***
Саймон правда не понимал, чем зацепил лорда с самой, пожалуй, худшей репутацией, но весьма быстро смирился, а там и начал с удовольствием это принимать. Не сразу конечно, но тем не менее. Герцог, известный как сумасброд с явно нездоровыми наклонностями, начал проявлять своё совсем нездоровое внимание к нему, почти хвостом волочась за Глассом. С одной стороны, молодому, не первому на престол принцу было выгодно иметь такого союзника, с другой, это… это был Джек Брайт и можно было ставить точку. В личной жизни Саймона. Даже началось у них всё как-то сумбурно и неожиданно. Когда его уже официально представили на балу, как третьего, ненаследного, принца, он был уверен, что на него даже не посмотрят, особенно высокопоставленные чины. Во-первых, он не престолонаследник, во-вторых, даже не второй, значит унаследует самую малую часть всех земель отца, в-третьих, не было данных, что особо сильно его выделяли на фоне братьев помимо любви к покою и сдержанности. Но когда к нему почти проплыл сам герцог Брайт… Сердце Саймона почти остановилось. Джек подошёл, галантно поцеловал тыльную сторону ладони принца, заставляя того покраснеть. Что вообще человеку с такой репутацией от него может быть надо? — Ты выглядишь весьма печально. Особенно для принца. Обидно, когда в семье третий, да? — хихикнул Джек. Саймон пару раз моргнул. Конечно, как человеку с таким количеством родственников не знать, что значит быть не-первенцем? Но это всё равно не умаляло странности происходящего. — Может немного, — осторожно, как гласил этикет, не поднимая глаз, ответил Гласс. — Но всё же… Чем вам обязан? — Мне? Ни чем! Расслабься, Сай, я же просто поболтать хочу. Гласс хихикнул. Да, такое обращение к правящей семье, пусть даже и к третьему принцу, мог позволить себе только Брайт. — В таком случае, не смею отказать в беседе, — улыбнулся он.***
С той поры как-то само собой так и повелось: если где-то был Саймон, значит где-то неподалёку гулял представитель рода Брайт. Герцог неотступной тенью следовал за принцем, попутно раздражая добрую часть знати. Особенно тех, кто сделали ставку на старших братьев принца. Слово герцога Брайт имело весьма тяжёлый вес и вполне могло повлиять на мнение монарха, кому же отдать престол. Такая поддержка с его стороны самого младшего из принцев казалось невероятно опасной. И ведь не сделаешь ничего! Во-первых, Саймон всё же был принцем, за ним следовала охрана, а во-вторых, Джек был слишком благосклонен к Саймону, чтобы устранять его. Будить безумца-сумасброда, который засыпал в Джеке рядом с его любимцем, не хотел вообще никто. Все знали про репутацию герцога, молча содрогались и крестились, когда он проходил мимо. Безумное чудовище — вот лучшее описание Джека Брайта по мнению королевского двора. И вот это чудовище засыпало и становилось ласковым щенком, стоило в его зоне досягаемости появится третьему принцу. Потому, негласно, хоть и скрипя зубами, было принято решение не трогать эту парочку. Пусть милуются, может так даже лучше. По крайней мере для спокойствия королевства.***
Однако, очевидно признать, ни всем даже такой расклад нравился. Даже при всей отстранённости Саймона от политики, этот союз многим до сих пор виделся нехорошим. Гласс старался избегать любых политических игр во дворце, приводящих к стычкам. Интриги, что вили его братья, чтобы показаться отцу более достойным и получить побольше поддержки, приводили Саймона в тихий ужас. В погоне за властью человек может пойти на многое и принц это знал, как никто другой. Может даже на братоубийство, если потребуется. В такие моменты на него накатывали приступы радостного облегчения при виде Джека. Брайт был его мечом и щитом, который бы не дал тронуть свою прелесть, мирно дремлющую на отведённой ему, как младшему сыну, земле. В родном графстве, где родился когда-то и теперь управлял Саймон, было тихо и ему это нравилось. Тишь, гладь и божья благодать. Конечно, рядом была граница, надо было быть аккуратнее, да и наладить отношения с соседями было бы вообще супер, но если исключать эту погрешность, жизнь здесь была медленной и спокойной. И разбавлял это спокойствие только Джек, почти переехавший к Саймону, постоянно вертясь рядом веретеном, улыбаясь и прижимая к себе, переодически тиская, как игрушку. Поначалу жителей графства такое соседство вообще не обрадовало, но постепенно народ мирился с новым «другом» их лорда, привыкая, что в замке рядом с Саймоном живёт и Джек, вскоре начавший восприниматься не как кровавый герцог, подвешивающий людей на шёлковых поясах от халата ради забавы, а как сельский дурачок, мало что смыслящий в политике и в жизни в целом. Конечно, Брайт не был таким. Далеко не был, иначе бы не усидел на своём месте. Но ему нравилось создавать эту иллюзию рядом с Саймоном. Нравилось, когда принц треплет его по волосам, когда хвалит или забавно бранится, прося спуститься герцога с яблони, по которым Джек лазил, как обезьяна по лианам. Глассу не обязательно видеть его клыки и когти, это зрелище будет только для его врагов. Для Саймона он будет самым наивным дурачком и сумасшедшим, веселящим любимого принца своей речью и поступками, а былое будет спать, до поры до времени. Пока не появится шанс разорвать на куски то нерадивое существо, что посягнуло на их мир. Саймон и сам понимал, что перед ним