***
Чонгук выдыхает раздраженно и вновь стучится в дверь. Черт бы побрал эту Ким Тэхен, она что, уснула там? У Чонгук тоже дел много. Надо домой вернуться, отцу помочь. Еще желательно уроки сделать. А она уже десять минут стоит под дверью дома этой девчонки. И ждет, когда ей соизволят открыть. Секунда. До ее слуха долетает тихий щелчок дверного замка. — Ну наконец-то! — темноволосая всплескивает руками, тут же выуживая из рюкзака пару толстых тетрадей. Тэхен смотрит на нее из проема подозрительно. И вопросительно. И немного недоуменно. — Учитель Чхвэ просил передать тебе тетради, — пожимает плечами Чонгук, протягивая старшей довольно объемную стопку. Ким хмурится еще сильнее, вздергивает тонкую бровь, но руку в ответ протягивает, собираясь их забрать. Однако… — Это что? — Чонгук перехватывает чужую руку, цепко сжимая тонкое запястье в своих пальцах. — Отпусти! — хрипло, совсем тихо просит девушка, ссутуливая плечи и вздрагивая от прикосновений младшей. — Ким Тэхен, — рычит Чонгук, заглядывая в чужие глаза. — Не рыпайся, — неоспоримым приказом, который Ким с легкостью осмеливается нарушить. — Опусти, мне больно, — Тэхен брыкается, пытается вырвать руку из чужой крепкой хватки. Чонгук ее словно не слышит. Опять дергает на себя, резко задирает рукав, оголяя предплечье. И хмыкает разочарованно, смотря на исцарапанную, изрезанную кожу. — Дура, — небрежно бросает Чонгук, наконец-то отпуская запястье девушки. Тэхен смотрит на неё исподлобья, прижимает руку к себе, пачкая в крови белый свитер. — Боже, да херани уже вдоль, чего мелкие поперёк разбрасываешь, — усмехается зло Чон, надувая жевательную резинку. — Без тебя разберусь, — шипит облитой водой кошкой Ким, гневно сверкая глазами цвета липового меда. — Ты пойми, пока ты не станешь нужной себе, всем вокруг будет на тебя плевать, — рычит Чонгук, чуть кривя губы. — Ну вскроешься, вздёрнешься, ну поплачут родители на похоронах, одноклассники походят в чёрном, может пожалеют, может посмеются. И забудут. И уходит, оставляя дверь открытой. Тэхен смотрит ей в след, фырчит что-то себе под нос тихо, но в ванную не возвращается.***
Ким кажется, что она сходит с ума. У нее словно ломка. Хочется. Невыносимо сильно хочется вновь провести острым, заточенным лезвием по бледной, тонкой коже, смотреть на то, как кровь окрашивает алым все вокруг, разодрать все предплечья к чертям. Только вот… В голове каждый раз, когда она нож в руки берет, всплывает чужая горькая усмешка и разочарованный взгляд больших, почти черных, оленьих глаз. Ким психует, выкидывает нож к чертям собачьим. И под крики матери уходит из дома на сутки. Она гуляет по городу, любуется ночным небом, подкармливает нескольких собак и кошек, встречает яркий рассвет на крыше одного из домов, а после, сидя на лавочке в парке, наблюдает за людьми, что в спешке выскакивают из подъездов и бегут кто к автобусной остановке, кто к краю тротуара ловить такси. Смеется задорно, смотря на недовольных ранним подъемом детей. Впервые дышит. И наслаждается этим.***
В школу Тэхен возвращается на следующий день. С неким триумфом заходит в здание, улыбается охраннику — пожилому мужчине, который был чуть ли не единственным, кто был добр к ней на протяжении всего времени, проведенного в серых стенах учебного заведения — вешает джинсовую на крючок и, поднявшись по лестнице, находит нужный кабинет. Останавливается перед ним, делает глубокий вдох, собирается с мыслями и переступает порог, входя внутрь. — Вау, это сама Ким Тэхен… — тянет один из задир, кривя губы в омерзительном оскале. — Где шлялась несколько дней? По членам прыгала? А мне дашь, шлюшка? Он припирает девушку к парте, нахально кладет руки на тощие бедра, сжимает их в своих ладонях. Тэхен застывает, словно лишается дара речи и возможности двигаться, теряется в пространстве. — Эй, придурок, напомни-ка свой физический возраст? — раздается чуть веселое на всю комнату. — Вроде уже восемнадцать годиков твоему телу есть. А это значит, что ты вполне себе можешь загреметь за решеточку на годик-два. — Отвали, Чон, не с тобой разговариваю, — рычит он, скользя по краю юбки пальцами, чуть приподнимая их. — Руки. Убрал, — цедит Чонгук, подходя ближе. — Я же сказал тебе, отвал… Договорить