***
На следующее утро Нельсон привычно спустился к песчаному берегу, в поисках своей музы. Пришел он на то же место где был и вчера. Вместе с удочкой и раскладным стульчиком Билл прихватил с собой еще и фотокамеру. Он прислушался к словам клавишника, и, по-возможности, хотел всё-таки запечатлеть таинственное создание на пленку. Закинув удочку, Билл сгорбился над стульчиком, притаившись, и принялся ждать. Сегодняшнее утро было куда теплее, но пасмурнее. Солнечные лучи блекло играли на волнах, поэтому разглядеть чешую казалось делом сложно осуществимым. Даже если этим утром он не поймает ту таинственную русалку, думал Нельсон, то хотя бы поймает вдохновение для строчек к новой песни — слова уже приходили сами и уже не давали голове покоя. Медленно, между нашими и чужими мирами сияют речные жемчужины… Нельсон сожалел, что не прихватил сегодня записную книжку. Пока поплавок мирно плавал над поверхностью, движимый легкими волнами, среди осоки, Билл, стоя в воде по щиколотки, настраивал камеру. Сияют речные жемчужины… острые и тупые… на острове Морского нефрита, куда я увезу тебя… закалю и увезу тебя… Поплавок неожиданно дернулся — прямо как вчера — и вода заметно зазмеилась. Шелохнулась осока и камыш, но Билл, увлеченный текстами песен, не сразу заметил происходящих изменений. Громкий всплеск вырвал его из фантазий. Что-то агрессивно и неистово било по воде, заставляя шуметь камыши. Леска опять потянулась, и Нельсон вовремя успел схватить удочку и потянуть ее на себя. И эти острые, неказистые жемчужины обвивали твою лилейно-белую шею… Из воды начал показываться большой рыбий хвост. Тусклым блеском сияла темно-изумрудная чешуя, бледно-белые плавники с алыми капельками — кажется, это была размазанная кровь. Без всякого сожаления, Нельсон всё тянул и наматывал леску, за крючок волоча по илу и камням на берег большую рыбью тушу. Хвост перестал тревожно бить по мутной воде — и Билл начал приближаться к улову. Всё ближе и ближе. Камера была при нем. Заблестела чешуя, показалась верхняя часть таинственной рыбы — и Нельсон замер, в изумлении. Перед ним, запутанная в водорослях, тине и леске, лежала настоящая русалка. Или, скорее, русал. Бледная кожа, покрытая едва видимыми чешуйками — словно неровная череда блеклых, плоских жемчужин — и вся ее поверхность блестела от капелек воды. Блестящее, как капельки пота, жемчужины ожерельем покрывали твою лилейно-белую шею… Билл подбирался всё ближе, внимательно изучая каждый сантиметр чужой кожи, тела, плавников и чешуи на сильном хвосте. Русал лишен какой-либо одежды. Его голые руки и грудь украшали причудливые, восточные узоры. Бледно-розовые жабры, едва заметные у горла, заметно трепетали, в такт тяжелых, тревожных вздохов. Глаза и половину лица скрывали грязные, длинные и испачканные в иле каштановые волосы. Он лежал среди камыша, тихо и неподвижно, оцепенев от накатившего страха, и в ужасе ожидал тех действий, что последуют от Нельсона. А Нельсон не торопился. Завороженный, он рассматривал пойманный улов. Я знаю свой путь к твоему горлу, как нож… Он режет не причиняя боли… Белоснежная шея, покрытая редкими чешуйками, скрывала едва заметные капельки крови. Неподвижность и исходящий от русала страх теперь стал частично понят Нельсоном. Несчастное создание запуталось в леске и проводах грязной реки, изранив себя. Будто зверек, пойманный безжалостным капканом, русал в плену режущих нитей. Беспомощное трепыхание плавниками — трехпалые, исцарапанные руки не способны распутать сложную человеческую ловушку. И поэтому выбраться с этого берега, чтобы уплыть как можно дальше, было практически невозможно. В этот момент Нельсон не чувствовал жалости — сейчас им правило лишь любопытство. Оно давало и неясную смелость. Дабы вызвать мнимое доверие, Билл показательно отбрасывает удочку в осоку — достаточно недалеко, чтобы вновь схватиться за нее — и подбирается к русалу всё ближе. Шум не пробудил страха в чужих и больших стеклянных глазах. И поэтому Билл протянул руку. Темно-каштановые пряди мокрые, склизкие, испачканные в иле, песке и водорослях. Существо не дрогнуло. Жабры трепетали в привычном темпе. Нельсон осторожно коснулся чужих волос, и убрал их со лба русала. Открылось бледное лицо, и Нельсон с любопытством взирал на него. Обманывали ли его