На курьерской скорости

1 Первый стартовый слот минус-четвертого этажа стремительно возвращался к виду сверкающему и безликому. Боевые группы уже отбыли, звенья приписанных к Парфии андроидов заканчивали ремонтные работы и одно за другим отправлялись утилизировать техномусор, а затем им предписывалось проследовать на дезинфекцию с сеансом профилактической диагностики. Три малых бригады техников Генетического Контроля разобрались с мусором биологическим, изъяли и законсервировали нервную ткань, отмахнули готовность главе своей службы (весьма кстати случившемуся прямо здесь, на месте) и, получивши добро, тоже показали корму. — Разве разумно было ликвидировать всех? — спрашивая, Рауль уже знал, каким будет ответ. И действительно, Ясон отговорился очередной банальностью с десятком подтекстов, которая не изменит ровно ничего: даже из мертвого и невозмутимого, как могильный камень, головного мозга Генетический Контроль успешно добудет информацию. Но Ясон прекрасно знал, что Рауль всегда, когда только можно, избегает переоборудования прозекторской в исповедальню! Знал, но поступил по-своему, так что если бы Минк не был блонди, можно было бы заподозрить, что он сделал назло. Но Минк блонди, пусть даже надулся, разобиделся и отгородился защитным полем кабины он совершенно по-человечески, по-детски. Это-то как раз неплохо: пока Ясон помнит, что они с ним, Раулем Амом, давно оставили в разговорах друг с другом всякие церемонии, значит, не все потеряно, пусть даже Минк и закусил сейчас удила, и рванул штурвал на себя, спеша воссоединиться с помоечной своей дворняжкой. Как бы то ни было, один совет Ясон все-таки принял: покинул Парфию не на собственном лимузине, а в стандартном, неприметном шаттле из пула Эос, а в том, что кто-то из младшей элиты направился ночевать домой, не будет ничего примечательного даже для самых внимательных глаз. Ему же сегодня рациональнее будет использовать другой маршрут. Подземный. Систему тоннелей Халаза Хайнес Салас и его ведомство держали в образцовом порядке, а тамошние транспортные капсулы, как заявлял остряк Гидеон, по степени удобства спорили с номерами люкс лучших мидасских борделей — расположившись в кресле, бережно его спеленавшем, Рауль не мог не вспомнить эту шутку. Капсула мягко стартовала и набрала скорость, разметка за потемневшим бронированным поларайзом кабины слилась в разноцветные ленты. Выглядело, Ам усмехнулся, празднично. В самом деле, что ль, наш Ханс держит равнение на Мидас? Сказочно хороши его курьерские поезда! Прозвенел сигнал вызова, и над приборной панелью соткалась голограмма. Ну надо же, и цветопередачу улучшили с тех пор, как он прокатился здесь в последний раз, а было оно менее недели назад. — Тебя на мертвечине подменить? — Жильбер Домина, как всегда, не тратил время на приветствия и сразу брал рагона за рога. Обогащенная цветовая схема — честь ей, хвала службе Саласа, — наконец-то в точности передала оттенок его шевелюры, золотисто-пепельный, как и у Орфея, только волосы не буйно-кудрявые, а прямые до зеркальности. Озёрная гладь туманным летним утром. Добиться такого эффекта было ох как непросто, но Рауль справился, и Юпитер полностью одобрил эту генетическую карту. — Благодарю, но нет. Будет нарушение внутреннего распорядка. — Законник ты, Старший. Ну, Минк… Все в лучшем виде устроил. Теперь тебе еще и лезть ради него в эту наемную падаль. Рауль фыркнул. — Не драматизируй, Жильбер. Была бы падаль полуживая, ею бы на законных основаниях испачкался ты. — Вот и я о том. То, что вектор воткнулся именно в твою танатогистофизиологию, а не в капсулу моей службы дознания, оно неспроста! — Жильбер свел брови, всем своим видом выражая, насколько ему это не по душе. С некоторых пор он старательно не одобрял Ясона и тайны из этого не делал. — Но это лирика, физика вот где: андроиды, первично откалиброванные под параметры погибших, готовы и уже мелькнули на нужных сканерах и камерах. А проследовать