***
Сильвер, тихо вздыхая с придыханием, продолжал плыть по тротуару, кожаная сумка с письмами раскачивалась у его бедра, а различные пакеты и посылки тянулись следом бирюзовым шлейфом. Его лицо отражало усталость и некоторую озабоченность. Конечно, для него поддерживать психическую хватку уже давно было так же просто, как дышать, но его напряжение усиливало непоколебимое, искреннее желание, преданность делу. Он кружил по узким улочкам между цветными зданиями, тянущимися ввысь, к небу, когда стопка писем и бандеролей значительно уменьшалась, пролетая прямо к почтовым ящикам. Неожиданно он резко затормозил и остановился от звука, когда конверт, быстро брошенный психической энергией, не мягко приземлился на отведённое для него место, а грубо ударился обо что-то с металлическим стуком, заставив серые уши подпрыгнуть от неожиданности. Сильвер поднял конверт с земли, отряхнул его и уже собирался было задаться вопросом, он ли виноват в этом разочаровывающем недоразумении, как причина стала кристально ясна прямо перед его носом: там был почтовый ящик, доверху забитый другими конвертами и упаковками, некоторыми с кричащими красными надписями и печатями, что создавалось впечатление, что старая металлическая конструкция будет готова взорваться в любую секунду, и рядом с ним было разбросано достаточно вывалившихся газет и рекламных листовок. Почтальон вздохнул и поднял глаза, пытаясь найти номер квартиры, куда нужно доставить посылку. Однако впереди был дом с большим количеством трещин и заплаток на стенах, чьё достаточно архаичное и корявое фасадное письмо на входной двери непременно выгравировало бы на память каждому посетителю: «Добро пожаловать в Дом Хаоса!» В этот момент его взгляд скользнул ниже по письму в его руках, и по подписи дорожной службы он быстро понял, что это извещение о штрафе за неправильную парковку. В его мыслях пролетела тень недовольства: «Кто бы здесь ни жил, видимо, они открыто демонстрируют своё отношение ко всем санкциям и правилам.» Почтальон тревожно шевельнулся на месте, рука сама потянулась к колокольчику, который, видимо, служил дверным звонком. «Прощай, спокойное утро», — прошептал он себе, настраивая себя на нелегкую встречу, хотя и никогда не теряя своего добродушного шарма. Сильвер позвонил, и внезапно дверь приоткрылась. Изнутри доносился странный шорох. Перед глазами ежа в фуражке возникла грузная фигура — примерно в два раза больше него самого — зелёного антропа, мужчины. Казалось, сначала его черты выглядели горящими и восторженными, но как только Сильвер наконец столкнулся с ним взглядами, тёмные алые глаза уже выражали неудовольствие и раздражение, стоило крокодилу увидеть его синюю униформу. Всё в его собеседнике говорило о его холодных манерах и безразличии. — Доброе утро! — осторожно произнёс ёжик с металлическим оттенком шерсти, пытаясь сохранить приветливый тон и спокойствие. Он был профессионалом, и он мог постараться вызвать улыбку даже у самого отстранённого человека, напоминал он себе, — Я доставитель почты, и…эм… — он бегло взглянул на имя на конверте, — Мистер Вектор? У меня есть для вас посылка. Жилец прежде, чем что-либо сказать, сканирующим взглядом посмотрел на почтальона и улыбкой, лишённой искренности, медленно и неохотно взял конверт из его рук. — Спасибо, — проговорил он, бросив небрежный взгляд на извещение о штрафе в руках почтальона. О, и, эм… — Сильвер немного растерялся, потому что огромная тень от другого мужчины, отличавшегося габаритами и острой клыкастой пастью, казалась довольно устрашающей, даже если психокинетический ёж всегда мог за себя постоять. Он бы предпочёл не применять силу на гражданских даже в самообороне, не говоря уже о том, что ему необходимо пространство для манёвра… которого у него не было, когда огромный крокодил дышал прямо ему в макушку, — Я просто хотел сообщить вам, что вашу почту теперь могут пересылать в почтовое отделение, если такие нарушения продолжатся. Его собеседник поднял одну бровь. — Какие ещё нарушения? Почтальон осторожно обернулся через плечо и указал на причину, почему этот разговор продолжается в первую очередь: «Ваш почтовый ящик, сэр. Он заполнен. Скорее всего, после этого ваш дом вынесут из списка доставки почты, — лицо крокодила вытянулось, и Сильвер поспешил смягчить ситуацию, — Извините, я лишь передаю информацию. Вам, наверное, лучше обратиться в службу и