Питерское солнце

"И снова третье сентября..." В голове у Матвея проносится строчка из какой-то мемной песни, полный текст которой он даже не знал. Вспоминает это Поляков только оттого, что сегодня действительно третье сентября и сидит он на скучной паре по алгебре, которую не понимает. Мелком заглянув в телефон, Матвей выясняет, что сидеть еще 15 минут. А ведь после алгебры еще химия, и шестым уроком физика. На пару по обществу между химией и физикой Поляков не жаловался, потому что довольно хорошо разбирался в предмете. А точные науки ему не давались от слова "совсем". Возможно поэтому стать твердым хорошистом Полякову никак не удавалось, и учителя всеми силами вытягивали его из положения "троечник" в положение "очень слабый хорошист". Но, как сказала первого сентября их классный руководитель, в этом году никто за ними бегать не будет и "раздавать" оценки не собирается, так что бывшие девятиклассники будут вынужденны прилагать усилия, дабы учиться на пятерки и четверки. Не то, чтобы Матвей этого не знал, но от мыслей о том, что придется зубрить химию, почему-то отпадало всякое желание учиться. *** После химии перед Матвеем встал сложный выбор: пойти к Алисе, которая после девятого пошла в химбио, и нажаловаться, что на уроке он ничего не понял, или пойти в столовую, потому что живот требовал еды. Поляков подумал, после чего направился к Вяземской, вежливо украл ее из окружения подруг, и пригласил в ресторан столовую, и, получив утвердительный ответ, по дороге пожаловался, что на химии он ничего не понял. Гениальные мысли, все же, иногда посещали его голову. По приходу в столовую Матвей с Алисой встали в очередь и началась игра "Успей поесть и вернуться в класс до того, как прозвенит звонок на урок". Многие, обычно, проигрывали. В очереди они коротали время за диалогом и дурацкими шутками. Однако внимание друзей привлек парень, который подошел к группе других парней. – На, на, на! – Тихо, пытаясь сдержать смех, затараторил он, всовывая в руку одного из сверстников салфетку, в которую было что-то завернуто. Второй парень хихикнул, и сунул салфетку в карман брюк. – Ну все, Господа, время уходит, по дороге поедим. – Подал голос третий парень, который все это время диктовал недовольной тетеньке свой заказ. Матвей узнал его – это был Алексей Тарасов, уже одиннадцатиклассник, но на момент того, как он успел занять в сердце Полякова отдельное место, еще десятиклассник. Только его парень и знал по имени-фамилии, и то, это Алиса через какие-то свои невообразимые школьные связи все узнала и ему доложила. Между собой, как Матвей приметил, парни обычно общались кличками: так, тот, кто пытался всунуть в чужую руку "сверток" был "Мухой", тот, кто сверток принял – "Графом", Алексея звали исключительно "Алексом". Был еще один, "Чингиз", и он, вроде как, сейчас сидел за одним из столов. Группа одиннадцатиклассников удалилась, смеясь, перешептываясь каким-то фразами, и от этого еще больше смеясь. Матвей взял невкусную сосиску в тесте и очень горячий чай, неся который, просто невозможно было оставаться атеистом, и приходилось молиться, дабы не пролить напиток, залитый в стеклянный стакан до краев. Алиса брать ничего не стала, вежливо отказалась от высохшей сосиски в сухом тесте, просидела с Матвеем почти до победного, но покинула столовую за три минуты до конца перемены, оставив Полякова давиться невкусным тестом одного. *** Парень шел по коридору, когда из-за угла вылетел Граф, верхом на котором сидел Муха, и с криком "Ох, блять!", эти двое врезались в Матвея. Сзади, хохоча, спустившийся с Чингиза Алекс подошел к троице. – Извини, чувак. – Сказал Граф, похлопав Полякова по плечу. – Норм все? – Да, все