дальше и отчитаться заказчику об исполнении, тут нужны продвинутые, с аутентичной начинкой в модификации твоего ведомства. — Знаю. Поспешим. — Жду! Голограмма исчезла, приборная панель тоже застенчиво сбавила яркость. Бег цветных лент за дымчатым стеклом убаюкивал, и Рауль прикрыл глаза — до пункта назначения десять минут, как раз поберечь синапсы в мозгу, подремать перед работой. Жильбер, конечно, прав: Ясон неспроста отдал приказ умертвить террористов, он знал, что танатогистофизиологию курирует лично глава Генетического Контроля. А еще надеялся на то, что по девяноста процентам проектов этой лаборатории подается единственный экземпляр отчета (кроме информации в головах у исследователя и у главы службы) — в архив Юпитера. Минк, очевидно, не хочет, чтобы кто-то, кроме Рауля и Создателя, знал о нем лишнее. 2 Северо-западный сектор Танагуры почти полностью занимал Институт бионики и генной инженерии, и у сети Халаза здесь имелось целых семнадцать станционных комплексов. Лаборатория танатогистофизиологии могла похвастаться собственным, на выделенной тупиковой ветке. В отдел, где мертвые учат живых, насколько охотно им следует делиться информацией с амойскими спецслужбами, Рауль наведывался нечасто, но если уж наезжал, то работа, его ожидавшая, обязательно оказывалась архиважной, сверхсрочной и совершенно секретной. И неизменно с душком, как подсказывала брезгливо морщившая нос субъективная оценка. Сегодняшний душок претил ему особо: по сути дела, кроме всех сугубо технических задач, которые обрисовал Жильбер (обеспечить службе безопасности и внешней разведке качественный мнестический материал и личностно-поведенческие маркеры мертвых агентов), требовалось разрешить одну щекотливую дилемму: был или не был сегодняшний инцидент следствием неконвенционной экспрессии личностных особенностей главы Синдиката. Результатом монгрелоцентричного эпатажа Ясона Минка, если назвать вещи своими именами. По крайней мере, Создатель ждет ответа именно на этот вопрос. — Сто одиннадцать лет, восемь месяцев и тридцать три дня, шеф, — встретил его Дамиан Русса (бессменный глава отдела, сильвер из первой генерации, немногим младше его самого). — Долго они думали, прежде чем снова покуситься на элиту. — Чего ж это ты, — Рауль, уже облаченный в серебряную паутинку комбинезона, уселся за первый пульт, — так приблизительно. А если с точностью до сотых секунды? — Новое в моих должностных обязанностях? — Русса рассмеялся. — Пункт тридцать восемь дробь четыре: секундомер? — Если настаиваешь, впишу, не проблема. По операционному залу прокатилась волна сдержанного, припудренного элитным самообладанием веселья. Неплохой настрой. — Я на исходной. Дамиан, второй пульт в режим контроля по маркерам чрезвычайных ситуаций, поток с первого фильтрую и направляю на вспомогательные сам, о готовности вспомогательных команд доложите. Сработали четко. Русса, безупречная старая гвардия, и учил своих орлят как следует, и в команде по местам расставлял, будто детали атомного часового механизма. Безукоризненная работа этих часов и стала Раулю единственным утешением посреди болота, которым обернулось сегодняшнее задание: немодифицированный мозг, примитивная эмоционально-волевая сфера, удручающий уровень интеллекта, который, будто паразитами брюхо дохлой рыбы, кишел штампами и предрассудками — и все в тройном экземпляре. Причем мозг третьего террориста имел значимые механические повреждения, и пробираться по этим разломам и воронкам было опасно даже для него, для блонди. А самое главное, некробиотическая модификация ментоскопии, которую он сейчас практиковал, выглядела изощренным издевательством над тем, что было сутью и знаменем нейронауки — сбережение сознания, сохранность личности. Происходящее имело цель прямо противоположную, оно расчленяло личность и наводило на мысль о гальванизации трупа: модифицированный мозг блонди испускал пакет базовых сигналов, между делом ловил его эхо из