Не везёт во всем, повезет в главном

- Алло! - ... - Говорите. - ... - Да говорите вы уже! - ... - Пап, это будильник, - доносится до Ризли откуда-то с другого конца комнаты. - И звенит он уже в пятый раз. Он переводит взгляд на будильник, который, действительно, зажат у него в руке, а потому - Проспали! – завопил Управляющий крепостью Меропид, пытаясь вскочить с кровати. Но помеха в виде одеяла остановила его рывок. Вопль, грохот, и вот он на полу. Никогда, никогда в жизни он больше не будет спать в толстых одеялах. Ризли – не безответсвенный отец. Вовсе нет. Даже наоборот! Он бесконечно любит малышку Сиджвин. И вообще, он отец-молодец и оденет, и накормит, и в щёку поцелует перед тем, как отвести дочурку в сад. Кстати, про детский сад... Утро продолжилось спокойно. Относительно спокойно, если не считать того, что Сиджвин решила, что совершенно новенькая рубашка Ризли ну уж слишком тусклая, а если она раскрасит её фломастерами, то рубашка заиграет новыми красками! Поэтому, с тяжёлым вздохом, пришлось раскошеливаться на новую рубашку, а заодно и на запасную, а то вдруг, нагрянет показ мод? Но ругать малышку совсем не хочется. Чего стоит только её улыбка, при которой становится не жалко все эти жалкие тряпки, лишь бы видеть её радостной подольше. А ещё Герцог понимает важную вещь — малышке трудно расти без родителей. Ну как без родителей? Официально она конечно записана на Ризли, но, как не трудно догодаться, он не был её генетическим отцом. Поэтому позволяет многое, воспитывает со всей любовью, стараясь отдать малышке всё и даже больше. Правда с любовью всё как-то сложно: что в отношении дочурки, что в отношении к провоположному, прекрасному полу. Ризли априори не умеет (или не хочет) выражать свои эмоции словами, поэтому прибегает к действиям: постараться максимально обеспечить, укрыть от жестокого мира, подарить все-все-все игрушки, на которые только укажет своим маленьким пальчиком Сиджвин. В личной жизни всё было немного прозаично. В старших классах он встречался с какой-то девочкой, носил ей сумку и сдирал для нее цветы с соседской клумбы. Когда он учился в академии, у него была другая девушка. Все было немного посерьезнее, но не настолько, чтобы пойти к алтарю. Ну, а как Герцог вышел на работу и подобрал малышку, так всё желание завести отношения отодвинулись на второй план. – Всё, встаём, Сиджвин. Завтракаем и бегом в сад. – Слегка хлопнув себя по ногам, Ризли встаёт со своего места, наблюдая, как девчонка нехотя начинает убирать фломастеры в пенал. - Я не хочу. - Что не хочешь? - Завтракать. – Я тоже не хочу, - вздохнул мужчина. – Но придётся. - Зачем? – Надо. Мы же с тобой герои. Вдруг сегодня нам спасать придётся кого-нибудь, а у нас с тобой сил нет. Видимо, приняв такое утверждение, девочка быстро-быстро кивает, вставая со своего места и оставляя уборку на названного отца. – Я самый хороший, я самый воспитанный, да я вообще не знаю матерных слов, – Уговаривал себя Герцог, с тяжёлым вздохом убирая следы пакостей дочери. – Па, может, я в садик сама дойду? А то я уже начинаю бояться за твою жизнь, - очень мило произнесла Сиджвин, прикрывая рот ладошкой, видимо, чтобы не заржать. И в кого она такая уродилась? Дальше его невезение, похоже, решило взять тайм-аут, потому что собрались они очень быстро и практически без проблем, разбитую чашку, разлитый чай и порвавшийся шнурок Ризли не считает. И, уже через полчаса, они вместе стояли на пороге детского садика. Ну как стояли, стоял Ризли, а Сиджвин спокойно досыпала свои жестоко отобранные минуты сна на его плече. Но, к большому сожалению Герцога, оказывается, что половина группы заболела, из-за чего ближайшую неделю садик работать не будет. – Пап, а хочешь, я расскажу тебе один секрет? – сидя на руках у Ризли, весело проговаривает девчушка. - Только он тебе не понравится. - Ну, давай, вещай. – Я сегодня опять буду у тебя в кабинете сидеть, потому что ты забыл ключи от дома на тумбочке, - весело ответили Герцогу, начиная махать ногами. - А ты опять полночи будешь ждать взломщиков. Вот же гадство, реально неутешительный секрет. *** Никогда нельзя