хорошо. – А я говорил тебе, глухомань дурная, что в школе развивать скорость выше пяти метров в минуту крайне не рекомендуется. – Начал отчитывать Графа Алекс. – Нет, значит, поскакала лошадь в поле! Вон, парня сбил! – Да какое, нахуй, сбил? Толкнул слегка, он даже нихрена не понял. – Запротестовал Граф. – Так конечно не понял, у него вся жизнь перед глазами пролетела. А он может, еще контрольную по физике не написал? Столько двоек не получено, столько контрольных не списано, сколько недосыпов не заработано! Ты о мальчике вообще подумал? Матвей не выдержал – хихикнул. Речи Алекса в совокупе с его активной жестикуляцией, выглядели очень забавно. – Ребят, до урока пять минут. – Проинформировал Чингиз. – Оставшейся путь идем пешком. – Констатировал Тарасов. – Не хватало еще кого-нибудь насмерть сбить. Нам тогда от директора влетит. И от Трубецкого. – Трубецкой хуже. – Сообщил Граф. – Намного. – Поддержал Муха. – Ладно, парень, – обратился Алекс к Матвею, – еще раз прошу принять извинения от лица мозгового центра этих оболтусов, – он обвел рукой друзей, – мы пойдем. Поляков кивнул, понаблюдав, как парни спустились по лестнице, после чего сам поспешил на урок. До физики оставалось три минуты. *** – Со мной сегодня Леша говорил. – Сказал Матвей Алисе, удачно выцепив ее в гардеробе после уроков. – Вау. – С сарказмом произнесла девушка. – Это на какой уровень отношений вы перешли? – Очень смешно. – Нет, Моть, просто ты говоришь об этом так, словно он вот ни с кем обычно не разговаривает, а с тобой взял, и заговорил. Нет чтоб взять, подойти, познакомиться, но нет, это слишком просто! Так что ты целый год любовался им около кабинетов на переменах и на крыльце школы после уроков. Ну не нормально это, понимаешь ты? Это уже слежка какая-то. – Ну а что мне сказать? "Здравствуйте, я Матвей Поляков, можно втиснуться к вам в группу?", так что-ли? Я по контенгенту к ним не подхожу. – С чего ты взял? – Да у них постоянно шквал каких-то абсурдных идеи, мат через слово, и еще не известно, какое они на меня влияние окажут. – О, Господи. – Алиса закатила глаза. – Мне кажется это лучше, чем быть одиноким хорошистом. Да и если мозги у тебя есть, то ни материться, ни творить что-то из рамок выходящее, ты не будешь. К тому же Леша твой производит впечатление вполне порядочного человека. Матвей хотел уже было возмутиться, потому что "ну какой мой?", но Алиса прервала его: – Или ты в него только из-за лица красивого втрескался? Если будет раздолбаем последним, разлюбишь его? – Не знаю. – Честно ответил Поляков. Отец с раннего детства говорил ему не водиться с сомнительными компаниями, а компания Алекса как раз такое впечатление и производила. Но Тарасова так послушать, ни одного мата не употребил за все время возмущения в коридоре. Хотя это еще ни о чем не говорит. – Не знаю. – Зачем-то повторил Матвей. – Ой, пошли, горе луковое. – Вздохнула Вяземская. На улице дул прохладный ветер, и Поляков сразу сунул руки в карманы брюк. – Алиса! К ним подбежал Трубецкой. – Ты... Не занята сегодня? – Осторожно спросил Аркадий. – Нет, а что? – Спросила девушка. – Аркадий, совращать дам прямо на глазах у их кавалеров – верх неприличия! – Весело крикнул неподалеку стоящий Алекс. – Тарасов, заткнись! – Крикнул в ответ Трубецкой. Алекс лишь сильнее засмеялся, и его тут же подхватили друзья. Матвей смутился. Набравшись смелости, он сказал: – Мы с ней не пара! Муха лишь сильнее рассмеялся, и Поляков готов был провалиться сквозь землю: внезапно он осознал, как глупо было кричать что-то подобное под конец уроков возле школы, где обычно толпиться куча людей. – Муха, я прошу тебя, успокойся, юноша чувствует себя ужасно. – Алекс дал другу