***
Двери лифта медленно разъезжаются под монотонный женский голос и Чонгук выходит в подъезд, запихивая ключи от квартиры в карман пижамных шорт. О том, как он сейчас выглядит, задумываться хочется в последнюю очередь. Смущает его больше наглый нарушитель общественного порядка, чем шорты с принтом динозавров. Слава Всевышнему, улицы пусты и по дороге не ездят машины, одна точно сбила бы. Особенно, когда не осмотревшись, напролом шагаешь через лужи к яркой неоновой вывеске «Шиномонтаж». Чонгук нервно оглядывается, просовывая голову в приоткрытую дверь, и щурится, когда в глаза бьёт холодный свет от напольных ламп. — Эй! Вырубай! Из-под машины сразу выглядывает светлая макушка, а следом и лицо. Молодой кореец непонимающе хмурится, поправляя бандану на лбу, и откладывает гаечный ключ, поднимаясь со скейта. Он удивлённо оглядывает детектива с головы до пят и чему-то неожиданно ухмыляется, выключая магнитолу в салоне машины. Значит это были не колонки. Лицо в чем-то измазано, волосы спутаны, рабочий комбинезон, из-под которого торчит майка алкоголичка в масляных пятнах. Видок секси гея прям. — Вы хозяин? — Чонгук скрещивает руки на груди, отпихивая лежащие в проходе коробки, и выгибает проколотую бровь. — Ну я, что нужно, крошка? — какая на хрен крошка, блять. Парень подмигивает, поднимая с пола инструменты, и вытирает руки какой-то серой тряпкой, опираясь бедром о капот мерса. — По закону тишины и покоя граждан шуметь нельзя после девяти вечера, сейчас три часа ночи. — Такое ощущение, что Чон объясняет упёртому ребёнку, который и вовсе не слушает, вытирая пальцы от чего-то чёрного и маслянистого. В любой момент руки в боки и задранный нос. «Нет такого правила, потому что я его не знаю». — А то что? — блондин фыркает, откидывая тряпку на пластиковый стул в углу, и открывает капот, выглядывая, чтобы посмотреть ему в глаза. — Патрульных вызову. — Максимум — штраф. — Это что игра — кто скажет меньше слов, тот и выиграл? Почему этот парень такой баран. Ещё смотрит так насмешливо, нагло разглядывает, вообще просто слов цензурных нет. — Короче, — блондин заинтересовано мычит в ответ и роняет отвёртку, она со звонким шлепком падает на пол, закатываясь под машину, когда Чонгук подходит ближе, хлопая крышкой капота перед его носом. — Мне похуй каким образом, но ты сейчас сворачиваешь всю свою какофонию, — обводит пальцем помещение, — и валишь спать. Иначе я посажу тебя на трое суток к бомжам, время пошло. Огромных усилий стоит развернуться и выйти, громко хлопнув скрипящей дверью, отчего ворота гулко вибрируют, а не врезать в этот нахальный ебальник, когда автомеханик двусмысленно толкает язык за щеку, опуская взгляд на его зад. Когда Чонгук возвращается домой, стягивая с ног кроссовки, и открывает балкон, то свет в гараже уже не горит. — Неужели.***
Мигающий в полумраке экран телевизора частично освещает гостиную разными цветами. Чайник вскипает, громко щелкая под шум воды из душа, и пар устремляется к потолку. Громкий смех ведущего на пару с известным актёром перебивает телефон. Он вибрирует пару раз и падает на пол с края дивана под журнальный столик. Тэхён закрывает кран и выходит из душевой кабинки, наматывая на бедра темное полотенце из стопки. Он стирает с лица остатки влаги и идёт в коридор, шлепая босыми ногами по паркету. — Чёрт, где он? — блондин чешет влажный, светлый затылок и осматривает диван, раскидывая подушки. Ведущий что-то комментирует под очередной хохот съёмочной группы и пододвигает собеседнику тарелку с очищенными креветками. Понятно, очередное фуд-шоу. — Блять. — Ким кряхтит, подбирая потрепанный жизнью мобильник с ковра, и плюхается на диван, откидываясь спиной на подушки. Скоро рассвет, а сна ни в одном глазу. Вот если бы покопался ещё часа два, шины бы заменил, салон почистил, тогда бы за секунду отрубился. Всё ведь раньше нормально было, никто не жаловался, райончик-то тихий, сплошные старички вокруг, удобно для его образа жизни. До этого дня. Откуда только взялось это кудрявое чудо в миленькой пижаме. Глазки молнии метают. Лицо хмурое, губки — бантики, пирсинг. Ещё рукав этот, бёдра накачанные, а какой зад. Ким бы этот зад к своему лицу. Зарыться между этих булок, а потом отшлепать. Как футболка обтягивала грудь, её бы сжать, облизать, укусить. Он весь такой сочный, как персик. Красивый. В его вкусе. Полностью. Тэхён шумно вздыхает и прикрывает глаза, откидывая голову на спинку, просовывает руку под полотенце, обхватывая пальцами полувставший член. Пах начинает тянуть и яйца поджимаются, когда холодный воздух из окна дует на покрасневшую от притока крови головку. Стоит вспомнить голос и взгляд, как близко находилось его лицо в тот момент. Ким шипит сквозь зубы, прикусывая щеку до крови, и стонет, толкаясь бедрами в вспотевшую ладонь. Сейчас бы эти подкачанные ягодицы вместо кулака, чтобы крошка его оседлала как в последний раз. Насаживался, стонал, скулил, шептал на ухо пошлые фразы, просил отшлепать. Тэхён жмурится, представляя звук мокрых шлепков кожи о кожу, тяжесть и упругость бёдер, и ускоряет движение руки. Оргазм дразнит, мелькая перед глазами среди цветных бликов, не хочет приходить так скоро и блондин мычит, сильнее сжимая член в руках, оглаживает мошонку, надавливая на шов, массирует головку. Перед глазами лицо и изящные сдвинутые к переносице брови, напряжённая шея. И вот оно, хлопок и напряжение лопается толчками вязкой, горячей спермы, оседая на дрожащих пальцах и животе. — Вот черт.***
