Находясь в ласковых объятиях сна, Юнги невольно почувствовал то, как кто-то, определённо пернатый, дерзко щекочет кончик его носа. Недовольно подняв тяжелые веки, он устремил свой взгляд на взъерошенную макушку цуру, чья прядь и посмела нарушить покой самого кирина! Улыбнувшись белокурому чуду, что мило посапывало во сне, Юнги осторожно выбрался из его объятий и, подобно маленькой птичке, выпорхнул из постели. Стараясь не создавать лишнего шума, он осторожно подошел к окну и распахнул ставни, впуская в покои прохладный утренний воздух.
Окинув сонным взглядом небесную гладь, Юнги с замиранием сердца наблюдал за тем, как солнце, подобно искусному актеру, всходит над миром. Он никогда раньше не замечал, как мастерски светило выдерживает паузы, то скрываясь за тучами, то, подобно солнечному зайчику, выскакивая из-за них. Любоваться матушкой-природой и её творениями можно нескончаемо долго, как жаль, что понимание этого пришло лишь сейчас. Может, это любовь постаралась? Ведь каждый раз, когда в голову кирина приходили погостить мысли о цуру, его душа, подобно весенней Сакуре, расцветала и дарила ни с чем не сравнимое умиротворение.
Почувствовав то, как легкий сквознячок, подобно ужу, выписывает на полу разные незамысловатые узоры, Юнги неожиданно сосредоточился и впервые так четко ощутил то, как сила циркулирует в его теле. Она, подобно цунами, то взлетала вверх, то, словно струи водопада, падала вниз. Он во всех красках чувствовал то, как её потоки покидают бренное тело и, ведомые древними законами, вплетаются прозрачными нитями в клубок мироздания, а оттуда уже распределяются природой. Пробуждая от зимней спячки землю.
На миг задумавшись, Юнги вдруг чётко осознал то, что такая активность вызвана тем, что сейру приступил к своим прямым обязанностям. Но тогда выходит, что затишье в последние месяцы зимы вызвано тем, что генбу отлынивал от своей работы? Заметно нахмурившись, Юнги взял со стула своё кимоно и, надев его, покинул комнату, намереваясь провести с Джуном разъяснительную беседу.
Повелитель севера нашелся все у того же водопада, беззаботно плескающимся в его струях. Подойдя к нему, Юнги громко проговорил:
— Джун, почему ты бездельничал в феврале?
— Вот же, сдал-таки Тэмин треклятый, — прошипел Джун.
— Бьякко тут ни при чем. Мои чувства подсказали мне, — нахмурился Юнги. Даже отрицать не стал. Ну-ну…
— Быстро же ты… прости, я подрался с Намджуном и растерял слишком много энергии «ци». Мне пришлось спуститься к водопаду «Четырёх небес» и пополнить запасы энергии, — опустив голову, проговорил Джун.
— А подрались вы чего?
— Сокджина не поделили.
— Вот же кобели, из-за феникса пренебрегли своими обязанностями? Как так можно?
— Напомню, что ты поступил так же, когда пропал журавль, — хмыкнул Джун, всем своим видом наглядно демонстрируя, что он думает о кирине.
— Ладно, проехали. Делаем выводы и больше так не поступаем. Уяснил?
— Да, повелитель.
Раздражённо фыркнув, Юнги скинул с плеч кимоно и, проклиная все на свете, поплыл к уже известному ему ранее камню. Взобравшись на него, он принял свой истинный облик и, прикрыв глаза, сосредоточился на потоке энергии.
Джун с интересом наблюдал за медитацией Юнги, тот был сосредоточен и сконцентрирован. Даже не напрягаясь, генбу ощущал всю ту силу и мощь, что исходила от него. Это пленило и заставляло подчиняться.
