ядерная реакция

С физикой у Джинёна с седьмого класса отношения не сложились. Стоило ему тогда один единственный раз открыть учебник, он понял, что ничего не понял, и дисциплина эта – не его совсем. Джинён окончательно убедился в этом после первой, с трудом написанной на три контрольной. И за все пять лет обучения улучшения никакого не произошло. А тут – конец одиннадцатого, экзамены на носу – и итоговая эта дурацкая, которая всё настроение портит. Времени на подготовку – всего неделя. Единственный выход из ситуации – утопиться в унитазе. Ему эта физика не сдалась вообще. Джинён литературу с обществом сдаёт; второе, конечно, это вынужденная мера, но литературу он любит всей душой, от физики же идиотской его тошнит. Даже от химии – не так: контрольные по ней он стабильно пишет на четвёрки, и за итоговую хорошую оценку получит точно, а вот физика… нет, единственной тройкой аттестат Джинён портить не хочет. Он Андрею так и сказал, когда нос к носу столкнулся с ним в пятёрочке после уроков. Тот выслушал внимательно и заявил, что готов помочь. Восполнить пробелы в знаниях, так сказать. Но Джинён тогда не уточнил, что все его знания по физике и есть один сплошной пробел. В итоге: на улице – май, ласковое, тёплое солнце, нежный запах сирени, погода так и зовёт выйти из дома и погулять, но у Джинёна – какие-то дурацкие термоядерные реакции, в которых он не смыслит ни черта, и злой, как чёрт, Андрей, который скоро не выдержит и прибьёт его учебником. Точнее, это Джинён – у Андрея. У Андрея дома, и именно сейчас это почему-то смущает до невозможности, потому что тот... не выглядит таким, каким был в старшей школе; Джинён его так близко только на последнем (для Андрея – самом последнем) звонке и видел, а тут он вдруг такой... не такой. – Ты итоговую завалишь такими темпами, – такой не такой Андрей устало потёр переносицу тонкими, длинными, в чернилах пальцами и надел очки; блики на стёклах на секунду ослепили Джинёна, и он отвёл взгляд в сторону, натыкаясь глазами на спящего прямо на подушке рыжего кота, – ну, как мне с тобой столько тем разобрать? Это же нереально! – Так итоговая через неделю, – пробормотал Джинён, рассматривая пушистый хвост, – ещё есть время. Конечно, оно есть; у Андрея единственный зачёт в пятницу, и тот – автоматом, и вообще пар нет никаких, поэтому… – Да конечно, – джинёнов «учитель» со вздохом пролистал учебник, – ладно. Скажи мне, что такое свет, – Джинён растерянно моргнул, переводя на Андрея взгляд. – Ну? – Ну… лампа светит. Это свет. Андрей цокнул языком: – Это не ответ. Думай. Вы это проходили. «По ощущениям – сто лет назад», – подумал Джинён, копаясь в воспоминаниях. Кажется, это было в феврале?.. Тогда ещё в столовой давали одеревеневшие макароны, по вкусу напоминавшие землю, кто-то из одноклассников напевал «бьют волны, а мне не больно», а физика как раз была следующим уроком. – Свет – это волны, – брякнул он. Андрей нахмурился, – световые… – Ты уверен, что тебе одной недели достаточно? – У Джинёна вдруг странно защипало в носу, и он часто-часто заморгал, стараясь не смотреть на растерявшегося вдруг Андрея. Тот покачал головой: – Ничего, всё будет хорошо. Всё будет хорошо… рано расстраиваться. Давай лучше, – он придвинул к Джинёну открытый учебник, – скажи, что ты вообще хуже всего знаешь. Джинён уверенно ответил: – Всё. – Да не верю, – фыркнул Андрей и тут же спросил: – Какие виды радиоактивного излучения существуют? У Джинёна в голове – унылая пустота, перекати-поле и сверчки трещат, а пристальный взгляд Андрея из-под очков вообще мешает на чём-либо сосредоточиться. Тот настойчиво ждал – минуту, две, пять, пока Джинён, обдумывая ответ, вспоминал дурацкие шутки одноклассниц про радиацию и омегаверс. Сверчки в голове стихли, и Джинён выдал: – Альфа, бета и омега… Андрей заржал: – Ты чё, фанфиков перечитал? Какая ещё, блять, омега? Гамма. Гамма-лучи, блять! – Гамма-лучи, – тупо повторил Джинён, в глубине души радуясь тому, что практически попал. Андрей довольно кивнул: – А при каком виде излучения заряд ядра не меняется? – Он, видимо, решил, что Джинён за последние десять минут начал отлично разбираться в физике, потому что… какое ещё, нахрен, ядро? Поняв, что ответа он не дождётся, Андрей начал рассказывать что-то про радиацию, термоядерные реакции и чуть не съехал на тему ядерной войны, но вовремя остановился. Время от времени он перелистывал страницы учебника, не переставая