В полдень участок напоминает зоопарк. Так же шумно, громко и суетливо. Интересно, это закон подлости? С утра и вечером перекати поле, только редкие звонки, половина из которых — это регрессивные шутки школьников. Но зато в обед, когда у каждого нормального человека законный перерыв, блять, начинается стадный маразм. Конечно, ведь так сложно чётко объяснить, что именно нужно и свалить, надо выебать весь мозг и поскандалить, «полиция ничего не делает», «только штаны просиживаете», «за что вам государство платит», «когда вы найдёте моего хомячка?». Блять, мамаша, просто скажи ты уже ей, что он сдох, они живут от силы 3 года, какой «ему 6 лет и его зовут Конфетка». Всё чаще появляется желание биться головой об стол. Зачем он только сдавал госэкзамены. Ради хомяков? Чонгук остервенело откусывает почти половину кимпаба, запивая дешевым американо из автомата, и закрывает папку с отчётами. Сегодня день благополучно начался через ж на п. Он проспал, упал, запутавшись ногами в одеяле, облил новую, глаженную рубашку и опоздал на два часа, пропустив собрание. — Вы что, издеваетесь?! Я же говорю, мой сосед маньяк! — не унимается женщина, размахивая своей пестрой, потертой сумкой. — Я прекрасно понимаю, но без доказательств мы не можем… — Какие доказательства? Он разбрасывает мешки по лестнице, из которых капает кровь! — старуха супится, поправляя дутую жилетку в мелкий цветочек — Аджума, это может быть сок или кровь животных. — Страдальчески тянет стажёр, нервно теребя кепку с эмблемой республики. Мда, досталось же парню, такими темпами не светит ему остаться в убойном отделе, нервов не хватит. — Какая я тебе аджума? Мне всего 34! — о, деменция. Понятно, значит скоро прибегут родственники с извинениями. Может, этот сосед вообще давно умер, лет 7 назад. Чонгук цыкает, подтягивая к себе корзину для мусора с кучей разорванных и смятых бумаг, и кидает в неё упаковку от еды, поднимаясь со стула. Жопу отсидел, замечательно. Женщина на фоне продолжает кричать и отчитывать Соёна, пока тот сжимается до уровня молекулы, с мольбой смотря на сидящих рядом хёнов. Зоопарк, не иначе. Задвинув папку в нужный ряд полочного стеллажа, детектив грузно вздыхает, скучающе оглядывая помещение. Уши начинают вянуть. Внимание привлекает больно знакомая светлая макушка в бандане, согнувшаяся в три погибели над столом одного из коллег. Он что-то подписывает, черкая ручкой по бумаге, и отодвигает листок детективу Ану. Тот улыбается, хлопая его по плечу, и на что-то отвечает, качая головой в знак согласия. А потом автомеханик уходит, накинув коричневую кожанку на плечи. — Че он приходил? — любопытство берет бразды правления в руки и Чонгук подходит к столу, разглядывая документы со свежей печатью на подписи. — Кто? — Ан смущённо хмурится, прихлебывая дымящийся чай из самодельной, детской кружки, и задирает голову, смотря парню в глаза. — Парень в бандане. — Поясняет Гук — Ким Тэхён? — Я что знаю как его зовут? — Не знаешь? Так это же автомеханик из твоего района, довольно известная личность, — удивлённо просвещает мужчина, шмыгая носом. — У него все уличные гонщики запчасти покупают. В голове всплывает картина пестрых коробок, которые он распихивал у входа, дабы с позором не навернуться, размазав нос по грязной плитке. — Написал заявление, что вскрыли гараж, самое интересное, что ничего не взяли. — Ан задумчиво чешет щетинистый подбородок и цыкает. — Карма. — Чонгук хмыкает, растягивая губы в сытой улыбке, и пропихивает руки в карманы джинс, разглядывая мыски кроссовок. На душе сразу легче стало, радостнее, а может этот день не будет уж слишком поганым? Или хотя бы не только для него. — Чего?***
Во дворе уже темно. Солнце давно село за многоэтажками, вежливо сказав гудбай до следующего дня, если он, конечно, настанет. Пиная камушки на тротуаре вдоль торговых магазинчиков и круглосуточных, Чонгук идёт домой. Ветер шелестит пакетом в руках, с очередными полуфабрикатными продуктами, часть из которых полетит в морозилку на ближайшие месяца два. О них просто через пару дней забудут. И все же детективу не даёт покоя ни этот автомеханик выскочка, ни его заявление. Вскрыли, все раскидали, как будто искали и ушли, ничего не взяв. Странно. Стойкое ощущение знакомого откуда-то почерка сидит в голове уже пару суток. Ребята сгоняли в гараж осматривать замок, прокомментировав, что вскрывали точно не дилетанты. — Ты уверен? — Чонгук разглядывает свежераспечатанные фотографии и щурится. — Я такой аккуратной работы года два не видел. Будь на моем месте кто помоложе, вообще бы решил, что родным ключом открывали. Мимо проезжает доставщик на мопеде, громко просигналив на весь переулок, и Чон вздрагивает, оглядываясь по сторонам. Черт, подъезд прошёл. Фонари, покоцаные жизнью и пьяными водителями хёндаев, продолжают все также хаотично мигать, пока об них бьются мошки. А потом вообще гаснут, разом, когда через дорогу включается музыка. Щиток вырубило, просто супер. — Он издевается? — дверь в гараж резко открывается и наружу вываливается Тэхён, распихивая толкучку. У него взъерошенные волосы, очередная майка и драные джинсы. Видок как у наркомана, хотя хрен его знает, может так и есть. Скопление пьяной молодёжи около здания Гук замечает только сейчас. Не исключено, что среди них есть школьники. Они все кричат, бьют бутылки и танцуют, протискиваясь внутрь дома. Весёлая его ждёт ночка. — Эй, крошка! — блондин щурится, прикладывая руку с бутылкой пива ко лбу, и машет, опираясь поясницей об чью-то тачку. — Присоединяйся! В ответ он получает тотальный игнор и красноречивый средний палец, когда Чонгук скрывается за дверью подъезда, поднося магнитку к домофону.***