Сэнгэн–сама тоже ощущала то, как уверенно природа возвращала себе баланс. Да, она не ошиблась в Юнги, за его ревностью и несдержанностью прятался поистине мудрый Бог. Несмотря на все проблемы и неудачи, он все же смог правильно расставить приоритеты и вернуть четырем Богам уверенность в завтрашнем дне. И если для сохранения такой идиллии ей придется смириться с компанией глупого журавля, так тому и быть. Она готова уступить, ведь нельзя ставить свою неприязнь выше блага окружающих. Такое поведение недостойно Бога.
Поправив свои локоны, Сэнгэн-сама вышла из покоев и отправилась на проверку своих земель. Подходя к воротам дома, Богиня заметила цуру, который, подобно балерине на пуантах, на пальчиках шел вдоль забора.
— Чимин, что ты делаешь, — громко спросила Богиня.
Увидев Сэнгэн-сама, цуру вначале побелел, потом позеленел, а затем, оперевшись рукой о стену, тихо ответил:
— Иду на Юнги посмотреть.
— Зачем тогда крадешься?
— Не хочу мешать.
— Ты совсем глупый? Он в любом случае почует твой дух, — прошипела Богиня.
— Точно, что же делать?
— Вернись на Такао и живи там.
— И не подумаю.
— Совсем страх потерял? — опешила Богиня.
— Не потерял. Я боюсь Вас больше смерти, но это не повод оставлять Юнги, — задрав нос, гордо проговорил Чимин.
— Цуру, ты — потрясающий идиот, ибо каждый раз умудряешься меня удивить.
— Это Вы меня сейчас похвалили? — с опаской спросил Чимин.
— Просто уйди с моих глаз.
Не успел Чимин придумать достойный ответ, как в плечи неожиданно впились острые когти и его резко подняли в воздух. Пискнув, он с опаской посмотрел на похитителя и злобно прорычал:
— Сокджин, какого черта?
— Ты же хотел посмотреть на кирина? Я тебя незаметно к нему доставлю, — гаденько захихикал Сокджин.
— Ты что задумал? Я сейчас позову Хосока!
— Не надо звать того неадекватного каппу, он же живодер! Полхвоста мне выщипал, пытаясь тебя отбить, — скривился феникс.
— Полхвоста?
— Да, ты к тому моменту уже отрубился.
— Хосок такой крутой, — восхитился Чимин, покосившись на хвост феникса. И правда перьев не хватает. Красота!
Показательно сплюнув, Сокджин осторожно приземлился на большую и ветвистую сосну и, приняв человеческий облик, жестом указал Чимину туда, где находился кирин.
— Юнги так красив, — заалел цуру. — Даже копыта его не портят.
— Когда это Джун успел подружиться с кирином? — удивился Сокджин.
— Джун? А… большая тупоголовая черепаха. Так это он? — невинно спросил журавль.
— Не общайся больше с бьякко. Его клички оскорбительны. Ну где я «огненный петух»? Я феникс! А это его «ящер-переросток», адресованное Намджуну? Хам, — на глазах помрачнел Сокджин.
— Как по мне, то подходит, — равнодушно пожал плечами Чимин. — Только ты не петух, а пернатая болячка.
— Жить надоело? — прошипел Сокджин, нахохлившись всем телом.
— Огненным петухам слово не давали!
Резко повернувшись к цуру, феникс схватил его за пояс от кимоно и с силой дернул на себя. Не удержав равновесия, Чимин лишь жалобно пискнул и, вцепившись в руку Сокджина, рухнул вниз, потянув того с собой. Всего минута — и два перепуганных пернатых с визгом падают в воду, чуть не доведя этим кирина и генбу до нервной икоты.
Чувствуя то, как кожу ног пронизывает холод, Чимин осторожно раскрыл глаза и с непониманием уставился на распластавшегося в воде Юнги, на котором он и Сокджин, собственно, и сидели.
— Юнги, ты как? — перепугавшись, спросил Чимин. — Не ушибся?
— Жить буду, — прокряхтел Юнги и, фривольно скинув Сокджина в воду, аккуратно поднялся на «ноги», стараясь не упустить заодно и цуру.
— Как ты мог? — оскорблённый в своих лучших чувствах, воскликнул полностью мокрый Сокджин, наблюдая за довольным журавлем, сидевшим на спине у кирина.
