Часть 1
1 декабря 2023 г. в 22:35
Дети снова капризничали, отказываясь надевать тёплую одежду. Утепляться им казалось странным, маленьким детям не объяснить, почему вдруг их привычное окружение изменилось. Почему больше нет тех фокусов, которые проделывали взрослые под заворожëнные детские взгляды, почему люди вокруг носят тёплые вещи в большом количестве, прячась от холода, почему нельзя вернуться домой. Там же остался их папа, наверняка он волнуется. Молодая женщина из раза в раз повторяла одну и ту же фразу. Нельзя. А почему — непонятно. Куай Лян не лез к матери с расспросами, только обнимал и тихо говорил, как сильно он её любит. Зато Би-Хан требовал ответов на серьёзные не по возрасту вопросы. Когда ответов не следовало, он кричал. Кричал, как ненавидит её, как хочет домой. Женщина пропускала грубые слова маленького мальчика через себя, прятала в себе горькие слёзы. Старший сын с самого рождения больше был привязан к отцу, наверняка в будущем его характер раскроется в полной мере. Позже он молча просил прощения, укладывая голову ей на колени, подставляя голову под нежные касания её рук. Она не могла его не прощать, сколько бы раз эти сцены не повторялись.
Дороги были занесены. Последние несколько дней снег валил без перерывов, укрывая город белым покрывалом. Скрывал беглецов. Городские службы не справлялись, город стоял в многокилометровых пробках, а по новостям власти просили жителей по возможности пользоваться метро.
— Мне жарко! — вновь подал голос Би-Хан, оттягивая обмотанный вокруг шеи шарф. Сидящий рядом с ним на заднем сидении такси Куай Лян тихо, не привлекая ничьё внимание, вздохнул. Ему было жаль маму.
Водитель недовольно цыкнул и бросил на сидящую на пассажирском сидении женщину тяжёлый взгляд. Ему не доплачивали слушать детские истерики. Не можешь воспитать, вот и нечего рожать.
— Милый, не кричи, — обернулась она к детям, для удобства отстёгивая ремень безопасности. Би-Хан нахмурился. — Скоро мы будем дома.
Мужчина за рулём фыркнул.
— К Новому Году разве что, — он указал на экран навигатора, где всё было в красных полосах. — Пробки, сука, по десять баллов!
— Пожалуйста, — сухо проговорила женщина, — выбирайте выражения. В машине дети.
Тот ещё раз цыкнул и нажал на гудок. Как будто это могло чем-то помочь.
Аманда устало прикрыла глаза и потёрла переносицу. Кажется, стоило прислушаться к советам из телевизора.
— Мама, — тихо позвали сзади. Та обернулась. Куай Лян протягивал ей один из солёных крекеров, что она дала детям на перекус. Она с улыбкой покачала головой, отказываясь.
За прошедшие двадцать минут ничего не изменилось. Поток машин ни на сантиметр не сдвинулся. Обстановка в салоне такси накалялась. Би-Хан демонстративно громко вздыхал, сверля спину матери злым взглядом. Младший брат молча мял в руках пустую упаковку из-под крекеров. Ему тоже было неуютно: под пуховиком толстый свитер неприятно колол ещё нежную кожу.
— Сколько я вам должна?
Лицо водителя просветлело. Ну наконец-то избавится от этого невыносимого гадёныша сзади, что настойчиво действовал на нервы.
Женщина первая покинула салон, затем помогла детям. При этом старший сын отмахнулся от неё и отказался давать ей руку. Пришлось держать его за капюшон куртки. Куай Лян ухватился за край её пуховика, другой рукой женщина держала тяжёлые пакеты.
Они быстро, обходя стоящие машины, добрались до тротуара.
— Би-Хан, милый, не спеши, — она остановилась, перехватывая выскальзывающие ручки пакетов поудобнее.
На улице тот стал спокойнее. Кивнул брату, и они на двоих забрали один пакет.