глаза или это лишь иллюзия, но лицо пойманного русала напоминало Нельсону о клавишнике. Об Энди, Энди Кларке. Кларки… Удивительно: эти же трогательные, большие глаза. Приятные юношеские черты. Длинный, мягкий нос. Знакомые скулы, губы, даже, казалось, ресницы и пряди в прическе! Я посеребрил тебя и увезу, увезу тебя… Что за вздор?! В голове эхом отдались слова Кларки. «Здорово было бы взять камеру и всё запечатлеть.» Точно, камера! Билл вспомнил об аппарате, всё это время висевшем на его шее, и неспешно потянулся к нему. Русал в этот момент опасливо дернулся. Шумный всплеск вмиг охладил все замыслы Нельсона. Заметивший камеру, русал почувствовал опасность, и резко развернулся, хлопнув широкими плавниками по воде. Брызги хлынули во все стороны. Не устояв на ногах, Нельсон плюхнулся в воду. Камера, казалось, была включена, и включена вовремя. Рука парня потянулась вперед, искать выброшенную недалеко удочку. Пальцы быстро нащупали рукоять. Схватили ее — и Билл потянул удочку на себя. И опять неудача. Русал чрезвычайно силен — дикий страх, охвативший его, побуждал к действиям. Рывок вырвал удочку из пальцев. Вода хлынула в лицо. Тревожно бултыхаясь в воде, Нельсон пытался подняться на ноги. Осока шумела наперебой с беспокойными, путанными волнами. Руки наконец ощутили мягкий ил и острые береговые камешки. Выбравшись на берег, Нельсон с опаской оглядывается. Вода всё ещё неспокойна — русал в страхе бултыхается в воде. Бледная кожа все сильнее режется об тугую леску, стягивая тело, руки и плавники. Нельсон поздно понял, что нужно помочь. Но вода вскоре успокоилась, волны разгладились и мутный отблеск на поверхности стал вновь спокойным. Русал исчез под водой, скрывшись где-то на дне, среди водорослей и песка. Ало-бурые пятна, всплывающие на поверхности, напоминали об оставленных леской болезненных ранах. Прохладный ветер заставил поежиться. Полностью мокрый, измаранный в иле и песке, Нельсон изучал в руках камеру фотоаппарата. Техника осталась цела, хоть и частично вымокла. Видео записать не удалось. Но вышли фото, которые останется лишь проявить. Колени и локти загорелись от боли и Билл понял, что исцарапал себя о подводные камешки и мусор. Следовало бы обработать раны.***
Студия — пустой, просторный зал, заполненный инструментами. Было тихо, казалось, людей тут нет. Билл зашел в студию, застегивая на ходу верхнюю пуговицу на новой рубашке. Пришлось переодеваться во все сухое, только вот волосы так и не успели высохнуть. Вид у парня был ужасный. — …И открываю глаза. А боль такая жгучая, нестерпимая, — слышно где-то в дальнем углу возбужденный голос, и Нельсон понимает, что в студии он не один. — Просыпаюсь от этого, в самую рань. А руки все в царапинах, и ноги тоже! Как будто в кошмаре побывал каком-то… Об удивительных и пугающих, утренних историях рассказывал Энди — парень стоял, оперевшись на пианино. Сигарета медленно дотлевала в его зубах. Слушал его совершенно бесстрастно электрик. Копошившись в аптечке, он пытался нарыть вату и бутылочку антисептика. — Что-то случилось? — неловко нарушает тишину Нельсон. Он внимательно смотрит на Кларки, наблюдая за его реакцией. Клавишник чуть дрогнул и быстро повернулся. Его большие, встревоженные глаза — Билл, казалось, видел их совсем недавно, на том берегу грязной реки. Глаза пойманного русала — они так похожи. — Всё более чем в порядке, — ответил Энди. Но Нельсон чувствовал, что клавишник что-то не договаривает. — Я слышал, что речь шла о царапинах, — уточнил Билл. — Да, приключилась одна неприятная история. — Кларки затянулся и выдохнул дым, прикрыв глаза. Темные ресницы нежно дрогнули. Закинув тлеющий окурок в пепельницу, Энди дожидается, пока электрик покинет студию. Потом стесненными движениями расстегивает бежевую рубашку, обнажая руки и торс. — Царапины, — объясняет он, — и я понятия не имею, откуда они взялись. Тонкие и длинные, малинового цвета полосы украшали плечи, локти и левый бок, уходя вниз, под штаны, к бедрам. Ссадины и царапины — в тех местах, где леска ранила русала. Будто бы Энди был жертвой рыболовных сетей Билла, а не вымышленное существо, пойманное в реке. В голову Нельсона закрались до безумия странные мысли. Он так долго и озадаченно смотрел на руки и тело Энди, что клавишник заметно смутился. — Кстати, как