Вампиризм — дело тонкое

— Влад, это такая дурость, — вздохнула Лина, скрещивая руки на груди. — Кому и что ты пытаешься сейчас доказать? Череватый обернулся на реплику с хищной улыбкой, держа в руках кусок какой-то чёрно-красной ткани. Он даже не потрудился сделать вид, что слушал девушку, — у него были дела поважнее. — Я буду таким пиздатым вампиром, — похвалился он, взглянув на себя в зеркало. Пару раз он даже покрутился, с нескрываемым удовольствием представляя, как эта надоедливая муха теряет дар речи при виде него. Желательно, конечно, чтобы и сердцебиение куда-то потерялось, но с этим надо будет поднажать. — Да Шепс на шею мне кинется, как только увидит. Фанатик. Лина закатила глаза. Идея разыграть Олега ей не нравилась, но ещё больше ей не нравилось, что Влад решил её во всё это втянуть, шантажируя позорными фотками. Она планировала провести свой день иначе: ходила бы по магазинам, подбирая себе образ зомби, а теперь придётся делать ровно то же самое, но под язвительные комментарии заклятых друзей. — А мне кажется, хорошая идея, — ухмыльнулась Марьяна, потирая ладошки. Все знали, что Олег помешан на теме вампиров, а под Хэллоуин и вовсе разошёлся, на каждом углу бросая фразочки по типу: «А вот из вас, Марьянка с Владиком, из первых всю кровушку на вечеринке высосут». Ну, достал! — А то негоже одногруппников страшилками запугивать, — она подошла к Владу и помогла разгладить мятый фрак на груди. — На, на, на, ешь говна! — пропел Череватый, не в тему приплясывая. Марьяна, хоть и засмеялась, крепко придержала его за плечи. — Тише, женщина, я репетирую триумф. Парень уже предвкушал испуганное лицо младшего Шепса. Загнанный в угол, молящий его о пощаде… О да, это будет что-то шедевральное. Что-то, что Романова обещала ему снять исподтишка на камеру. Даже внутренние демоны ликовали от этой затеи: ведь Шепса можно будет шантажировать этой трусостью хоть до конца его дней! — Ну всё, жених! — заключила Марьяна, осматривая друга с ног до головы. — Ага, Олежкин, — прыснул тот, и они оба взорвались новой волной смеха. — Вы придурки! — красная, как помидор, выкрикнула Лина, крепко сжав хрупкие кулачки. Она уже тысячу раз пожалела о том, что подслушала их разговор в туалете и оказалась в этом бойцовском клубе, о котором нельзя было рассказать никому, кроме этих двоих. А настучать хотелось, ну, очень сильно. Хотя бы по их пустым головам. Загримировала Влада тоже Марьяна. Она-то точно знала толк в плохом мейке, но эту шутку Череватый предпочёл проглотить — от греха подальше. Мейк-то ему нужен был хороший, пусть и пугающий. — Ты слышал, сколько там народу набирается? — между делом поинтересовалась подруга, случайно тыкнув кисточкой в чужой глаз. — Под две соточки точно. — Ай! — зашипел Влад, размахивая руками. — На кой чёрт мне знать, сколько их там собирается. Главное, что мы туда свои жопки притащим. Ну, и Олег. — Ну-ну, — закивала Марьяна, аккуратнее орудуя испачканной чёрными тенями кистью. — Прям-таки никто и не волнует больше… — Тоись? — нахмурился парень, снова слегка отодвигаясь от загадочно закусившей губу подружки. — Это на что это ты намекаешь? — Не на что, а на кого, — поиграла бровями Марьяна. — Например, на старшекурсника твоего… Илюшку Ларионова. Влад замахнулся, но Романова со смехом увернулась от его руки, а потом показала возмущённому другу язык, ни разу не обидевшись на грубый жест. Её забавляла эта вспыльчивость, потому что она говорила о многом. — Похер мне на него, — как можно убедительнее буркнул Влад, скосив взгляд в сторону зеркал. — Не хочет повышать меня — не надо. Толку от него тогда… Марьяна задумчиво хмыкнула, продолжая вырисовывать тени у глаз. Она прекрасно знала их историю от и до: будучи одним из лучших студентов, Илья, конечно же, заведовал студенческим советом, а Владу, который захотел туда вступить из-за возможности прогуливать занятия, он поручал всю грязную работу, ни в какую не желая задействовать его в чём-то серьёзном. Череватый ворчал долго, даже порчу навести грозился, но почему-то Ларионов до сих пор ходил по свету, ощущая себя лучше всех, и называл Владика «безответственным сорванцом». По словам самого Череватого, его