В болезни и в аду

Первое, что делает Кроули после того, как сдал свой отчет в Ад, так это возвращается в свою квартиру и бросается лицом вниз на кровать. Потому что прослушивание попыток Малфона и Зафора пробормотать что-то в презентации PowerPoint со скоростью гребаной патоки высосало из него всю энергию. Ничто не сравнится с изматывающими страданиями адской бюрократии. Он заводит будильник и забирается под одеяло, намереваясь ненадолго, но заслуженно вздремнуть. Следующее, что он осознает, это то, что он смотрит на свой размытый телефон со слезящимися глазами, пытаясь понять, как прошло шесть дней. Он не собирался спать так долго. Он поставил свой будильник всего на девять часов и почти никогда не спит, пока звонит будильник. Что еще более раздражает, он все еще чертовски измотан, а сегодня вечером он должен встретиться с Азирафаэлем за ужином. Последнее, что он хочет делать, это отменять концерт, он ненавидит отменять встречу с ангелом, видеть, как тот быстро скрывает выражение разочарования. Или, что еще хуже, приходится выслушивать тихие извинения Азирафаэля за то, что он монополизировал время Кроули (как будто у него вообще есть дела поважнее). Он неуклюже выползает из постели, куда намеренно зарылся, а затем выпрямляется. Комната внезапно и неприятно плывет вокруг него. У него болит грудь, болят глаза, он чувствует холод и дрожь и это очень неприятно. Он кашляет, резко и неожиданно, в груди у него покалывает и ноет от тряски. Что за черт? Он подхватил какой-то человеческий вирус? Обычно у него лучше получается вычищать подобную чушь из своего тела, как только он это замечает. Он ненадолго обращает свое внимание вовнутрь, чтобы посмотреть, не появились ли в его дурацкой кровеносной системе идеи сверх нормы. Потому что, если это произошло, он немедленно вырубает это дерьмо. Это не человеческая болезнь. Человеческая болезнь была бы предпочтительнее. - О, черт возьми, - жалобно ворчит Кроули. Потому что он узнает корчащуюся чернильную тьму у себя в груди, медленное истощение запасов энергии и настойчивое грызение крошечных зазубренных зубов. Он подцепил паразита в Аду и от него нельзя избавиться никаким чудом. Он проспал весь инкубационный период, а теперь это просто истощало его демоническую энергию и медленно съедало его внутренние органы так быстро, как только он мог их отрастить, в течение следующих двух недель или около того. Пока, в конце концов, он не насытится настолько, чтобы превратиться в ихор. После чего он будет вынужден откашлять отвратительную штуку, чтобы она могла распространиться и заразить любых других демонов в радиусе действия. Это абсолютно последнее, что ему нужно. Нет, это не будет проблемой, он отказывается допустить, чтобы это стало проблемой, он все еще может пойти поужинать. Демонические паразиты, в конце концов, заразны только для демонов. У ананаса было больше шансов простудиться, чем у ангела, восприимчивого к тому, что у него было. Он может продержаться один вечер, а затем пережить остаток вместе с Азирафаэлем, ничего не подозревая. Он встает с кровати на замерзшие, дрожащие ноги, прежде чем очень медленно направиться в ванную. Комнаты его квартиры движутся неожиданным и смутно вызывающим отвращение образом, который наводит на мысль, что кто-то вмешивается в пространственную геометрию. Но в конце концов он добирается до ванной, хотя к тому времени, когда он облокачивается на раковину, глядя на свое бледное, осунувшееся лицо, он совершенно измотан и неприятно вспотел. Вероятно, ему не следовало спать почти неделю, позволяя чертовой твари медленно пожирать его, а он этого не замечал. Он чувствует себя так, словно только что родился, а еще ему кажется, что он в дюйме от смерти. Что ему нужно, так это душ, душ поможет. Ему просто нужно немного привести себя в порядок, смыть с себя мерзкую болезнь. Как только он примет душ, он почувствует себя лучше, у него появится больше энергии, от него не будет адски пахнуть, все будет в порядке. Это определенно первый шаг в его плане пригласить Азирафаэля на ужин. Вместо этого он еще немного прижимается к раковине, разглядывая свои глаза в зеркале. У него исчезли белки, а зрачки превратились в узкие щелочки. Его специально разработанные светильники для ванной обычно успокаивают чувствительные глаза, но