— Спасибо, любимые, — тепло улыбнулась им мать.
По нечищеным пешеходным дорожкам идти было тяжело. Обувь её мальчиков зачерпывала снег, как ковш воду, на штанины налипли комья снега, но те шли, даже не замечая этого. Оставалось только надеяться, что прохожим не было дела до двух мальчишек, что шли чуть впереди женщины, протаптывая для неё дорожку.
Женщина была очень красива, невзрачная на ней одежда не могла этого скрыть. Тонкая, невысокая, невообразимо хрупкая. Но таившая в себе, помимо секретов, которые умрут с ней, ещё и огромную силу духа, которую, как она надеялась, унаследовали и её сыновья.
Ни одна другая женщина бы не решилась поступить так, как поступила она.
На улице зажглись фонари. Темнело рано, и, не воспользуйся они такси, а метро, успели бы засветло добраться до небольшой квартиры, что она сняла на скудные остатки сбережений. Его деньги Аманда брать не решилась, вместо этого медленно продавая подаренные им украшения. Работу молодой маме с двумя маленькими детьми найти было тяжело, удержаться — ещё тяжелее, но она старалась на пределе своих сил. А подаренных драгоценностей было много. Деньги с их продажи она экономила, расходуя вырученные только на необходимое.
— Я всё вижу, — строго проговорила она, заметив, как младший сын тянет молнию куртки вниз. Он ойкнул и поспешил провести молнию до самой горловины. Би-Хан на это закатил глаза, но смолчал.
Ужасно хотелось домой.
Не в эту убогую квартиру с двумя комнатами на седьмом этаже дома, с облезшей от времени краской на фасаде. Их дом был в горах, окружённый красивым лесом. Там все их вещи, мамины красивые наряды и можно, не опасаясь чего-то неизвестного, ходить без этих тяжёлых и промокших от снега тёплых вещах. А какая шубка была у их матери! Мягкая, пушистая. Би-Хан так любил зарываться ладонями в этот пушистый, приятный на ощупь мех. И мама в ней была такая красивая.
Но всё это изменило одно раннее утро, когда и солнце ещё не взошло. Мама разбудила их, в спешке помогла собрать некоторую одежду, и они покинули такие родные тёплые стены.
Они не задерживались на одном месте долго. Она не питала пустых надежд: Юйнин найдёт их. И его промедление вызывало тревогу внутри. Могло ли быть, что он прислушался к её мольбам, смешанным со слезами отчаяния?
Руки болели от тяжести, поясница ныла от усталости. Но спину женщина держала ровно. Нельзя показывать слабости. Ночью, когда мальчики будут крепко спать, можно будет позволить себе тихие слёзы в ванной комнате. Она не будет слабой перед своими сыновьями.
Би-Хан в конце концов стянул с шеи надоевший шарф и, скомкав, запихнул в карман куртки. Аманда вздохнула. Своей настойчивостью тот опять же пошёл в отца.
— Застегни куртку до подбородка, пожалуйста.
— Нет, — сталь звенела в его голосе. Он недовольно покосился на младшего брата. — Мне не холодно.
Ядовитая усмешка скользнула по детским губам. Они с братом вообще не понимали, как ощущается холод, и почему другие люди прячутся от него. Вот только один старательно делал всё, о чём просила мама, пусть и нехотя. Би-Хан же поддаваться не собирался.
Дорога до квартиры заняла больше времени, чем ожидала женщина. К тому моменту, как они вошли во двор, дети уже во всю пыхтели от усталости, пуская ртом белый пар и тяжело дыша. Если бы можно было избавиться от этой тяжёлой от налипшего снега одежды. Морозный воздух приятно ласкал открытые участки кожи, невидимой рукой оглаживал детские щёки. Только вот маме он был неприятен, Куай Лян не мог не замечать, как та прятала лицо в воротнике своего красного, с чёрным мехом по капюшону, пуховика. Двор оказался более-менее очищен, да только с такими обильными осадками труды дворников недолговечны. Уже у подъезда женщина отряхнула куртки и шапки сыновей от снега, отряхнулась сама и сбила налипший снег с обуви, топнув ногами. Дети повторили за ней. Слава Богу, лифт не был сломан.
