Ночной кошмар, породивший успокаивающие объятия

      Лёгкие горят, и Денджи потерянно вертит головой. Он прислонился к стене в каком-то переулке и переводит дыхание. Мысли лихорадочно бьются в голове. Как Денджи здесь оказался? Где был до этого? Почему ему так страшно? Зачем он сражается? Что происходит?       Вокруг разруха: раскуроченный асфальт и его куски самых причудливых форм, словно что-то весьма тяжелое раздробило его. Вырванные электрические столбы опасно накренились, грозя оборвать целую паутину. Оголённые провода искрят, радуя током любую пылинку, оказавшуюся в опасной близости. В зданиях вокруг не осталось и трети стен и опор, вот-вот упадут. Денджи почему-то уверен, что он находится где-то в центре Токио, хотя района не знает. Пыль стоит в воздухе, и сквозь неё он видит, как паникующий народ разбегается куда подальше. Люди плачут, спотыкаются, но продолжают нестись в ужасе. Кто-то в ужасе застыл, уставившись в его сторону. Денджи нет дела до людишек, но они почему-то восторженно кричат, видя его.       Он не должен здесь находиться, Денджи это чувствовал. Всё кажется неправильным.       Он уворачивается от очередного выстрела и видит парня с оружием на голове. Это маска такая? До Хэллоуина ещё целый месяц. Каких только фриков не развелось в городе…       Он дёргается, будто ударили, и удивлённо смотрит на свои руки-пилы. Какого чёрта вообще происходит? Денджи смутно понимает, что дерётся с неизвестным, но не может ступить и шагу самостоятельно, ибо тело не слушается.       Там, куда били — сквозная дыра, и Денджи чувствует и боль, и как рана затягивается. Хотя это сюр — из него вечно хлещет кровь. Но он почему-то не удивлён. У него есть смутное осознание: так и должно быть. Что он не впервые ощущает в себе работающий мотор. Именно так он себя понимал — заведённым мотором, и пока он работает — Денджи сражается.       Денджи не может не попробовать снова остановить кровь. Но тело словно насмехается над жалкими потугами вернуть над собой контроль. Всё, что остаётся — отстранённо наблюдать. Но боль никуда не уходит, а сердце загнанно бьётся в груди, вырываясь наружу, — тоже ужасается и хочет свалить. Но сердце спрятано под мышцами, тканями и кожей. Оно в прочной клетке из рёбер, из которой самостоятельно не сбежать. Денджи сосредотачивается на том, что его с конкретными намерениями избивают. Ему удаётся подавить страх, но вскоре он с ужасом понимает, что всё принимаемое за сердцебиение — ложь, в его груди мотор, в прямом смысле поддерживающий тело. Без него Денджи был бы давно мёртв. Эта мысль набатом бьёт в голове, и ему кажется, что он задыхается. Лёгкие сдавливает в тиски, горло дерёт от несуществующего дыма, голова болезненно пульсирует, а в ушах звон. Паника захлёстывает, сковывает разум. Сознание вопит, что пора валить. Парень перед ним — не его проблема, кто-нибудь другой с ним разберётся. Но так как Денджи не имеет контроля над собственным телом, то ему ничего не остаётся, кроме как продолжить драться.       Он закрыл глаза, не желая видеть. Но даже это не помогло — информация поступает прямо в мозг извне, и Денджи не может никуда деться от картинок сражения. Эта битва не на жизнь, на смерть. Кто бы не выжил, победителей не будет. Он чувствует тоску, сожаление и отчаяние, когда видит незнакомца с длинными волосами. Ему очень хочется увидеть его глаза, Денджи почему-то уверен, что они голубые: как июльское небо, как море в штиль, как те дурацкие леденцы, что ему так нравились. Кажется, он больше не сможет их есть.       Битва закончилась так же быстро, как и началась. Один выстрел — одна атака. Они оба замерли, уставившись друг на друга. Один из них пошатнулся. Денджи дёргается вперёд, не давая упасть напарнику. Нет времени подумать, почему тот, с кем пришлось драться — напарник. Денджи отчаянно хватается в крепкую спину, сжимая ткань пиджака: пилы исчезли, когда закончился бой. Он снова контролирует тело, но теперь Денджи никуда не хочет уходить. Взлохмаченная голова опускается на его плечо, и он не может сдержаться, чтобы не сжать человека в объятиях сильнее. Денджи зарывается в его волосы. Он боится взглянуть ему в глаза — потому что их больше нет, кожа в этом месте выжжена. Его затапливает горе, приходится сжать зубы, дабы позорно не заскулить.       — Денджи… — слышит парень, думая, что это не к нему.       Человек перед ним уже не человек, он не может узнать его. Когда-нибудь они обязательно встретятся, Денджи в это верит — единственное, что остаётся. Прежде чем отпустить парня, Денджи принимает ответное прикосновение к своей спине.       