сейчас они не работают. Смотреть на вещи больно. И, честно говоря, даже мысль о том, чтобы залезть в душ и попытаться помыться, заставляет его чувствовать себя измученным. Но мысль о том, чтобы, спотыкаясь, вернуться в свою спальню и снова свернуться калачиком в постели, не менее титаническая задача прямо сейчас. Он нерешительно покачивается у раковины, издавая разочарованные звуки отвращения к самому себе. - Ты демон, - говорит он своему отражению, - ты не получишь по заднице от адского эквивалента гребаного насморка. Его отражение не впечатлило, на самом деле, если уж на то пошло, теперь, когда он отчитал его, оно выглядит еще хуже. У него неприятный сухой зуд в глазах, а нос требует гораздо больше внимания, чем обычно. Он также чувствует жар, что доставляет дискомфорт и совсем не приятно. Потный, болезненный жар, который начинается в глазных яблоках, а затем распространяется наружу, заставляя пульсировать всю голову. - Прекрати это, - шипит он зеркалу, - у тебя нет симптомов. Это, блядь, простительно... Он останавливается, издает хриплый вздох. Все эти крики измотали его, и теперь у него течет из носа. Черт возьми, Сатана, он совсем не помогает, он только усугубляет ситуацию. Он обсуждает преимущества того, чтобы соскользнуть с края раковины и просто немного отдохнуть на полу. Не похоже, что кто-то узнает, если он вздремнет на полу в ванной. Это его ванная. Это его этаж. Кроули решает, что он должен был знать и этого достаточно. Но ему явно не хочется принимать душ, поэтому он глубоко вздыхает и очень осторожно начинает с несчастным видом шаркать обратно в направлении своей спальни. Он просто приляжет на некоторое время, всего на несколько часов, чтобы набраться энергии, а потом почувствует себя лучше. Он заберет Азирафаэля, у них будет приятный ужин, Кроули скроет тот факт, что его медленно поедает паразит, все будет хорошо, у него все получится. До его спальни еще далеко. Он никогда не осознавал, насколько далеко друг от друга расположены комнаты в его квартире, пока ему не пришлось переходить из одной в другую с болью внутри, а снаружи казалось, что они вот-вот начнут полностью соскальзывать. Как будто он собирается сбросить весь свой внешний слой, оставить свои отвратительные внутренности просто... как бы сочиться наружу. Добравшись до места назначения, он просто падает на кровать и извивается под своими дорогими простынями, только для того, чтобы понять, что кровать холодная и двух простыней недостаточно, чтобы справиться с этим. Он лениво щелкает пальцами и его дорогие простыни накрываются набором дорогих одеял. Он ставит будильник на своем телефоне, на этот раз громкий, через два часа на случай, если он снова заснет. Затем он сворачивается калачиком и пытается согреться. Он просыпается ровно через два часа от абсолютной какофонии своего телефонного будильника, громкость которого отдается у него в голове, пока он не может отчаянно заставить его замолчать. Он чувствует себя по меньшей мере на шестьдесят процентов хуже и это его самая щедрая оценка. Сладкий нечестивый Ад. Если он даже попытается вот так навестить Азирафаэля (при условии, что сможет дотащиться до "Бентли" и доехать туда), ангел немедленно узнает и будет настаивать на том, чтобы позаботиться о нем. Это будет унизительно и ужасно, все его слабости и уязвимые места будут обнажены. Он абсолютно не может позволить этому случиться. Он тащит телефон в свой темный, душный кокон из простыней и заставляет пальцы набрать сообщение. Ангел, я не смогу прийти сегодня вечером. Я подобрал... Кроули делает паузу. На самом деле он не хочет признавать, что демонический паразит пожирает его органы. Он удаляет последнюю часть. Ангел, я не смогу прийти сегодня вечером. Я болен. Не о чем беспокоиться, я позвоню тебе через неделю или около того. Он раздумывает, удалять ли "Я болен". Азирафаэль, вероятно, будет волноваться. Но он не лжет Азирафаэлю, и "кое-что всплыло" кажется ему слишком большой ложью. Как вы скрываете тот факт, что вы больны, не упоминая о том, что вы больны? Если он скажет "Я не в настроении быть в компании", технически это не ложь, но он не хочет намекать, что ему не нужна компания Азирафаэля и он чувствует, что ангел лишит его этого. Как насчет того, чтобы он просто ничего не упоминал? Ангел, я не смогу прийти