Мне нравится всё, что тебе нравится

Геллерт с весёлым азартом толкает Альбуса на кровать и ловко седлает его бёдра. Они возобновляют прерванный поцелуй — медленный, но жаркий, и Дамблдор чувствует, как учащается его сердцебиение. Предвкушая следующий этап близости, он взволнованно комкает в ладонях одеяло, не зная куда деть руки. От взгляда Геллерта не укрывается эта нервная суета. Перехватив запястья Альбуса, он резким движением заводит его руки ему за голову и прижимает к кровати. — Тебе не о чем волноваться, mein Schatz. Расслабься, — вкрадчиво говорит Геллерт, на мгновение отстраняясь от любовника. — Твои брат и сестра у моей тётушки, на твою спальню наложены защитные чары. Всё под контролем.  Альбус благодарно улыбается и, слегка двигая тазом, устраивается на кровати поудобнее. Слова Геллерта успокаивают его гораздо лучше, чем собственный внутренний голос.  — Обещаю, что буду аккуратен, — добавляет Геллерт шёпотом, хитро сверкая глазами, и втягивает Дамблдора в очередной глубокий поцелуй. Он расстёгивает пуговицы их рубашек с помощью невербального заклинания и властно, с жадностью, целует Альбуса в шею, вынуждая застенчивого волшебника прикусить язык. Дамблдор закрывает глаза и чуть запрокидывает голову назад, охотно подставляя шею под поцелуи.  С подросткового возраста изнывавший от осознания своего влечения к юношам, Альбус не смел и надеяться, что однажды встретит того, кто проникнется к нему взаимной симпатией. Познакомившись с Геллертом, он был твёрдо уверен, что его неуместная влюблённость так и останется безответной, но три недели назад Геллерт его поцеловал. Первым.  Дамблдор до сих пор не понимает, чем мог заслужить внимание такого блистального, гениального, чертовски привлекательного человека. Одна мысль об их близости; о том, что Геллерт выбрал именно его, Альбуса, приносит неописуемое удовольствие. Сейчас, млея от каждого поцелуя, Дамблдор наконец оставляет все свои заботы позади. Гриндевальд отпускает запястья любовника, чувствуя, что тот окончательно расслабился. Альбус тут же зарывается ладонями в его золотистые волосы, срываясь на прерывистый вздох, напоминающий стон. Упёршись руками в кровать, Геллерт прижимается к Альбусу ближе и спускается поцелуями к его ключицам. Альбус совершенно забывается в удовольствии, как вдруг Геллерт резко прекращает все ласки, отстраняется и аккуратно зовёт его по имени. — М? — откликается смущённый Дамблдор, неохотно открывая глаза.  — Альбус, что это? — спрашивает Геллерт, демонстрируя конфету, неизвестно откуда взявшуюся у него в руке. — Кажется, ириска, — с улыбкой пожимает плечами старший. — Ты ведь не любишь конфеты, как она у тебя оказалась? Геллерт фыркает и откладывает сладость на прикроватный столик. — Вообще-то, mein Lieber, я только что нашёл её в одеяле. Альбус почти физически ощущает, как вспыхивают румянцем его щёки. Он открывает было рот, чтобы объясниться, но решает, что любые слова только сделают ситуацию ещё более неловкой. Геллерт усмехается и качает головой. — Позволь угадать: ты опять читал допоздна и решил подкрепиться? Ты неисправим, Альбус Дамблдор! Надеюсь, следующее драже «любого вкуса», которое тебе попадётся, будет со вкусом ушной серы. — Эй! Такого не желают даже злейшим врагам! — притворно-обижено возмущается Альбус, скрестив руки на груди. — Ну хорошо, пусть будут сопли тролля.  — То есть ты считаешь, что это лучше?  — Не имею ни малейшего понятия. Как ты верно подметил, я не ем конфеты.  — Всё ещё не верю, что это правда! Как тебе могут не нравятся сладости? Это ведь просто нелепо! Геллерт смеётся, глядя на ребяческое замешательство на лице друга. Иногда ему кажется, что Дамблдор нагло врёт о своём взрослом возрасте.  — Мне нравишься ты, это считается? Альбус растерянно улыбается и смотрит очаровательным влюблённым взглядом. Он всё ещё ощущает некоторую неловкость, но желание продолжить то, на чём они с Геллертом остановились, значительно пересиливает. Дамблдор садится на кровати, решительно кладёт руки на плечи любовника и нежно его целует. Геллерт без промедлений перемещает Альбуса к себе на колени и юноши медленно ложатся на одеяло, не разрывая поцелуя. Геллерт тянется было к пуговице чужих брюк, но, меняя позу, вдруг чувствует у себя под спиной что-то странное. Слегка отстраняя недоумевающего Дамблдора, он не глядя шарит рукой под одеялом и мгновение спустя извлекает оттуда чудом уцелевшую шоколадную лягушку. «Какой позор», — думает Альбус, трусливо зажмуривая глаза и краснея, как помидор. «Теперь только с этими проклятыми конфетами я и буду проводить ночи. Интересно, если прямо сейчас отсюда трансгрессировать, ситуация станет хуже, или хуже всё-таки уже некуда?». Прочитав мысли друга, Геллерт заливисто смеётся. — Надеюсь, на обороте твоей персональной карточки изготовители напечатают официальные извинения за то, что их дурацкие лягушки помешали Геллерту Гриндевальду лишить тебя невинности. — В таком случае я хочу, чтобы моя карточка была очень-очень редкой, — несчастно бормочет Дамблдор, уткнувшись Геллерту в шею. — О, без всяких сомнений! Весело улыбаясь, Геллерт сгребает Альбуса в объятия и крепко целует в макушку. Странную любовь друга к сладостям он, наверное, никогда не поймёт, но привыкнуть к внезапным конфетам в кровати попробует. Раз уж его Альбусу они так нравятся.