говорить, что у тебя все хорошо, потому что закон подлости не заставит себя долго ждать. Дорога на работу напоминала круги ада: бешенные прохожие девять раз отдавили мужчине ноги, три раза приложили каблуком по голени, дважды заехали рюкзаками и порвали журнал, который он собирался почитать. Остаток пути тоже не добавил позитива: Ризли забыл купить кофе, булочки ещё не привезли, салаты остались только вчерашние, стало быть, придётся на завтрак давиться сушками и чаем. – Так, значит, посиди тихо. – Присев на колени перед дочерью, грозно проговаривает Ризли, стягивая с её рук перчатки и откладывая их на кофейный столик. – Я по быстрому совершу обход и вернусь. Услышав короткое «угу» и понадеявшись на добросовестность Сиджвин, Управляющий крепостью Меропид выскочил за дверь, попутно затягивая свой галстук, дабы выглядеть хоть чуть-чуть как подобает своему статусу. Сценаристы комедий по нему плачут. *** Ризли с усталым вздохом возвращался в свой кабинет, надеясь, что всё самое страшное уже позади и оставшуюся половину дня с отчётами можно будет пережить, как слышит, что что-то падает наверху. Это слышно особо очётливо, потому что до этого стояла свойственная Меропиду тишина, которая разбивалась лишь стуком каблуков Герцога. Его кабинет был этажом выше, так что мужчина в три шага преодолел лестницу, врываясь сначала в пустой коридор, а затем и в кабинет, чтобы тут же застыть на пороге, прямо как по затылку ударенный. Его встречает спокойно сидящая на диванчике Сиджвин, что уже привычно болтала ногами в воздухе, ибо до пола, в силу своего роста, не доставала. – Сиджвин! – Громче, чем предпологал сам он, выкрикивает Ризли, тут же подбегая к дочурке и наклоняясь к ней, дабы начать быстро осматривать её и тут же замечает пластырь с хеллоу китти на её запястье. – Я слышал треск, что случилось? – Ничего не случилось, – доносится голос откуда-то позади, что вынуждает многострадального Герцога, всё ещё держа дочурку за руку, развернуться. Ризли наверняка смотрел на эту картину, как на пришествие Христа — глазами-блюдцами, потому что мужчина напротив него тоже слегка сконфуженно захлопал своими ресницами, и его глаза тоже недоуменно расширились, но через пару секунд вновь приобрели более хладнокровный вид. И это было просто волшебство какое-то. Возможно, всё дело было в освещении, или в том, что Ризли просто устал как чëрт, но он не мог и слова вымолвить, любуясь тем, как завораживающе блестят эти глаза. Он весь был необычайно притягателен с его скульптурным лицом, высоким носом и полными губами, слегка приоткрытыми от удивления. – Ну, в любом случае, вины Сиджвин тут нет. Я хотел приготовить нам чай, но кружка выскользнула у меня из рук. – Привычным томным голосом произносит Нёвиллет, подходя ближе к явно обеспокоенному отцу и его милейшей дочери. – Сиджвин немного поранилась, поэтому, она достала пластыри из Вашей сумки. Я надеюсь, Вы не против? У Ризли не было времени прямо сейчас впадать в панику и экзистенциальный кризис из разряда «какой же я хреновый и невнимательный отец», потому что человек, которого он считал «Льдинкой» (из-за своего скрытого характера), сейчас, отставив на задний план все свои принципы и работу помогал Сиджвин. - Я? Нет, просто услышал звуки... - Заминается мужчина, пока беспорядочно бегает взглядом по статной фигуре напротив, пока не слышит, как дочурка его негромко окрикивает, начиная что-то быстро-быстро-быстро говорить, в перерывах между речью то и дело показывая пальцем на Нёвиллета. Они много говорят. Всем троим кажется, что бесконечно. Вопросы и истории не заканчиваются, у Сиджвин, как оказалось, язык не перестает болтать никогда, а Нёвиллет отличный слушатель, поэтому Ризли совсем не замечает, как Нёвиллет подходит чуть ближе, возвышаясь над самим молодым отцом и его ребёнком. Нёвиллет умел располагать к себе и никогда не имел проблем с обществом, потому что тянулся к людям, а люди к нему. У мужчины была своя неповторимая аура, которая притягивала всех без исключений, именно поэтому, когда Судья предлагает выпить чай, Ризли без вопросов удаляется на небольшую кухоньку, оборудованную специально