сегодня вечером. Не волнуйся, я позвоню тебе примерно через неделю. Ну вот, этого достаточно, это буднично, в нем не упоминаются паразиты, он говорит ангелу не беспокоиться. Это идеально. Он отправляет это, а затем пробирается глубже в потное, болезненное гнездо, которое сам же и свил. Какое-то время мир очень шаткий и несчастный. Его мучает жажда, но он не хочет вставать, чтобы налить себе выпить. Каждый раз, когда он делает глоток, ему наливают вино, которое выглядит и пахнет как запекшаяся кровь. Теперь на прикроватном столике его пять стаканов. Все причиняет боль. Все. Спустя долгий, странный промежуток времени кто-то осторожно поднимает его сильными руками. Он моргает, пробуждаясь от вялого, жалкого полусна, глаза неловко фокусируются на лице Азирафаэля. На его красивых полузавитках волос и знакомых слегка встревоженных глазах. Он думает, что у него могут быть галлюцинации. Это определенно похоже на галлюцинации, которые у него могли бы быть. Галлюцинация осторожно поднимает стакан с водой и с ободряющим звуком прижимает его ко рту. О, милый Сатана, да. Брызги жидкости на его пересохших губах - самое невероятное, что когда-либо испытывало его тело. Он выпивает все это большими, жадными глотками, от которых становится больно до самого низа. Его сухие, сморщенные, хорошо пережеванные внутренности перестают кричать на него, и он немного меньше чувствует, что умирает. Хотя теперь есть веские доказательства того, что Азирафаэль на самом деле не галлюцинация, а действительно находится здесь, в своей квартире, свидетельствуя о Кроули во всей его гротескной, одержимой паразитами славе. Это ужасно. - Азирафаэль? Что ты здесь делаешь? - его голос болезненно хриплый и он чувствует себя более чем немного смущенным. Стакан опускается, ангел осторожно укладывает его на стопку подушек, которые внезапно оказываются у него за спиной. Его руки неохотно убираются, затем складываются на коленях, которые находятся на кровати Кроули, Азирафаэль сидит на кровати Кроули. Это как-то важно, но он слишком смутно помнит, почему именно. - Ты отправил мне сообщение, - говорит Азирафаэль, нахмурившись. Кроули кивает и ему сразу же не нравится, как от этого кружится голова, еще меньше ему нравится пульсирующая боль. - Да, вчера я сказал тебе, что не смогу прийти. Азирафаэль приподнимает бровь и какое-то время возится с чем-то во внутреннем кармане, прежде чем вытащить телефон. Он очень медленно открывает его, с такой осторожностью, которая предполагает, что он все еще не совсем уверен, как оно работает и боится, что сломает его, прежде чем нажимает на сообщения, а затем наклоняет телефон, чтобы Кроули мог их прочитать. Последнее сообщение, которое он отправил, было меньше часа назад. Аззирпп, я берусь за это, прости, я хочу встретиться с тобой лицом к лицу, потому что наверняка умру. Ах. Что ж, это ни в малейшей степени не унизительно. - Не помню, чтобы отправлял это, - говорит он, и это правда. Он даже не помнит, как взял свой телефон. - Да, ну, ты можешь себе представить, что я очень волновался, когда получил это, -Азирафаэль снова убирает свой телефон, - конечно, я сразу пришел сюда и нашел тебя в таком состоянии. Кроули, тебе следовало сказать мне, что ты болен. Я знаю, каким ты можешь быть упрямым, особенно в том, что касается принятия помощи, но мне нравится думать, что ты обратишься ко мне, если я тебе понадоблюсь. Теперь мы сами по себе, мы в этом вместе. Тебе не нужно скрывать от меня подобные вещи. Он сделал. Он абсолютно сделал. Он отвратительный, потный и полный паразитов и теперь Азирафаэль знает это. - Не хотел тебя беспокоить, - отвечает вместо этого Кроули, по крайней мере, он надеется, что говорит именно это, - я имею в виду, это не совсем то, о чем я хочу распространяться, не так ли? - Тот факт, что у тебя внутри демонический паразит? - спрашивает Азирафаэль. Кроули морщится, потому что это звучит именно так плохо, как он и предполагал, из уст ангела. - Да, это, - это не совсем те обстоятельства, которых он хотел для первого визита Азирафаэля в свою спальню. - К сожалению, я не могу исцелить тебя, не удалив также большую часть твоих внутренних органов. Боюсь, они довольно живучие мерзавцы. Но я полагаю, тебя нельзя винить. Я сам видел, как демоны склонны давить друг на друга. Кажется