Погода в пятницу выдалась хорошая, не холодно и не жарко, в самый раз. Солнце перекрылo облака, а в лицо дует лёгкий ветерок, играясь с кудряшками на чёлке. Чонгук щурится, поправляя солнцезащитные очки, и отпивает остывший латте. Тишина, спокойствие и благодать. Никаких раздражающих факторов и личностей. — Почему им приспичило красить архив под конец рабочей недели, а? Теперь на весь отдел воняет. — Баун, вытирая пальцы от соуса салфеткой из мака, цыкает. Начальство благодушно соизволило организовать им обеденную зону через дорогу от участка. Кафешка довольно приличная и кофе намного лучше, чем в зоне ожидания. — Так спрашиваешь, как будто лично я там красил. — Чон насмешливо хмыкает, упираясь локтями в барный столик, и мотает головой. — У меня уже голова трещит. — Что нюхал? — не удерживается от подъебки Чонгук, разглядывая вставшую на парковке патрульную машину. Из неё выходят двое в дорожной форме и вытаскивают связанного по рукам задержанного. Он громко матерится и вырывается. Какой умник ему наручники одевал перед собой? Завязывается перепалка, к которой присоединяются ещё двое из охранной будки. Они все дружно пытаются успокоить взбесившегося нарушителя порядка и хватают его за локти. Спектакль погорелого театра, не иначе, чему только учат этих новичков, если они даже браслеты правильно надевать не умеют. — Ты вообще слышишь? — Да. — Тогда, когда собираешься идти за отчётом к криминалисту? Чхве мне уже всю плешь проел со своими докладами. — В понедельник схожу, сегодня бюро закрыто. — Гук выкидывает стакан и обёртку от сэндвичей в урну у ступенек и переходит дорогу по зебре, запихивая руки в карманы. — Я вам ещё раз повторяю, вы не имеете права меня задерживать! Я знаю свои права! Ваши обвинения притянуты за уши! — Я че-то не понял, вам заняться нечем?! Просто затащите его в допросную, сколько мне ещё ждать?! — Ан постепенно начинает вскипать, выкидывая окурок в пепельницу на перилах, которую пафосно курил всё это время, под шумок усмехаясь с чужой неопытности, и машет рукой в сторону входа. — Привет, Чон. — Виделись уже, — Чонгук жмёт ему руку, вынимая одну из куртки, и супится, слизывая привкус горечи с губ. — Че у тебя тут? — Да ни че, этот чмырь порошок по всему Сондон-гу распихал. И главное прикинь, в тачках угнанных, даже номера не поменял. Думал, самый умный. — Как вышли? — Да спалился на одной тачке, пока пытался чей-то хендай вскрыть, а хозяин на балкон покурить вышел. — Эй! Блять, ловите его! — Чонгук оборачивается, запихивая сложенные очки в нагрудный карман, и чертыхается, сбегая со ступенек. — Восьмой, у нас угнали патрульную машину, гос-номер 09육3002, требуется преследование! — мимо пробегает человек, наспех натягивая жилетку, и садится в свободную киа. Машина срывается с места и включает мигалки, проезжая через сломанный шлагбаум. Начинается переполох. — Я сколько раз говорил, что руки надо за спиной! За! Не перед! Олухи зелёные! Барыга-то оторва, ни в какую прям за решётку не хочет, хотя только больше себе наматывает. Своей машины у Чона сейчас под рукой нет. Все ближайшие патрульные уже умчались. Такси сдерет дорого и нарушать не будет, замучаешься потом все объяснять. На глаза попадается мерседес, стоящий у обочины на углу. Чонгук оглядывается, вздыхает и расстегивает куртку, чтобы было видно бейдж. Прилетит ему за это? Возможно. Спешно подходит, ближе оглядывая затонированные окна, и стучит по стеклу, дергая ручку. Дверь поддаётся и он без лишних раздумий садится внутрь, подцепляя пальцами ленту. — Детектив Чон Чонгук, мне нужно ваше содействие для поимки преступника. — Конечно, крошка-детектив, все что попросишь. — По спине сразу бегут мурашки и брюнет хмурится, скосив глаза на водительское место. Черт. Ким Тэхён. — Ты? — Я. — Утвердительно кивает блондин и ухмыляется довольно, сыто, как будто выиграл главный приз в лотерее. Язык свой блядский за щеку пихает, упираясь ребром ладони в руль. Весь такой крутой прям. Чонгук закатывает глаза, шумно вдыхая носом запах тяжелого табака и ароматизатора ёлочки над стеклом, и тянется рукой к ремню. Делать нечего. Выйти будет гораздо страннее, чем воспользоваться помощью, на которую «любезно» согласились. — Заводи свое корыто, нам нужен синий хендай с гос-номером 09육3002, уехал в сторону Мёндона. — Как скажешь, крошка-детектив.***
— Спасибо за помощь, Чон, ты сегодня пораньше? — Да, планирую хорошенько отдохнуть. Чонгук вжимается щекой в кулак и отодвигает стакан, молча прося бармена по имени Сью, чудное имя, повторить. Он без слов кивает, доливая виски в подтаявший лёд и улыбается, подставляя новую тарелку с нарезанным лимоном. Так сильно хочется пожаловаться на жизнь и не только, потому что алкоголь развязывает язык, просто чашке свойственно переполняться и нужно сливать, а только потом заполнять заново, а не сразу водопадом против сил физики. Для детектива последней каплей стала эта совместная поездка, красноречивые взгляды и намёки. Он поэтому и притащился из последних сил сюда, уставший, заебанный и раздраженный одной белобрысой чумой в красной бандане. — Гони быстрее, уходит! — Я не гонщик, автомеханик! — На хуй ты вообще за руль сел, если ездить не умеешь?! — Сядь, блять, сам, крошка, раз такой умный! — Давай! Крошка… Что-то в этом есть. Крошка-детектив. Когда он произносит, то слышит низкий бас, хриплый, как будто прокуренный, до мурашек и волос дыбом на руках. Собственное тело кажется предателем. Вот вроде живёшь себе спокойно, люди в кругу общения сменяются, забываются, уходят и все. Забываешь про них. А этот, пидр, сидит, ножки свесил и напоминает о себе, куда не посмотри. Бесит. Хотя если задуматься, то его бы Чон