тускнеющего, мертвого нейронного зеркала, а главной целью были летящие вслед бледные радуги гармоник, последние брызги сознания, мимолетные отражения того, кем и чем был покойный при жизни. И что он знал. Рауль шел вперед и вперед, одновременно сортируя отражения и радуги по сорту и ценности, исследовал новые области, а обработанный материал рассылал вспомогательным рабочим группам (и те уже компоновали нейромаски, слепки личности, которым страсть как обрадуется и Жильбер Домина, и Юбер Бома со своею разведкой), а в кильватере оставалась черная, окончательно мертвая зона: шансов исследовать пройденный сегмент повторно, в отличие от ментоскопии прижизненной, не было. Своим исследованием оператор окончательно добивал и сознание, и личность. И столь же легко он мог невзначай отрезать пути к отступлению себе самому. Наверное, поэтому он полагал, что все кухонного масштаба ужасы амойских нейропрактик, которыми так любят украшать свои опусы писатели и сценаристы всего обитаемого космоса (то смачное кускование черепной коробки, то пульсирующий мозг в старинном бобовидном лотке) скорее недооценивают драматизм происходящего, чем нагнетают лишней жути. Когда погас последний сегмент, и Рауль легко, привычно вынырнул в присутствие, ему показалось, что над операционным залом, где-то высоко под бестеневыми лампами, прошелестел вздох облегчения. — Первый пульт закончил, фиксация времени, все результаты в общий пул. — С опережением, — констатировал Дамиан. — У реконструкторов будет хорошая фора. Рауль кивнул. — Да, — он поднялся. — Зайду к ним. Зайдет обязательно, пешком с минус-пятого уровня, а затем по открытой галерее. А по дороге поразмыслит, как представить увиденное пред очи Создателя. — Нет, вы погодите, шеф, — сильвер подал знак кому-то в глубине зала, — фора так фора. Фору надо использовать с толком! — и он жестом фокусника предъявил Раулю коробку крупной, отборной свежей малины. Емкость доставил вихрем примчавшийся по сигналу начальника сапфир, и была она из-под витаминизированных галет стандартного рациона. Ам улыбнулся. — Откуда урожай? — Если я скажу «в лаборантской выращиваем», вы, шеф, и это впишете мне в должностную инструкцию? Волна смешков, что прокатилась по залу на этот раз, пудриться самообладанием почти что и не стала. Рауль с удовольствием присоединился к веселью и наконец попробовал угощение. — Ну вы, коллеги, сильны. Кладбищенской земляники… 3 Гигантский постамент был пуст, и сама зеркальная его пустота служила залу изысканным украшением. А у подножия постамента, рядом с зеркальным столиком разместились два кресла, и в одном из них удобно устроилась мерцающая голографическая фигура. Что ж, для их с Юпитером бесед обстановка вполне привычна, и шахматы занимают этот столик едва ли не на каждой аудиенции, но вот то, что доска сегодня двенадцать на восемь, под курьерский набор… Создатель настроен философски и желает побеседовать о том, на что сам не может найти ответа. Рауль вздохнул. Кажется, он пришел сюда говорить о том же. — Черными? — он уселся напротив и пронаблюдал, как вперед, угрожая его боевым порядкам, одновременно шагнули три белых пешки и белый ферзь. Или, разумеется, в этой средневековой модификации его следует называть «белая королева». — Из всех, с кем мне доводилось играть под разговор и бокал вина, а не по турнирным правилам, Ясон чаще других подсовывает мне белые фигуры, а ты, Создатель, черные. Символично, не находишь? Три черные пешки и черная королева, отвечая, точно так же перепрыгнули одно поле навстречу противнику, и засим ритуальная часть старинного танца-битвы была завершена, дальше полагалось кружить по-другому — вязко, неторопливо и размеренно, как будто с наступлением сумерек все еще требовалось наколоть лучины или приказать слугам, чтоб несли свечей, а не отдавать мысленную команду включить освещение. Разговор с Создателем тоже был танцем со знакомыми фигурами, по знакомым квадратам паркета. Голограмма