снова прервал его. — Я не знаю, через что прошел ты, но я почти уверен, что не проходил ни через что подобное. Однако то, что я этого не испытал, не значит, что я не могу тебя понять. Это называется сопереживанием… Младший склонил голову. — И я готов выслушать тебя, понять тебя и помочь тебе, — сказал старший. — Даже если я этого не испытал. В туалете повисла тишина. Сынмин наблюдал, как студент-модельер разглядывает свои туфли, как будто это была самая интересная вещь в комнате. — Я пытался… поговорить с людьми. Сынмин поднял брови, удивленный этим признанием. — Я пытался… но я не могу с ними поговорить. — Я понимаю. И если ты не поговоришь с ними, они не смогут тебе помочь. — В конце концов они все сдались… Но я ничего не могу с этим поделать. Слова застревают и… — Я понимаю… — Я подумал, может быть… Может быть, если я найду кого-то, похожего на меня… Они смогут мне помочь. — За исключением того, что никто в клубе не сталкивался с тем же, что и ты… Фотограф нервно облизал губы. — Я бы не спрашивал тебя, что случилось. Ты не обязан говорить со мной. Но я готов помочь тебе. Я могу быть тем человеком, которого ты искал, если ты позволишь мне быть им. Послышалось шмыганье, когда Чонин поднес руку к лицу, чтобы прикрыть глаза. — Просто позволь мне быть рядом с тобой. Чонин кивнул, всхлипывая в ладонь, в нескольких шагах от своего нового друга.