Беда объединяет

Середина апреля — любимое время года пожалуй каждого коренного Ленинградца. Когда на проспектах ещё не тепло, но и луж как таковых нет. Цой и Каспарян сидят по разные углы не такой-то большой квартиры, чтобы совсем не видеть друг друга. Хотя обычно не растащишь даже на разные концы дивана. В середине иногда брошенных обоюдных ругательств таинственно шепчутся два других музыканта, не участвующих в конфликте. — Мне кажется, в этот раз оно само собой не пройдёт. — осмысленно почесывая затылок, Георгий, смотрел на мрачного вокалиста в углу комнаты, закинувшего ногу на ногу, будто ничего и не было — Просто столкнуть их лбами как месяц назад тоже не катит, да? — Игорь покосился на теребящего в руках гитару Юрия в другом конце комнаты. Музыканты не надолго замолчали, пока Гурьянов не выдал очередную гениальную мысль, но как говорится редко, да метко: — У меня есть игральные карты. Юрца подцепить на слабо ещё можно, а как с Витькой, не знаю. Тихомиров на всякий случай отошёл подальше, вспомнив предыдущий случай «гения» Густава с участием милиции, а впоследствии и не шибко весёлых догонялок. — Да не бойся, это не связано с сбором металлолома, я уже понял, что пытаться утащить крышку люка рядом с постом милиции — плохая идея. — Они ж когда ссорятся во всё и всегда проигрывают. Понимаешь о чëм я? — Гоша нацепил злорадную улыбку чеширского кота. — Ты чего задумал? Хочешь заставить сыграть в ящик? — басист заметно поднапрягся, но на исходную позицию вернулся, ведь Цой уже косился на шептавшихся с укором во взгляде: мол, больше двух говорят вслух. Георгий лишь отмахнулся и продолжил: — Проиграют нам в карты на желание… — А дальше? — А дальше сам придумывай, че я, да я? Тиша немного помедлил, быстро посмотрев сначала на Виктора, потом на Юру. — У тебя есть атласные ленты? — Обижаешь. — снисходительно хмыкнул барабанщик, задумчиво терзая край собственной рубашки. — А зачем, если не секрет? — Косички, Гоша.– загадочно улыбнулся басист. — Косички. По договорённости Игорь заводил солиста в карточную ловушку, а Густаву досталась задача потруднее — убедить Цоя сыграть в карты, да ещё и на желание. Благо, иногда Виктор бывает достаточно уверенным в себе, а имея шанс задать желание Юрке, согласился почти сразу. Наивный. Не знает, что кто-то на всякий случай карты подмешал. Первым из игры запланировано вышел Георгий, осталось не завалиться басисту, находившемуся в плачевном состоянии с половиной колоды на руках. Вокалист выбрал себе место в отдалении от всех присутствующих, внимательно наблюдая из своего угла за ними. Провернув целую аферу с козырным тузом, Игорь вышел сухим из воды и налепив Юре на плечо шестёрку крести, довольно улыбнулся. — А-а-а... Проигравших разве двое? Мы так не договорились. — печально прошипел Виктор, выкинув остаток карт на стол к Юриным. — Двое, двое. — невозмутимо ответил Гурьянов, доставая заранее заготовленные атласные ленты из заднего кармана. — Ещё как договаривались, да Тиш? — Я слышал, нечего выдумывать. — поддакнул тот. — Вить, выбери цвет. — Зачем? Это и есть ваше желание? — Выбери. — с нажимом цыкнул барабанщик, примеряя ленту к угольно-черным волосам. — Ну жёлтый, дальше что? — А почему это он первый выбирает, может я тоже жёлтый хочу? — вскипел Каспарян, до этого момента не совсем подававший голоса. — Потому что я так сказал. — едва сдерживая смех злобного гения, Густав протянул ему ленту выбранного цвета. — Вы оба исполняете желание, как говорится, договор дороже денег. — И так, я изложу суть задания. — дикторским голосом зачитал Тихомиров, прохаживаясь по комнате взад-вперёд. — Значит так, наше общее с Гошей желание таково: будете друг другу примирительные косички заплетать. — Нет! — дружно послышалось с двух концов коммнаты. — И слышать ничего не хочу. — почти рывком усадив Юрия на ближайший стул. — Вперед и с песней! Пока Каспарян извивался, пытаясь вылезти из крепкой хватки атлетично сложенного барабанщика, Цоя подтолкнули ближе и вручили широкую красную ленту. — Я не умею. — отпирался тот, впихивая ленты обратно басисту в руки. — Смотри и учись. Георгий ловко поменялся местами с Тишей, и на всякий случай придерживая «пленного» на плечо, разделил тёмные волосы на три части. — Тут просто. — и почти вплотную приткнув вокалиста к чужой макушке, начал скромненькую косичку, даже ту, кривую. — Ай, больно! — пискнул тот, на секунду перестав ëрзать. — Будешь дёргаться, будет больно, не будешь дёргаться, больно не будет. Все логично. Как бы не серьёзно не