Духовный воин Гэ / Jiang Chao Ge and the Spirit Weapon

Чжи Сюань нещадно жег Сяо Се своим истинным пламенем. А хуньдунь извергал на противника едкую, как кислота, субстанцию, напоминавшую кровь. Она, хоть и не сразу, проникала сквозь чешую цилиня и причиняла ему сильнейшую боль. Оба древних зверя сжигали свою базу совершенствования для большей эффективности в бою. Из-за этого они неизбежно слабели, однако иного выбора не было. Никто не хотел вновь оказаться запечатанным на долгие годы. В сложившихся обстоятельствах оставалось лишь рискнуть и придерживаться тактики быстрого боя, а не растягивать сражение на сотни лет, как в прошлом. Мощное тело Чжи Сюаня пылало неистовым пламенем, а Сяо Се походил на свирепого алого демона из преисподней. Они безжалостно рвали и кусали друг друга. Едкая кровавая жидкость хуньдуня и истинный огонь цилиня, соединяясь, вступали в химическую реакцию. Это приводило к постоянным взрывам, которые сопровождались жутким шипением, треском и невыносимым зловонием. Ранее Чжи Сюань истратил много совершенствования для поддержания огня в пещере и быстро слабел и терял скорость. Но даже угроза полной утраты базы совершенствования не могла заставить его отказаться от сражения с Сяо Се. Он был готов положить на алтарь плоды десяти тысяч лет духовных практик, лишь бы только убить ненавистного врага! А вот Сяо Се, очевидно, не хотел идти на подобные жертвы. В конце концов, он никого кроме себя не любил, поэтому и причин умирать у него не было. Зато он жалел свое потраченное совершенствование и невольно берег силы. В этом бою преимущество изначально было на стороне хуньдуня, однако в решимости он сильно уступал сопернику. Чжи Сюань повалил Сяо Се на землю и опалил его волной истинного огня. Хуньдунь дико закричал, а затем щедро излил на цилиня свою кислоту. Едкая жидкость ощущалась на коже миллионами жалящих муравьев. Чжи Сюаня пронзила ужасающая боль, но он не останавливался и продолжал извергать истинный огонь на противника. Когда пламя охватило уже половину тела Сяо Се, тот завопил еще сильнее и в отчаянии резко ударил хвостом по задним лапам цилиня. Чжи Сюань услышал треск костей и почувствовал резкую боль в задних лапах. Под действием кислоты его чешуя плавилась, точно сливочное масло, и с хрустом сыпалась вниз. – Сяо Се, умри! – заревел он и укусил хуньдуня за горло. Острые зубы вонзились в плоть. Через мгновение едкая субстанция, выделяемая Сяо Се, неконтролируемым потоком устремилась прямо в уязвимое и мягкое горло противника. Глаза Сюаня широко распахнулись и покраснели. От невыносимой боли он почти лишился рассудка. Цилинь инстинктивно сжал челюсти, однако тело больше его не слушалось. Сяо Се продолжал отчаянно барахтаться. Под ним разлилась лужа ядовитой сукровицы, которая растопила снег и пропитала землю. А истинный огонь цилиня выжег в мерзлой земле вокруг них огромный котлован. Затуманенным от боли сознанием Чжи Сюань смог разобрать отдаленный крик Тяньюй, но девочка была слишком занята спасением собственной жизни. Сопротивление Сяо Се постепенно сходило на нет, да и сам Чжи Сюань был близок к полному истощению. Два древних монстра походили на слабые огоньки двух свечей, дрожащие на ветру в ожидании резкого прорыва, который задует их, погружая во тьму все вокруг. Первым пал Сяо Се. Его огромное тело выгорело почти до костей, и не осталось ни цуня нетронутой ожогами шкуры. На шее зияла ужасающая рана, а сам зверь неподвижно лежал в луже собственной крови. Пламя Чжи Сюаня тоже угасло. Он с трудом поднялся, желая отодвинуться подальше от поверженного Сяо Се, но переломанные задние лапы не смогли выдержать вес его огромного тела. Стоило цилиню пошевелиться, как в лужу крови под ним посыпалась, разбиваясь вдребезги, его