Море волнуется - раз

Вечереет. Розовое солнце, окутанное облаками, уже тронуло горизонт моря, а туман гладкой призрачной пеленой лёг на блестящую гладь волн. Едва «Южный Крест» миновал подступы к мерцающему Ватацуми, что-то заставило содрогнуться корабль: Бэй Доу, торопливым взмахом головы откидывая от лица прядь каштановых волос, вышла на палубу. -Что за чертовщина… - напряжённо выругалась она, быстро подходя к борту корабля и заглядывая вниз, чтобы проверить, не получил ли корабль пробоин: на лице Бэй Доу проступило замешательство; нахмурившись, капитан зычно приказала, не отводя сосредоточенного взгляда с водной глади за бортом: -Хуэй Син, карту мне, живо! - и негромко добавила, будто себе самой: -Не могли же мы ошибиться в расчётах.. Хуэй Син, молодая девушка-картограф с чёрной косой через плечо, торопливо подбежала с испещрённой старыми пометками картой в руках: Бэй Доу уж слишком резко взяла карту и быстро пробегалась глазами по бумаге. К негодующей предводительнице уже подтянулась команда, с тревожным любопытством заглядывая ей через плечо. -Какого дьявола! - воскликнула внезапно Бэй Доу, и снова устремилась к борту широким шагом, чуть не сбивая подоспевших сзади матросов: перевесившись через борт корабля, она глянула под воду: кристально-чистое море, отливающее бирюзой, не утаило от взгляда капитана опасно близкий к днищу корабля барьер рифов. Бэй Доу нахмурилась и скривила губы: она, держа карту в одной руке, досадливо хлопнула по ней тыльной стороной ладони: -Почему карта не предусмотрела этот чёртов риф? Мы могли сесть на мель! -Потому что карта и не знала о нём. Бэй Доу и вся команда обернулась на негромкий, но отчётливый голос ответчика. Чуть взлохмаченные морским ветром светлые волосы и трепещущая на боку, красная, словно лист клёна, прядь выдала своего хозяина: Кадзуха почти беззвучно прошёл между матросами к Бэй Доу и встал рядом, бросая мимолётный взгляд на карту. -Что ты имеешь в виду, Кадзуха? - напряглась капитан «Южного Креста»: её брови чуть дрогнули. -Она опустила уровень воды. - тихо проговорил Кадзуха в ответ, смотря вдаль, на водную, чистую гладь - то ли с надеждой, то ли с отчаянием: -Она всё ещё ищет меня. Хочет забрать с собой. Матросы, что шёпотом переговаривались меж собой, в момент утихли, а брови Бэй Доу тревожно сошлись на переносице: над одной из них невольно выступила капля пота. -С собой? - затаила дыхание капитан, рукой медленно утирая холодную каплю над бровью. -Разумеется. В ту ночь Кадзуха первый раз услышал Её песнь. Сидя на палубе в бессонную ночь, любуясь на глубокое, осенённое звёздами и коронованное бледной луной, тёмно-синее, словно шёлк, небо, молодой ронин услышал тихий, протяжный и мелодичный зов. Подняв голову, он осмотрелся: никого вокруг - только волны тихо шумят, омывая берега мерцающего бледным призрачным блеском Ватацуми, вспениваются о белый песок. Кадзуха развернулся, надеясь найти источник этого звука, но долго искать не пришлось: его имя, тихо и нежно, прокатилось по тёмной водяной глади, мерцающей изнутри причудливыми люминесцентными медузами. Ронин, вздрагивая, обернулся на звук. На недалёком камне посреди мели, подсвеченном призрачно-белым светом луны, сидела девушка. Кадзуха готов был поклясться, что её красота могла сравниться только лишь с самими звёздами, сияющими над Ватацуми: либо ему чудилось в сладостном бреду, либо её глаза действительно мерцали в темноте, словно два сияющих фиалковых самоцвета, обрамлённые нежнейше-белыми с отливом цвета персика ресницами. Её стройное, изящное тело рисовало мягкую, плавную дугу: тонкая бледную шея, обрамлённая ожерельем из отливающего перламутром жемчуга; на оголённые узкие плечи ниспадали персиково-белые локоны, увенчанные на макушке изящным пучком и причудливой фиалковой тиарой. Тонкие, полные изящества руки, будто сотканное из призрачной ткани платье с невесомым бледно-фиалковым бантом на всю грудь и рукавами, пышными и воздушными словно шапочки люминесцентных медуз: всё это окутывало замершую в груди душу самурая сладкой пеленой забвения. Лишь одна вещь заставляло его сердце отчаянно биться в желании, которого нельзя было достигнуть: бледные, тонкие ноги прекрасной незнакомки плавно уходили за камень и скрывались от взора ронина. Кадзуха уже не помнил, как очутился возле борта. Молодой самурай, позабыв всё на свете, перевесился через него и устремил трепещущий отчаянный взор на незнакомку: его руки сами потянулись к девушке, источающей загадочное призрачное мерцание, а с губ слетело в забвении и тут же раскатилось по тихой глади волн: -Кто ты?