выяснить детали, — а затем сверкнул своей милой улыбкой, — И не беспокойтесь! Понимаю, правила парковки в этом районе довольно строгие. Можете обратиться в местную администрацию для поиска более удобной зоны-». — Мне не нужны ваши советы, я и так всё знаю! Сильвер уже сбился со счёта, в который раз он подпрыгнул от неожиданности за этот день, поскольку шаткая дверь сейчас закрылась прямо перед его носом. В смятении, он поправил слегка съехавшую с головы фуражку, вздыхая. — И вам приятного дня… — прошептал он робко и поспешил прочь, оставляя этот дом позади себя. Пока он уходил, отряхиваясь, сердце почтальона занимала мысль о том, как некоторые люди могут быть столь грубыми и безответственными по отношению к правилам и нормам общества. Будучи самым обычным служителем, он вновь рассекал в полёте осенний воздух приморского города в своём путешествии, неся непременные письма. — Что за грубый крокодил… Если день ещё не был безнадёжно испорчен.***
— Да просто абсурд, я никогда не парковался неправильно! Они берут с меня деньги просто так! Чарми не смог удержаться и начал хихикать, перекручиваясь на своём излюбленном месте на потолочном вентиляторе, потому что Вектор взревел от разочарования и досады, рассматривая бумагу с новым штрафом и больше не заботясь о том, чтобы держать резвую пчелу в своей зоне досягаемости. Его глаза сверкали от веселья, а хохот наполнил воздух, пока ребёнок бился в приступе смеха от чудесной возможности потешиться над взрослым, который, казалось, не справился с собственной ответственностью. — И мы оба знаем, что это не так. Ты паркуешься, как кретин. Глаза главного детектива расширились, когда он отшатнулся от фиолетовой фигуры своего коллеги-ниндзя, возникшей, казалось бы, из ниоткуда, в манере, которую можно было назвать почти панической, очередной лист с пёстрой красной печатью выскользнул у него из рук. Вектор ненавидел, когда другой так делал! — Когда ты вернулся, Эспио? Где ты был? Ходил по магазинам? Третий член агентства стоял там, совсем не впечатлённый, в своём старом чёрном осеннем свитере с высоким воротом, который нельзя было названить никак, кроме как бабушкиным, выцветшим и затасканным, но он всё ещё был сносно тёплым, а на улице и даже в доме было действительно прохладно для незащищённой кожи рептилии. — Только что, и да. Очевидно, кто-то должен был это сделать, потому что кое-кто напрочь игнорирует свои обязанности, — сухо констатировал хамелеон, стараясь особенно остро подчеркнуть окончание своей точки зрения, неудовлетворённый тем, что теперь в глазах крокодила, кажется, занималось самодовольство. Он поправил сумку на плече, в которой нёс продукты, и ловко пригвоздил сюрикеном свежий штраф к стене, создав в старой штукатурке очередную трещину, — А ещё, судя по разговору, был грубым с нашим почтальоном, — ниндзя вынул единственную зелёную купюру и небрежно швырнул ту на кофейный столик, позволив ей пролететь несколько мёртвых петель в воздухе, прежде чем приземлиться, — Сколько у нас осталось до конца месяца, десять долларов? И, чувствую, мне придётся отдать их в качестве чаевых парню, который просто выполнял свою работу, чтобы компенсировать это непростительное поведение, когда он следующим утром принесёт почту, — и хотя его тон был удивительно ровным, Эспио бросил последний осуждающий взгляд стальных кинжалов на своего коллегу, прежде чем направиться на кухню, — Если он вообще её принесёт. — О, да ладно, самое хорошее, что он мог принести — это утреннюю газету! — прогрохотал Вектор с места, где он раскинулся за своим столом, — По крайней мере, в ящике теперь не будут копиться просроченные штрафы. Надо мыслить шире, Эспио! — Если твоя утренняя почта — это штрафы, бесплатные газеты и рекламные проспекты, то твои дела плохи. Когда у нас было последнее дело? У Чарми, кажется, наконец-то закружилась голова из-за вращений на вентиляторе, и он отпустил хватку и вылетел по направлению, кувыркнувшись на диване вверх тормашками. Пчела издал высокий звук неудовлетворения, но, когда он наконец-то пришёл в себя, то защебетал с задумчивым выражением лица. — Последнее дело? Я не знаю, вечность назад! Может быть, в прошлом месяце? — Чарми незатейливо перебирал губы пальцем, перекручиваясь на диване, вспоминая. Порой казалось удивительным, как маленькие дети могут говорить о действительно угнетающих вещах с такой наивной лёгкостью, — Нам давно