Духовный воин Гэ / Jiang Chao Ge and the Spirit Weapon

Цзян Чаогэ била дрожь, перед глазами все плыло. Его лицо стало белым как снег, губы пересохли и потрескались, а тело было чужим и отказывалось подчиняться разуму. Мужчина упал на колени. Ноги пронзило холодом, который достал до самого сердца, бившегося и так еле-еле. Казалось, еще немного – и оно совсем заледенеет, станет хрупким и уязвимым, а затем расколется на тысячи осколков. У Чаогэ больше не было сил подняться. Конечности окоченели и совсем не слушались. Создавалось впечатление, что он вот-вот умрёт, однако ирония заключалась в том, что умереть он не мог. Может быть, это хорошо, что Чжи Сюань заснул. Иногда побег от реальности – единственный выход. Чаогэ молча сидел и смотрел на изувеченного цилиня. Древний зверь совсем не двигался, отчего казалось, что он уже мертв. Сяо Се лежал неподалеку также без сознания. Сянь Юнь был связан. А Фэнь Нянь вместе с Лю Ши продолжали сражаться с Жэнь Ваном и остальными. Несмотря на то, что боевой дух этих двух древних зверей сильно поубавился, они явно не собирались сдаваться без боя. Инь Чуань окинул взглядом связанного Сянь Юня, а затем переключил свое внимание на Фэнь Няня и Лю Ши. – Сяо Се и Сянь Юнь не смогут переправить вас в новый мир. Вы проиграли. – О, я немного разочарован, – саркастично оскалился Фэнь Нянь. Лю Ши же сердито мотнул головой, вид у него был крайне недовольный. – Теперь у вас есть только два варианта: остаться на их стороне и быть заключенными в колокол Дунхуан или же не высовываться и жить спокойной жизнью на Тяньлин, – сообщил Инь Чуань. – Я совершенно потерял интерес к этому континенту, – фыркнул Фэнь Нянь. – Если нет возможности попасть в новый мир, то я предпочту путешествовать по заморским странам. Лю Ши кивнул: – Там наверняка много диковинных сокровищ. Синтянь (1), духовный воин Фэнь Няня, покачал головой. – Пока я не восстановлю свое истинное обличье, никуда не уйду, – твердо заявил он. – Как ты собираешься это сделать? – спросил Жэнь Ван. – Пять последних оставшихся в живых Уцзу должны это знать. Первым проснулся Чжужун, значит, он и вспомнит раньше всех. Голубые глаза Инь Чуаня холодно блеснули. – Даже если вы найдете способ обрести истинное обличие, я не допущу этого. Битва древних зверей на данный момент закончена, и я не позволю великим Уцзу вновь появиться в этом мире, дабы продолжать наводить смуту. Байси обворожительно улыбнулась. – Инь Чуань, ты такой бессердечный. Ди-цзян любил тебя всем сердцем. Неужели ты не хочешь вновь увидеть его? – спросила она. Ее голос был чарующе прекрасен, однако от него кровь стыла в жилах. Руки Инь Чуаня, сокрытые от посторонних глаз длинными рукавами, непроизвольно сжались в кулаки, но внешне он остался спокойным. – Если они впятером сговорились, чтобы привести этот мир к катастрофе, то я… я не желаю его больше видеть. – Что же, тогда и мы никуда не уйдем, – заявила Байси. – Как ты думаешь, колокол Дунхуан в силах удержать четырех древних монстров и столько же великих Уцзу? Если ты посмеешь запечатать нас в артефакте, то мы попросту разрушим его. Мне нет никакого дела до судьбы Сянь Юня или Сяо Се, я просто хочу избавиться от этого слабого человеческого тела и вернуть себе истинный облик. – А что, если ты не сможешь вернуть его? – спросил Инь Чуань, прищурившись. – Древние Уцзу не стали духовным оружием, а это значит, что ваша плоть давно истлела. Три души и семь нечистых духов пребывают в загробном мире. Если дух мудрости отсутствует, то еще есть надежда отыскать его в Сижане. Однако физическое тело после смерти неминуемо обращается во прах и развеивается по ветру. На лице Байси промелькнула тень гнева: – Не думай, что ты прав лишь потому, что прочел тысячи книг. Все это спланировали Чжужун, Гунгун, Ди-цзян, Гоучэнь и Сянлю, а вовсе не ты. Поэтому я подожду, пока Чжужун окончательно не пробудится, и потребую от него объяснений. – Ты слышал? Мой духовный воин отказывается уходить, – промурлыкал Лю Ши. – Если ты