улов? — Кларки заставляет Билла опомнится и посмотреть в его глаза. — Вижу, искупался ты знатно, — усмехнулся он, указав на мокрые и грязные волосы, блестящие от капель воды. — Поймал хоть что-нибудь? — Неудачно, — Билл всё думал, озвучивать ли свои мысли. И, наконец, решился. — Правда, попалась одна буйная рыба. Поймать ее я не сумел, зато придумал строки к новой песне. — Прекрасно. — Кларк взял смоченный кусочек ваты и приложил к одной из царапин. Очень тихо зашипел, стиснув зубы. — Рад буду послушать. Память у Нельсона была хорошей — и он принялся вспоминать и озвучивать придуманные строки. Клавишник успел обработать все царапины и одеться. А после, разговорившись, тоже поделился своей историей. — Уже не первый день вижу сон, в котором я будто бы рыба, — вяло усмехаясь, сообщает он. — Безумие, правда? И последние вот два дня меня-рыбу пытается поймать один агрессивный рыболов. Пока пытался выбраться из рук этого монстра, то успел хорошенько порезаться о леску. Никогда не думал, что это так больно! И никогда бы не подумал, что сны могут быть настолько реалистичными! Он взглянул на ватку, украшенную маленькими капельками крови. Неслышно вздохнув, он поднял взгляд на Нельсона — и только сейчас увидел что с парнем неладное. — Ой, я смотрю, ты тоже изрядно поцарапал себя, — заметил Кларк, указывая на разодранную кожу на коленях Билла. — Леска действительно бывает острой, — подмечает Нельсон не зная зачем. Вдруг он почувствовал острую боль — это клавишник незаметно приложил ватку, пропитанную антисептиком. — Или рыба очень буйной… Ой, прости. Просто кровь бросилась мне в глаза: при виде нее у меня начинается необъяснимый страх. Нельсон не стал сопротивляться, дав Энди обработать все царапины и ссадины, оставленные подводными камешками и мусором. К вечеру над рекой поднялся густой туман, и группа отложила репетицию на следующее утро. Поздним вечером Нельсон наконец проявил фотопленку. Картинки на фотографиях были мутными и туманными, мало-понятными пятнами и искаженными узорами реальности. Хорошо удалось запечатлеть блеск волн и отражение осоки. В объектив попали и пальцы фотографа. Нельсон вздохнул: казалось, всё пропало. Но последняя фотокарточка дала слабую надежду: на ней, среди размытого изображения воды, зарослей и блеклого сияния солнца заметно выделялся массивный рыбий хвост. Если присмотреться, то можно было увидеть едва различимые человеческие трехпалые руки и голову с копной грязных, каштановых волос. Это несомненно был русал. Восторженный, Билл уже было собирался показать фото остальным участникам группы. Но резко он вспомнил их насмешки. Никто не поверил ему в тот раз, так поверят ли сейчас? Опять ему присвоят клеймо фантазера. Нельсон остановился у входа из студии. Было уже темно, светила лишь одна лампа, отбрасывая десятки сумрачных теней. Было пусто. Тихая, успокаивающая трель фортепьяно разносилась по студии и отдавалась приятным эхо. Билл обернулся и нашел среди теней само фортепиано и неспящего музыканта. Медленно перебирая пальцами по клавишам, Энди задумчиво наигрывал какие-то мелодии. Заметив рядом Нельсона, Кларки не шелохнулся — не спеша поднял голову и взглянул на парня. Взгляд был у него тяжелый и уставший. — Мне что-то страшно идти спать, — ответил он на немой вопрос Нельсона и поёжился. — Ух, недоброе это место, мистическое какое-то. Не хочется вновь становиться во снах рыбой, которую так сильно жаждет поймать некий рыбак, и вновь на себе чувствовать эти легкие, но жгучие порезы. — Я думаю, рыбак всего-навсего хотел помочь, — неясно и тихо отзывается Нельсон. С опаской опускает фотокарточку на клавиши. — Конечно, в начале им двигало чудовищно-злое любопытство. Но оно сменилось на жалость и желание помочь. Его слова звучали в сумраке туманно, словно во сне. Кларки взглянул на фотографию и замер. Кажется, всё встало на свои места и ситуация — какой бы фантастически-абсурдной она не была — теперь прояснилась. — Такая знакомая рыбка, — Кларки внимательно рассматривал размытые очертания русала, — кажется, именно ею и был я в том сне. — В таком случае я был тем злым рыбаком, — с досадой замечает Нельсон. Они вместе рассматривают фото. Рядом сумрак и тишина. Потом Энди отложил фотографию и вновь опустил пальцы на клавиши, продолжая свою