не дают новых заданий, так что мы просто болтаемся тут без дела. Что-то мне подсказывает, что мы больше не нужны. — Однако мы не можем сидеть сложа руки и ждать, пока что-то произойдет. Я действительно стараюсь работать, Чарми, но было бы неплохо, если бы мы могли могли наконец разобраться с нашими расходами, — его взгляд сверкнул в сторону крокодила, снова закинувшего ноги в грязных ботинках прямо на стол, но Вектор не казался впечатлённым, — Например, ограничить себя с ненужными покупками и развлечениями и прекратить тратить наши немногочисленные сбережения на бесполезные вещи по типу кофе в киосках, потому что мы скоро дойдём до того, что нам придётся жечь импровизированный костёр из всех этих газет и рекламных проспектов, поскольку нам нечем платить за отопление. — Нам нужны деньги, а деньги даёт работа, но у нас нет работы, так что нет выбора. Может быть, следующее дело принесёт много, и мы сможем перестать беспокоиться о этом. Реплика младшего члена агентства заставила Эспио прищуриться, словно она порезала ему нервную нить. Он знал, насколько опасна игра с деньгами, особенно когда речь шла о долгах. Взгляд его терзаемых сомнениями глаз скользнул по их скудной жилищной ситуации, напоминая о том, как они едва сводили концы с концами. Бездумные траты могли опустить их в яму долговой безнадёжности, в которую очень не хотелось упасть. — Но это всё флирт с банкротством, Чарми! Мы же не хотим провалиться в долговую яму из-за бездумных трат! — А что ещё мы можем сделать? Этот разговор поднимался пару недель назад. Мы уже искали работу, но пока ничего не получается. Ничего не поделаешь, Эспио. Когда в случайном порыве хамелеон по неосторожности едва не заставил горсть луковиц разлететься по всей их кухне, ниндзя решил, что ему нужен воздух.***
Листва под его ногами шуршала, напоминая о смене времён года. Осень обволакивала его свежими ароматами и прохладным воздухом, шептала о возможности отдохнуть и прийти в себя. Он всегда был человеком, обладающим непререкаемым самоконтролем. От него не ускользала ни единая эмоция, и он считал, что ему это достоинство помогает преодолевать множество трудностей в жизни. Всегда дисциплинированный и сдержанный, он старался не поддаваться внешним проявлениям и не давать возможность себе проявлять свои настоящие чувства. Однако весь день был насыщен сплошной напряженностью. Обычно хамелеон бы просто смолчал и продолжил исполнять свои обязанности безмятежно, но на этот раз что-то внутри него начало колебаться, словно его непоколебимый фасад начинал трескаться. Даже самая непроницаемая стена может дать слабину. Чувства накапливались внутри него, а отсутствие выхода для них делало его всё более взрывоопасным. Уступить своему гневу было непозволительно, и поэтому он принял решение выйти на улицу и попытаться успокоиться под воздействием осеннего воздуха. Последнее дело было несколько недель назад, и его едва ли можно было назвать прибыльным, не говоря уже о том, что гоняться за случайной кошкой или собакой в огромном городе со множеством каналов и переулков было как минимум утомительно. С тех пор ничего интересного не происходило: только рутинные задачи и бумажная волокита. Несмотря на то, что они уже пытались найти работу, временами даже отчаянно, их усилия всё ещё оставались бесплодными. Он ощущал нервное сжатие в своей груди, напоминающее петлю, — узелок долгов и финансовых обязательств, которые могут свалиться на их головы в любую минуту. И хотя Эспио знал, что под прекрасно замаскированной игрой, отработанной годами работы детективом, Вектор волновался не меньше него, он не мог не мечтать о том, чтобы другой их старший коллега был более вдумчивым относительно их вопроса. В конце концов они воспитывали маленького ребёнка, а сам ниндзя ещё даже не был официально совершеннолетним! А ещё он никогда не признал бы это вслух, но он уже начал чувствовать себя ржавым без экшена и адреналина новой работы, зажигающего его кровь важной целью. Он знал, что ему нужно время, чтобы остыть, перевести ум на покой и научиться управлять своим гневом. Ниндзя ступил на тротуар, затянутый в свои мысли, но с каждым шагом чувствовал, как напряжение медленно начинает отпускать, когда холод начал обжигать его ноздри. Вдыхая свежий, дышащий приятным ароматом листьев и земли осенний воздух, он постепенно уносил свои мысли и эмоции прочь. Каждый вдох и выдох