… Незнакомка была на достаточном расстоянии, но ронин видел каждую чёрточку её прекрасного лица. Губы девушки тронула лёгкая загадочная улыбка: солёный морской бриз донёс до ушей Кадзухи её тихий, изящный, словно перезвон тончайших стеклянных колокольчиков смех. -Прошу, ответь мне! - сердце в груди ронина заметалось, словно птица в клетке: Кадзуха, в отчаянии от того, что не слышит голоса незнакомки, не может дотронуться до бледной, жемчужной кожи, был готов броситься за борт, но тут он заметил, что камень под луной был пуст. Самурай стоял в беспамятстве: ему уже начало казаться, что это всё дурной сон, а он сам скоро сойдёт с ума, но не успел он в разочаровании отойти от борта, как вода прямо возле корабля разошлась размытыми кругами, и из-под неё показалась прелестная голова загадочной девушки: нежно-фиалковые с интересом изучали ронина, словно глядели сквозь его душу, пронизывали до мурашек, бегущих по спине. Юноша по пояс перевешивается за борт, еле балансируя и крепко держась руками за его край: он встречается глазами с очаровательным взглядом - казалось, в нём можно утонуть, раствориться без остатка. Губы самурая сами шепчут, вновь впадая в неясность ночного видения: -Кто ты..? - тихо сорвалось у ронина: девушка наклонила голову, наивно моргая, будто любопытный дикий зяблик, своими розовато-белыми, словно закатное облако, ресницами. Фиалковые глаза светились в темноте, словно стайка люминесцентных медуз, таких, как под водой, плавает в них и кружат свои гипнотизирующие хороводы: по бледной коже оголенных плеч стекали, словно прозрачные жемчужины, капли солёной воды - они оседали на роскошном воздушном банте и скатывались в ложбинку ключицы, к призрачно-бледной груди. Девушка чуть поднялась из-под воды: вода потекла по её полуоголённым плечам. Очарованный самурай непослушной рукой вынул из своего кармана бусину из кор ляписа - он приобрёл ещё много таких в Ли Юэ, но это было единственное, что он мог сейчас подарить таинственной девушке. -Ты..сможешь поймать? - тихо спросил Кадзуха: от борта до воды было далеко, и бусина могла пойти на дно, упокоившись в рифах, однако незнакомка улыбнулась и медленно кивнула, подставляя руки лодочкой, словно божество, ожидающее подношения. Бусина тихо упала в бледные ладони: девушка со сдержанным интересом повертела её в руках, и, загадочно улыбнувшись, молча кивнула ещё раз. Незнакомка бережно положила бусину куда-то в складку своего банта, и, проверив сохранность, подняла голову на Кадзуху с блаженной улыбкой. Только сейчас, когда её тонкие изящнейшие руки, приглашая, поманили его к себе, в солёную тёмную воду, ронин заметил переливчатые пятна чешуек на её аристократически бледной, словно фарфоровой коже: перламутр, словно бочок изящной причудливой рыбки, переливался сотней оттенков зеленого, синего, фиалкового и розового, обрамлял чуть выходящую из-под банта ключицу, словно диковинное ожерелье по низ жемчужин, блестящих на шее. Приглядевшись, Кадзуха заметил в воде прямо под таинственной незнакомкой..ажурный рыбий хвост: прямо из бёдер, плавно струясь из-под медленно колышущихся под водой складок платья, шёл перламутровый ажур хвоста: словно причудливая аквариумная рыбка, незнакомка плавно колыхала воду под собой длинным роскошным хвостом и загадочно улыбалась. Кадзуха не успел никак отреагировать на увиденное: его заставил содрогнуться негромкий голос, раздающийся с палубы. -Кадзуха! Почему не спишь? - сонно поинтересовалась Бэй Доу, потирая глаз: на ней была белая рубашка и красный халат поверх - то, в чём она спала. -Я.. - ронин, словно очнувшись, встряхнул головой и выпрямился: он не смог удержаться, чтобы не глянуть за борт. Море тихо волновалось вокруг корабля - место, где только что было это чудесное видение, эта таинственная незнакомка с роскошным рыбьим хвостом и чудесными глазами, пустовало. Напоминали о недавнем присутствии чарующей русалки лишь люминисцирующие пузырьки, таинственно витающие низко над водой, и расходящиеся по тёмной водной глади расплывчатые круги. С той самой ночи Кадзуха потерял всякий сон: каждую ночь он поднимался на палубу в самый звёздный час и терпеливо ждал, пока возле корабля появится Она. Сладкие экзотические персики зайтун из знойного Сумеру завёрнуты в бархатный алый шёлк, украшены бусинами из кор ляписа и мелкими сияющими жемчужинами. Вновь среди сочной мякоти скрываются стихи для Неё. Самурай спускается в лодку, качающуюся на привязи на волне. Переваливается за борт. Встречается с завораживающим взглядом близко, как никогда: в этих глазах таится океан.. Драгоценное подношение приземляется в тонкие пальцы: русалка улыбается, смотрит прямо в глаза ронину, чья душа трепещет от этого гипнотического взгляда, и, взмахнув роскошным ажуром перламутрового хвоста, Она растворяется в лесу цветных рифов. Благодаря подношениям молодого ронина «Южному Кресту» удалось избежать крушения, но милость русалки недолговечна.  Уплывая тогда, Кадзуха долго смотрел на отдаляющийся камень: он знал, что его провожает зоркий взгляд фиалковых глаз. Он думал, что подношениями откупился от Неё и навсегда открыл себе свободный проход из её владений, но стоило Кадзухе вновь преступить порог драгоценных вод Ватацуми, их Владычица дала понять, что она вновь будет ждать его на камне в обрамленные звёздами ночи. Архонты милостивы, ибо и в этот раз Кадзухе вновь удалось выкупить свою свободу драгоценными подношениями: Ватацуми вновь растворялся за горизонтом. «Южный Крест» брал курс на Ли Юэ, но Кадзуха знал:          Однажды…она снова       попытается забрать меня.