хочешь знать правду, то просто подождать в сторонке не получится, – подал голос Сянь Юнь. – Как только они запечатают меня и Чжужуна в колоколе, все знания будут утеряны! Байси и Синтянь переглянулись. На их лицах отразилось сомнение. Чжужун был захвачен в плен. Гунгун, Ди-цзян и Гоучэнь оказались в команде Чжи Сюаня и Инь Чуаня. Намерения Сянлю и Су Ханя все еще оставались неясны. Так что единственным надежным источником информации действительно оставался только Чжужун. Атмосфера вновь стала накаляться. Увидев надежду, Сянь Юнь продолжил давить на слабое место: – Скорее всего, Чжужун полностью восстановит память после этой битвы. Когда он проснется, вы наконец узнаете, каков был план пяти великих Уцзу десять тысяч лет назад. Ваш единственный шанс обрести истинное тело в наших руках. Если не спасешь меня, то потеряешь его! Инь Чуань резко прервал его речь: – Фэнь Нянь, Лю Ши, поскольку Байси и Синтянь отказываются уходить, то я дозволяю подождать пробуждения Чжужуна. Тогда и примем решение. Если ваше настоящее тело не поддается восстановлению, то вы пойдете своей дорогой и будете мирно жить на Тяньлин. Если же способ все же найдется, то будет еще не поздно обезвредить вас. Синтянь мрачно взглянул на Инь Чуаня: – Хорошо, Инь Чуань, я желаю услышать правду о тех событиях из уст самого Чжужуна. Человеческое тело настолько слабо, что меня уже тошнит от него. Никто не помешает мне вернуть истинное обличие! В это время неестественная чернота, распространившаяся до лопаток Юйжэнь Шу, постепенно начала отступать, а уродливо торчащие кости вновь возвращали себе нормальный вид. Однако принц был очень слаб. Тянь Жун сгреб безвольное тело мужчины в свои теплые объятия и уставился на Сижан в его бледной ладони. Государственный наставник тихо подошел к нему. Казалось, что его нисколько не волновал тот факт, что Тянь Жун совсем недавно буквально загрыз его насмерть. Он достал духовное снадобье и вложил пилюлю в рот Юйжэнь Шу. – Если бы он не слился с кистью Гуня, то его слабое человеческое тело просто не выдержало бы таких нагрузок, – сказал он. Тянь Жун посмотрел на старика. – Отрежь ему руку, – бесстрастно сказал он. – Ты ведь можешь избавить его от кисти Гуня? Глаза государственного наставника удивленно распахнулись. – Почему ты хочешь отрубить ему руку? – с подозрением спросил он. – Рано или поздно это бремя погубит его. – Но ведь это же Сижан! – А мне наплевать, что это такое! – выражение лица Тянь Жуна стало свирепым. – Этот артефакт ничего не значит, тогда как Шу для меня – весь мир! Государственный наставник на секунду задумался. – Нет, магическая сила Гуня уже слилась с телом принца через кисть. Он сможет освободиться от нее только умерев. Тянь Жун закрыл глаза и, склонившись над Юйжэнь Шу, нежно поцеловал его холодный лоб. Янтарные волосы чжэна переплелись с серебряными волосами принца. В этом сочетании холодных и теплых оттенков было нечто прекрасное. Будто бы соединились вместе лед и пламень, огонь и вода... Невдалеке Сысы, который долгое время неподвижно стоял перед кругом возвращения души, осторожно присел на корточки. Под ободряющие слова Жуань Цяньсю и Лун Сяна он протянул дрожащую руку и коснулся длинного синего лука на земле. Сердце паренька бешено колотилось в груди. Он видел, как дух мудрости проник в лук. Неужели это означало, что Ле Юй наконец вернет себе память? Вспомнит ли он его? Глубоко вздохнув, Сысы набрался храбрости и влил духовную энергию в оружие, а затем быстро отполз назад. Лук «Ле Юй» тут же вспыхнул ярким белым светом. В воздухе появился силуэт мужчины и постепенно превратился в Ле Юя. Нервно сглотнув, юноша поднял голову и посмотрел на своего духовного зверя. Лицо второго было безучастно ко всему, такое знакомое и одновременно такое чужое. – Ле Юй, ты… Ты помнишь меня? – поднявшись на ноги, осторожно спросил Сысы. Глаза Ле Юя внимательно рассматривали каждый цунь юного лица его воина, но в отрешенном взгляде не было ни намека на эмоции. Сердце Сысы постепенно