Их квартира была совершенно обычной. Две комнаты, спальня и гостиная, небольшая кухня и санузел. Спальню она отдала детям, сама же ночевала на диване, на работу собираясь перед небольшим зеркалом, висящим над раковиной в ванной. Тихо, стараясь не потревожить детские сны.
— Идите мыть руки и переодеваться, — обувь нужно было сушить, поэтому она поставила их ботинки к батарее в кухне. Мальчики по полу затащили следом пакеты. Сил не осталось ни у одного. — Я разогрею ужин и позову вас, ладно?
— Да, мама, — младший сын ласково клюнул её в щёку и скрылся следом за старшим. Тот промолчал, удостоив лишь сухим кивком.
Повесив их куртки сушиться на спинках стульев, свою она, не глядя, скинула где-то в прихожей, мокрой кучей оставив на полу. Времени не было даже присесть хотя бы на несчастные пять минут. Её дети были голодными, пачка крекеров на двоих лишь притупила голод.
Не переодеваясь, она достала оставшийся ещё со вчера ужин: рис и говядина с овощами – и поставила разогреваться в духовку. Микроволновка бы убрала влагу, сделав рис и кусочки мяса сухими. Следовало поставить чайник, на десерт их ожидал такой любимый детьми небольшой шоколадный торт. И было бы неплохо разобрать пакеты.
Как же она устала. Но сожалений не было. Она всё сделала правильно.
По кухне разносился приятный аромат разогреваемой еды. Вернувшиеся мальчики помогли ей с содержимым пакетов, Куай Лян не стушевался и пригрозил брату расправой, если тот снова посягнёт на его такие обожаемые лимонные вафли. Тот в ответ закатил глаза. Он сам не заметил в прошлый раз, как так получилось, что упаковка опустела.
Ужин прошёл в гостиной перед телевизором. Они устроились за небольшим журнальным столиком, предварительно убрав с него всё лишнее. Дети с удовольствием вперились в какой-то исторический фильм, пока Аманда, спохватившись, не переключила канал. На вопросы, зачем принцессу проверяют на девственность и что это такое, отвечать она не была готова, да и знать такое её мальчикам ещё рано. Всему своё время.
После ужина, завершив этот вечер кусочком шоколадного торта, сыновья помогли ей с уборкой грязной посуды. Один протирал сухим полотенцем столовые приборы и столик, второй насухо вытирал тарелки и чашки.
— Почему мы не можем есть палочками, — в который раз стонал старший сын, — я привык к ним.
— Потому что так сказала мама, — ответил ему брат, хмурясь. Аманда делала вид, что не слышит их шёпота за шумом воды. — Хватит изводить маму.
— Она сама украла нас у папы, а ты не указывай мне.
Украла. Так он воспринимал это и отчасти был прав.
Она погасила в себе всхлип, быстрым движением стёрла непрошенные слёзы.
Всё в порядке, сын ещё не понимает мотивов её поступков. Когда-нибудь он обязательно оценит.
Ко сну отходили ближе к полуночи. Мальчики не хотели отрываться от просмотра то мультика, то какой-то развлекательной передачи, а потом и фильма. Аманда не спорила, занятая своими делами, только краем уха следя за происходившим на экране, чтобы в случае чего выключить неподобающую для детских глаз сцену. После окончания фильма зевающие дети без напоминаний отправились чистить зубы и умываться. Спали они на одной, но достаточно большой для маленьких детей кровати. Но Би-Хан упорно выстраивал между ними границу из диванных подушек. Личное пространство мальчика должно быть нерушимо. Поцеловав готовых ко сну сыновей и получив в ответ крепкие объятия, погасив свет, женщина вышла из комнаты, плотно закрывая за собой дверь. Её храбрые дети никогда не боялись темноты.
