Яблоня в Императорском саду

558 год н.э. Пэкче. Саби. —Ким Сынмин, постарайся быть аккуратнее..— Сестрица со своим сыном стояли возле повозки в которую запрягали некоторые вещи и подарки для императорского двора Силлы. -это твой первый выезд, не подведи себя и нас.. Девушка слабо улыбнулась и погладила Кима по голове, как раньше это делала их мама. Ребенок, что бегал вокруг них с деревянной игрушкой, ничего не понимал, но когда увидел что его мама плачет сразу же остановился и стал её успокаивать. —Матушка, дядя Мин куда-то уезжает? — он потряс её за руку и посмотрел снизу вверх на Сынмина, который ему улыбнулся и присел на корточки, разворачивая малыша полностью к себе. —Смотри, ухаживай за своей мамой пока меня нет, ты это уяснил?— Ким свел брови и глянул с напускной хмуростью на мальчика, что сразу же схватил свою маму ещё сильнее. — Дядя, я обещаю что моя мама будет цела и невредима!—девушка слабо рассмеялась и вытерла слезы, взъерошивая волосы двух мальчиков. Для нее они оба дети. Она старше Сынмина на 9 лет, за своего сына и говорить не надо. Поправив аккуратно волосы, Ким Сэхён улыбнулась и последний раз шмыгнув, положила свои ладони на плечи брату слегка их сжимая. — До встречи. — младший улыбнулся и поклонился, понимая что уже пора ехать, посмотрев на племянника и на сестру он улыбнулся, после чего помахал и побежал к повозке.—Хорошей дороги!—юноша улыбнулся и кивнул, крича в ответ. —Люблю тебя сестрица!— юноша уселся на повозку для подарков, не собираясь залезать в покрытую, чтоб подольше видеть родных. Аккуратно сел между подарками и снова поднес ладони в виде стаканчика, опять повышая голос. —И тебя я люблю, мой любимый племянничек Ян-Ян!— он начал активно махать рукой из-за чего получил неодобрительный взгляд со стороны сопровождающего, но цокнув он не переставал махать. Мальчик услышав свое имя сразу же обернулся и начал прыгать на месте тоже махая рукой.— Ян-Ян будет ждать дядю, дядя возвращайся скорее!— и затих, все ещё слабо махая рукой, видимо она стала затекать. Последний раз посмотрев на провожающих его людей, Ким Сынмин поджал губы, сразу же аккуратно перебрался в покрытую повозку для людей. Так называемую каретой. Характер у него и вправду от матери, как только он спрятался в повозке, сразу всхлипнул, понимая что дорога будет дальняя и увидеться с семьей он сможет нескоро. Всхлипнув пару раз, юноша сразу же вытер подступающие слезы и пару раз шлепнул себя по щеке, хмыкая и отворачиваясь от сопровождающего в сторону окна. Отец сегодня не смог присутствовать из-за суда, который закончиться смог только под вечер, а поблажек никто не давал. Но сестра передала от него письмо, что тот написал утром пока его сын спал. Сынмин прочтет его позже, когда успокоится, а лучше когда все наладится. Спустя какое-то время, когда гул городской жизни был оставлен где-то позади, юноша оглянулся вокруг себя, замечая несколько вещей в повозке: каягым, женская заколка в волосы возле музыкального инструмента и ещё одно завернутое письмо. Слегка приподняв брови, юноша посмотрел на сопровождающего, что лишь грустно выдохнул. Что-то тут явно не так. —Сону, что это такое?— в Киме бушевало некоторое недовольство. —Это Каягым. —Я вижу что это мой Каягым, зачем он тут?—юноша взглянул на мужчину рядом, который лишь вежливо протянул письмо и слабо, натянуто улыбнулся. Забрав, красиво завернутое письмо, парень нахмурился, полностью развернув его. Оно было не длинным, но было ясным, адресовано ему, а отправителем был один из главных чинов императора. «Посол Ким, прошу вас сыграть на Каягыме для Императора Силлы, и примерьте заколку оставленную вам, её передала ваша сестра. Она сказала что это ваша любимая заколка, в которой вы обычно выступали. А так же, чуть не забыл вам написать, мы вместе с вашим отцом решили что вам придется выступить перед Императором, чтоб задобрить его, девушек в Силлу слишком рискованно отправлять. Прошу повиноваться, это приказ.» Свернув письмо обратно в обертку, молодой господин Ким яростно вздохнул. Почему всё его самое сокровенное хотят выставить на всеобщее обозрение? Глаза начали нещадно щипать и колоться местами, заставляя