Он дёргается всем телом, наконец-то открывая глаза. Сердце гулко стучит, и Денджи невидящим взглядом смотрит вперёд. Вокруг темно. Кажется, он не может пошевелиться. Уши заложило, и Денджи не слышит ничего, кроме своего пульса. Потихоньку зрение привыкает к полутьме, и он замечает очертания комнаты: дурацкий шкаф, дурацкий стол и дурацкое окно, откуда льётся слабый электрический свет. Всё выглядит точно так же, когда он ложился спать. Втянув в себя воздух, Денджи утыкается лицом в подушку и стонет от отчаяния. Он не может чётко вспомнить, что ему снилось: он с кем-то сражался, с каким-то очень важным для себя человеком, и, к сожалению, вышел победителем. Чувства казались такими настоящими, что не покидало смятение. Так тоскливо и одиноко, что Денджи не сразу сообразил, что это всего лишь сон. Скорбеть по кому-то воображаемому казалось странным, но он чётко понимал, что незнакомец из его сна существовал. Только где-то не здесь, очень далеко и ему не дотянуться до него.       — Денджи?.. — раздаётся мягкий шёпот за спиной, но Денджи не слышит.       Аки обнимает его, кладёт руку на сердце и поглаживает круговыми движениями. Заземляет, приводит в чувство. Комок, поселившийся где-то глубоко внутри, медленно исчезает. Денджи осознаёт, что он сейчас лежит в постели, на дворе глубокая ночь, и он разбудил своими метаниями парня. А ещё Денджи с удивлением понимает, что плачет. Почему он плачет? Он хлюпает носом и быстро вытирает глаза, надеясь, что Аки не услышал.       — В чём дело? — Голос раздаётся ближе. На него наваливается приятная тяжесть, и Денджи с трудом набирает грудью воздух. В горле застрял всхлип, зарубленный на корню.       — Я… — Голос срывается на первом же слове, и он прокашливается, скидывая голову с подушки. В тишине кажется, что он ворочается слишком шумно, из-за чего не может не поморщиться и понизить голос до шёпота. Получается сбивчиво сказать: — Прости, я разбудил тебя.       Аки не выражает негодования, лишь миролюбиво рассматривает затылок. Светлые волосы совсем растрепались и чуть ли не лезли в ему лицо, но Аки всё равно. Он проснулся от всхлипов в подушку. Несколько раз позвал Денджи по имени, но тот так глубоко погрузился в себя, что никак не откликался. Поэтому он решил обнять парня, хоть и знал, что тот не особо этого любит. К счастью, помогло.       — Кошмар приснился?       Денджи слышит лёгкую тревогу, вытаскивает руку из-под подушки, накрывает ладонью чужую на своей груди. Пальцы у Аки холодные, и Денджи сжимает руку сильнее, пытаясь отдать тепло. Его трясёт от жара, идущего будто от костей, но Денджи даже не думает скинуть одеяло или отодвинуться. Он чувствует тёплое дыхание на своей шее и надеется, что Аки быстро уснёт. Ему не хочется говорить о произошедшем.       — Мгм, — мычит Денджи, боясь повернуться назад и увидеть выжженные глаза.       — Принести воды?       Не сразу, но Денджи удивляется собственным мыслям. Почему размытый образ незнакомца из его сна так напомнил ему об Аки? До него не сразу доходит, что его спросили. Приходится поразмыслить, чем интересовались, и в итоге сказать наугад:       — Нет.       Аки молчит. Денджи надеется, что ответил верно. Он рассеянно поглаживает ладонь на своей груди, прежде чем набраться смелости и обернуться назад. Первым делом он натыкается на сонный взгляд Аки, приоткрывшего глаза из-за его шевеления. Денджи ни черта не видит — слишком темно — но зато чётко уверен, что Аки сейчас смотрит на него. В нём растёт желание подорваться и включить свет, чтобы убедиться — глаза у Аки голубые, как разделочная доска на их кухне, как альбом для фотографий, подаренным кем-то из коллег Аки, как мятные леденцы, которые так нравились Денджи.       — Порядок? — зевает парень.       — Да.       Волосы падают ему на лицо, щекоча. Чтобы их убрать, Аки нужно либо вытащить руку из-под Денджи, либо из-под его ладони. Но ему слишком лень этим заниматься, поэтому он забавно морщит нос и из последних сил держится, что не уснуть снова. Денджи, не выдержав щемящей нежности, которая расцвела в груди при виде этого, разворачивается в объятиях. Он откидывает мешающиеся пряди с лица, оставив быстрый поцелуй на подбородке. Аки что-то довольно мычит, закрывая глаза. Видимо, Денджи уже отошёл от ночного кошмара. Парень сползает пониже и прижимается, закидывая на него руку. Аки приятно удивлен — Денджи не любил спать в обнимку, говорил, что так слишком жарко. Он и сейчас чувствовал, как от парня шло тепло. Не знай, что Денджи всегда такой, Аки заподозрил бы температуру. Он позволяет себе маленькую слабость и закидывает на Денджи ногу. Когда они снова заснут, Денджи, конечно же, попытается отползти от него — вот и сейчас тот что-то бурчит по этому поводу. Аки снова протяжно зевает, уткнувшись в волосы Денджи. Не проходит и минуты, как он засыпает снова.       Денджи ещё долго лежит, слушая, как ровно бьётся сердце в грудной клетке. Последние липкие воспоминания об ночном кошмаре исчезают, стираются из памяти. И организм в итоге берёт своё — Денджи проваливается в сон, ощущая, как ладонь с талии перемещается на спину, как его сжимают в крепких объятиях. Сквозь сон он улыбается чему-то приятному.