Последняя просьба

      На неизвестной станции в какой-то Эонами забытой комнате Блэйд держит в руках смертельно раненую Кафку. Кровь непрерывно вытекает из её тела, окрашивая пол под ними. Он поспешно отрывает полоску от своего плаща и накладывает импровизированный жгут в отчаянной попытке если не остановить, так хотя бы уменьшить потерю крови. Понимает, что это поможет совсем ненадолго, так что обращается к своему коммуникатору, лихорадочно отправляя координаты в групповой чат с призывами прийти к ним на помощь.       Блэйд осознавал, что мог бы сам доставить Кафку в безопасное место на их корабле. Однако путь впереди кишит опасностями, полон врагами, желающими с радостью воспользоваться их уязвимым положением, и возможностью попасть в засаду от КММ. Риск слишком велик, да и Блэйд слишком хорошо понимает, какое безумие может поглотить его в эпицентре импульсивных сражений. Он не может позволить себе потерять контроль, особенно тогда, когда жизнь Кафки висит на волоске.       Её дыхание прерывистое и шумное, сквозящее болью, и Блэйд чувствует себя совершенно беспомощным. Он держит Кафку крепко, но аккуратно, как будто его объятия могли защитить от боли и подарить спасение.       Их миссия проходила успешно и развивалась по привычному и выученному наизусть сценарию. Вот только во время битвы произошла заминка, а точнее момент безрассудства со стороны Кафки. Пуля, что должна была попасть в район его головы была заслонена её телом. Возможно, она понимала, что регенерация такого ранения заняло бы больше времени, однако для Кафки это была другая история — битва за выживание, с которой ей пришлось столкнуться.       Теперь мысли Блэйда метались от несправедливости всего этого. Если бы только его дар, проклятое Изобилие, можно было использовать для спасения Кафки. Хотя бы частично. Но нет, это попросту невозможно. Он вынужден смотреть, как холодный и липкий пот блестит испариной на лбу, а в тяжёлом дыхание с каждым мгновением всё отчетливей слышалось хлюпанье перегоняемой в бронхах крови. Он хмурил брови и нервно кусал губы в тщетной попытке сдержать свои эмоции и не показать Кафке страх. Страх за её жизнь. И за эти тянущиеся секунды Блэйд уже сотню раз успел проклясть Сэма и Волка за то, что они как-то задерживаются с прибытием. Где же они, чёрт возьми?!       Погруженный в свои мысли, Блэйд резко возвращается к реальности, когда нежная ладонь касается его руки. Он тут же обращает всё свое внимание на Кафку и замечает на её губах привычную меланхоличную улыбку. Почему она улыбается перед лицом смерти и терпит боль?       Не сразу, но он понимает, что эта улыбка имела иной смысл — принятие неизбежного. Оба знали, что её жизнь перечеркнута чужой пулей, а смерть уже дышала в затылок. И всё же, несмотря на отчаяние, давившее со всех сторон, Кафка находит утешение в присутствии своего коллеги, в осознании того, что она не одна в данный момент.       Хрупкое тело женщины лежит на его руках и коленях, пачкая некогда дорогие одежды уродливыми пятнами крови. Взгляд помутневших глаз, лишенный прежней яркости, едва ли блестел и сверкал жизнью. С каждой секундой дыхание становилось все слабее и тише; едва заметное движение груди уже было незаметным. Во взгляде практически потух огонёк жизни, не выдержав тяжести неизбежного.       В её спокойной улыбке отражались грусть и смирение. — Знаешь, Блэйди… — она с трудом выдавливает из себя едва слышный шёпот, но Блэйд слышал её. Слышал так же ясно, как будто она говорила в его голове. — Я испытываю горькое разочарование, что даже в такой момент я не могу ощутить это… Страх смерти.       Блэйд сильнее хмурится из-за её слов, а между бровей появляется глубокая морщина. Он пытается с уверенностью ответить: — Ты не умрёшь.       Но осознание правдивости её слов сильнее — шансов на спасение становится с каждым мгновением все меньше и меньше. Внутри него что-то менялось. Что-то очевидное, но ещё не уловимое. Он понимал, что с его разумом что-то происходит и пытался уловить это изменение. Пока не пришло осознание простой, как детские сказки, истины — нити, удерживающие в нем Мерзость, дрожали от натяжения и рвались. Волокно за волокном. Это было плохим знаком.       Кафка в свои последние минуты жизни не может испытать страх, а это вызывает ужасное разочарование и глубокую тоску. — Знаешь, я хоть и не испытываю сейчас страха, но мне так… грустно, — продолжала она своё признание. — Грустно оставлять вас одних. Кто будет играть с Волком, а кто будет приглядывать за Сэмом. И… кто спасёт тебя от Мерзости?       Её уход определённо оставит след в душах Охотников. Она — их якорь, который объединяет таких разных личностей в настоящую команду, способную успешно выполнять любой сложности миссии. Она — маятник, способный жить с каждым из их разношерстной команды, в одном темпе. И её отсутствие в их жизнях станет началом цепочки разрушений, нарушивших баланс.       Он не хочет верить, что это конец для неё. Как будто часть его отрывается, оставляя после себя пустоту, которую невозможно заполнить. Тяжесть ситуации давит на его грудь, из-за чего становится трудно дышать. Каждый удар его сердца — болезненное напоминание о надвигающейся пустоте, которая его ожидает. Это сценарий, который он не может понять. Кошмар, от которого он не может проснуться.       Из всех своих коллег Блэйд всегда воображал себя первым, кто их покидает. Он никогда не предполагал, что это будет именно она, та, кто всегда была опорой силы, той, кто скреплял их всех вместе. Этого не должно было случиться. Это неправильно. Разве Элио не обещал им, что каждый исполнит своё желание? Тогда почему же желание Кафки не исполняется?       Блэйд чувствует прилив отчаяния. Но в глубине души он знает, что ничего не может сделать. Ему остаётся лишь чувствовать хрупкость ее тела, хрупкость ускользающей жизни. Тепло, которое исходит от неё, постепенно начинает угасать, уступая место леденящему холоду, проникающему в его кости. Жестокое напоминание о быстротечности жизни, суровым осознанием того, что даже самые сильные могут быть сбиты безжалостными руками судьбы.       Мысль о том, что их команда продолжит свое существование без нее, кажется невообразимо трудной. Она была тем клеем, который скреплял их вместе, тем, кто сближал их всех. Без неё команда станет неполной, как пазл, в котором отсутствует жизненно важный элемент. Его пальцы непроизвольно сжимают её предплечья крепче. — Блэйди… — Да. — Ты… — её голос на мгновенье затихает, пронизанный хрипотцой. — Обними меня, но так… как будто ты боишься меня потерять.       Эта, казалось бы, простая просьба несёт в себе глубокий смысл. Даже перед лицом смерти она цепляется за надежду, веря, что этот поступок приблизит её к мечте. Она хочет почувствовать страх. Если она хочет… если она думает, что это даст ей приблизиться хоть немножко к мечте, то мужчина готов предоставить ей это. Он боится, по-настоящему боится потерять её. И дело не только в том, что она сдерживает его внутреннего монстра. Совсем не в этом…       Блэйд крепко прижимает её к себе. Он чувствует, как последняя оставшаяся нить внутри него рвется, и тьма медленно поглощает его разум. За его спиной раздаются знакомые голоса. Но в этот момент для него больше ничего не имеет значения.       Его разум очерняется.