не слишком удивительным, что различные существа сделали Ад своим домом, а демонов - своими хозяевами. - Ты говоришь так, будто это овладевает мной, - жалуется Кроули. Азирафаэль на мгновение хмурится, затем издает странный звук. - Ну, я полагаю, что в некотором смысле это так, только у него очень мало разума, поэтому ему приходится довольствоваться тем, что рыть норы и прогрызать себе путь сквозь тебя физически. Кроули не думал, что возможно чувствовать себя более отвратительно, чувствовать себя так, словно в него вторглась, покорила и взяла верх какая-то глупая низшая форма жизни. Тот факт, что он чувствует себя так в присутствии Азирафаэля, слишком велик. - Да, ну, я не умер, как ты можешь видеть, - хрипит он, чувствуя, как жжение проникает ему в горло. Он натягивает одеяла, чтобы укрыть свое мерзкое тело в их потных глубинах, - ты можешь идти. Азирафаэль выглядит удивленным, а затем внезапно обиженным - настолько, что Кроули чувствует себя виноватым за свой резкий ответ. Но он слишком болен и слишком устал, чтобы справиться с Азирафаэлем, заставляющим его чувствовать себя пораженным паразитами неудачником. - О, Кроули. Я не это имел в виду, я никогда не имел в виду, что ты... Азирафаэль перестает говорить, так что Кроули может откашлять то, что кажется (и на самом деле может быть) половиной его левого легкого. От этого у него ужасно пульсирует голова, а все горло словно набито гвоздями, торчащими в разные стороны. - Хочешь еще стакан воды? - рука ангела на его локте нежная, но ей все же удается удержать Кроули в вертикальном положении, когда он чувствует, что должен был бы опрокинуться от напряжения - Да, - слабо говорит Кроули, и его голос хрипит от крайнего страдания. Прямо сейчас у него действительно нет сил протестовать или настаивать на том, что с ним не нужно нянчиться. Как люди справляются с этим? С их дурацкими телами буквально все время что-то идет не так: головные боли, простуда, сифилис, боли в спине, пищевое отравление, сломанные ноги, чума, зубная боль, пальцы застревают в дверях… У него закончились человеческие болезни и несчастные случаи, но в его защиту можно сказать, что сейчас он чувствует себя дерьмово. Азирафаэль предлагает ему выпить еще, стакан высокий и восхитительно холодный, ангел даже держит его, чтобы он мог выпить, прежде чем поставить стакан на ночной столик и снова наполнить его. - Почему бы тебе еще немного не поспать, - предлагает Азирафаэль, - я присмотрю за этим местом для тебя. - Азирафаэль, тебе следует пойти поужинать без меня. Азирафаэль выглядит заметно раздраженным. - Я не собираюсь этого делать. - Я просто собираюсь лежать здесь с паразитами, - признается Кроули, потому что это правда, - для тебя это будет ужасный опыт. Азирафаэль вздыхает. - Ничего подобного не будет. Но если ты действительно хочешь, чтобы я ушел, то я уйду. Хотя ты должен знать, что я просто буду беспокоиться о тебе, пока меня не будет. Я ничего не смогу съесть. Он надувает губы, что совершенно несправедливо. - Это паразит, ангел, он не развоплотит меня. - Нет, но ты будешь... - он останавливается. Беззащитный, это слово ангел тщательно скрывает, Кроули будет фактически беззащитен даже в своей наглухо охраняемой квартире, но ангел хочет остаться и охранять его. Кроули проводит мгновение, когда к нему неожиданно и нелепо прикасаются, прежде чем гложущий дискомфорт внутри него меняет направление и вместо этого распространяется на его желчный пузырь. Он сам виноват в том, что его внутренности так точно соответствуют чертежам. Даже то, что он змея, не помогло бы с этим, поскольку на самом деле он был бы скорее полой трубкой, полной органов. Он хочет, чтобы Азирафаэль остался, хотя и подозревает, что ангел попытается позаботиться о нем, вероятно, будет ужасно суетиться вокруг него, портить его растения и рассыпать крошки по всей его безупречной мебели. Абсолютно позорное недемоническое поведение, с которым он ничего не сможет поделать. - Хрнхг, - предлагает он. Что Азирафаэль, похоже, воспринимает как подтверждение того, что Кроули и дальше желает его общества, абсолютно типично для него. Он кладет руку на лоб Кроули и издает цокающие звуки. - Я знаю, тебе нравится быть в тепле, но это кажется чрезмерным. - Паразиты, создающие мне адское окружение, - хрипло объясняет