для излюбленных чаепитий её хозяина, оставляя Сиджвин и Нёви наедине. - Уборщицы - это одна из самых коварных ловушек в мире. - Бормочет Герцог крепости Меропид, наклоняясь, дабы открыть нижние шкафчики, в поисках "той самой коробочки чая". Но и правда, мужчина ранее никого даже близко не подпускал к этому сокровенному месту, чисто из-за того, что боялся, что что-то да обязательно пропадёт! Но когда бумажная работа его завалила с ног до головы, что буквально "не встать - не пёрнуть" и складирование чашек на своём рабочем столе стало чем-то обычным - он всё таки перешагнул через себя и доверился какой-то захудалой компании. Даже чаевые большие оставил. Видимо, зря. - Сделают перестановку, а ты потом ползай и ищи. Ребенок на забавное пыхтение Ризли громко смеется и мотает ножками сильнее. Такое поведение папы всегда казалось чем-то смешным и всегда заставляло смеяться. Отец Ризли как-то сказал внуку, что Ризли такой с детства, и что еще тогда же он получил звание бубнящего гнома, когда впервые не мог найти свою варежку в детском саду, жалуясь сначала на воспитателей и друзей, а потом на себя. - Я не думаю, что они сделали тебе это на зло, Ризли. Essayez de regarder quelque part plus près de la bouilloire. - Своим привычным, мягким, но одновременно каким-то холодным голосом произносит судья, кидая взгляд на сгорбившегося в три погибели Герцога. У Нёвиллета в принципе был какой-то приятный голос, из-за чего Ризли иногда просто терял суть разговора, пока Нёвиллет объяснял что-то, просто вслушиваясь. "Наиболее красивым мы воспринимаем голос , в тембре которого наибольшее количество обертонов. Чем больше обертонов – тем «вкуснее» голос! Обертоны это звуки над звуками. Тренированным горлом производятся одновременно как бы два звука – тон и обертон." Когда-то давно услышал Ризли это от своего знакомого, после чего, начал понимать, что Нёвиллет ну уж слишком любил использовать обертон. — Смешно тебе, да, кроха? Нравится смотреть, как папа мучается? Ну ничего, вот уберет опять дедушка твоего Вугу на верхнюю полку, сам доставать будешь, даже не подбегай. — Сквозь улыбку бормочет Ризли и поднимается с корточек, когда Сиджвин подбегает к нему, начиная с ухмылкой тараторить слова Нёвиллета, запинаясь на части с французским. Неожиданно для всех троих в кабинет вбегает меллюзин, которая, обойдя Ризли и его дочь уже она начинает что-то быстро тараторить Нёвиллету. Единственное, что понял Герцог из этого бесконечного потока слов: Судье пора решать дела подсудимых. Они прощаются немного скомкано. Единственный, кто полностью расслаблен — это Сиджвин, опять обнимающая Нёвиллета на прощание. Ризли чувствует, будто с сердца потихоньку, едва ощутимо, но сдвигается тяжёлый камень, который все это время заставлял мужчину сожалеть о некоторых моментах его жизни. Общение с Нёвиллетом схоже на вечерний просмотр фильма с дочерью и целым пакетом вкусной, но вредной еды, когда вся усталость и проблемы отходят на второй план, делая центром вселенной время, проведенное с Сиджвин. Мягкая улыбка Нёва действует лучше любого успокоительного, и Герцог, поднимая руки, сдается, признавая полное поражение. Ребёнок, в конце концов, устав провожать Судью, убегает обратно к кофейному столику, дабы начать неаккуратными движениями переливать горячий чай из кружки в блюдце. Ризли показывал, что это нужно делать, чтобы напиток быстрее остыл. - Сиджвин милая. - На сухой конец, пытаясь разговорить Герцога, начинает Нёвиллет. - Да, мне иногда кажется, что только из-за её миловидности я буду прощать ей всё. - С усталым вздохом произносит Ризли, слегка прикрывая глаза и складывая руки у груди. Пару секунд Нёв ничего не говорит, что настораживает управляющего крепостью Меропид, но буквально в тот же момент он чувствует руки на своих бёдрах и чужое горячие дыхание у его уха, что заставляет шокировано открыть глаза. - Son père n'est pas pire. Тихо слышится от Нёвиллета, коротко целуя Ризли где-то под мочкой уха, прежде чем поспешно уйти из кабинета Герцога, оставляя его наедине со своими мыслями, горящими щеками и дочерью, от которой слышиться тихое "фу-у".