поссорились музыканты, Виктор не причинял боли, ну по крайней мере старался. Потихоньку ползущие вверх уголки губ обоих музыкантов вверяли надежду на лёгкий мир. Пока не кончилась лента и не пришла очередь Цоя. — Я сказал нет. —Солист встал со стула, дабы поменяться местами. — Волосы мои не сметь трогать. — Ты Юре сделал? Сделал. Чтобы было честно, как ты сам и говорил. — Тиша ловко поймал его за запястье, дёрнув на себя. Мгновения потери равновесия было достаточно, чтобы ухватить Витьку поперек живота и в темпе вальса, усадить на «пыточный» стул, лишь жалобно скрипнувший всеми четырьмя ножками. — Гоша, не смешно! Из чего ты собрался косички плести? Я девчонка что ли? — поздно спохватившись, всё-таки замолчал и глубоко вздохнув, повесил голову. — Юрк, я не то имел ввиду. Волнистые и непослушные волосы было даже не расчесать, что говорить о косичках, поэтому досталось ему сильнее, нежели Каспаряну. Юра пытался распутать его копну волос перед заплетанием косичек, но всё было тщетно. — Ай-й. — плаксиво тянул тот, усиленно уходя от рук солиста, за что получал ещё щипок за коленку от Густава, которому ужасно надоели все эти страдания и ссоры. – Помирились мы, помирились уже. Хватит. – не выдержал Юрий, всё это время красневший за спинкой стула, на котором насильно удерживали лучшего друга. Раненой птицей встрепенулся Виктор, подняв полные благодарности глаза. – Не верим. Слишком быстро, обычно вам нужно не меньше двух часов. – прижав Цоя обратно к стулу, Георгий протянул ему жёлтую ленту. – Давай. – Не буду. Я причиняю боль лучшему другу, как думаешь, мне это нравится? – Лучшему другу? Вы двадцать минут назад готовы были друг другу глотки перегрызть, а сейчас «лучше друзья», ну какая романтика. – Начал подначивать Густав. Ярко-алый румянец вспыхнул на щеках и ушах горе-друзей, им было нечего ответить, оба понимали, что возможно, в чем-то барабанщик прав, но главное не отступать от своего. – Ладно, Юр, доплетай ему эту несчастную косу и всё. – Сжалился над ними Тиша, получив в бок от Гурьянова, мол, позиции рано сдал. Смущённый Виктор с терпимостью вынес ещё одну косичку, которая плелась дольше всех остальных вместе взятых, потому что Юра боялся сделать излишне больно. Выглядел Цой с неким подобием кривых кос, очень комично и взглянув на себя в предложенный кусочек зеркала, лишь улыбнулся. Тиша снова подошёл к Густаву, в надежде проговорить дальнейший план действий. – Думаешь они помирились? – Мне так не кажется.– Ответил Георгий, скривив губу и приподняв бровь, как в шпионских фильмах. Игорь лишь усмехнулся. – Ну и что ты предлагаешь делать? – Ох, ну знаешь, всё просто: атакуем сначала.. Ну, скажем, Юрика и пока Витек будет убегать в надежде, что до него очередь не дойдёт, отпускаем жертву и дальше пусть сами разбираются. Превосходный план Гоши сработал как швейцарские часы и Каспаряну серьёзно досталось – солист на свою беду ужасно боялся щекотки. Буквально в метре от неистово хохочущего Юры возвышался Виктор, спокойно смотря на происходящее. – Тебя просили прекратить. Оглох что ли? – почти за уши оттащив музыкантов от полуживого солиста, укоризненно покосился на обоих. – Вас обоих не учили, что если человеку неприятно и он просит прекратить, нужно остановиться? – Не учили. – передразнил Гоша. – Между прочим вас помирили. Придя в себя, солист обиженно пискнул: – А почему вы Витьке не досталось? Музыканты переглянулись, понимая, что сейчас его лучше отпустить, дабы не пострадать самим. Получив свободу, сразу же подбежал к Цою, не очень-то желающему себе похожей участи. Замерев на пару секунд, переглянулся с другом, вдобавок тихонько хихикал себе под нос. Уже по старой привычке, лягал жмущегося в уголок товарища, везде где только мог дотянуться. Вывернувшись от явно переигрывающего Юрки, Цой шарахнулся в очередной угол, напоминая о своей нелюбви к обилию тактильного контакта. – Ну хватит, прекрати бодаться, сейчас на рога меня поднимешь. – яростно отбиваясь Виктор отвернулся и предупредительно кашлянул: мол, заканчивай. Поднял руки над головой, показывая, что снисходительно сдаётся. Дружба кажется, восстановлена, но Каспарян намёков не понимает, или не почёт понимать, и схватив Витьку в охапку, нагло повалил на диван. – Дурак, отпусти, опять поссоримся. – недовольно шептал Цой, будучи буквально вжатым в дива, хоть и с улыбкой до ушей. – Да как скажешь. – улыбнувшись, солист всё же выпустил «пленника» – Помирились? – стоя чуть в стороне спросил Георгий. – Помирились. – утвердительно кивнул басист.