чешуя. И хотя звук падения чешуек был приятен на слух, от него в жилах стыла кровь. На оголившихся участках тела чернела израненная плоть, открытая холодному северному ветру. По искалеченному телу непрерывным потоком текла кровь... Цилинь содрогнулся и наконец упал на землю, ни на секунду не отводя взгляд от своего воина. А вот глаза Чаогэ были закрыты. Он обливался потом и не замечал ничего вокруг, полностью сконцентрировавшись на поддержании магического круга усмирения душ. Золотые глаза Чжи Сюаня заблестели, роняя на землю крупные слезы. Они образовали небольшую лужицу, которая, впрочем, мгновенно заледенела на мерзлой земле. Цилинь сначала не понял, что с ним происходит, ведь он никогда прежде не плакал. А когда осознание пришло к нему, то на душе стало еще горше. Он умирает? Нет, умереть он не может, потому что он и не живой вовсе. Но откуда тогда взялось это чувство, что они с Чаогэ расстаются навсегда? Хотя он уже давно расстался с Чаогэ… В тот миг, когда узнал, что он Гунгун. Почему?.. Почему судьба так мучает их? Самый ненавистный человек на свете и самый любимый человек на земле слились в одну личность. Это было слишком жестоко! Он открыл рот и хотел позвать Цзян Чаогэ, но из обожженного горла вырвался лишь сдавленный хрип. Физическая боль от увечий не шла ни в какое сравнение с душевной болью Чжи Сюаня. Он потратил последние крохи энергии на то, чтобы еще раз посмотреть на своего воина. Цилинь боялся, что если он закроет глаза, то больше никогда его не увидит… Схватка между Сянь Юнем, Лю Цином, Хун Юанем и Чао Фэем завершилась гораздо быстрее. Лю Цин хоть и пробудил в себе силу древнего чародея, но все же был ограничен возможностями человеческого тела, поэтому он очень быстро исчерпал свою духовную энергию и магию Уцзу. Сянь Юнь лишился его поддержки и вынужден был отступать под натиском противников. По всему небу разлетелись золотисто-красные перья Хун Юаня и разноцветные перья Чао Фэя. Красивые и мягкие перышки на самом деле были смертельным оружием: одни были острыми, как бритва, другие же взрывоопасными, как маленькие бомбы. Изящные, но смертельные, они плавно кружились в небе, раня противников. Вскоре чешую Сянь Юня испещрили жуткие пробоины. Он издал полный гнева и боли драконий крик и в итоге был сброшен на землю Хун Юанем и Чао Фэем. Хун Юань вцепился когтями в горло Сянь Юня и изо всех сил принялся трясти его. Бесчисленные золотисто-красные перья слетелись вместе и словно сеть опутали большую часть тела лазурного дракона. – Дурак! Дурак! – кричал Сянь Юнь. Хун Юань обхватил голову Сянь Юня второй лапой: – Ещё один звук, и я раздавлю твою голову! Чао Фэй не отставал от напарника и неистово топтал своей единственной лапой извивающееся тело лазурного дракона. – Сянь Юнь, спать тебе вечным сном в колоколе Дунхуан! Тем временем Чжо Янь продолжал сжигать свою базу совершенствования. Черное пламя, что безжалостно жгло его тело, наконец стало отступать к элементалю огня. От ужасной боли светоносный дракон скрючился, а его огромный хвост конвульсивно бил по земле, поднимая в воздух грязь и снег. Лапы Чжо Яня почти полностью сгорели. Когда пламя наконец отступило, от задних конечностей остались лишь ужасные обугленные кости. Чжо Яню удалось подавить рвущийся наружу крик боли. Он продолжил стоически вытягивать черное пламя из элементаля огня, пока тот не вернул себе обычный оттенок. Наконец оба магических круга возвращения души погасли, и зловещий ветер из загробного мира исчез так же внезапно, как и появился. А призраки, метавшиеся внутри в поисках лазейки во внешний мир, мгновенно превратились в рваные клочки чёрного тумана и тут же испарились. Врата в загробный мир закрылись. Чжо Янь упал на землю. Его огромное тело заняло площадь