Деревушка Санлайт Силк, расположившаяся на окраине древнего тутового леса, издавна славилась мастерством ткачей.
Место под деревушку было выбрано неслучайно, полянка с землянкой, служившей домом старому отшельнику, обнаружившему необычных бабочек, стремительно разрослась до небольшой деревни.
Может показаться, что лучшими в работе с тканями окажутся единороги, которые при должной тренировке могут манипулировать тончайшими нитями, ну или на худой конец пегасы, с их чутким контролем при помощи крыльев.
Но в таком случае и не было бы этой истории, так ведь?
Особое сочетание волшебной ауры этого места и магии жёлтых бабочек позволяет гусеницам плести кокон из тончайшей нити бесценного солнечного шёлка.
Но, как оказалось, стоит магии единорога коснуться такой нити, как она сразу твердеет и рассыпается, утрачивая свою невероятную мягкость.
Крылья пегасов же не могли работать с этим материалом, по всей видимости, их врождённая магия хождения по облакам просто отталкивала волшебную нить, поэтому у земнопони, сызмальства привыкших пользоваться копытами, было преимущество.
Так издавна и повелось, что особенно ловкие и усидчивые земные пони в этой деревушке с детства обучались работе с этим невероятным материалом.
Раз в три года здесь проводился турнир мастеров ткацкого дела, и самым достойным выпадал шанс получить в награду катушку бесценной нити.
Десятки школ вышивки и плетения отправляли своих лучших учеников на это состязание, ибо победа в нём принесёт великую славу школе, ведь далеко не каждому дано хоть раз в жизни прикоснуться к изделиям из солнечного шелка, а уж поработать с ним и того меньше.
Поэтому, когда в последний день регистрации в деревню вошла согбенная старуха в плаще, да закутанная в шаль, с походкой, словно прихрамывающей на все четыре копыта, никто не удивился. У многих ткачей мечтой всей жизни было поработать с этим материалом, и бесчисленные множества умирали, так и не притронувшись к этому чуду.
Однако где было место столь бесценным творениям, нашлось и место менее благородному труду — букмекерству. Многие прибывали в деревушку из корыстных побуждений, стремясь наполнить свои карманы звонкими битами.
— Селестия свята, вы посмотрите, у этой старухи такой огромный горб, или кто-то сильно налегал на сладкое и отъел себе круп?
— Её плащ весь в заплатах, и эта кляча, что не может сшить себе достойное одеяние, хочет участвовать в состязании ткачей?
— Вся дрожит, копыта её не держат, а на голове-то вообще рог! Старая, совсем из ума выжила, забыла, что с колечком на роге даже подсветить себе слепой работу не сможет.
Эти и многие другие досужие беседы доносились окрест. Старуха, казалось, никого не слышала и решительно хромала к стойке регистрации.
— Я бы хотела принять участие в состязании, — еле слышно прохрипела она.
— Видать, не только копыта её подводят. До следующего турнира, поди, не доживёт, — зубоскалил кто-то неподалёку.
Молодой земнопони-регистратор оторвал взгляд от бланков и произнёс уже заученную скороговорку.
— С правилами, значится, можно ознакомиться на табличке слева, это сторона, где сердце, так как вы единорог, то надобно во время состязания носить кольцо на роге, магию не допускающее. Распишитесь здесь и здесь, — жеребец предоставил бумаги на роспись и кивнул на перо и чернильницу.
— Милок, удружи, поставь крестик, старая я уже совсем, глаза не те, что раньше…
Не успела жизнь ожесточить сердце молодого регистратора. Сжалившись над старухой, он заполнил документы, испросив лишь её имя.
— Спид Вивер, внучок, да хранят тебя сёстры.
Жеребец внёс имя в бланки, скрепил бумаги и сложил в папку.
Старуха что-то благодарно пробормотала и было повернулась, чтобы пройти в шатёр претендентов, но регистратор, лишь несколько мгновений подумав, окликнул её.
— Бабуля, вы меня простите, не моё это дело, но я боюсь, зазря вы проделали столь долгий путь, давайте, может, на трибуну вас провожу? Тут лучшие из лучших собрались, вы знаете, как это бывает, таланта много, но чести ни на бит, вреда не причинят, но за языком бы им следить поучиться. Зачем вам всю эту грязь от них выслушивать? Посидите, посмотрите, а?
Старуха то ли закашлялась, то ли рассмеялась.
— Золотое у тебя сердце, милок, да не могу уйти, не попробовав, ты лучше попроси богинь за старуху, — и на этом отвернулась, да побрела себе прочь.
Жеребец проводил её взглядом до поворота, и как раз пробил колокол, возвещающий окончание регистрации.
— Да как попросить-то, — думал вслух про себя регистратор. — С Кантерлоту-то, поди, и не услышат.
Земнопони поднялся, зубами закинул седельные сумки на спину и задумчиво побрёл к букмекеру. Около пункта приёма ставок он вытащил папку и передал её кобыле за стойкой.
— Держи, чёрная твоя душа.
Единорожка за стойкой улыбнулась, открыла папку, подозвала помощников, и тотализатор начал наполняться именами.
— Как умею, так и верчусь, Инки Блоб. Ставить-то будешь?
Жеребец задумался. Кантерлотская школа ткачей уже второе состязание подряд брала первенство, но и работы учеников из Мунлайт Веллью в последнее время становятся частыми предметами разговоров. Было бы глупо, даже наивно ставить на кого-то другого.
Невероятно глупо. Можно было поставить на знаменитого Сильвер Ярна, но одиночки не от школ не побеждали уже долгие годы. Плохая идея.
Ещё глупее было бы поставить на кого-то из-за каких-то сентиментальных соображений.
— И верно, дурак я и идиот, — земнопони кинул на стойку тугой мешочек битов. — Сотня на Спид Вивер.
Кобыла за стойкой удивлённо уставилась на регистратора.
— Это вообще кто?
Инки пожал плечами.
— Какая-то старуха, сердце моё не на месте, как будто, если не поверю в неё, то так и помрёт, чуда в жизни не повидавши.
Единорожка левитировала монеты прочь, вписала имя регистратора и заключила:
— Как есть дурак. Видала я эту старуху, копыта не отбросит, и то хорошо.
* * *
В тот день молодой Инки Блоб обогатился. Да, он получил битов больше, чем мог бы унести за раз, но дело не в них. Придя домой, на прикроватном столике он обнаружил работу победительницы состязания — Спид Вивер и записку в придачу.
Поднеся дрожащее копыто к платку, простому на вид — ровный круг, поделённый на сегменты со вставками обычного шёлка, жеребец поднял его и почувствовал, как уже столь привычная от бесконечной работы пером боль в запястье исчезает.
Записка скатилась с платка, жеребец вгляделся в ровные буквы и прочитал:
Продолжай и дальше слушать своё сердце, молодой Инки Блоб, да никогда не суди по первому взгляду.
* * *
Углубившись в лес, старуха бойко осмотрелась, скинула шаль, плащ, поправила копытами перемётную сумку с катушкой, по очереди вытянула каждую из четырёх затекших лапок, сложенных на спине, залезла на дерево и скрылась в кронах густого леса.
