***
В один из привычных хаотичных дней предсказуемый хаос подкинул Медику что-то, что он предвидеть не смог — быструю победу команды Красных без какого-либо толкового сопротивления со стороны Синих. "Слишком легко... Значит есть какой-то подвох," — подумал Медик, бродя по захваченному зданию, отделившись от своей команды и параллельно удивляясь чистоте окружения. "А эти Синие точно знают, что такое своевременно убрать за собой..." — хмыкнул он себе под нос. После битвы, даже после такой лёгкой, пустующие коридоры ощущаются особенно некомфортными. Адреналин ещё не успел отступить, и ожидание действия мучает нервы. Напряжение. За поворотом послышался громкий, хриплый кашель, то ли предсмертный, то ли будто подавился кто-то. Медик сразу же насторожился, взял с пояса пилу, готовый атаковать. Замахнувшись, сделал выпад за угол и... от удивления застыл с запавшим возгласом. — Mein Gott! Вы меня смертельно напугали. Вы умеете вообще ходить как нормальные люди?! Герр Шпион, я думал, Вы с остальными остались! — возмущению Медика в этом вопросе не было предела. "Герр" Шпион остался совершенно нетронут этим упрёком. Будучи отвратительно тонким пятном цвета бордо, он состроил позу недовольной формы, испустил очередной кашель и гадко хмыкнул в адрес врача. — Не Вам одному, доктор, интересно поизучать вражескую архитектуру поближе. А это, между прочим, моя работа, а не Ваша. Медику было нечего ответить на это. В конце концов, уследить за передвижением Шпиона было невозможно, по крайней мере, никогда не было времени следить за этим. — В здании остались ещё наёмники кроме наших? — спросил Медик, не зная никаких других подходящих тем для разговора. — Non. Только если те, о которых я ещё не знаю, что маловероятно. Под конец было объявлено о смерти всех Синих, что были в бою с нами. — заверил Шпион. Медик кивнул. Вдвоём они продолжили идти, иногда заглядывая в пустые помещения, проверяя их на наличие чего интересного. — Знаете, курение Вам далеко не в пользу, коллега. — Медик выразил беспокойство, после долгого молчания. — Это ещё почему? — спросил Шпион несколько с недовольством и раздражением. — Во-первых, это подкинет мне лишних хлопот... Во-вторых, кашель. Разве Ваша профессия не подразумевает тишину? — Чушь, — хмыкнул Шпион. — Эти придурки столько шумят, что я могу нацепить на себя плащ из пустых жестянок и ровно с таким же успехом пробраться к ним за спины и обратно. — Самоуверенности у вас не отнимать, коллега... — подметил Медик. — Это профессионализм, — отрезал Шпион. На этом диалог был закончен и повисло молчание. Шпион был не в настроении беседовать, а Медик поспешил найти себе занятие, вернувшись к анализу чистоты помещений.Гнев рождает гнев (1)
25 октября 2023 г. в 06:15
Обстановка в лазарете Красных всегда была предсказуемо хаотичной, Медику было чем заняться и до, и после боёв. Хоть работы и много, у него недостатка в энтузиазме никогда не наблюдалось - даже когда с него седьмой пот сходил от количества перепиленных костей, в глазах всё равно виделся азартный блеск. Наверняка кто-то завидовал Медику из-за его вовлечённости в труд, ведь Медик не тратил время на убийство собственного организма наркотиками вроде алкоголя или проданных из под стола дополнительных доз транквилизаторов... По крайней мере, таким Медик казался коллегам.
Однако, единственное, что уменьшало зависть — непосредственно то, чем Медик занимался. Точнее, как он этим занимался. Абсолютно всех в Mann Co. бросало либо в страх, либо в отвращение при мысли о том, что может вообще сподвигнуть человека на такую тягу в копании в органах других людей... Да ещё и с такой страшной улыбкой, которую, впрочем, сам Медик считал любезной, искренней и радостной. Действительно, с какой ещё улыбкой можно заниматься любимой работой?
Несмотря на всю дружелюбность Медика, переубедить команду никто не мог, а потому и оценить его усилия по достоинству было некому — сами коллеги приходили только по необходимости и уходили сразу после последнего наложенного шва, откланиваясь и неловко бросая "спасибо". А потом приходит следующий, и в конце снова убегает, не дослушав рекомендации к лечению. И так весь день, пока не вызовут в бой или пока не настанет время ложиться спать.
Медик этого никогда не признает, но в те незаметные секунды в перерывах между приёмами в операционной и перед сном ему в какой-то мере одиноко. Эти секунды мелкие и колкие, но со временем эти уколы собираются во что-то несколько большее, что уже трудно это списывать на просто временную дурь. В такие моменты Медик берёт отгул на день и уходит. Никто из команды не знает, куда он пропадает, но он возвращается всегда в назначенный час и продолжает работать как не бывало, как будто он и не уходил, только уставший, как будто неделю не спал и таскал вагоны с углём. И никто его не спросит о том, как он или для чего брал отгул — то ли от мужской солидарности, то ли из-за личной отчуждённости. Ему и не нужно чужое сожаление, пока его голова занята работой. Может быть, это трудоголизм, а, может, уже привычка.