уткнуться взглядом в окно, не позволяя себя увидеть в таком состоянии. Игра на этом красивейшем музыкальном инструменте ему досталась от матери. Изящная, словно сделанная из облаков, нежная нефритовая заколка ему досталась так же от мамы. Слух и голос тоже от матушки.. Он веселил всем этим только семью, только близких,только матушку.. но в последнее время ему все время казалось, что все хотят украсть его сокровище, его секреты. Он никогда не хотел показывать свои таланты высокопоставленным чинам, после всего этого слыша на улице окрики их отпрысков. Он не хотел показывать частичку того, что последнее осталось от его мамы, от самого родного человека на свете. Но тут, те самые высокопоставленные чиновники решили, что раз уж они видели его красивейшие таланты, то чтоб задобрить чужого Императора, посла нужно достаточно унизить, заставляя пошить специальные шелковые одежды, припудриться и показать шоу. Это ведь не дело для посла, но коллеги как-будто специально издевались над ним. Да, он понимал всю жестокость политики и важность переговоров, но неужели вышепоставленные люди никак не поймут, что после этого шоу его не будут воспринимать всерьез. Даже если нельзя отправить с послом артистку, почему нельзя было отправить артиста- мужчину, что сможет идеально показать тонкости своего таланта и мастерства, задевая зрителя не только музыкой. Ким Сынмин яро этого не понимал, так же сильно как его не понимал весь двор чиновников, стараясь убедить того, что все это представление его работа, ему же сказали это делать старшие, так делай, чего возмущаешься. Ким Сынмин не имел права возмущаться, он новичок в этом деле, самый молодой из всех закупорившихся аристократов-послов и политиков, горного думавших лишь о деньгах и доверии своего Императора. В общем, это его не касалось. Взяв аккуратно заколку в руки, молодой посол лишь пару раз нежно провел кончиками пальцев по камушкам на ней, будто давая вспомнить все что было раньше связано с этой вещицей. Медленно переводя взгляд с нефритовой заколки на Каягым, Ким вытер глаза, откидывая посеребренное письмецо в угол повозки. Все эти вещи напоминали ему о доме, о матери и о уюте, что покинул из семьи около 30 лет назад. Это самые личные вещи что могли быть у него, но каждый раз его заставляли показывать это из раза в раз. Сынмин ни раз видел как старики на него пялиться, они даже иногда тащили своих детей, чтоб те посмотрели на Ким Сынмина, Таким образом его личное стало общим достоянием, а все унижения перенесенные в том переговорном зале были лишь очередным минным полем н Прошло 20 минут, 30,50.. Ким наконец успокоился и глубоко вздохнул, смотря на вид через окно. В его глазах бурно вертелось и негодовало предательство. Отец знал как это все ему дорого, но он ни разу не предпринял попутки оставить чиновниками своего сына. В Ким Сынмине была выгода для всех. Он обученные посол, шут и репутация. Поэтому как-то после истерики, сын услышал фразу от отца: - поплачь сейчас, а то потом времени не будет, ты ещё всю жизнь так будешь чиновников ублажать. - Но отец, я не хочу так жить. - Если меня не спросили чего я хочу для сына, то что можешь сделать ты, если они тебя сейчас и за человека не принимают..? Хорошо. Послезавтра будет его последнее выступление, больше он ни для кого плясать не собирается. Интересно только то, что его отец так резко изменился. Он даже не пришел провожать своего горячо любимого сына. Только вот почему он так резко остыл? За последним дни это не первый показатель его холода к своему сыну. Раньше он постоянно его хвалил и давал уважаемые замечания. Но сейчас они и словом почти не перекидываются. «-Что я сделал не так?..» Он и не заметил как ночь сменила день, звезды и луна поменялись местами с Солнцем, а время указывала на давно забытый отбой. Сжав аккуратно мамину заколку, Ким Сынмин со всей осторожностью спрятал её возле груди, в слоях между нижним и верхним одеянием, чтоб точно не выпало. «-Прости мама, я стал таким никчемным..» «-Прости..» Солнце стало постепенно и воинственное возвращать свое место над Землей, окрашивая небо в палитру восхода красно-розового цвета. Красно-розового?