Кроули, - я не прожорливое адское чудовище с пятью желудками - так что они делают все, что в их силах. Азирафаэль хмурится, а быстрым движением оставляет в руке влажную фланель, которую он кладет на лоб Кроули и это отчасти приятно, от этого его лицо начинает покалывать. - Ты оставайся на месте, а я приготовлю тебе куриный суп. Никто никогда не готовил Кроули куриный суп. Это похоже на ужасный приговор его ужасной слабости. - Не хочу куриный суп, - ворчит он своим жалким голосом. - Это принесет тебе много пользы, - настаивает Азирафаэль и исчезает в направлении кухни Кроули. Там нет ни супа, ни цыплят, ни кастрюль, в которые можно что-либо положить. Хотя он по-прежнему не сомневается, что ангел все равно справится с этим. Он лежит под своей фланелью и болезненно дымится. Нежный звук напевания Азирафаэля в его квартире снова погружает его в сон. Семь часов спустя его ждет теплый куриный суп. Азирафаэль выглядит таким решительным со своей миской и ложкой, но Кроули вытаскивает его руки из-под постельного белья и забирает у него поднос, который тревожно шатается в его слабой хватке. Он игнорирует разочарованное выражение лица ангела, потому что он не маленький ребенок, которого нужно кормить супом. Он шеститысячелетний демон и он может пихать еду себе в лицо, большое вам спасибо. Суп не ужасен и говорить об этом было бы ложью, каким бы несчастным он ни был. Он приятно обжигает горло и успокаивает желудок, из которого, похоже, перебрался паразит. Но он кашляет и проглатывает полдюжины жалких, дрожащих ложек, прежде чем с отвращением сдается. - Мне все равно не нужна еда, - протестует он, - какой в этом смысл, это смешно, чертовски глупо и нелепо. Азирафаэль вздыхает, когда Кроули снова зарывается в постель, пока не остается только макушка его головы. - Хотя суп хороший, - неохотно бормочет он. Кроули изо всех сил старается не обращать внимания на руку, которая очень нежно проводит по его волосам.

***

Прошло несколько дней. Паразит переместился в его печень и селезенку, он достаточно велик, чтобы Кроули мог чувствовать, как он теперь извивается внутри него, ползет по его внутренностям, как какой-то ужасный незваный гость, оставляя его квартиру в беспорядке. Дышать больше не больно, но теперь все болит снаружи, включая волосы. Никакая поза не удобна. Ему все время либо слишком жарко, либо слишком холодно. Лучше не стало. Лучше не бывает. Азирафаэль все еще здесь. Он продолжает готовить ему суп на обед. Это самый несчастный Кроули, каким когда-либо был. Вчера он услышал, как закрылась входная дверь и подумал, что Азирафаэль ушел. В итоге он покачивался и кашлял в коридоре, завернувшись в два одеяла, зовя его по имени, как какой-то потерявшийся ребенок. Появился Азирафаэль с сумкой китайских коробок навынос и медленно повел его обратно в постель. Все это обнажает слишком много отвратительных слабостей, которые ангел никогда не забудет. Он даже не получил китайской еды. Азирафаэль отказал ему в китайской еде. Возможно, Кроули придерживался странного мнения о необходимости еды, поскольку теперь ему нужно было кормить еще один рот. Азирафаэль посмеялся над ним, а затем уложил его в постель и дал ему еще одну холодную фланель для головы. Он ненавидел это. Теперь на его кровати восемь подушек. С ними сидеть удобнее, но Кроули уже больше недели не способен пользоваться надежными демоническими силами, поэтому Азирафаэль продолжает тайком подкладывать подушки ему в кровать. По пока неизвестным причинам. Он что-то делает на кухне Кроули, он уже некоторое время там что-то напевает и щелкает. Кроули, вероятно, мог бы встать, проковылять туда, завернувшись в одеяло, и выяснить, но он не думает, что это было бы лестно, поэтому он остается там, где он есть, тихонько шипя в телефон, пытаясь не дать своему цифровому зоопарку уйти в минус. Заряд в его телефоне подходит к концу и он неохотно просит Азирафаэля снова зарядить его чудом. Кстати, об ангеле - он появляется в дверях спальни Кроули, держа в руках красную чашу и с выражением обеспокоенной решимости на лице, что немедленно заставляет Кроули насторожиться. Он засовывает свой телефон под подушки, звук медведей гризли, ломающих его дешевое ограждение и убегающих, все еще почти слышен. - Что? - Кроули, тебе нужно есть больше, чем суп, - мягко