успокоилось. Он отвел взгляд и с видимым разочарованием вздохнул. – Ты не помнишь… Ну и ладно... Ничего страшного, правда. Я уже привык. Что же, тогда с чего бы начать рассказ…. Прежде чем Сысы успел договорить, он вдруг оказался заключенным в теплые объятия. Ле Юй обнял его так крепко, словно желал сделать частью себя. Около уха юноши послышался бархатный голос дракона. Было произнесено всего два самых главных слова: – Помню. Помню все. В глазах Сысы защипало, и в следующий миг по щекам покатились предательские слезы. Он похлопал по спине Ле Юя и, неловко засмеявшись, выпалил: – Ха-ха-ха, здорово! Юююююхуу, помнишь! Круто! Ха-ха-ха! Помнишь все! С чуть покрасневшими глазами и горькой улыбкой на устах Ле Юй неотрывно смотрел на своего воина. Он действительно вернул свои воспоминания. С момента встречи с Сысы его память пропадала бесчисленное количество раз, и столько же раз Сысы терпеливо напоминал ему обо всем. Но образ Сысы уже давно перестал быть частью его ненадежной памяти, он отпечатался в самом сердце дракона. Так они и стояли, крепко обнявшись и плача от счастья. Хотя с самого момента знакомства они ни разу не расставались, но их объятия были похожи на воссоединение старых друзей, которые долгое время были в разлуке. В этот день Ле Юй вернул себе не только память, но и возможность сохранить дружбу с Сысы. Инь Чуань с горечью глядел на то, что осталось от священного холма Сюань-юань. Масштаб разрушений поражал. Столь дорогой его сердцу прекрасный пейзаж исчез без следа, теперь некогда живописная горная местность представляла из себя лишь жуткие руины. Инь Чуань глубоко вздохнул, его терзали думы о сбежавших призраках. Конечно, поначалу они будут лишь неприкаянными, слабыми душами, бесцельно слоняющимися по миру живых. Однако когда они немного освоятся и сольются со своими духами мудрости, к ним вернутся давно утраченные воспоминания. После этого призраки непременно захотят вернуться в мир живых и будут искать новые тела. Самое ужасное, что не было никакого способа остановить этот процесс. Он мог быть как продолжительным, так и коротким, с серьезными или же незначительными последствиями. В Сижане хранились души императоров и древних зверей, что если они тоже захотят вернуться к жизни? Даже мудрый байцзэ не мог представить, что тогда произойдет. Сзади послышались шаги. Инь Чуань обернулся и увидел, что к нему приближаются Жэнь Ван и Чунмин. – Чунмин, по правде сказать, я не ожидал, что ты придешь, – вздохнув, признался он. – Оставь эти бессмысленные речи, – Чунмин серьезно посмотрел на Инь Чуаня. – Среди освободившихся духов мудрости, вероятно, были и наши. Ведь когда врата в загробный мир открылись, мы находились подле них, а это должно было создать непреодолимое притяжение для наших утерянных частичек души. Конечно, если предположить, что духи мудрости и вправду были изъяты из нас. – Я уверен, что мы не могли родиться такими, – сказал Инь Чуань. – Мы все лишились памяти, и этот факт никак не может быть простым совпадением. Кто-то намеренно извлек наши воспоминания. Что же такого важного было в них – тайна, которую нам необходимо разгадать. Возможно, мы живем гораздо дольше, чем десять тысяч лет. Возможно, мы уже давным-давно существуем на белом свете. Не только мы, но и великие Уцзу тоже... Так зачем же нас намеренно лишили воспоминаний о прошлом? – Инь Чуань, ты хочешь сказать, что мы пережили уже несколько эпох? – спросил Жэнь Ван. – Все может быть, – тихо ответил байцзэ.

***

1) 刑天 - миф. Синтянь, досл. "отрубленная голова". Божественный великан в древнекитайской мифологии. В седьмой главе «Шань хай цзин» («Книги гор и морей») повествуется о его борьбе с небесным императором Хуан-ди, которая закончилась поражением Синтяня. Отрубленную голову врага Хуан-ди закопал у горы Чанъян-шань. Но обезглавленный Синтянь не сдался, сотворив рот из своего пупа, глаза из сосцов, и вооружившись щитом и топором (или копьём), он принялся исполнять воинственный танец, желая продолжить борьбу.