становились для него источником внутреннего мира и спокойствия. Это был тихий солнечный день. И, раз уж он всё равно внезапно покинул агентство, он мог, по крайней мере, убрать лишний мусор и собрать всю их почту. Что, разумеется, тоже было обязанностью Вектора, напомнил он себе, но крокодил только раз за разом продолжал вытаскивать из ящика исключительно утренние газеты, что очень раздражало Эспио. Конечно, он бы давно убрал всё сам, но хамелеон прекрасно знал, что это именно то, чего и добивается его коллега, так что речь шла о столкновении принципов. Когда ниндзя достиг почтового ящика, он не задумывался над тем, что с другого конца улицы прямо к нему приближается бирюзовая приливная волна. Тихий и спокойный уличный пейзаж подействовал на него успокаивающе. Он закрыл глаза и позволил ветру залечь на его лицо. Вдыхая каждый вздох осеннего воздуха, он старался заземлить свой разум. Медленно, но уверенно он начал чувствовать, как его сердцебиение замедляется, а мысли успокаиваются. Сосредоточенный на своих мыслях, Эспио принялся осторожно извлекать письма, как раздался громкий удар, и он случайно столкнулся лбом с почтальоном, явно всё ещё занятым разносом почты в этой области. Они оба пошатнулись назад, с тихим охом, чувствуя лёгкую боль. Письма каскадом рассыпались по земле и перемешались. Ёж с металлическим цветом шерсти сильно зажмурился, пытаясь стабилизировать себя в воздухе, но его концентрации хватило лишь на то, чтобы поддержать свой важный груз, и он всё же упал на асфальт, его фуражка съехала на его голове. Он потирал ушибленный участок на лбу с тихим шипением. Ниндзя детектив едва ли что-то почувствовал, за исключением приступа чиха, где пушистый мех на мгновение защекотал его нос, но он мог себе представить, какого на самом деле было столкнуться с его крайне твёрдым рогом. Он остановился, поддержавшись за почтовый ящик, чтобы не упасть. Светло-серый ёжик расположился на асфальте и пытался прийти в себя. Эспио, разумеется, растерялся, но с манерой джентльмена протянул руку почтальону, чтобы помочь ему встать. Их глаза встретились, и воздух между ними наполнился электрическим напряжением. — П-прошу прошения, я надеюсь, вы не получили серьёзную травму? — робко поинтересовался почтальон, проявляя заботу в своём голосе, — Я не смотрел, где иду… — Всё в порядке, — мягко заверил хамелеон, — В этом случае мне стоит больше беспокоиться о вас. Позволите? Рука детектива скользнула, чтобы поправить беспорядок на голове его случайного собеседника. Когда головной убор оказался на месте, их взгляды снова встретились. У этого ежа мечтательные глаза цвета медового бисквита с пахтой, лепестка молодого подсолнуха, как солнечный свет, отражающийся от глади моря и водных каналов. Они сталкивались с глазами холодного оттенка золота, напоминавшем закалённую изношенную броню, почти лишённую блеска металла, в которых, тем не менее, отражалось удивительное спокойствие. Сильвер впервые видел человека с таким таинственным и загадочным взглядом, который, казалось, мог многое рассказать. На его щеках расцветал тонкий румянец, когда чужая рука оказалась в паре дюймов от его лица, и неизвестно, был ли он вызван их маленьким обменом, тяжёлой нагрузкой от работы или прохладой осени. Холод от его руки на долю секунды проник в организм серебряного ежа, когда тот мимолётно задел иглы на его голове. Сильвер слегка покачнулся от него, незаметно вздрагивая. Почтальон, испытывавший некое смущение перед этой незнакомой поддержкой, собрал своё последнее самообладание и смахнул призрак касания со своего лица. Но искра, которая между ними загорелась, обернулась ласковым огнём. — С-спасибо, я не ожидал, что столкнусь с вами. Я доставлял почту по адресу, и когда увидел вас, испугался, что мог по неосторожности причинить травму, — голос другого зазвенел, словно новая нота в мелодии заводных часов. Он неловко потёр шею и нехотя отвёл взгляд, после чего его руки взмыли, окутываясь нежным голубым свечением, и через секунду все рассыпавшиеся по траве конверты уже лежали ровными стопками. Это выглядело… интригующе, насколько мог сказать Эспио, — Хорошо, что всё обошлось, но всё равно прошу прощения за случившееся. — Не стоит, — Эспио располагающе улыбнулся, — Мне действительно не пришлось серьёзно пострадать. Но ваша забота меня тронула, — ниндзя осторожно поправил ворот своего свитера там, где шерсть впилась