в несколько километров. Судорожные подергивания хвоста медленно сошли на нет, и дракон замер. Нижняя часть его тела жутко обгорела, сквозь глубокие раны проглядывали внутренности, кровь разлилась по всей земле, а дыхание было крайне слабым и прерывистым. Свои последние силы он потратил на то, чтобы схватить дрожащей лапой сосуд души Юанцзи и синий лук Ле Юя. Прижав их к груди, он окончательно застыл. Когда Фэнь Нянь и Лю Ши увидели, что врата в загробный мир закрылись, а Сянь Юн и Сяо Се упустили свой шанс на победу, их боевой дух тут же куда-то испарился. Казалось, что ситуация наконец более или менее стабилизировалась. Однако половина призраков все же затерялись в мире людей. Никто не мог сказать, скольким из них удалось сбежать и какое влияние они окажут на Тяньлин. Юньси исчерпал всю свою энергию и лишился чувств. Как только он упал на землю, магический круг усмирения душ, созданный на основе его крови, тут же погас, а призраки, попавшие в него ранее, вырвались на свободу. Колени Цзян Чаогэ подогнулись, и он упал на мерзлую землю. На мужчину навалилась такая безумная усталость, что он не мог и пальцем пошевелить. Сделав глубокий вдох, он с большим трудом повернул голову и посмотрел на Чжи Сюаня. Цилинь лежал в луже едкой крови, половина его морды была жутко обожжена, чешуя отвалилась, сквозь открытые раны сочилась кровь и виднелись кости. Он умирал. Цзян Чаогэ широко открыл рот, как будто не мог поверить в то, что увидел. Он видел цилиня в разных состояниях. Древний зверь мог быть величественным, свирепым, пугающим и ленивым, но ни разу он не был столь жалким, как сейчас. Глаза Чаогэ нещадно защипало, смотреть на Чжи Сюаня сейчас было невыносимо. Мужчина собрал все свои силы и поднялся на ноги. Тяжело дыша, он кое-как заковылял к цилиню. Расстояние в сто метров показалась Чаогэ самой длинной дорогой в жизни. Слезы безудержно текли по лицу, туманя зрение. Насилу добравшись до Чжи Сюаня, он осторожно протянул руку и нежно коснулся могучего плеча зверя. Кровь Сяо Се обожгла ладонь, и Чаогэ рефлекторно отдернул руку. Чешуя отлетела от плеча цилиня и со шлепком упала на землю, забрызгивая мужчину кровью. Замерев, он посмотрел на черную твердую чешуйку размером с щит, которая была разъедена кислотой и походила скорее на трухлявую кору, чем на защитную броню. Достаточно было легкого прикосновения, чтобы непробиваемая чешуя, которой Чжи Сюань всегда так гордился, рассыпалась в прах… Цзян Чаогэ болезненно застонал. Он пнул поврежденную чешую и вновь дотронулся до неподвижного тела цилиня, но вопреки ожиданиям, он не почувствовал знакомого жара, а лишь только холод, от которого его собственное сердце покрылось инеем. – Чжи Сюань, ты не можешь умереть… – прошептал Чаогэ. – Но у меня нет сил… Моей духовной энергии недостаточно. Он судорожно зарылся руками в пропитанную кровью землю. Слезы на лице высохли, а внутри все заледенело… Вдруг совсем рядом послышался голос Инь Чуаня: – Он не умрет. Мы ведь не живые существа. Однако он сжег слишком много базы совершенствования. Боюсь, что теперь Чжи Сюань очень долго не проснется, если ты, конечно, не дашь ему больше духовной энергии. Цзян Чаогэ задрожал. – Почему мне кажется, что я больше никогда его не увижу? – тихо спросил он. После секундного молчания Инь Чуань ответил: – Вполне возможно. – Что... Что ты имеешь в виду? – Для исцеления Чжи Сюаня необходимо огромное количество духовной энергии, а для этого тебе придется полностью пробудиться. Чем больше восстановится силы Уцзу, тем больше Гунгун захватит твой разум. Но на пробуждение естественным путем у Чжи Сюаня уйдет не менее двух лет. А за это время, боюсь, ты так и так станешь Гунгуном. Так что в любом случае, когда Сюань проснется, тебя уже не станет.