трахнул или оседлал лицо, чтобы он язык где-то по делу использовал и молча. Блять. Чонгук прикрывает глаза, сжимая дрожащие пальцы в кулак, и облизывается. Музыка на заднем фоне уже не так сильно кружит голову, наоборот, больше расслабляет, хоть на шест лезь. Настолько уже похуй на все. — Рассчитай меня, — парень кивает, отходя к кассе под стойкой, и Гук вынимает из кошелька пару купюр, прижимает их стаканом к столешнице. — Сдачи не надо. Пора валить, иначе он перестанет адекватно соображать. Сейчас домой, в кровать и до понедельника режим тюленя. А может вообще в отпуск? На Чеджу? Шашлычки, сауна, море. Сколько он не отдыхал с этими наркошами, маньяками и бытовухой? Толпа сама по себе как-то расступается, легко так, даже толкаться не приходится. Музыка сменяется, подключается диджей. Вой, выкрики, хлопки и конфетти. Красиво бликует под тусклым освещением. Оно с громким треском летит вниз с потолка и оседает под ногами. — Крошка? — Чонгук резко останавливается и оглядывается, зачесывая взлохмаченную челку. Это глюки? Он жмурится, промаргиваясь от ярких вспышек. Раньше не так сильно сбивали с толку. Как будто из вакуума вынырнул по щелчку. Тэхён неверяще хмурится, пролезая сквозь толкучку, которая тянется ближе к сцене, и хватает детектива за руку, переключая на себя внимание. — Ты меня преследуешь? Давай колись, я никому не скажу, что у тебя такие странные фетиши. — Детектив явно не рад его видеть. — Какие? — Тэхён повышает голос и склоняется ближе к его лицу, дабы перекричать шум. — Сталкерство. — Чонгук хмыкает, его начинает мутить. Он слегка пошатывается, но стоит прямо. Не хочет показывать, что пьян. Упёртая крошка. Ким закусывает губу, сдерживая рвущуюся наружу ухмылку. — Тут скорее я должен думать, что ты сталкер. Врываешься в мой гараж, угрожаешь, потом машина, а теперь клуб. — Понизь самооценку и сходи на хуй. — На него скорее пойдёшь ты, крошка-детектив. — Чонгук напрягает челюсть, шумно вдыхая сквозь сжатые зубы, и хватает парня за грудки, натягивая ворот майки. Он не церемонится, вжимая пальцы в чужой затылок, и целует, сразу проникая языком в открытый рот. Они целуются спешно, резко, с какой-то скрытой агрессией, которая проступает на лице желваками. Как будто борятся кто будет главным. Тэхён шипит, когда его кусают, задирает рубашку на спине детектива и оглаживает спину. Жмётся ближе, притирается, давит ширинкой в бедро. Тело в его руках натягивается, как струна. «Снежная жена» на фоне только еще больше распаляет, как и крики, подпев. «Мне нравится, когда ты действуешь мне на нервы.» Чонгук жмурится, зарываясь рукой в высветленные волосы, они на ощупь соломенные, и пахнут табаком, шампунем. Нотки хвои режут нос. Губы опухли и ноют. «Обычно, это значит, что секс будет грубым.» Голову сносит окончательно, когда пальцы добираются до груди и пара пуговиц на животе не выдерживают напора, отрываются с мясом, падая куда-то под ноги. «Эй, малыш». Ким подталкивает его к ближайшей стене, сжимая запястья за спиной, и давит коленом между ног, потираясь о выпирающий бугор. Громкий стон тонет в шуме и уши закладывает до звонкого писка, перед глазами пятна, по коже мурашки. «Сфоткай, когда мы будем трахаться». Вашу мать, Чон похоже просто псих, его почти имеют среди пьяной толпы в тёмном углу, прижимаясь всем телом, и оставляют засосы на предплечьях. «Эй, малыш. Я думаю, мы должны взлететь.» — Крошка? — белый шум, который перебивает шёпот на ухо и голос певицы, туманит голову. — Давай уедем. — Еле разборчиво отвечает детектив, упираясь затылком в бетонную стену, и прикрывает глаза.***
Кровать скрипит, когда Чонгук летит на неё спиной, падая в середину, и пружинит, проминаясь под весом двух тел. Тэхён шумно дышит в ночной тишине и стягивает майку, кидая на пол. Он нависает сверху, упираясь коленями в матрас, и смачно засасывает кожу на чужой взмыленной шее. Солоноватый привкус приятно горчит во рту, пока детектив глухо стонет и цепляется руками за ремень на его джинсах. Торопливо пытается расстегнуть, отвечая на мокрые и громкие поцелуи, кусается, ловит усмешку и закатывает глаза, когда ладонь давит на стояк сквозь брюки, мучительно медленно массируя круговыми движениями. — Блять, да сними ты их, — Чонгук психует, отталкивая парня в грудь, чтобы он отстранился и расстегивает оставшиеся пуговицы, с облегчением выкидывая влажную от пота рубашку в сторону. — Не хочешь объездить моё лицо, м? — Тэхён слезает с кровати и вынимает ремень, спуская джинсы до щиколоток, топчет их ногами. Он толкает язык за щеку и внимательно всматривается в заломленные брови. Черт. То, как эта крошка выгибается, торопливо стягивая штаны вместе с бельём, и мычит, откидывая голову на одеяло, заставляет член всё чаще дёргаться. Эти упругие бёдра совсем такие, как он представлял. Соски тёмные, грудь подкачанная, а талию наверное можно сжать так, что пальцы сомкнутся. — Ты много болтаешь. — Гук облизывается, проводя пару раз рукой по полностью вставшему члену, и шипит. Хватает его за руку, тянет на кровать, седлая бёдра. Ерзает, трётся голой задницей о стояк в боксёрах и упирается руками в плечи, склоняясь для нового поцелуя. Давится воздухом, когда чужие пальцы трут и обводят длину, в конечном итоге зажимая головку в кулаке. — Блять. — Давай, крошка, накажи мой длинный язык, засунь его себе в задницу, — Тэхён сжимает губы, дабы позорно не застонать от имитации толчков, когда Чонгук ёрзает интенсивнее. Его явно заводят эти пошлые фразы и кто Ким такой, чтобы этим не пользоваться. — Давай. — Он прикусывает покрасневшее от полыхающего жара ухо и шлепает свободной рукой