Она расправила и застелила диван, быстро ополоснулась в душе, втёрла в кожу увлажняющий крем и, дождавшись впитывания, легла под одеяло. Диван не имел в себе матраса, как в современных моделях. Это была просто доска, обитая тканью, тело не могло получить желаемого расслабления. Но она не жаловалась. Это такая мелочь по сравнению со спокойной жизнью детей. Сон без промедлений принял её в свои объятия.
За окном ещё было было темно, когда из сна её вырвало чувство опасности. Она продолжила лежать с закрытыми глазами, жадно вслушиваясь в тишину. Ничего. Мерно отбивали ритм настенные часы, в окно над головой бились снежинки. Но что-то явно было не так.
— Раз ты уже не спишь, может, поговорим наконец?
Она рывком села, не веря. Этот голос она не слышала несколько месяцев. Этот голос не сможет никогда забыть.
Он не включает свет, только подходит ближе, выходя из темноты и садясь на край. Аманда подтягивает ноги к груди, обнимая их. Один только его силуэт внушает ужас.
Так не должно быть. Когда-то всё было не так.
Их пути никогда не должны были пересечься, а встреча оказалась банальна, как сюжет криминально-романтического сериала, что она любила смотреть. Где плохой парень спасает девушку, и между ними возникает любовь с первого взгляда.
Вот только точно по этому сюжету всё и сложилось. Аманда случайно оказалась не в том месте и не в то время, а Юйнин спас, хотя и не должен был. В его задачи спасение случайно проходившей девушки не входило.
Возникшее между двумя чувство было невероятным. Огонь разгорался всё больше, не оставляя шансов на спасение. На тот момент она не знала о нём ничего, но с готовностью приняла жестокую правду, которую не должна была узнать никогда. Тогда она ещё не боялась его.
Он не бросил её, узнав о беременности. Не стал, как это было заведено, ждать рождения детей, чтобы забрать их, едва только они успели родиться. Он привёл свою женщину на территорию клана, представив великому мастеру и прося его личного разрешения, чтобы оставить её не только до рождения своего ребёнка, но и после. Грандмастер смерил её внимательным взглядом. Аманда прикрыла только наметившийся животик ладонью в попытке спрятать и защитить.
И с того дня её жизнь изменилась.
— Набегалась? — в некогда любимом голосе неприкрытая усмешка.
— Как ты нашёл?
— Я и не терял.
С той самой минуты, как они покинули дом. По спине пробежал холод.
— Я дал тебе время смириться. Ты же не думала, что я отпущу?
— Надеялась на это.
Внимательный взгляд ни на секунду не отрывается от неё. За прошедшее время ключицы стали выделяться более остро, обтянутые кожей, даже в полумраке он может видеть её измождëнное лицо. Как будто постарела на пару лет.
— Они принадлежат Лин Куэй.
— Мои дети не вещь и не могут принадлежать даже тебе. Я не отдам их, Юйнин. Я видела, что делают с детьми эти люди.
Провинившихся ждало суровое наказание, прилюдное. Объясняя и наказывая болью. Аманда собственными глазами видела, как подростка палачи подвешивали меж двух столбов, как многохвостка с лезвиями на концах терзала его спину, как живого мальчика, захлëбывающегося криком, клеймили словно животное. А после оставили мотаться подвешенным среди равнодушных ко всему столбов. Мальчик провисел так несколько дней, на холоде, без еды и воды. Юйнин запретил приближаться к нему, Аманда не знала, остался ли тот жив после.
Тогда она и заинтересовалась процессом обучения всерьёз. И пришла в ужас, на коленях моля супруга спасти сыновей. Это было похоже на то, как волны разбиваются о борт корабля. Юйнин её не слышал. Всё повторял, что из Лин Куэй нет выхода.