ему не дает острая коленка очнувшейся Ким, что попадает точно в намеченную цель. — Слушай ну… десять из десяти, — хохочет Чонгук, пока парень сгибается пополам и матерится себе под нос. — Умничка. Тэхен ей в ответ улыбается, кивает и, развернувшись, проходит к последней парте. Усаживается на свое место, надевает наушники, подключает их к телефону, начиная листать треки. Чонгук кидает полный презрения взгляд на одноклассника и, подумав, резко ударяет только-только выпрямившегося блондина под дых. — Еще раз будешь приставать и тц, — Чон показательно проводит крашеным ноготком по горлу, намекая, что в будущем может с ним произойти. — Ты меня понял? — Больно дерзкие стали, — шипит он, на что получает еще один удар. В нос. — Ты. Меня. Понял? — холодно чеканит Чонгук. Одноклассник кивает, а после запрокидывает голову, прижимая ладонь к пострадавшей части тела. — Вот и славно, — девушка хлопает его по плечу и направляется к Тэхен. А беловолосый смотрит ей в след и делает у себя в голове пометку не лезть теперь и к Ким. Видимо, бесшабашность заразна. Иначе объяснить неожиданно проснувшуюся в тихоне Тэхен дерзость он не может. Как только эти две спелись и почему вдруг сидят вместе непонятно. Но да… лучше все же не лезть.***
— Я думала, ты уже на том свете отдыхаешь, — хмыкает Чонгук, присаживаясь на соседнее место. Тэхен на нее голову лениво поднимает, плечами ведет, неопределенно пожимая. — Я решила не облегчать настолько сильно всем жизнь, — и вновь утыкается в телефон, выбирая наконец-то найденную песню. — Правильно решила, — шепчет Чонгук, доставая учебники, пока ее тихий голос тонет в переливах школьного звонка.***
Чонгук оглядывается, хмурится когда мимо нее пролетает несколько семиклассников, глаза закатывает, привстает на носочках, пытаясь взглядом найти светлую макушку старшей. За месяц они сблизились. Молча и тихо. Теперь сидели за одной партой, изредка обмениваясь парой фраз. Каждый раз после школы Чонгук провожала Тэхен до дома. А та в свою очередь каждое утро приносила младшей то яблоко, то конфету. И перемены они теперь вместе проводили. Сидели либо на школьной крыше, ключи от входа на которую им дал тот самый пожилой охранник, либо слушали музыку, умостившись на подоконнике. И… это было ценнее кучи пустых, бесполезных разговоров. Ценнее наигранного смеха над глупыми шуточками, обсуждений мальчиков и нарядов. Их молчание. Их уютное молчание давало им намного больше. Чон вертится на месте, раздраженно бурчит себе под нос ругательства, перехватывает одного из множества детей, вцепившись тонкими пальцами в чужое ухо. — Во-первых, — начинает она холодно, размеренно. — Смотри куда несешься. Ты наступил мне на ногу. — Извините, — лепечет паренек, скукоживаясь, сжимаясь. — Во-вторых. Аккуратнее. Тут кафель. Поскользнешься и здравствуй больничная койка на пару с гипсом, — продолжает Чонгук. — В-третьих, — она чуть улыбается, наконец-то замечая старшую, устроившуюся на самом дальнем подоконнике. — Иди отсюда, не мозоль мне больше глаза. И отпускает его, тут же направляясь к Ким. — Привет, — шепчет, прикусывая губу, получая легкий кивок головы. А потом хмурится, когда замечает, что Ким прячет руки в рукавах свитера. — Опять ты за своё? — спрашивает Чон, беря в свои ладони чужие, оголяя их, смотря враждебно на свежие розовые царапины. — Они сами… — хнычет Ким, вновь желая провести ноготками по и без того разодранной коже. — Перестань, — одергивает ее Чонгук. — Лучше от того, что ты себе запястье раздираешь, не станет. И проблемы не решатся. — Я не могу остановится, — Тэхён пытается пальцы из чужих вырвать, но Чонгук непоколебимо удерживает их на месте. — Они меня не слушаются, — сдавшись, тяжело вздыхает она. Чонгук смотрит на нее строго, качает головой, неожиданно мягко гладя пострадавшее запястье. «Не царапины от лезвия, уже хорошо» — думает она. — Займи чем-нибудь пальцы, — советует, распутывая наушники и протягивая один старшей. — Рисуй. Тэхен кивает, прикрывая глаза, и расслабляется, позволяя легкой мелодии и приятному молчанию вновь окутать их обеих. А про себя думает, что хотелось бы. Хотелось бы нарисовать Чонгук.***