ягодицы. Они вибрируют и теплеют под ладонью. Вот это кайф. Всё, как он и представлял. Гук закрывает глаза, мстительно кусая его за шею, и двигается ближе к изголовью. Полушария сжимают, разводят, проводя пальцами по гладкому шву у мошонки. — Присаживайся. — Тэхён вдавливает пальцами в половинки, насильно заставляя полностью сесть на лицо, и шумно вздыхает, на пробу проводя языком по промежности. Вкусно, даже сладко, а может это просто побочка от возбуждения. Громкий стон оглушает, его как будто окунают головой в воду. И от этого Ким больше входит в раж, толкаясь языком в конвульсивно пульсирующий вход. Детективу кажется, что он горит, особенно от горячего дыхания и языка у себя в заднице, его трахают неспешно, входят во вкус, дразнят. Если он сейчас возьмётся рукой за член, то точно кончит. По вискам начинают стекать первые капли пота. Становится одновременно и жарко, и холодно, как в агонии. А потом к языку добавляют чёртовы пальцы. Они длинные. Очень длинные, жилистые и с ебаными кольцами, холодящими кожу. Спину простреливает яркая вспышка, как только пальцы внутри сгибаются, поглаживая простату, и парень выгибается, плотнее вжимаясь задницей в лицо. Пусть Ким задохнется под ним. Это будет уроком. Руки шлепают по бокам, прикосновения жгут, лезут к члену, дразнят. Он весь, как ебаная оголённая проводка, в любой момент коротнёт и пиши пропало. — Твою мать, прекрати! — Чонгук стонет, неосознанно пытается толкнуться в подставленный кулак, пока Ким его раздразнивает, вылизывая разработанный анус, и сжимает в руках деревянные перила изголовья до треска. Злится. — Если ты не хочешь, чтобы я кончил раньше времени, убери ебаную ладонь от моего члена. Тэхён и сам уже на пределе, ещё пара минут игнора в сторону своего стояка и он взвоет, потому что больно оттого, как ткань натягивается. Можно кончить уже так, с позором спустить в трусы, только от одного охрипшего голоса над головой. Язык уже болит от усердия, с которым он лижет сфинктер, окончательно потеряв счёт времени. Дышать с каждым разом становится труднее и лёгкие жжёт. Наконец-то оторвавшись и громко, показательно чмокнув мокрыми от слюны губами, Тэхён в очередной раз шлепает раздраженную кожу и позволяет детективу слезть, на дрожащих бёдрах сползти ниже, уткнувшись носом в сложенные руки. Он довольно хмыкает, слизывая остатки с подбородка и шарится рукой под соседней подушкой, вытаскивая заначку смазки. — Готовился? — Гук выхватывает пакетик, который парень отдаёт не с первого раза, и стягивает его белье, разрывая упаковку. Стон облегчения сдержать не получается, слишком резко стало хорошо и свободно. — На сухую дрочить не кайф. — Ким откидывает голову на подушку и прикрывает глаза, оглаживая руками согнутые колени. Вот сейчас, прямо сейчас до звёздочек перед глазами будет хорошо, тот самый момент, на который он и не надеялся, пока дрочил. Смазка капает на текущий член и попадает на моментально поджавшиеся яйца. Слишком чувствительная стимуляция, все это. Каждое движение, слишком. — Давай, крошка, оседлай меня, как последнюю суку. — Да ты и правда фетешист. — Чон фыркает, хватаясь за его шею, и медленно насаживается, проталкивая головку глубже в себя. Она растягивает и мучительно приятно трется рядом с простатой, немножко не хватает. Выдыхают они оба, Тэхён от блаженства, Чонгук от наполненности, признаться, ему этого не хватало. Постепенно раскачивается, потирается, злорадно ухмыляется, зажимая ногтями соски, и ловит хриплый стон. Наслаждается руками и губами на своих пальцах. Тэхён их, блять, обсасывает, прикусывает и за щеку берет. Сносит крышу, вернее, её остатки. Мозг плавится, тело дрожит, горит. Мышцы от напряжения перекатываются под вспотевшей, блестящей кожей. Все больше эти неторопливые движения перерастают в сумбурные, хаотичные и резкие. Короткие, длинные, с оттяжкой, без. Они чередуются, но член попадает каждый раз куда нужно. Проезжает чётко по вздутому комку. Голову кружит, кислорода не хватает. Голос скоро сядет. — Давай поменяемся. — Тэхён хватается за его спину и садится, меняя их местами. Поясница начинает приятно ныть от соприкосновения с горизонтальной, мягкой поверхностью и Гук наконец-то закрывает глаза, зарываясь руками в растрепанную «солому». Закидывает ноги на поясницу и целует. Ещё чуть-чуть, совсем немного. Вот он там маячит, дразнит, близко, голова даже болеть начинает, как будто молотком долбят. Это мучительно приятно, как и кулак на члене, в который он толкается, собирая себя в руки. А потом неожиданно резко оглушает и становится всё равно на все шебуршащие мысли в протрезвевшей голове. Резкая тишина, вскрик и тепло.***
Непривычный, неприятный звук. Вот что будит. Странные шорохи за спиной и что-то тяжёлое на спине. Все как-то незнакомо и странно ощущается. И запах хвои? Он не покупал диффузор в спальню. Ткань под щекой какая-то жёсткая. Чонгук грузно вздыхает и открывает глаза, привыкая к режущей светлой обстановке. Он точно не дома. Это становится понятно по закрытой двери напротив. Явно чужая квартира. Что ж, Чон, ты просто непризнанный гений. Так сильно нажраться. Парень растирает заспанные глаза и шмыгает носом, без задней мысли заглядывая под одеяло. Голый и походу не только он, но и пока что ноунейм, жмущийся сзади. Судя по ощущениям, ебали все-таки его, а не он. Супер. Мозг постепенно начинает функционировать и Чонгук переворачивается на спину, вылупляя глаза в потолок. «Крошка». «Давай, крошка, накажи мой длинный язык, засунь его себе в задницу.» «Оседлай меня, как последнюю суку.» — Блять…— тело, в котором детектив опознал автомеханика, на второй половине начинает подавать признаки жизни и это зеленый свет для того, что нужно валить, пока он не проснулся. Тэхён переворачивается на живот, убирая с него руку, и супится, делая шумный вдох. Так быстро парень не собирался даже на вызов к начальству посреди ночи или на убийство в центре. Просто как долбанная ракета, под шумок и громкое сопение, единственное, трусы не нашёл. Как ошпаренный вылетает из комнаты, спускаясь на первый этаж в гараж, и наспех натянув ботинки, покидает дом, перебегая дорогу. Время пять утра.***