ещё никто не смел так нагло и открыто унижать, кроме матери. Марьяна искренне сочувствовала. — Как скажешь, — легко согласилась она, взявшись за пудру. — У тебя такие скулы острые, ты когда ел в последний раз? — на секунду её тон стал серьёзным, потеряв всякую игривость. — А спал? Влад только отмахнулся, не желая устраивать драму. — Да по кладбищам опять ходил, работы много. Марьяна кивнула, уже приоткрыв рот, чтобы что-то сказать, и в этот же момент в комнату зашла Джебисашвили, со своим неизменно недовольным выражением лица и сцепленными на груди руками. Хриплым голосом она сказала: — Опять байки свои травишь про кладбища, — констатация факта прозвучала так неаккуратно и грубо, что Влад невольно скривился. — И чем, ты мне скажи, твои сказочки отличаются от сказок Олежи? — А тем они отличаются, Линочка, что Олежик никак из детства не вынырнет, ещё и другим лапшу на уши вешает. Друзья-вампиры у него, мол, есть, весь такой крутой из себя… Ну, детский сад, трусы на лямках! — он даже всплеснул руками, вспомнив весь тот бред, которым Шепс кормил доверчивого бедолагу Димку Матвеева, который за ним чуть ли не на носочках ходил, да в глазки заглядывал. Хотя бы даже за него отомстить больно руки чесались. — Ежу понятно, что вампиров не существовало никогда. А у меня всё по правде, по совести — кладбища, демоны, порчи. Хочешь, и на тебя наведу? Ну, для спецэффекту. — Да наводи на здоровье, всё равно я в это не верю, — без особых эмоциональных стараний подстегнула его Лина, вызвав лишь ответный зевок. — Сказки Олега поприятнее как-то будут. То, что в личном топе симпатий, Шепсы на пару с Матвеевым занимали у девушки первое место, не было секретом ни для кого: как говорится, мы с Тамарой ходим парой, а иногда и вчетвером! Но от этого ещё интереснее было наблюдать за её душевными метаниями: она — Лина Джебисашвили! — и заодно с двумя змейками-крысками филологического. Одно удовольствие. Для Влада, конечно же. — Боже, — взмолилась Марьяна, посмотрев в потолок, — да за что же ты ей дал такой отличный слух и длинный нос? Только и делает, что под ногами мешается. — А я и буду! — тут же нашлась Лина, шагая в их сторону. Влад блаженно прикрыл глаза, целенаправленно не замечая уверенную поступь Джебисашвили. Может, если ей не отвечать, она уйдёт так же внезапно и быстро, как появилась? Он собирался проверить. — Лучше бы мы Костю позвали, — вырвалось у раздражённой Марьяны, и на это Череватый хитро прищурился, поочерёдно приоткрывая глаза. — Молчи! — девушка хлопнула его коробочкой от пудры прямо по лбу. — Я просто подумал, а чего не Вику, — на свой страх и риск произнёс Череватый, тут же со смехом уворачиваясь от летящей в него косметички. — Ах да, Викторию… не помню, как её по батьке там кличуть. — Вот гад! Влад тут же спрыгнул со стула, убегая в другой конец комнаты. — Сахая, держи себя в руках! — звенел весёлый голос. — Сахая, не откуписся! Лина захлопнула дверь ровно тогда, когда Влад получил по щеке увесистой книжкой, и приняла решение больше не заглядывать к этим двоим ни под каким предлогом. Никогда. От них — одни проблемы и шум! Нужно было просто делать вид, что она не знает ни о каком плане, а для этого — не попадаться на глаза Олегу. По возможности. В глаза ему она соврать не сможет. На вечеринке было так шумно, что фраза о «двух соточках», невзначай брошенная Марьяной, бесстыдно крутилась в голове на репите. Неужели на филологическом так много почитателей славного дня всех святых и праздника всех мёртвых и немножечко не упокоенных? Влад и не знал… Найти Олега не составило труда — тот, как всегда, сидел в компании каких-то девчонок, пускающих на него слюни, и… бедного Димы Матвеева, который точно собирался продать душу дьяволу за возможность убивать людей пронзительным взглядом. Смешной он был, конечно, этот Дима, но Череватый его не осуждал. Он как-то тоскливо перевёл взгляд на стол, за которым собрались старшие курсы, и сразу выцепил в толпе знакомый силуэт. Илья, как и всегда, одет был с иголочки. Даже на вечеринку умудрился прийти в официальном костюме — ну, что за человек? Что за человек он такой, раз его даже это — Влад имел в виду дедовский вкус — не способно было испортить? Череватый вспомнил, как часто он залипал на его галстуки, подавляя в себе желание ухватиться за один такой и грубо притянуть для поцелуя… Или как часто Илья закатывал рукава рубашек, открывая вид на соблазнительную сетку вен, что выглядело… очень сексуально. До неприличия горячо, если уж подбирать выражения. — Камера готова, — вырвала его из мыслей Марьяна, лукаво покрутив аппарат перед лицом Череватого. — Когда приступаем? Влад, всё ещё слегка сбитый с толку своими же мыслями, с запозданием ответил: — А, да… Сейчас начнём. Марьяна проследила за его взглядом и вмиг погрустнела. — Может, признаешься? — осторожно спросила она, положив руку на плечо Череватого. — Прости, Отец, я согрешил… Знала бы она, о каких именно муках парень думал жалкую минуту назад… Явно не о сердечных. — Ну, Влад! Череватый притих, закусив губу, и сконфуженно помотал головой. Всё-таки нагнала меланхолии Сахая. Даром что подружка. — Мне кажется, у вас есть шанс, — подбодрила его Романова, пихнув в правый бок локтем. Тот слегка пошатнулся, но духом явно не воспрял. — Если бы он что-то чувствовал ко мне… — начал он, прикрывая глаза. Марьяна снова сжала руку на его плече. — Я бы это услышал. Я бы знал наверняка. Демоны бы мне подсказали. — А что ты слышишь, когда смотришь на него? — поинтересовалась подруга, заглядывая Владу в глаза. Тот пожал плечами: — Ничего. Абсолютно, — это даже разочаровывало. — Закрытая книга. Марьяна нахмурилась, думая о том, что это совсем не было похоже на Влада. Она не раз убеждалась в том, что его способности — не байки Олега, за которыми не стоит ничего, кроме фанатизма. Влад действительно мог видеть, слышать, контактировать, воздействовать… Словом, пусть его опыт и не был огромным, но силы, с которыми работал чернокнижник — если его можно было так назвать, — никогда не ошибались. Чего только любовь с людьми не делает… Даже с такими, вот, заразами, как Влад. — Так, твои-то мысли я прекрасно слышу, — возмутился тот, отталкивая от себя Марьяну. Прежнюю печаль с его лица сдуло, словно ветром. — Не наглей, Сахая. Давай делом займёмся. Романова гаденько ухмыльнулась, не замечая, как Илья переводит на них свой внимательный взгляд, и снова потёрла ладошки: — Проучим хвастунишку Шепсика! — Блять, какого хуя происходит?! — старался не паниковать почти прижатый к стене Олег, осматриваясь по сторонам. Как назло, никто не хотел прийти к нему на помощь и объяснить, что, чёрт возьми, творится. Влад сверкнул клыками, которыми его одарила природа, расплылся в хищной улыбке во все тридцать два и поправил воротник своего чудаковатого чёрно-красного фрака. В руке он вертел ножик, который — честно-честно! — он решил захватить в самый последний момент. Он ведь хотел напугать Олега, а не рассмешить его до коликов, поэтому в ход пошло всё — и актёрская игра, и холодное оружие, и даже бесовской тембр. Всё во имя Христа. В моменте он подумал о том, что навести порчу на забравшегося в самые печёнки однокурсника было бы куда проще, но отступать уже было нельзя — Влад знал, что спрятавшаяся в кустах Марьяна ответственно снимала представление на камеру. Не хотелось подводить ни её, ни своё задетое чужими подколами эго. — Говорят, ты про наших пиздишь много, — Влад опасно покрутил ножом в руке. — Не думал я, что придётся вмешаться… Но ты сливаешь информацию о нас, как последняя крыса. Вот и захотелось, чтобы убежал ты с нашего тонущего корабля. Да поскорее. — Да я же не знал! Я не думал! — начал заикаться младший Шепс, и на секунду его стало даже жалко. Неужели тот и правда так свято верит в существование всякой чуши? Он и в глаза-то ничего подобного не видел, Влад ручался, а боялся так, словно за ним из самого правительства прислали человечка. Странные они, конечно, эти Шепсы… Новоиспечённый «вампир» аж как-то потерялся в груде этих несвязных мыслей. Романова махала руками, намекая то ли на продолжение спектакля, то ли на его кульминацию — Влад так и не разобрал. Поэтому решил действовать по наитию. Наитие зачем-то подставило к горлу однокурсника ножик и гадко прошептало: — Поздно, батенька, думать… Да и не успеешь ты уже. Округлившиеся от испуга