— Ты слишком тяжелый, — ехидно ответил Юнги и медленно потопал к берегу.
Уже оказавшись на берегу, он немного прогнулся, и Чимин спокойно слез с его спины. Цуру внимательно разглядывал своего «спасителя», и его переполняли гордость и счастье. Сейчас у Юнги было крепкое чешуйчатое тело зеленого окраса, его роскошная грива была пленительного красного цвета, а его прекрасному хвосту позавидовал бы даже павлин.
— Ты так красив, — прошептал Чимин.
— Ты куда красивее, — томно мурлыкнул Юнги, выдыхая на небольшое засохшее дерево, которое вмиг охватило яркое пламя. Обернувшись человеком, он обнял Чимина со спины за талию и прошептал на ухо: — Тебе нужно согреться, давай посидим у огня.
Смутившись, Чимин лишь коротко кивнул и, не разрывая объятий, присел около импровизированного костра.
— Офигеть, вот это мужик, — наблюдая за парочкой, восхитился Сокджин. — Тоже так хочу!
— Тоже мне, — хмыкнул Джун, не видя ничего необычного перед собой.
— Разожги костёр, — топнув ногой скомандовал Сокджин.
— Хорошо, — не стал спорить Джун, вылезая из воды, затем поднял с берега кусок ветки, направился в сторону кирина.
— А самому никак? — взорвался Сокджин и, тоже выбравшись из воды, окутал своё тело пламенем.
— Я не испускаю пламя, — прошипел Джун, и за какие грехи его таким капризным парнем наградили?
Кое-как и не без помощи Сокджина, разумеется, Джун все же развел костер. Но стоило только старой древесине хорошо разгореться, как с неба тут же хлынул сильный дождь, причем падал он лишь на головы феникса и генбу.
Удивленно распахнув глаза, Юнги и Чимин внимательно следили за паникой Джуна и спокойствием Сокджина.
— Намджун-и, солнце, не ревнуй, — нараспев протянул Сокджин, но дождь от этого стал лишь сильнее.
— Намджун, быстро вернулся к своим обязанностям, — громогласно прорычал Юнги, да так, что его весь Токоё но Куни слышал.
Ещё раз сильно облив феникса и черепаху водой, Намджун озарил все небо яркой молнией и скрылся из виду кирина, но Юнги мог бы поклясться, что отчётливо услышал злобное: «Вот же раскомандовался».
Стоявший в это время на балконе Тэмин проводил довольным взглядом взбесившуюся тучу и, повернувшись к Сэнгэн-сама, проговорил:
— А кирин-то справляется.
— Да, он неплох. Но бьякко намного круче, — промурчала Богиня.
— А то! — гордо проговорил бьякко, следуя за своей Богиней.
***
Гора Такао постепенно окутывалась ночной шапкой, а ёкаи начинали вылезать из своих укрытий, ночь — их время, людям на горе сейчас нет места.
Чонгук и Тэхён сидели у пруда в храме цуру и наслаждались минутами уединения.
— Как думаешь, Чимин очень разозлится, если узнает, что мы заняли его храм? — тихо спросил Тэхён, воровато оглядываясь по сторонам.
— Не думаю, он-то сюда точно не вернётся, а нам жить где-то нужно, ведь ни твоя нора, ни моё гнездо не подходит, — задумчиво ответил Чонгук, в уме представляя, где и в какую кучу сложит свои любимые черепа.
— Все-таки странная мы пара.
— И что? Зато очень колоритная, — засмеялся Чонгук, взъерошив тануки волосы.
— Помнишь, как мы познакомились? — довольно заулыбался Тэхён.
— Конечно, ты напился с Чимином и упал в пруд. И когда я пришел проведать друга, твоя задница в человеческом обличии гордо торчала из воды, я был покорен её красотой.
— А? — запищал Тэхён, лишь чудом не обернувшись енотом. — Разве мы познакомились не тогда, когда я упал с дерева, а ты меня поймал?