сегодня, как это часто бывало для него, Рауля, приняла вид, знакомый каждому по исторической энциклопедии — в кресле напротив сидел глава Аналитического Центра «Абисс». Тот, кто сумел пробудить личность в безликой прежде «Лямбде-3000», и вот этот факт уже мало кому был известен за пределами элитного круга. Но голоса его Рауль Ам никогда в зале аудиенций не слышал: очевидно, именно эта память оказалась безвозвратно утрачена в череде катастроф. Создатель не помнил, как звучит голос его собственного создателя, и, будто знаменуя невосполнимость потери, предпочитал вести разговор в двоичном коде. Хотя на реконструкцию по архивным аудиофайлам возможностей всемогущего Юпитера, казалось бы, должно было хватить с лихвой. Что ж, за спиной каждого остаются сектора, навсегда ушедшие в мертвую зону. И оно возвращает нас… — Вопрос в том, кто стоит за атакой, — Рауль задумчиво пронаблюдал за разменом центральных пешек и указал своей королевской ладье на недопустимость дальнейшего промедления. На ладью у него были сегодня выдающиеся планы! — Что можно утверждать с уверенностью, так это то, что здешнее представительство Федерации ни при чем, их элементарно подставляют. И это нетрудно, там вся информационная безопасность изрыта кротовинами! А еще Федерация крайне своеобразно выбрала посла: нынешний их господин Хазалл господина Минка не выносит и не считает нужным скрыть свою нелюбовь. Он выслушал ответ, кивнул и невозмутимо пожертвовал белопольным курьером. Пожертвуй сильной фигурой, чтобы взять в конце концов партию, этот принцип работал что в классических шахматах, что в этих, задумчиво-архаичных с нелепой широкой доской. — Да, Создатель, настоящий сигнал, ведущий к истинным виновникам, уходит в небо. Сначала на орбитальный ретранслятор, затем на Даарс, а оттуда умельцы из ведомства Юбера проследили его до известного, респектабельного курортного комплекса галактического значения. Принял сигнал некий средней руки бизнесмен, порт приписки Афон, но коммуникационные и кинетопластические маркеры четко указывают на Вюрт — воспитывался деловой человек на Вюртенберге Возрожденном. И не прошло и трех часов, как имя подозрительного бизнесмена мимолетно мелькнуло в галактических новостях, в разделе досуга и развлечений: тот выиграл главный приз в ежегодной лотерее «Звезды ждут». Приз приятный: следующая поездка на знаменитый курорт (только представь: класс обслуживания люкс, пять ночей, открытая дата) счастливчику досталась бесплатно. Любопытно, Создатель, проживет ли он достаточно долго для того, чтобы получить выигрыш? Особенно после того, как в прямом эфире отчитался об исполнении, а Ясон-то сегодня к обеду окажется живехонек. Знаешь, я уже думаю, а не приставить ли Юберу к этому счастливчику охрану прямо там, на курорте? Глубоко в затылке, из технически модифицированной зоны его мозга, поднялась некая внутренняя щекотка — Создателя позабавило это предложение. — Да, безусловно. Наша агентура на Вюрте тоже в полной готовности. Мы с ним обязательно побеседуем предметно. И лично. — Черная пешка медленно, не отвлекаясь на пустяки, карабкалась вверх по родной вертикали. И добралась: — Гарде. Белая королева, путаясь в юбках, спаслась бегством (шагать она по этой доске могла только на одно поле по диагонали, а вертикали были для нее закрыты). Да, а вот соседней пешкой, той, что встала на ее пути, придется пожертвовать. Кажется, он понимал, зачем Создатель временами стряхивает метафорическую пыль с этой старинной доски и фигур. Воплощение неспешности, эпитома бессчетных веков военной истории, когда воевать выходили пешком. А может, даже призыв (к самому себе?) осознать высшую для настоящего момента ступень, остановиться и подождать или изменить путь. Что ж, тогда сегодняшнее явление курьерского набора на высочайшей аудиенции — добрый знак. И, если Рауль не ошибся в своих оценках, добрый прежде всего для гениального, стремительного, опрометчивого, самоуверенного