глаза Олега как-то вмиг потухли, являя миру знаменитый шепсовский прищур, который Череватый видел в своих самых мерзких снах. Он принюхался, как настоящая собака, и резко толкнул парня в грудь. — Череватый, ты совсем охуел?! Я твой дешманский парфюм из тысячи узнаю! Влад разочарованно вздохнул, упирая руки в боки. — Ладно, пошутили и хватит, — довольно быстро сдался он. — Вот это ты обосрался, конечно, Олежа. Я прям кайфанул, — заулыбался Череватый, сверкая своими клыками. Но Шепс не разделял его веселья, с каждой секундой становясь только злее. — Да ты же на всю голову ебанутый, — в ужасе прошептал он. — Я тебя нахуй засужу! Вот тут страшно стало уже Череватому. Он прекрасно помнил о том, что старший Шепс работал в полиции — наверняка он не позволит обижать своего драгоценного братика. Блять, ещё и у Димки мама — юрист… А Дима, ну… Понятно с ним было всё: тоже заступится. — Олег, давай с тобой обс… — Я нихера не хочу обсуждать с тобой, — отрезал тот, разве что не искрясь от злости. — Я тебе щас просто ебало разобью — и разойдёмся мирно! Я — домой, а ты, гандон, — в участок! И именно в тот момент, когда Череватый уже приготовился к худшему — например, к тому, чтобы сидеть в обезьяннике пятнадцать суток с заботливо раскрашенным Шепсом лицом, ещё и в костюме грёбанного вампира, — за спиной Олега, словно тень, появился тот самый Ларионов, по которому Влад безнадёжно убивался не первый месяц. Он схватил не успевшего среагировать Шепса за шею и на глазах изумлённого Влада прокусил её, глотая брызнувшую кровь. Всё произошло за считанные секунды. У Олега закатились глаза, и он упал прямо Владу в руки, когда Илья отпустил его, с отвращением стирая с подбородка кровь, которая капала на него прямо с… уменьшающихся в размерах клыков. Череватый на негнущихся ногах опустил Шепса на землю, заботливо привалив его к стеночке, и очень несмело поднялся, не сводя с председателя студсовета шокированного взгляда. — Глаза вывалятся, — внезапно прервал тишину Ларинов, с аристократическим достоинством поправляя съехавший галстук. — Я не знаю, что сказать, — честно признался Влад, даже не смутившись от такого резкого замечания. Он думал только о том, как охуенно выглядел Илья секундой ранее, когда по его подбородку струилась алая жидкость, да и до этого — когда он обошёлся с Шепсом, как с тряпичной куклой… Это было просто поразительно. И в той же степени необъяснимо. Он стоял в своём помятом костюме вампира и чувствовал себя полным придурком. — Утром он не вспомнит ничего и будет думать, что напился, — спокойным тоном объяснил ему Илья, на этот раз проверяя, на месте ли запонки. — Ты — самый настоящий идиот. Я очень рисковал из-за тебя. Влад истерически пискнул, демонстрируя кривую улыбку. Теперь он был на грани паники, всеми силами держась за последние крупицы рассудка. — Я ни-ху-я не понял, — получалось плохо. — Волшебно! — Влад, ты только не паникуй… — Илья выставил руки вперёд, на своём примере показывая, как нужно дышать. — Но я тоже не знаю, что сказать. Парень закричал себе в кулак и боязливо метнулся взглядом до мирно спящего — наверное? — Олега и обратно, на обеспокоенного председателя студсовета, который сперва свёл его с ума навязчивыми мыслями о гей-романтике с ними в главным ролях, а теперь решил, наверное, добить. — Ты, блять, вампир? — не выдержал Череватый. — Спокойно… — Ты ёбаный вампир?! — Влад перешёл на крик. — Охуеть, ущипните меня, я в кошмаре! — Илья послушно защипнул пальцами кожу на его запястье. — Ай-яй! Сука! — Череватый обиженно прижал руку к груди. — Ну и пиздец. — Наверное, мне стоило бы объясниться… — Ларионов выдохнул, стараясь не думать о том, что ему и самому может влететь от клыкастого начальства за бездумное разглашение тайны. Какая же нелепая сложилась ситуация… Если ему и сделают выговор, то сперва хорошенько, от души просмеются. — Или не кусать Олега у меня на глазах, — тут же перебил его Влад, бесцеремонно тыкая пальцем в обмякшее тело. — Одно из двух. Одно, Илья. Да охуеть! — Я бы этого не сделал, не попади ты в передрягу! — разозлился, получается, вампир… К этому необходимо было привыкнуть. — А с твоим складом ума такой исход