рассказывать и заставив Джинёна основное законспектировать, и спустя три с половиной часа вдруг сказал: – Поздравляю, мы только что прошли физику атомного ядра. До Джинёна не сразу дошло, что он сказал. Он запоздало вспомнил, что собирался прорешать пару вариантов по литературе. Видимо, не сегодня: Андрей хоть и выглядел заёбанным, решимости явно не терял. – Тебе как, понятно всё? – спросил он. Джинён заторможенно кивнул. – Уверен? – Мне непонятно одно, – он потряс в воздухе уставшей от писанины рукой, – как можно за такой короткий срок пройти целую главу… – Очень легко, – уверенно заявил Андрей, – я просто гений. У Джинёна дёрнулся левый глаз. Ну да, конечно, как же он мог забыть. – И при каком же виде излучения заряд ядра не меняется? – При гамма-излучении. Андрей радостно захлопал в ладоши: – Вот видишь! А из чего ядро состоит? – Из протонов и нейтронов. – Да ты не так уж безнадёжен, друг! – Андрей ободряюще похлопал его ладонью по плечу. – Сейчас я тебя немного по всей главе погоняю и закончим. Спустя ещё полчаса стало понятно: ядерные реакции – тема не для Джинёна. Или он просто устал, и теперь его мозг отказывался что-либо воспринимать. Но Андрей не отчаивался. – Короче, смотри, – почему он вдруг положил свою руку на джинёнову, тот вообще не понял, но говорить по этому поводу ничего не стал, – ты ведь любишь литературу? – Джинён кивнул. – Сюжет «Мастера и Маргариты» помнишь? – Естественно. – Представь себе, что мастер и Маргарита – атомные ядра, – Джинён усмехнулся, и Андрей закатил глаза: – Не хихикай. Мастер и Маргарита – атомные ядра. Если сообщить ядрам достаточную энергию, то они друг с другом столкнутся. Вот и тут так же. Катализатором к столкновению мастера и Маргариты послужило их собственное одиночество. Оно, по сути, придало им ускорения, – Андрей задумчиво пожевал нижнюю губу и, опустив голову, продолжил: – При столкновении могут образовываться новые частицы. Новая частица, образовавшаяся после столкновения ядра-мастера и ядра-Маргариты – их любовь друг к другу. Их встреча породила ядерную реакцию. Джинён уставился на него немигающим взглядом и сказал: – Пожалуй, хватит с меня на сегодня физики, – и руку отдёрнул, словно её вдруг огнём обожгло. Андрей улыбнулся как-то странно и головой мотнул, но промолчал. Джинён посмотрел в окно. Солнце, уже почти скрывшееся за деревьями, посылало прощальные лучи городу. Тёплые, ласковые, как ладонь Андрея, всего пару минут назад осторожно гладившая его руку. Солнце – как огромный ядерный реактор, за счёт энергии которого все они существуют. Подобных ему – целый космос: целый космос сжигающих себя звёзд, не дающих тому погрузиться в полную темноту. Неисчислимое количество гигантских газовых шаров, разделённых расстояниями, которые сложно представить человеку. Где-то там, вдали от Земли, погасают одни звёзды и загораются новые, сталкиваются целые галактики, образуются чёрные дыры, расчерчивают черноту Вселенной яркими всполохами хвостатые кометы… Что такое тройка за итоговую работу по физике в сравнении со всем этим? – Над чем задумался? – Джинён, погрузившийся в свои рассуждения, вздрогнул, когда услышал голос Андрея, и повернулся к нему. Тот выглядел виноватым и смотрел на него совсем неловко. – Сильно устал, да? – Нет-нет, всё нормально, – поспешил заверить его Джинён. Андрей угукнул. Судя по его внешнему виду, больше из них двоих устал он сам. В голове Джинёна мелькнула вдруг ярким метеором глупая мысль, и он спросил: – Знаешь, какое радио любят слушать физики-ядерщики? – Андрей вопросительно выгнул бровь. – Радио «Активное». Андрей, громко рассмеявшись, закивал: – Хорошо, хорошо, – глянув в учебник, фыркнул: – Какой, интересно, дурак нарисовал Курчатову на лбу письку? «Кто такой Курчатов?» – хотел уже спросить Джинён, но вовремя прикусил язык. Вместо этого спросил: – Почему любовь? Андрей отложил учебник в сторону и, сняв очки, внимательно посмотрел на него. Розовеющий за окном закат мягким румянцем лёг ему на щёки, окрасил собой осветлённые волосы и мелькнул ярким огнём в глазах. Джинён снова почувствовал осторожное прикосновение к своей руке, но в этот раз не отдёрнул её. – Понимаешь? – прошептал Андрей. – Понимаю, – на выдохе произнёс Джинён, – нам, получается, физика ускорение придала? Андрей молча потянулся к нему через стол и коснулся губами его щеки. Учебник физики, смущённый и оскорблённый тем, что про него все забыли, свалился под стол.