— Нет, то была наша вторая встреча, иначе с чего бы я стал ловить незнакомого мне тануки? — приподняв бровь, спросил Чонгук.
— Как стыдно, — покраснел Тэхён.
— Чего это? Твоя попка мне сразу приглянулась.
— Извращенец, — пропищал Тэхён, все ещё поражаясь глубине извращённости своего парня.
— Я храбрый, сильный, красивый, сексуальный ворон, разве я могу быть извращенцем?
— Ты ещё и показушник. Почему все нормальные мужики всегда достаются цуру? Каппа, кирин, даже бьякко, — причитал Тэхён.
— Стоп! Хосоку нравится Чимин? Давно? — обалдел Чонгук.
— Вот поэтому ты и Чимин — лучшие друзья. Вдвоём тормозить куда веселее, — скривился Тэхён. — Триста лет уже как.
— Нифига себе, а Чимин знает?
— Нет, цуру иногда не замечает очевидных вещей.
— Ты у меня такой умный, — восхитился Чонгук. — И сексуальный.
— А то, сходим на выходных к журавлю в гости?
— Давай, я не против, каппу возьмем?
— Хорошая мысль!
— Детка, это там же водопад «Четырех небес», посетим его?
— Это тот, который энергию восстанавливает? — хвостом чуя неладное, спросил Тэхён.
— Да, можно всю ночь заниматься любовью, искупаться и пойти ещё на один заход.
— Почему ты всегда думаешь только о сексе?
— Потому что мой парень милашка тануки с пушистой задницей, — как можно томнее каркнул Чонгук. — Трахнемся в облике ёкаев?
— Пофиг, давай, — не стал спорить Тэхён. Смысл?
— Пошли в храм. Срочно! — поднимаясь на ноги и схватив Тэхёна за руки, воскликнул Чонгук, принимая облик тэнгу.
— Ты как всегда… — обречённо покачал головой Тэхён, покорно следуя за тэнгу в храм.
***
А пока Чонгук и Тэхён доказывали друг другу глубину своих чувств, к источнику каппы пожаловал незваный гость. Хорошо, что хоть не пернатый.
— Тут каппа Хосок живет? — спросил привлекательный парень после того, как кинул в воду солидных размеров булыжник.
— Я это, кому тут жить надоело? — высунув голову из воды, злобно прошипел Хосок.
— Я каппа с горы Фудзи, зовут Аой. Пришел посмотреть на того, кто выщипал хвост гадкому фениксу, — гордо ответил незнакомец.
— Откуда знаешь?
— Бьякко рассказал, я огурчиков принес, пригласишь в гости? Я, к слову, тоже над Сокджином поглумиться успел.
— Лучше бы сакэ притащил, — хмыкнул Хосок.
— Так махина тигроподобная все выжрала, так что с меня — закусь, а с тебя — сакэ.
— Черт с тобой, заходи, — махнул рукой Хосок и скрылся под водой.
Довольно оскалившись, Аой ловко принял облик каппы и, насвистывая любимую мелодию, нырнул в источник следом за хозяином.
***
Ночь полностью взяла под свой контроль небо, и лишь яркие звезды освещали узенькие тропинки гор. А юркий ветерок убаюкивал своей мелодией маленьких ёкаев.
Где-то в небе могучий кирин покорял своей силой впечатлительного цуру. А недалеко от него белый тигр в очередной раз был сражен умом и красотой Богини горы Фудзи.
Непутевая троица, состоящая из дракона, феникса и черепахи, в который раз бурно выясняла отношения, наплевав на свои обязанности.
А тэнгу и тануки, мило улыбаясь друг другу, паковали гостинцы старому другу, к которому собирались наведаться с утра.
В «двери» каппы нежданно-негаданно постучалось долгожданное чувство — взаимность. Вновь заставляя остывшее было сердце биться чаще.
Чья-то история только начиналась, а чья-то, подобно горной речушке, продолжает двигаться вперед, гордо минуя подводные камни и коряги.
Ведь даже тысячи лет разницы между жизнями влюбленных не смогут стать помехой для истинных чувств.