Нет, но она его нашла. Как оказалось, выход этот был ложным. Юйнин сам позволил ей уйти, забрав с собой детей.
— Ты ничего не изменишь, — он протягивает руку к её лицу, хочет вновь ощутить тепло её кожи. Но она не позволяет, отшатываясь. Протянутая рука так и замирает в воздухе. — Мэнди, — сокращение от имени ласкает слух. — Посмотри, что ты с собой делаешь. Что делаешь с ними.
— Даю им шанс на нормальную жизнь, — не отводит взгляд, смотрит упрямо.
— Там, откуда ты их забрала, у них была нормальная жизнь. Куртки? Свитера? — Юйнин презрительно кривит линию губ, качая головой. — Им ни к чему это. А что ты будешь делать дальше? Их сила начнёт расти в геометрической прогрессии, ты ничего не сможешь с этим сделать. Лин Куэй обучат их самоконтролю, разовьют эту способность.
— Калеча психику. Тела. Сделают из них убийц.
В комнате становится невыносимо холодно, одеяло не согревает, только прячет тело от внимательных глаз.
— Ты говоришь о том, что видела единожды, и что никак не относится к процессу обучения.
— Ты обещал, что не заберёшь их! — на всхлипе парирует она, не выдерживая.
Обещал. Поглаживая уже выпирающий живот, клялся, что защитит, не отдаст, что дети просто будут находиться в подходящей им обстановке, где не придётся скрываться.
Оказалось, что этими красивыми словами он прятал реальность.
Из светлых глаз потекли слезы, она сжалась, по-прежнему не позволяя к себе прикоснуться. Его прикосновения были способны оставить на ней глубокие, незаживающие раны.
— Ты заберёшь их, только убив меня, — твёрдо произнесла женщина, гордо вскидывая голову. Её всю трясло.
Как она прекрасна, даже слёзы не способны потушить бушующее внутри пламя.
Обманчивая ангельская внешность скрывала настоящую дьяволицу. Слова не были пусты, с детьми она расстанется, только умерев. Но и даже тогда не позволит забрать их, крепко прижимая к груди.
— Ты с самого начала знала, чем всё закончится.
И снова ложь, но лишь отчасти. Была надежда, хрупкая, слабая, но всё же. Что он отойдёт от дел, спрячет их.
А теперь ей нужно было прятать мальчиков от него.
Юйнин как-то незаметно сокращает расстояние между ними, впиваясь поцелуем, ощущая соль слёз на её губах. Забрать, снова присвоить себе. Одарить самыми прекрасными драгоценностями, нарядить в самые изысканные одежды. Снова видеть её счастливой.
Но время не вернуть. Грандмастер ясно дал понять, что его женщине здесь больше не место, она должна быть благодарна уже за то, что ей сохранят жизнь. Она не пытается оттолкнуть его, позволяя этот их последний поцелуй.
Поцелуй не со вкусом её слёз, а со вкусом крови их кровоточащих сердец.
— Я не буду поступать как ты, — он поднялся на ноги, отходя обратно в темноту, но даже так Аманда могла видеть его глаза. Темнее самой ночи. — Утром я вернусь.
Он исчезает из квартиры бесшумно, как будто растворяясь в этой темноте. Аманда сидит неподвижно, пустым взглядом уткнувшись в то место, где минутой ранее сидел Юйнин.
Она не смогла спасти своих мальчиков. Деваться некуда, самое страшное произойдет вот уже через пару часов.
Наверное, стоило собрать им еды в дорогу. Как знать, может, Куай Лян больше никогда не попробует свои обожаемые лимонные вафли. А как же Би-Хан, как он сможет начинать утро без любимого какао?
Как они будут без неё, и как она сможет жить без них.
Внутри умирает нечто важное. Она плачет, не сдерживаясь, глуша крики в подушке, в соседней комнате крепко спят её дети.