убаюкивающую игру. Билл наблюдает за ним, после отводит взгляд в темноту. — Ты единственный, кто поверил моим рассказам о русалке, — немного отрешенно говорит он, — остальные посчитали это выдумкой. — Мне с самого начала эта история показалась правдой, — говорит Кларки, — и этот сон был тому подтверждением… Место здесь недоброе, понимаешь. — Действительно, — Билл чувствовал, что его клонило в сон. Подхватив от клавишника боязнь уснуть и лицезреть страшные сны, Нельсон решил остаться с Энди и послушать фортепианные мелодии. Казалось, что если он уснет, то Кларк в обличии русала вновь пострадает от его рук. Время тянулось медленно, как в тумане. Нельсон не успел взглянуть на круглые часы, висевшие на стене — сон одолел его раньше.***
Ранним утром, когда ещё солнце не взошло над туманным горизонтом, Нельсон проснулся и лениво протер глаза. Было все так же сумрачно, лампочка едва светила, но все же парень чувствовал, что наступает новый день. Кларки спал. Уснул еще вчера, прямо за фортепиано, и сейчас спит, опустив голову на согнутые руки. Он казался уставшим и измотанным. Мысли о русале не давали Нельсону покоя. Они не покидали его. Сегодня утром он обязан покончить с этим жутким сном, переплетенным с реальностью. Разрезать эту связь. Для этого Билл прихватил с собой складной ножик. Пытаясь не разбудить клавишника, Нельсон осторожно и тихо поднялся на ноги и побрел к выходу. Над рекой туман был невероятно густой, осока и камыши пропадали в молочной дымке. Монотонный шум поднимался над мутной водой. Прозвучал шорох песка и легкий плеск воды — Нельсон отчаянно и не совсем решительно подбирался к берегу. — Ты всё ещё здесь? — крикнул Билл в пустоту, прекрасно зная, что не получит ответа. Действительно, стояла тишина. Нельсон устремил взгляд в осоку, пытаясь поймать очертания хвоста и плавников. Русал должен быть здесь, Нельсон чувствовал это. Ибо Кларки спал. Он видит сейчас этот сон, который для Билла является реальностью. Трава шелохнулась, и парень насторожился. Вода колыхнулась легкой рябью, мягко касаясь щиколоток. Стоя в воде, Нельсон вслушивался. Нож уже был наготове. Недалеко что-то всколыхнулось и Билл бросился туда. Среди белого, густого тумана, блестящей мутной воды и возвышающегося над головой камыша всё действительно будто бы пребывало во сне. Билл даже понял теперь Энди, в какой-то степени. В воде, чуть ли не на мели, парень увидел русала. Существо почти не двигалось, человеческая его часть лежала наполовину в воде. Глаза выглядывали из-под грязных, каштановых волос. Скованный страх. Он смотрел на Билла даже не думая двигаться. Руки русала связывала острая блестящая леска; она же обвивала всё его тело, стиснула хвост, помяв плавники, и удавкой обматывала шею. Бледное тело украшали царапины, медленно сочилась кровь. Нельсон, минуту помедлив, приблизился к существу. В голове звучали странные строчки для недавно придуманной песни. Склонившись над русалом, парень начал лихорадочно резать леску. Невзирая на то, что русал дергался и стенал, хлопая хвостом по воде, поднимая брызги. Вновь полностью вымокший, Нельсон не сдавался. Леска резалась тяжело, скользила по мокрым пальцам, обжигая их. Оставалось немного. Наконец, последний тугой узел был распутан. Русал освобожден. Ещё пару минут он неподвижно лежал в воде. Пустой взор был устремлен в туманное небо. Потом резкая перемена — и взгляд врезался в Нельсона. Билл похолодел и замер; он хотел что-то сказать, объяснить освобожденному созданию. Но русал тут же дернул хвостом. Громкий всплеск, брызги ударили в лицо — и существо пропало бесследно. Сон растворился. В голове Нельсона будто наступило просветление. Солнце медленно тянулось вверх по горизонту, рассеивая непроглядный туман. Уже было видно другой берег — тоже заросший высокой травой. Было видно камыши и осоку, блеск воды, берег и дальние, смутные очертания города. Но русала больше нет. И никогда не будет. Билл постоял еще немного, исступленно глядя вдаль. Он ожидал того, что не будет. Потом вздохнул и направился в студию. — Сегодня мне не снилось практически ничего. Тот сон исчез. Кларки выдохнул дым и взглянул на луну. Была поздняя ночь. — Русал отправился на остров Морского нефрита, — сказал Нельсон и заиграл на пианино. Тихая мелодия окутала пустую, ночную студию.