— Синоптики прогнозируют, что совсем скоро в Сеуле начнётся сезон ливней. Температура снизится до 5-7 градусов и будет держаться без изменений до следующих выходных. Также возможны грозы и ураганы. Убедительная просьба внимательно следить за дорогой во время дождя. А сейчас прямая трансляция с мероприятия в отеле Леон. — Чонгук выключает телевизор и встаёт с дивана, подцепляя с края журнального столика пачку сигарет. Он поправляет задравшуюся на спине футболку и отдергивает шторы, вглядываясь в тусклое, серое небо. Тучи и правда постепенно начинают собираться в кучу, полностью перекрывая опускающееся солнце. Погода прямо как его настроение. Говняная. В голове крутится надоевшая пластинка. А правильно ли он поступил, не детский ли это поступок? Сбежал, как школьник, который не хочет брать ответственность за собственные резкие и необдуманные решения. Детектив вздыхает, зажимая меж губ очередную сигарету, и как в дежавю, смотрит на здание через дорогу от собственного дома. Только теперь вывеска не горит, как и окна сверху. Едкий дым щекочет нос и Гук прикрывает глаза, выдыхая сизое облако в сгущающийся, сырой воздух. Перед глазами опять маячит мирно спящий автомеханик, шарящийся по второй половине кровати, пока он в спешке натягивал штаны. — Чёрт… Чонгук мотает головой и смеётся, размазывая сигарету по пепельнице. Он раздражённо цыкает, когда пепел попадает на ноги и опускает взгляд. Больно знакомая белобрысая макушка, теперь уже в кепке, сидит на лавочке около подъезда, лениво потягивая пиво. Вот же настырный говнюк, теперь ещё и поджидает, а не только ящик записками закидывает. Офигеть, и это только несколько дней прошло. Сколько ещё придётся бегать? Тэхён выкидывает банку и задирает голову вверх в сторону балконов ровно в тот момент, когда Чонгук скрывается в квартире, задергивая тёмные шторы.***
У Кима уже вторые сутки подряд все идёт по пиздецу. Ну, во-первых, его кинули. Думал, проснётся, поцелует спящую красавицу, завтрак приготовит, в душ сходит, ну всё по классике. И нет, он не сопливый школьник романтик. А тут голову поворачиваешь и никого, перекати поле. Сначала строил догадки, что ему это причудилось. Обдолбался на той вечеринке, дома разделся, подрочил и отрубился. Расстроился. А потом расстроился ещё больше, потому что пятна на кровати и чужие трусы под ней же ясно дали понять, что он не шизик, просто лузер, которым добропорядочный дядя полицейский на одну ночь воспользовался. Хотя чего ждал, тоже не понятно. Не в любви же вечной они друг другу клялись, пока трахались. Но всё равно, как-то гаденько на душе. А следующим утром, пока он варил кофе, в гараж опять влезли и главное, наличие машины и хозяина дома, никого похоже не смутило, покопались опять и свалили. Но дверь он точно закрывал. Он же не дед с деменцией. Тэхён поджимает губы, выворачивая руль, и тормозит перед шлагбаумом, приспуская окно, пока человек обходит машину. Охранник просит документы и фамилию человека, к которому автомеханик приехал. У них как будто по записи прям принимают. Все такие важные, пиздец. — Я к детективу Ану, — блондин прочищает горло и неловко улыбается, постукивая пальцами по колену. — Его сейчас нет, — сухо бросает полицейский, придерживая рацию на груди. — Окей, значит к детективу Чону. — Не сдаётся Тэхён и забирает протянутые права. Парень крайне скептически смотрит на него пару секунд и кивает, указывая на свободное парковочное место. — Проезжайте.***
Как только Тэхён толкает массивную стеклянную дверь, хватаясь за ручку, и проскальзывает внутрь мимо суетящихся полицейских, то попадает не иначе как в дурдом. Со всех сторон сразу оглушают выкрики, ругань и непрерывные звонки. Чья-то мать яростно колотит кожаной сумкой по спине школьника, пока другой пытается её оттащить. Старенький детектив с залысиной, сидящий через стол, только вздыхает. — Расступитесь, извините, да не дергайся ты. — В дверях появляются двое патрульных. Они распихивают скопление около зала ожидания, выставив руки перед собой, чтобы им дали возможность пройти, и волочат следом какого-то нарика в рваных грязных шмотках. Он ни в какую не хочет подниматься по лестнице, цепляясь пальцами за перила. Дреды на его голове испачканы каким-то белым порошком, а сам он явно не в этой галактике. Громко матерится, дёргается и смеётся, звеня наручниками за спиной. — Простите? Ли Му…— Тэхён прокашливается и наклоняется к стойке, за которой сидит девушка в форме, щурится, вчитываясь в имя и должность. — Ли Му Кан, чем могу помочь? — кореянка отрывается от заполненных бумаг и ставит печать, скрепляя все степлером. Выглядит совсем недоброжелательно, такое ощущение, что в любой момент встанет и пустит пару скрепок тому же орущему детсадовцу за его спиной. Стационарный телефон громко пищит, как только парень открывает рот и она поднимает трубку, зажимая её между ухом и плечом. — Секунду. Да, полиция Сеула, офицер Му Кан слушает. Говорите медленнее, пожалуйста. — Тэхён вздыхает, потирая пальцами переносицу, и оборачивается, разглядывая коридор, ведущий к лестнице. Сегодня точно паршивый день, прям как прогноз погоды. Где-то ведь должен висеть план здания? Список сотрудников в конце концов. Хоть что-нибудь, что может помочь сориентироваться в этой вакханалии. Он пропускает к стойке женщину с ребёнком и оглядывается, уверенной походкой направляясь в сторону лестницы. Похуй, походу разберётся. — Подождите секундочку. Молодой человек? Вы куда? — девушка пытается его окликнуть, отбиваясь от настойчивой мамаши, которая тычет ей в руки какие-то бумажки, пока мальчик дёргает её за кофту и начинает по новой ныть.***
