Man

«Займитесь вашим делом вдохновенья Так, как ведут любовные дела. Как их ведут? Случайно, спрохвала. Дружат, вздыхают, дуются, — минута, Другая, и готовы путы. Размолвка, объясненье, — повод дан, Вам отступленья нет, у вас роман.» Тэхен поправлял свой как всегда безупречный пиджак, от дорогого костюма, ловя взгляд Чонгука, который так красиво выглядывал из-за его плеча и отражался в зеркале. — Чонгук, — он выдерживает паузу, смотрит испытывая на прочность и прямо в глаза, так чтобы у взрослого человека буквально тряслись колени, как у школьника, и все его состояние кричало о том, как ему хорошо—плохо даже от такого контакта, — то, о чем ты молчишь, тебя рано или поздно задушит. Ты слишком много держишь в себе, — его голос надменен, а в глазах восхищение от восхищения. Он доволен собой, он знает, что делает больно своему другу, которого искренне любит, но не может не получать удовольствие от чужого обожания. Он любит себя, и любит, когда любят его. — Мне лишь хочется знать, что тебе на самом деле мешает, Ким, — у Чонгука ком в горле и вся его гордость вместе с самоуважением уносится в те края, в которых он хотел бы побывать вместе с ним, в качестве супругов. Они знакомы больше двадцати пяти лет, но мужчине от Тэхена, как в первый раз, так же сильно и неудержимо, кружит голову. Он знает ответ, но каждый раз (читайте, как пару раз в месяц), когда задает этот вопрос, хочет услышать другой ответ. — Наверное то, что я очень люблю женщин. Особенно ту, к которой собираюсь на данный момент, — Тэхен поворачивается к нему, и видя, как Чонгук стоит перед ним, такой статный и гениальный в этих очках, с черной оправой, неаккуратно заправленной рубашке и растрепанными локонами, думает, что красивее мужчины, да и женщины тоже — не найти. Он наблюдает, как его друг подходит ближе и течет карим оттенком своих глаз, по объекту своего обожания. Он, Тэхен — это сплошная грация и элегантность. Мужское начало с невыносимо правильной сдержанностью, и нежная грубость. Он. Тэхен. Это высшее искусство, безупречность в любом его проявлении, в каждом его действии, мысли, слове. Тэхен — это любовь, но Чонгук может сказать только: — Ты как всегда бесподобен, Ким. Другого ответа и нельзя было ожидать от воздыхателя. Даже если бы Тэхен был одет в последнюю ткань на этом свете (или вообще не одет) он бы все равно был подобен высшим силам, для Чонгука. Мелкие морщины, седина проскальзывающая меж коротко постриженных темных волос, карие глаза, в которых искрится вся страсть этого мира (постоянно): все это так любимо и знакомо. — Ты понимаешь, что она слишком юна? Ей нужны деньги, которые ты получишь за свои работы. За наши работы, Тэхен. — То, что ты настроишь меня против моей будущей жены, не значит, что я смогу ответить тебе взаимностью. И я уверен, что она любовь всей моей жизни, — Тэхен не смотрит на него больше, делает вид, что поправляет манжеты рубашки. Они похожи на двух взрослых школьников и он думает о том, что со стороны, наверняка, это выглядит забавно. — Сколько раз ты так говорил? За последние десять лет, как минимум, четыре раза, — Чонгук знает, что эти слова будут неприятны Тэхену, но когда тебе делают так больно, человек чаще всего не думает о сохранении чужих чувств. — Ни одна женщина на свете не будет верна тебе так же, как и я. — Поэтому, мой старый друг, ни одна женщина, за мои четыре десятка лет, не вызывала тех чувств, что вызвал ты, но…. — Но? — Это не то, ради чего стоило быть одному в половину твоего века, среди пыльных картин, ради любви и идеи, из-за человека, у которого было семь жен, — Ким берет чужое лицо в свои грубые ладони, близится к тонким губам напротив и тем самым заставляет их раскрыться и выдохнуть последние остатки рассудка, вместе с легким воздухом жара изнутри. Он целует Чонгука совсем коротко, но этого достаточно для того, чтобы в чужой умной голове заново появилась мысль о великом грехе и искуплении, о муках и удовольствии, падении и возвышении в этом чувстве. Заставляет подумать о любви к Тэхену. — Но ты по прежнему целуешь меня. — Это награда за верность, друг, — он улыбается, смотрит с прищуром и с любовью, которую никогда не скроет, даже если захочет, но никогда не выскажет в действиях с ним, с его другом, товарищем. Он пойдет к Мастани и сделает ей предложение, потому что не было в нем большего желания на данный момент, как желания погасить порок в своем сердце. — Подашь мне кольцо? Оно в правом ящике за тобой.