Я твой человек

Гринёв выбрал свою сторону. Теперь он встанет на стороне справедливости. На стороне восстания. Это решение далось ему очень непросто. Бросить семью, друзей, переосмыслить всю свою жизнь... Мало кто решается на такой шаг. А он смог. Потому что он влюбился. Сначала были отрочество с сидением в девичьих, потом драки за Машу, которая в результате оказалась обычной пустышкой. А потом он влюбился. В мужчину. В человека, против которого он должен воевать. В того, кто его чуть не казнил. В предводителя восстания Пугачёва. Все другие влюблённости по сравнению с этой были минутными слабыми увлечениями. А эта... Когда он в первый раз увидел Вожатого, он принял это чувство за благодарность. Но благодарность не может так. Так разгораться с каждым днём, с каждой минутой. Заставлять томиться и в то же время делать жизнь такой яркой. Говорить: "Прости его". Таких людей, как Гринёв, наказывают. И за содействие бунтовщикам, и за это. И то, и то- тяжкие грехи. Но если грешить, то вместе. Гринёв твёрдо решился, что он признается. Как можно скорее. Прямо сейчас оденется, сядет на коня и поскачет прямо из Оренбурга в Белогорскую крепость и признается. Пусть дальше решает сам Емельян, казнить его или миловать, проигнорировать или унизить. Или... Или приблизить к себе и ответить взаимностью. Но последнее было почти невозможно. Будь что будет. Он поедет прямо сейчас. Он быстро оделся, почти побежал из дома, быстро оседлал лошадь, пустил её галопом. Постарался сосредоточиться на езде, чтобы отвлечься от волнения. Не получилось. Тревога заставляла руки мелко дрожать, минута казалась часом, а каждая упущенная секунда злила. Наконец вдали появилась Белогорская крепость. Гринёв вдруг понял: он же в солдатской форме. По нему точно будут стрелять часовые, выставленные Пугачёвым. И пусть. Он заставил лошадь бежать ещё быстрее. Но странно: он достаточно близко подъехал к крепости, а никто даже не попытался стрелять. Из ворот крепости выехал... Пугачёв! Зачем? Гринёв остановился. Пугачёв подъехал к нему и начал разговор. - Здравствуй, Пётр Лексеич. Зачем пожаловал? Что, передумал? - Здравствуй. Да, передумал. - Так что раньше не мог сказать-то? Онемел, что ли?-с насмешкой сказал Пугачёв. - Так ты тогда хотел, чтобы я против своей воли подчинился. А я не подчиняюсь. Я выбираю.- Гринёв ответил честно. - Ишь ты, выбираешь. Пойдём, обмоем. Сейчас у нас как раз трапеза. Гринёв последовал в крепость за Емельяном. Ему показалось странным то, как повёл себя Пугачёв. Принял к себе, хотя ещё три недели назад хотел казнить. Хотя чем чёрт не шутит. Наконец они зашли в "палаты" Пугачёва.