невозможен! Увы! Череватый пропустил оскорбление мимо ушей. Постепенно паззл в голове складывался во вполне понятную картинку, и дышать становилось значительно легче. — Так сильно хотел мне помочь? — спросил он серьёзно. Только сейчас он почувствовал, что по-настоящему тронут таким безбашенным поступком. — Неважно, — отмахнулся Ларионов. — Помоги перетащить его в дом. — Илья, — Влад перехватил его руку, хватая за локоть, и заглянул в блестящие отчего-то глаза. Он снова совершенно ничего не слышал. — О чём ты сейчас думаешь? — О том, что совершил большую глупость, — зачем-то он ответил честно. Давать заднюю было уже слишком поздно. Илья буквально рискнул ради него своей шкурой. Куда ж ещё очевиднее? Не прерывая зрительного контакта, Череватый негромко спросил: — А хочешь… совершить ещё одну? — и сделал один смелый шаг вперёд. Илья нахмурился, собираясь спросить, что тот имел в виду, или пошутить о том, что он не собирался закапывать Олега на заднем дворе, но все эти слова утонули в горячих губах Череватого, который прижался к нему в мимолётном порыве чувств — и так же быстро отпрянул, сияя розовыми от смущения щеками. Каких же сил ему стоило переступить эту грань… Аж коленки потрясывались. — Ты мне нравишься, Илья, — решил не останавливаться он. Кто знает, когда ещё он переживёт такие эмоциональные качели… В нынешней ситуации его чувства к человеку своего пола уже не казались такими абсурдными. Нормальным казалось абсолютно всё. — Даже такой… Даже если ты вампир. Илья смотрел на него так, как будто Влад был самым настоящим дураком, но он не смог остановить теплеющую на лице улыбку — такую же, в общем-то, идиотскую, как каждая секунда в этом вечере. Ларионов сжал чёрно-красный воротник и притянул Влада к себе, чтобы ещё раз его поцеловать — уже серьёзнее и дольше, позволяя себе провести языком по его суховатым губам, очертить ровный ряд «вампирских» зубов и углубить поцелуй с разрешения млеющего в его объятиях парня. А Череватый всё же намотал на кулак блядский галстук Ильи, простонав во влажный поцелуй от эйфории. Они переместились к стене, и Влад шумно задышал, когда Илья пустил холодные ладони под его рубашку, обжигая нежную кожу, и чуть не вскрикнул, когда тот приблизился к шее, невольно обнажая клыки. — Эй, стой, — Влад пихнул Ларионова в плечи, не сильно надеясь на то, что это сработает. Учитывая разницу их сил, оставалось полагаться только на его вампирскую порядочность. — Я не хочу ничего забывать. Илья бархатисто засмеялся, падая лицом в выпирающую ключицу. — Успокойся, я не собирался лишать тебя памяти. Ну, только если… Влад в ужасе захлопнул ему рот рукой. Даже не нужно было прибегать к демонической силе, с которой он привык работать, чтобы понять, что Илья хотел ему сказать. Череватый залился краской, представляя, как этот сексуальный мужчина лишает его памяти, рассудка и возможности стоять на ногах, раскладывая прямо на обеденном столе — тёмном и длинном, как в средневековых замках, — или на бордовой кровати с балдахином… Из рассказов Олега он только интерьер и запомнил — и теперь это уже не казалось ему таким бредом. Даже малодушно захотелось извиниться за своё неверие. И, конечно же, проверить, на какой кровати спал Илья. — Я так много хочу у тебя спросить… — признался Череватый, выдыхая из потяжелевших лёгких весь воздух. — Даже не представляешь. Илья нежно ему улыбнулся, продолжая удерживать руки на талии. — Например, о том, что я к тебе чувствую? — предположил он. — Да не, — отмахнулся Череватый, смешно сморщив нос, — я уже и так понял, что у нас всё взаимно, — Ларионов заинтересованно приподнял бровь. — Ты мне лучше вот что скажи… Ты к чёрной магии и экстрасенсам как относишься? Илья невольно отстранился, округлив глаза. В кустах послышался надсадный кашель вперемешку со смехом. — И к тому, что нас Марьянка всё это время снимала, — нехотя добавил Влад. Он блеснул своей дьявольски привлекательной ухмылкой, которой одним осенним днём и покорил холодное сердце вампира, якобы извиняясь за всё, и околдованный Ларионов без промедления ответил ему сразу на оба вопроса: «Хорошо», — и его яркая улыбка стремительно переросла в заразительный смех.