Тэхен рисует. Пытается. Начинает с полей тетради и черной гелевой ручки, что растекается и размазывается по страницам, часто оставаясь некрасивыми отпечатками и пятнами. Потом она покупает на старые сбережения первый скетчбук с листами из весьма посредственной бумаги и слишком жирные карандаши. Экспериментирует, сидя каждый день по несколько часов на лавочке, пытаясь рисовать все, что ее окружает. Фонарик, щенок, дерево, ребенок. Ломко, неказисто, нереалистично. Но она не сдается. И каждый рисунок чуть правильнее, чуть живее. Вот уже веточка не напоминает просто неотесанные палки, а листики словно приобретают и цвет, и фактуру. Потом сухая пастель и робкая улыбка от школьного охранника, а еще первые, несмелые объятия и искреннее, тихое «спасибо». А потом развод родителей, переезд из дома к отцу. И первые масляные краски с парочкой холстов, лежащие в уголку новой кровати в качестве подарка на день рождение, а еще чуть суховатое поздравление, от которого у Тэхен улыбка до ушей растягивается и целый день не сходит. И Ким не вылезает из своей комнаты целые сутки. И не идёт спать. Поначалу совсем робко ставит холст на стол, подпирая его какими-то книгами. Берет карандаш в руки, смотрит на белое полотно. И осознаёт, что боится. Но вот, первый штрих. Кривоватый, сделанный дрожащей рукой. А затем и второй. И третий. Черточки плавно перетекают в линии, соединяются, образуют что-то целое, единое. Тэхен отрывается, встаёт со своего места, отходит на пару шагов и ахает. И думает, что да. Это прекрасно. Поэтому и берет кисточки с маслом. Выдавливает несколько цветов на палитру, разбавляет их с помощью густой жидкости, подносит кисточку к лицу, пару секунд любуясь. А затем делает первый мазок. Точно такой же, как и штрих. Только на этот раз смелее. Она отдаёт себя искусству. Позволяет себе не думать, действует интуитивно, не производя никаких расчетов. Руки двигаются словно сами. Вот тут чуть-чуть растушевать, здесь ярче, здесь затемнить, а тут оставить яркий блик. Ким заканчивает, лёгким движением руки ставя в нижнем углу картины свою подпись. Выпрямляется, чуть щурит уставшие глаза. И улыбается, понимая, что картина закончена. И ей она нравится. И внутри спокойствие. Тэхен,***
— Пойдём, пойдём! — Тэхен смеется тихо, продолжая настойчиво тянуть младшую за собой. — Ну куда мы так торопимся? — фырчит Чонгук, сонно потирая глаза. — Узнаешь, — Ким улыбается лукаво, чуть приподнимая один уголок пухлых губ. И, остановившись перед нужной комнатой, толкает дверь, пропуская Чон внутрь. Чонгук замирает в проеме, смотрит внимательно за Тэхен, которая тем временем подходит к окну, отодвигает школьные жалюзи и сдёргивает чёрную ткань с холста. Чон глаза округляет и чувствует, как воздух из лёгких будто выбивает одним точным ударом. — Это… — девушка подходит медленно, кончиками пальцев касается рисунка, судорожно выдыхает, когда высохшая краска чуть колет нежную кожу. — Это ты. Ты такая, какой тебя вижу я. Ты, к которой у меня нечто большее, чем просто благодарность, смешанная с дружбой, — кивая, подтверждает Ким. Чонгук всхлипывает, рукой зажимает рот, стараясь сдержаться. Не выходит. Ее всю трясёт, а слёзы капают из глаз, стекая солеными ручейками по порозовевшим щекам. Тэхен обнимает ее крепко, прижимает к себе, гладит по голове, пальчиками зарываясь в темные, густые волосы. — Я испугалась, — признаётся вдруг Чонгук. И голос хриплый, тихий. — Испугалась, когда ты не пришла в школу. Я два часа стояла под дверью. Никто не открыл. — Я тогда из дома убежала, — хмыкает Тэхен, тут же получая слабый удар кулачком по плечу и сбивчивое ворчание. — А потом все завертелось… — продолжает темноволосая. — И я не поняла, как влюбилась в тебя. В какой момент… — Я тоже не поняла когда, — шепчет Тэхен в чужие губы. — Но… Главное ведь, что поняла? И целует, не дожидаясь чужих слов. Чонгук ей отвечает. Обхватывает ладонями чужое лицо, губы приоткрывает, стонет тихо. Они передают друг другу инициативу, ведут поочерёдно, оторваться не могут друг от друга. Целуются до покалывания в припухших губах и лёгкого головокружения. И счастливо смеются, обнимаясь, нежась в руках друг друга, наслаждаясь робкими прикосновениями. Тэхен впервые чувствует себя лучше, чем просто хорошо. Тэхен впервые чувствует себя прекрасно.