подзатыльник. – Прости пожалуйста, – обратился Тарасов к Матвею, – у него ужасное чувство юмора. Смеется над каждым вдохом, ей богу. – Эй, а это разве не тот чувак, которого мы на перемене подбили? – Поинтересовался Граф. – Да я поэтому и ржу! – Выдавил сквозь смех Муха. – Ага, потом сам пойдешь извиняться. – Как бы невзначай известил Алекс. – Да какое извиняться? – Возмутился Муха. – Он же такой бред сказал! – Мух, то, что ты назвал "бредом" обычно называют "правдой". Ну не пара они, и ладно. Что нам теперь, над каждыми такими людьми потешаться? Он, вон, господина Трубецкого из неловкой ситуации вытащил, а ты потешаешся над ним. – Алекс вновь обратился к Полякову. – Парень, ты извини, дурацкая шутка была. – Я Матвей. – Зачем-то ляпнул он. – Запомню. – Искренне отозвался Тарасов. – Эй, а передо мной извиниться не хочешь? – Встрял Аркадий. – Нет, с чего бы? – Хихикнул Алекс и поспешил удалиться вместе с друзьями. – Ну вот и познакомились. – Заметила Алиса. Матвей повернулся к девушке. Рядом все еще стоял Трубецкой. – Ладно, я пойду. – Сказал Поляков, решив оставить Вяземскую и Аркадия наедине. – Ага, пока. – Алиса мягко улыбнулась и они обнялись на прощание. Погода для начала осени была хорошей; Матвей неспешно шел до дома, решив попутно зайти в магазин. В магазине он внимательно обошел все прилавки, и, так и не решив, что будет брать, решил пойти по второму кругу. – О, Матвей, приветствую! – Окликнул парня Алекс. – Привет. – Поляков улыбнулся. – Как дела? – Все хорошо. – Когда все хорошо – это хорошо. – Тарасов посмеялся. Повисла тишина, длившаяся несколько секунд. – Ты Карла Маркса читал? – Внезапно спрашивает Алекс. – А... –Матвей запинается. – А чего так внезапно? – Ну, скучный диалог какой-то получается. Стереотипный. Так что время внезапных вопросов! – Тарасов улыбнулся. – Окей. – Поляков хмыкнул. – Карла Маркса не читал. Ну а... Какие фильмы тебе нравятся? – Ммм... "Союз спасения". Наш фильм, потрясающий. А если по жанрам, то, наверное, фантастика и какие-нибудь исторические фильмы. За их короткий диалог парни дошли до отдела с кормом для домашних животных. – У тебя дома питомцы? – Матвей склонил голову на бок, наблюдая, как Тарасов выберает корм как для кошек, так и для собак. – Не-а. Я в приюте животным помогаю – Круто. Кстати, а можно провакационый вопрос? – Ага. – Вы с пацанами еду в столовке воруете? – Ну да. – Вам карманных что-ли не дают? – Дают. Это просто у нас схема такая: нам деньги на еду дают, мы их у себя оставляем, а если проголодаемся – тырим еду из столовой. А деньги уходят нуждающимся. Кому на сигареты, а кому – на корм. – Понятно... – Осуждаешь? – Спрашивает Алекс. – Не знаю. Ладно парни, а ты-то почему не попросишь родителей деньги на корм выделять? – А у меня аллергия на шерсть. Так что мои многоуважаемые maman et papa против того, чтобы я с животными контактировал. – У тебя аллергия, но ты все равно бегаешь к животным? – Посмеялся Матвей. – Ага. Глупо, да? – Тарасов улыбнулся. – Да нет. – Ответил Поляков. – Просто немного странно. – Ну да, парни, вон, тайком курят, а я тайком животным помогаю. Парни вышли из магазина: Алекс взял несколько упаковок корма и упрятал их в рюкзак, Матвей купил чипсы. Какое-то время они шли вдвоем, говорили о всякой ерунде (об учебе в основном), Алекс жаловался на Аркадия Трубецкого: старосту их класса, очень нудного человека; Матвей жаловался на не очень хорошие успехи в учебе. – Ну, мне налево. – Сказал Тарасов и указал налево. – Хорошо. Ну, пока. – Матвей протянул руку и Алекс охотно ее пожал. – Пока. Они попрощались, и Матвей заметил, как в груди что-то теплится. А Алекс только на полпути к дому вспомнил, что не назвал свое имя.