говорит Азирафаэль. Кроули жалобно стонет. Ему нравится суп ангела. Это вкусный суп. Но ангел сам садится на кровать, а затем ставит большую миску между ними. Кроули заглядывает внутрь, и вырвавшийся у него удивленный хриплый звук является одновременно непреднамеренным и смущающим. Азирафаэль решительно похлопывает себя по коленям. - Я немного почитал, чтобы посмотреть, смогу ли я найти что-нибудь легкое для тебя, что тебе понравится. Надеюсь, это не было самонадеянно с моей стороны. Азирафаэль поднимает руку и очень осторожно касается рта Кроули большим пальцем. Происходит едва заметное надавливание, и затем челюсть Кроули опускается. Он настолько потрясен, что позволяет этому случиться. Никто за всю его жизнь ни разу не открыл для него рта и он подозревает, что если бы его сейчас не тошнило до отвращения, это было бы самой эротичной вещью, которую он когда-либо испытывал. Он издает звук, что-то хриплое и беспомощное. Азирафаэль, похоже, воспринимает это как жалобу, потому что вздыхает и роется в миске, которую принес с собой. - Так вот, что-то из этого. Появляется рука ангела, держащая вареное яйцо, очищенное от кожуры и белого цвета. Он поднимает его и на секунду прижимает к нижней губе Кроули, прежде чем издать довольный звук и медленно отправить в рот. Кроули позволяет ему скользнуть внутрь и остаться у него на языке с головокружительной покорностью. Кровавая штука все еще теплая. - Глотай, - твердо произносит Азирафаэль и Кроули чувствует, как его рот оттягивает это слово назад, боль в горле перекатывается, как будто это был приказ. На всем протяжении тепло, и Азирафаэль широко и невероятно довольный улыбается. - Важно сохранять силы, когда тебе плохо, - настаивает он, как будто Кроули этого не знает, как будто они оба не ухаживали за больными и умирающими. Но он ничего не говорит, пока ангел выуживает из миски еще одно и Кроули обнаруживает, что его рот открывается, не посоветовавшись с ним о том, следует ли это делать. Это удручающе похоже на какое-то змеиное ухаживание, о котором ему никто не рассказывал. Что-то, от чего его лицо должно покраснеть, а брюки стать неудобно тесными. К счастью, его лицо уже покраснело, а в штанах в данный момент ничего нет, потому что носить гениталии, пока он так болен, кажется пустой тратой энергии. Это уловка. Ангел делает это нарочно. Он должен быть. Кроули проходит через всю миску, внутренности странно извиваются, что не имеет ничего общего с паразитом. Мягкие пальцы ангела оставляют округлые яйца на плоской поверхности его языка, подталкивая и подбадривая. Кроули приходится сдерживать себя, чтобы не протянуть руку и не скормить Азирафаэлю яйцо в ответ, как будто это то, что ему можно было бы позволить. Чтобы он мог наблюдать, как тот запихивает это себе в глотку, а затем одаривает Кроули довольным взглядом. Но это, вероятно, сделало бы это странным. Это, вероятно, сделало бы это еще более странным. В конце концов Азирафаэль смотрит в миску, в которой теперь нет яиц и улыбка, которой он одаривает Кроули, становится ослепительной, почти в буквальном смысле. - Почему бы тебе еще раз не поспать, раз уж ты поел, - предлагает Азирафаэль, - я останусь здесь ненадолго, если ты не против. Он перебирается на кровать рядом с ним, откидываясь на половину подушек Кроули. Азирафаэль на его кровати. Азирафаэль полулежит рядом с ним на его собственной благословенной кровати, и, похоже, это то, по поводу чего у него должны быть чувства. - Нгрх, - это все, что есть у Кроули на самом деле. Он ненавидит это, это ужасно, это худшее, что может случиться. Особенно та часть, где он опрокидывает дурацкие подушки, когда пытается устроиться поудобнее, и Азирафаэль ловит его. Они не обнимаются, ангел находится в очень опасном и уязвимом положении, Кроули может раздавить его во сне своими очень опасными змеиными конечностями. - Я принесу тебе свежей воды, когда ты проснешься, - говорит ему Азирафаэль и, убедившись, что голове Кроули удобно, кладет руку на ее затылок. Он даже слегка массирует его воспаленные волосы. Это худшая неделя в его жизни. Кроули ворчит ужасную жалобу в мягкую грудь Азирафаэля, хватаясь рукой за уязвимое тепло наполовину расстегнутой рубашки ангела, пока тот глубже забирается в постель. По крайней мере, десять худших недель в его жизни.