играют. Вернее, знал, как на самом деле может быть серьёзен этот идиот, сейчас жонглирующий блюдцами одного из стащенных из столовой сервизов. Как жесток и скор на расправу может быть тот, кто сейчас бегал от кухарки, чуть ли не воя, что возместит ущерб за разбитую посуду и подарит этому дому хоть фабрику по производству сервизов. Гласс был не против. Наоборот, очень даже рад такому соседству. В конце концов, братья, иногда, отвлекались от войны друг с другом и обращали свой взор на младшенького. Он тоже был для них угрозой, хоть и не самой великой, с ним тоже надо было считаться. Это пугало и смешило Саймона одновременно. Он почти физически мог ощущать, как переодически один из братьев посылает к нему наёмника, что заносит кинжал над его головой. Тогда он медленно поворачивал голову в сторону Джека и встречался глазами с рядом сидящим «дурачком», готовясь к шоу. В дни, когда мысли Гласса становились явью, графство вспоминало, кто такой кровавый герцог. Джек до неузнаваемости изменял свой лик. Мягкая и тёплая улыбка спадала с его лица и просыпался страшный зверь. Тот, о ком ходили легенды по всей столице и даже за её пределами. Кровавый герцог Брайт. И не было пощады никому, кто шёл против его ненаглядного цветочка.***
Когда Брайт свернул шею очередному наёмнику, он даже бровью не повёл. Но заметив на нём нашивки не царской эмблемы, изрядно удивился. Обычно, подосланные братьями Саймона слуги всегда их носили. Но этот принадлежал другому роду. Кажется, той семейке баронов, что очень выгодно хотели сосватать свою дочурку за третьего принца. Брайт на миг замер и вдруг разгоготался. Впервые за всё время послали не за Саймоном, а за ним! Это было даже смешно! На что они смели рассчитывать? На то, что сам великий и ужасный герцог Брайт отступится? Никогда! — Что хохочешь? — раздалось из дверного проёма. Судя по ласковому голосу это был Саймон. Кажется, он даже особо не отреагировал на лежащий на полу труп. В конце концов, не первый не последний раз видит. — Да вот, думаю, насколько люди бывают идиотами, — ехидно подмечает он, подхватывает эмблему с хладного тела и подносит к Глассу, объясняя, почему так смеялся. Однако, Саймон не поддержал веселья. Наоборот, взгляд его потупился и стал более рассеянным и удручённым. — Джек… Но ведь… — слова теряются в горле. Саймон боится их произносить. — Мне и правда однажды придётся жениться… — Что? — ошеломлённо переспрашивает Джек, нависая над Саймоном, быстрая теряя улыбку. — Ну… Я же принц. Однажды мне придётся найти подходящую партию, обвенчаться, завести семью, детей… Джек пару раз моргнул, явно пребывая в шоке, пока Саймон краснел и отводил глаза. Сколько бы он не повторял этот текст и не репетировал, а всё равно было тяжело. Его сердце давно было отдано рыжему чудовищу, только вот… Вместе им было быть не суждено. Они оба парни, ещё и оба из знатных семей и оба не первые. Они были рождены для выгодного брака. Может быть за Саймона даже отдадут одну из соседок, чтобы укрепить дружественные отношения между странами, а может ему уже нашли невесту и со дня на день прибежит гонец с письмом, что надо вернуться во дворец для заключения брачного договора. — Я твоя партия! — громогласно заявил Джек, почти сливаясь лицом с цветом своих волос, заставляя и Саймона загореться румянцем. Кажется, весь замок на это мгновение прекратил жить и замер, вслушиваясь в этот разговор. — Прости, что?! — пропищал принц. — Я! Я твоя партия! Только я могу касаться тебя так, как не касается никто! Только я буду обнимать тебя и носить на руках! — нагло, ничуть не сомневаясь в правильности своих слов, повторил свою мысль Джек, сбрасывая с лица краску. — Я люблю тебя и никому не позволю отнять тебя… — уже тише добавил он, осторожно взяв любимого за руку, переплетая их пальцы. Саймон стоял, как вкопанный, не зная, что сказать. Он ведь любил его ничуть не меньше! Ему нравилось проводить время с ним, болтать с ним, засыпать и просыпаться с ним в одной постели, обнимать и прижимать. Джек покорно ждал ответа, не открывая рта, прося без слов не молчать. Гласс слов так и не нашёл, робко поддаваясь вперёд нежно целуя Джека в губы. Знак не только высшей благосклонности королевской семьи, но и знак бесконечной любви и обожания лично для Джека, не замедлевшегося в ответе, осторожно прижимая к себе Саймона. Слова излишни. Они прекрасно знают, что не отпустят друг друга.***
И вот он сидит под его окнами, сидит и дерёт горло, распеваясь на все лады. И Гласс, несмотря на посредственное исполнение не мог не признать, что не может оторваться от любования Джеком. Опять. — Мой славный принц! — горланил Брайт, заставляя уши всех слуг в замке скукожиться и завять.— Мой славный-славный принц! Пусти меня в свою светлицу! Я подарю тебе жар-птицу! Я подарю свою любооооовь! — выл он. — Прекрати! — вскрикнул Саймон в ответ, тряхнув одеждами, очухиваясь от транса. — Прекращай раздирать горло и мучить инструмент! — А что же ещё делать, если не петь моему дорогому принцу? — улыбчиво отозвался Джек. — Кричишь, будто не знаешь, как в башню пройти, — более спокойно и даже несколько смущённо буркнул Гласс. Джек просиял, улыбнувшись всеми зубами, быстро кивнул, тут же убегая к лестницам, чтобы добраться до любимого. — Мой славный-славный рыцарь… — прошептал Саймон, отлипая от окна. Надо идти открывать.