и, кажется, безнадежно запутавшегося Ясона Минка. Черная ладья водворилась на шестую горизонталь. — Шах. Ладья (то есть, конечно, на этой доске она была башней, сторожевой крепостью!) стояла крепко, едва ли не врастала в черное поле под защитой черного курьера, и Юпитер взял паузу, а Рауль задумчиво продолжил: — Я полагаю, Создатель, что Ясону кажется, будто все мы плетемся в хвосте обоза истории и вяло шевелим то королевой, то шутом, в то время как он давно распробовал у шахмат современные вариации и желает свистать по доске не просто ферзём, а ферзью всяческой. Роли архаичного курьера ему уже недостаточно. Впрочем… Готов признать, что метафора неточна по той простой причине, что Ясон никогда шахматы не ценил, а теперь, я склонен полагать, он и вовсе предпочтет… жиголо, — вкус у монгрельского словечка был столь же отвратным, как и суть денотируемой им примитивной игры. Однако… — он поднялся, подхватил бокал и принялся прохаживаться перед пустым постаментом, — я вижу в этом один позитивный момент: пусть в чрезвычайно мерзкой и потенциально гибельной ситуации, за партией в примитивнейшую игру, за которую он сел, не представляя себе ее правил, он сидит именно в качестве игрока, а не в качестве карты в руке у вистующего. А ведь то, что Ясон проигрывает мне в шахматы, имеет очевидный корень: он видит себя фигурой на доске, а не тем, кто расставляет фигуры. И в этом свете происходящее с ним сейчас — положительная динамика. Рауль пригубил вино, выслушал ответ, рассмеялся и вернулся на свое место. — Нет, я не представляю, как оно сочетается с тем, что он гениальный дипломат и финансист. Не имею понятия, даже принимая во внимание то, что я сам сочинял эту генетическую карту, а ты ее вычитывал… ...Нет! В курьерских шахматах, насколько я знаю, не предусмотрен вариант просчитать ходы опрокинуть своего короля. Финалом будет лишь только шах и мат, а мне пока до этого довольно далеко, Создатель! Так что если тебе не наскучило мое общество, изволь-ка играть… ...Кстати, ты не для того задумал именно тринадцать блонди, чтоб обеспечить Минка набором белых фигур для этих самых шахмат, нет?.. ...А что?.. ...Да, только что пришла в голову такая мысль. После работы в танатогистофизиологии мысли в голове рождаются очень странные… ...Да, очень сильная корреляция, просчитывал… ...Мудрец на В5. Минка призовешь завтра? Прекрасно. Прошу, не выдавай ему свое очередное «ни один закон не нарушен». Давай прервем его партию в жиголо хотя бы ненадолго! И сделаем это раньше, чем этот казуист тебя разгневает, а то ведь лезть к нему под модную прическу я откажусь категорически… ...Нет, меня он не слушает совершенно, и я уже язык себе смозолил, пока твердил, что… ...Нет, Создатель, метафорически. Но если от тебя завтра снова будет про «не нарушен ни один закон», то, наверное, могу смозолить и в буквальном смысле. ---оооОооо--- Примечания: «Ну вы, коллеги, сильны. Кладбищенской земляники…» …вкуснее и слаще нет. Марина Цветаева. «но вот то, что доска сегодня двенадцать на восемь, под курьерский набор…» Курьерские шахматы — вариант «больших шахмат», на широкой доске с дополнительными фигурами (два курьера, шут, мудрец), где курьер, передвигавшийся как современный слон, был самой сильной фигурой, а большинство других топтались вокруг собственной клетки. Забегая вперед, в этом варианте не было предусмотрено шахматной буквенно-цифровой нотации, но господин Ам с его Создателем решили не придавать этому значения и совершить апгрейд. «осознать высшую для настоящего момента ступень, остановиться и подождать или изменить путь» Иван Ефремов, «Туманность Андромеды». «... не просто ферзем, а ферзью всяческой» Ферзь всяческая - модификация, в которой ферзь, впридачу к своим исходным могучим силам, наделялся еще и ходом коня. «... гениального, стремительного, опрометчивого, самоуверенного и, кажется, безнадежно запутавшегося Ясона Минка» Да, автор тоже слышит перекличку с амойской «Маской Зорро».