— Где отчёт по ограблениям за прошлый месяц? С меня Чхве сейчас скальп снимет. — В отдел влетает Баун. Его взъерошенный и дерганый вид прямым текстом кричит, что начальство не в духе. Хотя это было понятно и по крикам за тонкой, «картонной» стеной. Кажется, даже столы тряслись. Мужчина шарит по собственному рабочему месту, раскидывая перемешанные бумаги, и матерится, хлопая одним из ящиков. — А я говорил, приводи стол в порядок и не надо будет так метаться. Чонгук отпивает кофе из кружки с надписью «лучший коп отдела», она, кстати, не его, прошлая команда оставила, кто только не сидел в этом кабинете, и морщится — остыл. Да впрочем, нужного эффекта он всё равно сейчас не получил бы. Глаза начинают ныть от яркости монитора, на котором виднеются всего две строчки. Сдавать отчёты — это неприятно, а писать их — сплошная головная боль. Вот раньше этим занимался криминалист Сон, который благополучно послал их на хуй и свалил работать в морг. Баун ещё пару минут роется на полках стеллажа и вылетает в коридор, громко хлопнув дверью. — Псих. — Детектив подпирает свободной рукой подбородок и залипает обратно в монитор, устало зевая. И опять, как в дне сурка, пошёл дождь. Все как на повторе, та же работа, те же проблемы и мысли. — Добрый день, крошка-детектив. — От неожиданности Чонгук даже дёргается и роняет мышку. Не знает, стоит ли благодарить небеса за то, что он один здесь или проклясть. Блондин пододвигает к его столу стул и садится, скрещивая ноги. Улыбается. Блять. — Ты что здесь делаешь? — Чон отворачивается, вытаскивая из открытого ящика стопку уже давно проверенных бумаг, и начинает упорно делать вид, что занят. Даже ручку для убедительности из стакана берёт. Но она, как на зло, не пишет, блять. Супер. — Пришёл писать повторное заявление. У меня опять в гараже кто-то рылся. — Поясняет Ким, разглядывая напряжённые скулы и расправленные плечи, обтянутые очередной рубашкой. Разорвать бы её к чертям и разложить эту крошку прямо тут, лицом в стол, отшлепать, помучать, а потом довести и не дать кончить. Чтобы скулил, просил, извивался. Почувствовал адреналин от риска, что кто-то может зайти. Тэхён закусывает губу и опускает взгляд на шею с еле заметными, почти рассосавшимся засосами. — Просто поставь сигнализацию, — не заинтересовано бросает брюнет и ставит галочку на одной из строчек отчёта о вскрытии, блять, как будто он может вникнуть в то, что там написано. — Не хочу. Ты отказываешься мне помогать? — Слушай, такими делами занимается Ан, он на больничном. И вообще, у меня куча работы помимо твоих пьяных бредней, из-за которых ты не помнишь, как сам же, наверное, там и рылся. — Гук сдерживает раздраженный хмык и переворачивает страницу, кожей ощущая пристальный взгляд на своём лице. Только бы мурашки по рукам не пошли. — А может это ты? — Что я? — все-таки задирает голову парень и сводит изящные брови. Взгляд на собственных татуировках бесит. Особенно флешбэки, когда Ким их вылизывал, не упуская возможность поиграться. — Порылся в дорогих запчастях, решил мне насолить, стащил парочку и выкинул. — Покер фейс автомеханика начинает бесить. Он серьёзно это сейчас? Совсем поехал? Во всех смыслах. — Соображаешь, что несёшь? — Почему ты сбежал? — увиливает от вопроса блондин и крутит в руках карандаш, который вытащил из стакана. Он смотрит задумчиво и выжидающе, даёт понять, что не оставит всё как есть. — Дела были. — Не ври, какие дела могут быть в субботу, законный выходной. — У полиции нет выходных. — Да даже если и так, рано утром, под шумок. Хоть бы поцеловал перед уходом, я очень обижен, крошка. — Парень театрально дуется, выпячивая нижнюю губу, и упирается локтями в стол, склоняясь ближе к детективу. — Слушай, — Гук откидывает ручку и зеркалит его позу, когда в ответ заинтересовано мычат. — Давай сразу проясним одну важную деталь. Мы друг другу никто, я тебе ни-че-го не должен. — По слогам чеканит парень и щурится. — То, что мы потрахались по пьяни один раз, не даёт тебе права закидывать мой почтовый ящик записками, караулить у подъезда и тем более, приходить на работу для выяснения отношений, которых нет. — Делает акцент на последнем слове Чонгук и отстраняется, почувствовав горячие дыхание в опасной близости к собственным губам. Тэхён какое-то время сидит молча, понимающе качая головой, а потом встаёт, кидая на стол флешку, и уходит, громко хлопнув стеклянной дверью. Почему они все вымещают на ней злость? Это какой-то прикол? Гук нервно вздыхает и закрывает глаза, упираясь лбом в стол. Вот черт. Жалеть он начинает ещё сильнее.***