в кожу и врезалась в чешую, когда она крайне неграциозно пытался удержать себя от падения в недавнем столкновении. По крайней мере, он мог завязать небольшую беседу, чтобы сгладить ситуацию, потому что казалось, что их дом в скором времени внесут в чёрный список все прочие организации в городе, — Вы говорили про адрес — вы столкнулись с какой-то необычной почтовой отправкой или получили странное письмо? — Да, действительно, есть одна странная посылка. Я… — другой на секунду замялся, выбирая слова, и Эспио точно знал причину, — заходил уже в этот дом немногим ранее, но нашлось ещё одно отправление, — серебряный ёжик быстро заглянул в свою наплечную сумку и извлёк оттуда бандероль, завёрнутую в рулон твёрдой и непрозрачной бумаги, — Обычно я доставляю почту на имена, а в этот раз адрес совпал, но без указания получателя. Думаю, это кто-то специально так оставил. — Интересно. Раз вы всё равно по адресу, можете показать мне это письмо или посылку? Возможно, я смогу понять, что она означает. Меня зовут Эспио, Член Детективного Агентства Хаотикс и его детектив. — Конечно, я с удовольствием! Не ожидал, что детектив так заинтересуется этим делом, — почтальон лучезарно улыбнулся и кивнул его предложению, но затем его взгляд острожно скользнул за спину хамелеона, что, разумеется, опытный ниндзя и детектив сразу заметил, — Эм… Вы тоже проживаете в этом доме? — Одновременно с этим это наш офис. Мне очень стыдно за поведение моего коллеги. Он… взволнован нашим слегка бедственным положением, — хамелеон вежливо поклонился, — Приношу свои искренние извинения. — Что вы, н-не стоит! И хотя его собеседник торопливо замахал руками, явно смущённый этим жестом, это произвело эффект. Ёж перед ним светился неподдельной энергией и радостью. Это человек, чьи глаза сияли от искреннего восторга и непрерывного вдохновения. Эспио ещё не доводилось видеть кого-то с такой живой внешностью. Это не броский и узнаваемый всеми уникальный синий мех, а спокойный серебряный, который, вопреки классическому пониманию об унылой серости, был блистающим и ярким. Улыбка на лице почтальона не сходила ни на секунду, привлекая всех своей притягательностью. Глаза, сияющие от счастья, отражали глубокую удовлетворённость и благодарность за то, что он делает. Янтарный взгляд полон энтузиазма и позитивного отношения к жизни, оказавшийся таким чертовски заразительным для окружающих. Это человек, который любит своё дело. Эспио точно знал. Собеседник протянул ему свёрток. Хамелеон с благодарностью принял его и кивнул. — В любом случае, здесь указан этот адрес, поэтому мне следует отдать его вам. Было приятно пообщаться с вами, но у меня здесь ещё есть работа, — светлая фигура перед ним засветилась бирюзой, и ниндзя едва сдержался, чтобы не приоткрыть рот; крошечные голубые искорки танцевали у его глаз и в окружающем пространстве, — Приятного дня! — И вам хорошей работы. Эспио понимал, что они встречаются в первый и, возможно, даже в последний раз. Он ничего не ждал от этого, не позволял мыслям блуждать, когда окутанный магией силуэт устремлялся прочь от его дома и офиса. Пусть он и нашёл лёгкую тоску в своём сердце от того, каким кисло-сладким было это прощание, чувствуя призрачное ощущение мурашек под своей кожей, вовсе не от осеннего прохладного ветра. Их сердца двигались в едином ритме, как будто они были старыми друзьями, которые встретились после долгого расставания и которым вновь предстояло навсегда расстаться. После некоторого времени, проведенного на улице, он почувствовал, что готов вернуться и воссоединиться со своим обычным самим собой. Он раскрыл глаза и вдохнул глубоко, собирая их просроченную почту, с большей уверенностью в самом себе. Вернувшись в здание, он был способен взять себя в руки, подавить свои негативные эмоции, и снова стать воплощением спокойствия и сдержанности, каким его знали и ценили все. Ярко-красный лист клёна сорвался с ближайшего дерева и накрыл его лицо. Детектив с недоверием рассматривал вторженца, всё ещё пахнущего природной сыростью, прокручивая его в руках. Тонкие прожилки просвечивали на солнце, когда он поднял его к небу, а тень пролегла по фиолетовому лицу. Эспио был сухим логиком, старавшимся объяснять вещи рационально, но он не мог не согласиться с тем, что была своя определённая романтика в том, чтобы быть немного суеверным. Он мог бы сохранить его для своего гербария.