Музыка ездит по ушам и уже не приносит прежнего удовольствия, только раздражение, вкладываемое блондином в гаечный ключ, которым закручивает болты. Хочется тишины, но даже она теперь кажется роскошью, потому что стоит остаться один на один и смотреть ночью в потолок или в окна напротив, в голову сразу лезут чужие слова. Да, со многим он согласен, потому что это неоспоримые факты, всё было сказано правильно, но это злит только больше. «То, что мы потрахались по пьяни один раз, не даёт тебе права.» «Мы друг другу никто». Раз за разом напоминает о своем существовании память. Даже сейчас сквозь громкий рок. Тэхён стискивает зубы и выкидывает ключ в стену, и он с громким звоном падает на пол. Хлопнув крышкой капота, парень садится на него задницей и берет в руки влажную тряпку, вытирая руки от вонючего масла. Музыка стихает, когда плейлист заканчивается и Ким задирает голову к потолку, всматриваясь в яркую лампу, об которую бьётся мотылёк. Прям как он сам. Сильно же он влип. В одного упертого крошку-копа. Громкий стук выдергивает из мыслей и Тэхён подходит к двери, открывая настежь. В лицо сразу бьёт порыв ветра. Надо же, на улице уже вечер. Напротив стоит Чонгук, в форме. Он поправляет лямки бронежилета и поднимает голову, вопросительно вскинув брови. — Так и будешь стоять? Дай пройти. — Он толкает Кима обратно в гараж, упираясь рукой в грудь, и заходит следом, оглядываясь, как в первый раз. Тэхёну хочется съязвить, уколоть, нагрубить, но это точно не выход. — Зачем пришёл? — Видео с регистратора в твоей тачке хорошего качества. — К чему ты это? — Заходим, ребята. — В проёме появляются люди. Чёрт, долбанный спецназ у него в мастерской во главе с Чон Чонгуком. Что ещё абсурднее может происходить? Ну да, их ебаные детские кошки-мышки, в которых мышь притворяется слепой и тупой, надеясь, что коту это станет препятствием. — Мы опознали в твоём утреннем друге Гориллу. Он в розыске с 2019, опасный тип, — детектив подходит к более-менее убранному столу, не заваленному коробками до самого потолка, и кладёт на него кобуру с пистолетом. — На нём два покушения, примерно пару десятков грабежей без взлома и драка. — А я ещё думал, где же видел подобное, — следом за военными заходит Ан. Он объясняет, как и где кому стоит занять позицию и протягивает Киму жилет. — Мне его надеть надо? Что вообще вы собираетесь делать? — Ловить на живца. — Мужчина подмигивает, кивая головой в сторону детектива, мол, это его идея и выходит, залезая в неприметный фургончик с рекламой доставки. Парень чувствует себя главным героем дешёвого экшена с элементами мелодрамы. Неприятный холодок сам собой бежит по оголённым лопаткам. На нем опять драная белая майка, в каких-то пятнах и светлые джинсы с оттянутыми коленями. Писк моды, не иначе. — Вытяни руки. — Гук подходит к нему тише тени и выхватывает бронежилет, поднимая над головой эту махину, весом во все его органы, разом без помощи, хрен натянешь. Ему даже приходится пригнуться, чтобы Чонгук, который ниже его на десяток сантиметров уже точно, смог дотянуться до головы. Блондин просовывает руки и выпрямляется, грузно вздыхая с непривычки, странное ощущение. — Ты такой сексуальный в этой форме. — Ким толкает язык за щеку и шепчет так, что слышно только детективу, который моментально хмурится и явно не от злости, его уши краснеют и он дёргано поправляет один из ремешков, затягивая его туже. — Заткнись. — Тихо цедит Чон. — Ух блять… — грудину сдавливает ещё больше и Тэхён жмурится, хрипло охая. — Можем начинать. — Командует брюнет, зажимая рацию пальцами, и кивает в сторону машины, подталкивая парня в её сторону. — С чего ты вообще взял, что он придёт в третий раз? — они сидят уже часа три, давно стемнело и зажглись фонари. Мерс специально отогнали на ближайшую стоянку. Поясница уже болит сидеть в одном положении. Тэхён упирается затылком в дверцу и поворачивает голову, наблюдая, как детектив перебирает в руках патроны из «Глока». Через несколько часов начнет светать и до сих пор ничего не произошло. Сидеть в полной тишине под шипение рации и переглядки не очень. — Это его тактика, он всегда так делает и в этот раз он точно попытается что-нибудь вынести. — Как можно тише отвечает Гук, дабы не прослушать посторонние звуки. Он ёрзает на полу, запихивая пули обратно в обойму, и прикрывает глаза. Они оба начинают клевать носом. — Давай обсудим. — Что? — Чонгук скрещивает руки на груди и трёт глаза. — Почему ты сбежал. — Опять двадцать пять, — детектив вздыхает и поворачивает голову, заглядывая автомеханику в глаза. — Слушай, вот больше всего мне хочется сейчас выяснять отношения, пока мы сидим в засаде. — То есть, сейчас ты не отрицаешь их возможное наличие? — Отрицаю, если тебе так неймётся, то окей, я скажу прямо. Ты мне не нравишься. — Не нравлюсь? — Да. — Точно? — Определенно. — Прям вообще безразличен? — Ага. — Если бы я был безразличен, у тебя бы не встал! — Чонгук раздражённо шипит в ответ, подрываясь заехать рукой ему по лицу. — Да пошёл к черту! — его руки перехватывают и сжимают, оглаживая контур некоторых татуировок. Ким лишь хмыкает и тянет парня на себя, впиваясь губами в приоткрытый рот. Он болезненно стонет, когда его бьют кулаком в плечо и кусается, проникая языком внутрь. Чонгук оказывается на нём сверху, зарывается пальцами в спутанную солому и мычит, ощущая сильный шлепок по заднице. Лёгкие жжёт, губы колет, но он только ещё больше напирает, шумно вдыхая носом. Как и раньше, борются, кто будет вести. Живот начинает сводить приятная судорога и Гук куксится, оттягивая волосы на светлом затылке. Стискивает ногами бёдра и облизывается, отрывается, переходя на шею. Лижет, кусает, засасывает, катая на языке привкус соли и чего-то сладкого. Трется о постепенно встающий член, имитируя спешные, дерганые толчки. Ему охотно подставляются, с садистским удовольствием продолжая наминать накачанный зад, и стонут, жалуясь на тяжесть откровенно ненужного жилета. — Какой же ты придурок. — Руки проникают под майку с бронежилетом, царапая напряжённый живот. — Для тебя, крошка-детектив, я блять, кто угодно.